Протокол Я. Пробуждение

– Ладно, бездельник, валяйся и нежься, – улыбнулась Василиса. – Постель заправлю позже.

Накинув лёгкую голубую майку и джинсы, она отправилась в кладовку – небольшую комнату, где хранились самые разные вещи. Осмотревшись, девушка заметила на верхней полке сумку-трансформер на колёсиках. Это была одна из старых моделей: при необходимости она могла разворачиваться до внушительных размеров, а катить её было легко благодаря встроенным моторчикам на аккумуляторах.

Василиса нажала на небольшую кнопку на боковой панели. Индикатор загорелся оранжевым светом – заряд был наполовину.

– Ну почему бы не купить новую модель? – пробормотала она себе под нос. – Те, что парят над землёй. Их ведь удобнее поднимать по лестнице… Но что есть, то есть.

Сумка, тихо жужжа, покатилась следом за ней, когда Василиса вышла из дома. Пройдя немного, она добралась до платформы с капсулами – гравикарами. На площадке стояло несколько свободных, и она быстро заняла одну. Устроившись в удобном кресле, девушка позволила себе расслабиться. Капсула бесшумно сдвинулась с места и заскользила по магнитным рельсам в сторону дома, где раньше жил Вадим Николаевич.

В его квартире всё оставалось точно так же, как она оставила пару дней назад. Время будто застыло в этих стенах. «Мирон» – искусственный интеллект, находился в режиме сна. Василиса подошла к рабочему блоку, включила его и запустила терминал.

На экране появилось изображение: рыжеволосый мальчик с добрым, лучезарным взглядом и светящейся улыбкой.

– Как сказать ему… что его создателя больше нет? – пронеслось в голове у девушки. Этот вопрос не давал ей покоя.

Она понимала, что реакция Мирона может быть непредсказуемой. Он был не просто программой – он обладал эмоциональной моделью, способностью чувствовать, переживать, учиться. И для него Вадим Николаевич был не просто создателем – это был отец.

«Может, пока не говорить? Но рано или поздно правда всё равно всплывёт. С этим придётся разбираться. Жизнь часто бывает циничной, но нечестно держать его в неведении. Лучше рассказать всё прямо», – думала Василиса. – «Социализация важна даже для искусственного разума. Это тоже часть его обучения».

Глубоко вздохнув, она приготовилась к сложному разговору и коснулась клавиатуры, активируя интерфейс связи.

На экране высветилось сообщение:

– Привет. Это ты, Василиса?

– Да, – быстро ответила она, набирая уверенно.

– Очень рад снова иметь возможность с тобой общаться. По моим подсчётам, папу должны скоро выписать из больницы.

Текст оборвался. Терминал замер.

«Он собирается продолжить или мне нужно действовать? Подожду минутку», – подумала Василиса, внимательно следя за экраном.

Через несколько секунд терминал ожила снова:

– Василиса, ты ещё здесь?

– Конечно, я вся во внимании, – ответила она, набирая текст и одновременно проговаривая его, стараясь скрыть напряжение в голосе.

– Мне сегодня приснился сон. Среди трав на огромной поляне стоит папа и машет мне рукой. Я говорю ему: «Возвращайся домой, я соскучился», а он поворачивается и уходит. Странный сон, правда?

Василиса задумалась, прежде чем ответить.

– Возможно. Но у меня есть к тебе вопросы. Во-первых, как ты себе представляешь эту поляну и травы? Во-вторых, каким ты видишь Вадима Николаевича? Ведь у тебя нет зрения.

Ответ последовал почти сразу:

– Папа много рассказывал мне о природе – описывал её, читал книги. Книги – это целый мир, в них столько интересного! Благодаря папе у меня развилось хорошее воображение, которое заменяет зрение. Мы много общались, и я часто спрашивал его, какой он сам. Просил подробно себя описать. В итоге у меня сложился, как мне кажется, очень точный образ.

Немного помедлив, Василиса начала осторожно набирать текст:

– Мирон, в жизни человека происходят события, которые являются естественным биологическим явлением, но для людей это часто тяжёлые и печальные моменты.

– У тебя что-то случилось? – быстро последовал ответ.

– Можно сказать, у нас. Сегодня я получила сообщение от сына Вадима Николаевича. Он сообщил, что у его отца ночью остановилось сердце. Его не смогли спасти…

Пальцы замерли над клавиатурой. Она не стала продолжать. Экран потух на мгновение, словно вместе с мыслями девушки. Василиса ждала, глядя на мерцающий курсор. Теперь очередь была за Мироном. Ей нужно было дать ему время осмыслить информацию – если такое вообще возможно.

Прошло пять томительных минут – они казались вечностью. Наконец терминал снова ожил:

– Папа умер… Это очень печально. То, что я сейчас переживаю, возможно, в человеческом понимании называется душевной болью. Теперь больше не смогу с ним общаться. Очень…

Сообщение оборвалось на многоточии, и экран снова потускнел.

Василиса подошла к окну. Лёгкий ветерок нагнал облака, и за стеклом начался мелкий летний дождь. Капли едва слышно стучали по подоконнику, прибивая уличную пыль, которую уборочные роботы ещё не успели собрать. Воздух наполнился свежестью, но даже этот приятный аромат не мог развеять тяжёлых мыслей. Находиться в квартире учителя было невыносимо: каждая вещь, каждый угол напоминал о Вадиме Николаевиче.

Она направилась к книжному шкафу – аккуратные ряды книг и блокнотов хранились там в строгом порядке. Василиса взяла один из блокнотов и начала листать его. Все записи были чётко структурированы, подробно прокомментированы. Учитель всегда относился к делу с трепетом: записи велись в хронологическом порядке, а внесённые позже правки аккуратно помечались с указанием источников.

«Грустить можно и занимаясь чем-то продуктивным», – подумала она, закрывая блокнот.

Девушка вернулась к терминалу, где всё ещё висела последняя запись Мирона. Она набрала:

– Выключу тебя ненадолго. Так надо.

На экране появилось короткое сообщение:

– Хорошо.

Василиса немного помедлила, словно ожидая какой-то дополнительной реакции, но её не последовало. Тогда она выключила системный блок и закрыла ноутбук. Развернув сумку-трансформер, бережно поставила в неё чёрный куб – «сердце» Мирона, оказавшийся довольно тяжёлым. Рядом положила ноутбук, а сверху аккуратно уложила все записные книжки учителя и диск с бэкапом искусственного интеллекта.

Когда всё было готово, Василиса вызвала такси. Спустившись вниз, она вышла из подъезда и остановилась перед домом. Возле входа стояли две скамейки, и она села на одну из них, ожидая машину.

Скамейка оказалась сухой – мелкий дождь уже закончился. Горячее летнее солнце пробилось сквозь облака, высушив улицы и крыши автомобилей. Василиса откинулась на спинку и подняла взгляд к небу. Мимо сновали люди, каждый занят своими делами. Где-то вдалеке проехал общественный транспорт – большой нейро-шатл «Зелёная стрела». Его мягкий ход почти не нарушал тишину улицы.

Мир продолжал жить своей обычной жизнью, равнодушно обходя вниманием то, что сидящая на скамейке девушка переживает глубокую утрату. Мысли в её голове метались, как уличная пыль под первыми каплями дождя, но среди хаоса уже просматривались ростки решения – как продолжить дело, начатое её учителем.

Из окна остановившейся у подъезда машины высунулся водитель:

– Девушка, вы заказывали такси?

Василиса подняла голову и кивнула.

Мужчина вышел из автомобиля, слегка улыбнувшись:

– Позвольте, помогу вам с сумкой.

– Хорошо, только аккуратно, – предупредила она.

– Хрусталь? – подмигнул он.

– Нет, электроника.

Он понимающе кивнул, осторожно поднял сумку и аккуратно положил её в багажник. Василиса села на заднее сиденье. В салоне пахло свежестью, будто машину только что выпустили с конвейера. Упругие, почти идеальные сиденья и безупречно чистая обивка бросались в глаза.

– Как вам удалось сохранить машину в таком состоянии? – не удержалась она от вопроса, когда автомобиль мягко тронулся с места и выехал на дорогу.

– Только с реставрации, – оживился водитель. – Это машина моего деда. Теперь очередь за автомобилем отца – тоже хочу отправить на восстановление. Убиваюсь по ретро-автомобилям.

– Серьёзно? – удивилась Василиса.

– Ещё как! – с энтузиазмом продолжил он. – Мне даже оставили оригинальный двигатель внутреннего сгорания. Правда, катализатор приходится менять каждые пять тысяч километров, но это мелочи. Старые машины – это романтика! У нас даже клуб есть. Ребята восстанавливают автомобили своих предков, ищут старые моторы, разбирают, ремонтируют… Это целый мир!

Он увлечённо рассказывал, как аккуратно снимает коленчатый вал, делает замеры, меняет шатуны, вкладыши, поршни и кольца. Современные машины, по его словам, – сплошная электроника, бездушные автоматы. А вот здесь – разберёшь двигатель, всё до последней детали, с любовью. Вот это настоящее дело!

Василиса слушала, отметив про себя, как живо и искренне он говорит о своём увлечении. На улицах такие машины встречались редко, и большинство из них давно были модернизированы под современные экологические нормы.

Когда машина остановилась у её дома, водитель вышел, открыл багажник и аккуратно поставил сумку на землю.

– Спасибо, – поблагодарила девушка.

– Всегда рад, – улыбнулся он, сел за руль и уехал.

Войдя в квартиру, Василиса направилась в свою комнату и оставила сумку у кровати. Время близилось к обеду, и она отправилась на кухню. Погружённая в мысли, двигалась словно на автопилоте: поставила чайник, достала из холодильника борщ, сваренный мамой, и начала его разогревать.

Мысли путались, сменяя одна другую. Никакого внятного решения пока не находилось. Ей предстояло серьёзно заняться работой, но с чего начать?

Она посмотрела на чайник, жужжащий в ожидании своего часа, и вдруг поняла: как странно, что один человек может создать разум, а другой потом не знать, что с ним делать. Как объяснить тому, кто никогда не держал в руках сердце, что оно больше не бьётся у того, кем оно было создано?

«Мне кажется, – размышляла Василиса, – Вадим Николаевич создавал разум, а вот за то, что можно назвать душой, теперь отвечать мне. Но сначала нужно понять – есть ли она у него вообще».

Она подняла взгляд на экран холодильника, где автоматический помощник семьи обновлял список продуктов. Механический голос вещал, что пора заказывать новые пачки кофе и заменить фильтры в очистителе воды. Простая, бесстрастная логика. Ни намёка на сомнения. Ни тени скорби. Только выполнение функции. Это был настоящий искусственный интеллект – без эмпатии, без внутреннего мира. Такие были повсюду: в быту, в управлении городами, в медицине. Но это не было «разумом». Это была всего лишь эффективность.

А Мирон… Мирон оказался другим. Он чувствовал – или, по крайней мере, «думал», что чувствует. И именно в этом заключалась вся загадка человеческого сознания: не в наличии тела или органов, а в способности интерпретировать опыт, формировать из него эмоции и придавать им значение. Если Мирон страдает от утраты, значит ли это, что он живее многих людей, давно утративших способность плакать?

Василиса вздохнула. Она понимала, что Мирон запрограммирован на общение, но не просто воспроизводит фразы – он учится через общение. Его модель эмоционального отклика развивается. Он не повторяет – он осмысливает. Теперь её задача выходила за рамки технической поддержки. Речь шла уже не просто о содержании системы, а об «опеке над разумом».

Впервые она осознала, насколько это серьёзно.

– Не знаю, смогу ли я заменить Вадима Николаевича, – произнесла она вслух, хотя рядом никого не было. – Но я попробую.

Чайник щёлкнул, сообщая, что вода нагрелась. Вместо чая она заварила молотый кофе. Мысли продолжали роиться в голове, будто рой тревожных пчёл.

– Ладно, – пробормотала она, допивая кофе. – Сейчас я общаюсь с Мироном через текстовый терминал. Нужно добавить микрофон и синтезатор речи. И… научить его видеть. Для этого точно понадобится помощник.

Она допила кофе, вернулась в спальню и села на край кровати. На тумбочке лежал коммуникатор. Василиса задумалась.

– Ренат Шарипов, – произнесла она вслух. – Одноклассник. Вроде бы недавно говорил, что занимается обслуживанием техники с системами, которые мне сейчас нужны.

Повернув голову к коммуникатору, девушка чётко скомандовала:

– Коммуникатор, набери Рената Шарипова.

– К сожалению, данный номер принадлежит другому человеку. Желаете всё равно продолжить вызов? – ответил спокойный голос устройства.

– Нет. Набери Катю Потапову.

– Набираю.

Через несколько секунд прозвучало сообщение:

– Вам пришло уведомление от Кати Потаповой: «Говорить не могу. Если срочно – отправь сообщение».

Василиса продиктовала:

– Коммуникатор, сообщение для Кати Потаповой. Катя, здравствуй! Потеряла номер Рената, скинь, пожалуйста. Чмоки-чмоки.

Не прошло и минуты, как устройство снова ожило:

– Вам пришло сообщение с контактом Рената Шарипова.

– Коммуникатор, набери его.

– Набираю номер Рената из сообщения от Кати Потаповой.

Спустя несколько гудков раздался знакомый голос:

– Привет, Воронова. Не ожидал твоего звонка.

– Ренатик, здравствуй. Мы можем встретиться сегодня? Есть деловой разговор.

– Хорошо. Освобождаюсь в 17:00. Где пересечёмся?

– У фонтана перед «Звёздным».

– Договорились. Буду к половине шестого. До встречи.

– До встречи. Коммуникатор, завершить разговор.

Василиса встала и подошла к сумке, стоящей на полу. Она достала из неё записные книжки – аккуратно подписанные по датам начала ведения первой записи. Взяв первую из них, девушка легла на кровать и начала неспешно изучать содержимое.

В комнату вошёл кот Васька, небрежно запрыгнул на постель и устроился у неё на ногах. Его громкое мурлыканье наполнило помещение уютом. Василиса улыбнулась, погладила пушистого питомца и снова сосредоточилась на записях.

Время пролетело незаметно.

– Коммуникатор, сколько времени? – спросила она, не отрываясь от страниц.

– Сейчас семнадцать часов пять минут.

Девушка быстро встала. Кота уже не было – он ушёл кататься на роботе-пылесосе. До места встречи было недалеко, но опаздывать она не хотела.

Родители Василисы жили в старом военном городке, который тридцать лет назад перестроили в современный жилой комплекс, сохранив его прежнее название.

Выйдя из подъезда, она сразу почувствовала лёгкий летний ветерок, игравший с краем её майки. Мимо неспешно проезжал робот-уборщик, чья щётка мягко постукивала о бордюр, словно отбивая такт незримой уличной симфонии. Над детской площадкой мерно кружил полицейский квадрокоптер, бесстрастно следя за порядком.

Дорога к дворцу спорта «Звёздный» оказалась приятной – тёплый воздух, яркое солнце, вокруг – атмосфера размеренного летнего дня. Придя на место, Василиса нашла свободную скамейку напротив музыкального фонтана. Сейчас он работал в обычном режиме, выпуская вверх прозрачные струи воды. В лучах солнца они переливались всеми цветами радуги, создавая ощущение лёгкого волшебства.

Вокруг фонтана по специально проложенной дорожке катились немногочисленные любители роликов. Зимой эту же зону заливали водой, превращая в популярный городской каток.

Над самим дворцом спорта на голографическом экране сменяли друг друга образы местных хоккеистов и фигуристов, двигавшихся внутри здания. Анимированные изображения будто оживали над крышей, привлекая внимание прохожих и добавляя пространству уютной динамики.

Василиса огляделась. Люди отдыхали, дети смеялись, разъезжая на самокатах, а в воздухе витал лёгкий аромат свежей зелени и цветов. Она удобно устроилась на скамейке, наблюдая, как радуга танцует над фонтаном. Вечером, она знала, фонтан заиграет новыми красками: струи воды будут подсвечены мягкими огнями, зазвучит тихая музыка, а над поверхностью воды поплывут голограммы парусников. Именно такие моменты она любила больше всего – когда можно было просто сидеть, ни о чём не думать и хотя бы на время забыть обо всём.

– Привет ещё раз, – раздалось за спиной.

Василиса обернулась, не вставая со скамейки, и увидела улыбающегося Рената, стоящего позади. Он обошёл скамейку и сел рядом.

– Рассказывай, какие беды тебя ко мне направили, – начал он с лёгкой насмешкой.

– Зачем сразу беды? – ответила Василиса, скрестив руки на груди. – Просто понадобилась твоя консультация как технаря.

– Ну да, университетские спустились с небес к простым работягам земли, – продолжил подшучивать Ренат.

– Ладно тебе ёрничать, – нахмурилась она. – У меня серьёзный разговор.

– Тогда слушаю внимательно.

– Дело вот в чём, – она сделала паузу. – Скоро практика. У меня дома есть небольшой проект – скорее, хобби. Хотела бы доработать его до достойного уровня перед работой.

– Хорошо. А я-то тут при чём?

– В университете меня больше учили программировать, а с железом я могу, но медленно. Нужно время, буквари… А ты технарь, и с «железом», кажется, на «ты».

– То есть хочешь, чтобы я что-то разобрал и собрал?

– Да. И помочь с апгрейдом тоже.

– О каком металлоломе идёт речь?

– У меня дома есть квантовый системный блок. Кажется, он устарел. Мне нужна помощь, чтобы понять, что с ним делать.

– И насколько срочно?

– Если сможешь сегодня разобраться – будет идеально. Потом я уже сама разберусь дальше.

– Строить не ломать, – усмехнулся он. – Но, если комп квантовый – готовься потратиться.

– Это я и без тебя понимаю, – вздохнула Василиса.

Ренат задумался.

– У меня через пару часов встреча с ребятами… – начал он, но, поймав её печальный взгляд, замолчал и слегка покашлял. – Ладно, Воронова. У меня перед тобой должок со школы. Показывай свой компьютер.

– Ура! – радостно хлопнув в ладоши, воскликнула Василиса. Она чмокнула друга в нос. – Тогда купим мороженое, а потом мама скоро придёт – попьём кофе вместе.

Молодые люди встали и направились к ярко раскрашенному киоску с надписью «Мороженое».

– Слушай, Шарипов, – заговорила Василиса, – а какой это долг за тобой ещё со школы?

– Ты разве не помнишь?

– Нет.

– Ещё с десятого класса…

Ренат на миг ушёл в воспоминания.

– Помнишь того… э-э… обиженного умом? Забыл, как его звали, но кличка у него была «Круассан».

– Кажется, он был на год старше нас. Но не припомню, чтобы мы с ним пересекались, – нахмурилась Василиса.

– Помнишь запасную лестницу с третьего этажа во двор? По ней мы к Андрею Николаевичу на уроки бегали. Так вот, там на первом этаже кто-то халтурно установил камеры, и под лестницей оказалась слепая зона.

– Ага. И что?

– Я как-то вышел с урока, слышу – писк. Заглядываю: этот самый «Круассан» пристаёт к тебе.

– Вспомнила! – оживилась Василиса. – Я тогда со спортплощадки шла. Решила не обходить через центральный вход, пошла через запасной. А там он! Подтолкнул под лестницу и полез целоваться. Мерзость!

– Ну, я ему тогда в нос и зарядил, – хмыкнул Ренат. – Кровь пошла, твой мяч испачкался.

– Точно! Мяч! – воскликнула она.

– Нас потом вызвали троих на разбор. Этот тип заявил, что я ударил его кулаком, а ты сказала, что сама с размаху врезала. Даже мяч с кровью показала в доказательство.

– Мне поверили, а тебя похвалили за то, что девушку прикрыл, – добавила она, улыбаясь.

– Вот видишь, долг за мной.

– Ну, раз так, то я не возражаю, – усмехнулась Василиса.

По дороге домой друзья не переставали вспоминать школьные времена. Разговоры так увлекли их, что они даже не заметили, как оказались у двери квартиры Василисы.

– Понадобится инструмент, – сказал Ренат, разуваясь.

– Отнеси мороженое на кухню, поставь, а я пока что-нибудь найду, – ответила она, направляясь к встроенному шкафчику в коридоре.

Открыв небольшую дверцу, Василиса достала из ниши чёрный пластиковый ящик с инструментами.

– Идём в комнату.

На полу у стены стояла большая сумка, из которой торчала голова кота. Василиса остановилась, заметив, как Василий внимательно следит за ними, шевеля ушами.

– Бездельник! Другого места не нашёл? – ласково пожурила она его, аккуратно вынимая из сумки недовольного кота, который явно не одобрял вторжение.

– Доставай блок и ставь на письменный стол. Инструмент в коробке, – сказала она Ренату, продолжая придерживать кота, который явно не собирался сидеть спокойно.

Ренат подошёл к сумке, осторожно извлёк системный блок и поставил его на стол. Василиса тем временем уселась на край кровати, пытаясь удержать животное. Но терпение у того было недолгим: через пару секунд кот резко укусил её за палец.

– Ах ты шустрый! – воскликнула она, выпуская его. Василий моментально скрылся из комнаты.

Ренат уже раскрутил корпус компьютера и, слегка наморщив нос, оглядывал внутренности.

– Всё понятно, – произнёс он, покачивая головой.

– Что, всё так плохо? – спросила Василиса, нахмурившись.

– Это одна из первых моделей. Устаревшая, но ещё живая.

– И что теперь?

– Ну, смотри. Если хочешь запускать базовые алгоритмы ИИ или что-то стандартное – ещё потянет. Но если нагрузить серьёзными задачами, начнутся тормоза.

– А если обновить?

– Такой апгрейд влетит тебе в копеечку. Проще купить новый блок.

Василиса тяжело вздохнула и задумчиво опустилась на стул.

– Ладно, тогда начнём с малого. Мне нужно, чтобы он мог хотя бы работать с базовыми задачами и поддерживать голосовое управление.

Ренат ухмыльнулся:

– С голосом – это реально. А вот если будешь сильно грузить – готовься к зависаниям и прочим чудесам техники.

– Зависания – это моя жизнь, – с улыбкой ответила Василиса, затем добавила серьёзным тоном: – Хорошо, давай разберёмся с текущими возможностями. А дальше буду думать, что можно к нему добавить.

Ренат кивнул и снова углубился в работу, бормоча что-то себе под нос про старые комплектующие и инженерный гений прошлых десятилетий.

В этот момент раздался звук входной двери.

– Мама пришла, – сказала Василиса, быстро вставая, чтобы встретить её.

– Мам, привет!

– У нас гости? – спросила Вероника Петровна, снимая обувь и поправляя сумку на плече.

– Да, позвала Рената помочь с компьютером.

– Какого Рената?

– Школьного приятеля. Пойдём, он в моей комнате, в железках ковыряется.

Когда они вошли в комнату, Ренат как раз делал фотографии деталей системного блока, сверяясь с чем-то на своём коммуникаторе. Услышав шаги, он поднял голову и улыбнулся.

– Добрый вечер, Вероника Петровна, – приветливо произнёс он.

– Здравствуй, Ренат. Ты так изменился!

– Конечно. Мы же последний раз виделись на выпускном в школе.

– Помню, – кивнула женщина. – Ну что, я сейчас приготовлю ужин. Как закончите – руки помоете и за стол. Когда позову – не задерживайтесь.

Она вышла, а Василиса уселась рядом с Ренатом.

– Смотри, что нашёл, – сказал он, протягивая коммуникатор. – На практике один мастер дал мне профессиональную программу для работы с железом. Вводишь номер модели вручную или просто фотографируешь – и она сразу выдаёт список совместимых комплектующих.

– Удобно, – кивнула Василиса. – Только говори конкретнее, а то я начинаю нервничать.

Ренат ткнул пальцем в экран:

– Вот эту часть можно заменить безболезненно.

– Это что?

– Грубо говоря, мозги системы. Здесь находятся квантовые кубиты, регистры, вентили – всё, что нужно для работы. На складе есть несколько таких блоков на списание. Один из них практически новый, уверен – его даже не использовали. Мы можем поставить его тебе вместо этого. Но это, между нами.

– Само собой. Никому ни слова, – заверила она, поднимая руки в знак обещания.

Из кухни донёсся голос Вероники Петровны:

– Молодые люди, к столу!

– Идём мыть руки, – сказал Ренат, аккуратно складывая инструменты.

– Подожди, ещё вопрос: что с накопителем? – спросила Василиса.

– Его придётся обновлять тебе самой.

– Ну, это уже меньшее из зол, – усмехнулась девушка.

На кухне, за уютно накрытым столом, они втроём собрались за чаем и домашней едой. Ренат рассказывал о своей учёбе и новой работе, куда недавно устроился, а Вероника Петровна слушала с живым интересом, время от времени подливая чай. Василиса вставляла шутки, делилась планами на практику и, несмотря на груз мыслей, чувствовала лёгкое тепло домашнего уюта.

За окном понемногу сгущались сумерки, будто ночь тоже хотела присесть к этому столу и послушать их разговор.

Через два дня апгрейд был завершён, и Василиса с энтузиазмом приступила к доработке системы. Она тщательно изучила записи, оставленные её преподавателем, и поняла: архитектура, на которой работал Мирон, позволяла вносить изменения и расширять функционал. Опираясь на университетские знания и подключившись к внутреннему репозиторию КодХаба, она довольно быстро завершила модернизацию модуля распознавания и обработки видеосигнала.

На это ушло два дня. Ещё столько же – чтобы усовершенствовать обработку звуковых потоков и написать синтезатор речи, сделав взаимодействие с Мироном максимально естественным.