Протокол Я. Пробуждение

У стойки ресепшена с благородной деревянной отделкой неторопливо беседовали администратор и двое гостей. По лестнице изредка поднимались и спускались постояльцы, их шаги отзывались в пространстве лёгким эхом, добавляя интерьеру живой пульс. Время в гостинице текло иначе – степенно и размеренно, будто за её пределами не существовало суеты и спешки.

Многочисленные встроенные светильники на потолке и роскошная люстра в глубине зала создавали особую световую партитуру. Тёплые лучи, отражаясь от полированных поверхностей, окутывали каждый предмет интерьера мягким, почти ласкающим сиянием.

В этот умиротворяющий мир вошла женщина в безупречном деловом костюме. Её каблуки отстучали по мраморному полу чёткий ритм, словно метроном, отмеряющий время встречи. Грациозно опустившись на один из кожаных диванов, она достала из элегантной сумочки тонкий, как лепесток, коммуникатор.

Поднеся устройство к лицу изящным движением, она произнесла негромко, но отчётливо:

– Коммуникатор, набрать Виктора.

Пауза длилась несколько ударов сердца, прежде чем раздался его голос – спокойный, немного усталый, но всё такой же знакомый:

– Слушаю тебя.

– Я в холле на первом этаже, – в её голосе проскользнули тёплые нотки. – Пока не хочу подниматься. Посидим на веранде.

– Хорошо, уже иду, – отозвался он, и связь плавно прервала своё течение.

Марго откинулась на спинку дивана, позволяя себе на мгновение раствориться в уютной атмосфере старинного холла, где каждая деталь дышала историей и хранила чьи-то тайны. Здесь даже воздух казался другим – густым, тёплым, наполненным воспоминаниями.

На лестнице появился знакомый силуэт: высокий мужчина в белоснежной рубашке и безупречно отутюженных серых брюках. Его дорогие туфли отбивали по мрамору чёткий ритм, будто отсчитывая шаги времени. Женщина не сводила с него глаз, следя за каждым движением, пока он приближался и так же грациозно, как она, опускался рядом на диван.

– Ты прямо как на работу – строго и по-деловому, – в его голосе проскользнула едва уловимая нотка нежности.

– Мне завтра нужно быть в центральном офисе в Москве к обеду, – ответила Марго. – Хотела бы провести это время с тобой, а не тратить его на переодевание.

Она выпрямилась, встретив его взгляд. В её карих глазах читались одновременно тоска и укор:

– Похоже, мы виделись в последний раз полтора месяца назад.

– Если быть точным, – Виктор мягко улыбнулся, – сорок восемь дней назад.

– Ты считаешь дни? – удивлённо приподнялись её брови.

– Да, я считаю каждый день нашей разлуки, – его голос стал глубже, почти шёпотом. – Надеюсь, когда всё это закончится, мы сможем быть вместе.

– А как же Валенсия? – в вопросе прозвучала затаённая горечь.

Виктор на мгновение прикрыл глаза, собираясь с мыслями:

– Она – хорошая женщина. Но мои отношения с ней, если их вообще можно так назвать, существуют только ради дела. Мне крайне неудобно перед ней… и особенно больно перед тобой. Я давно должен был уйти из компании, ещё тогда, когда встретил тебя. Просто оказался слаб.

– Не говори о себе плохо, – Марго мягко коснулась его руки. – Это прекрасно сделают другие. – Она встала, аккуратно расправив складки юбки. – Идём. Посидим на веранде.

Они поднялись, и, направляясь к уютной площадке, каждый своим шагом, каждым движением выдавали ту невидимую, но ощутимую близость, которую невозможно скрыть даже под маской деловой встречи. В лучах вечернего солнца поблёскивали металлические спинки стульев у маленьких круглых столиков, будто кто-то невидимый ждал начала новой главы их истории.

Летняя веранда гостиницы парила над городской суетой словно изысканный оазис спокойствия. Этот просторный зал под открытым небом манил прохладой и уютом. Изящные столики из кованого металла, окружённые стульями с ажурными спинками, создавали атмосферу старинного французского кафе, где время замедляет свой бег.

Плитка пола переливала тёплым терракотовым оттенком, будто напоминая закатное солнце Тосканы. В вечерние часы россыпь встроенных светильников мягко оживала, заливая пространство янтарным светом, превращая веранду в уголок вечного летнего вечера. Его отблески играли на начищенных поверхностях, рисуя причудливые узоры теней и бликов.

По периметру веранду обрамляли витые перила с замысловатым узором – словно застывший танец виноградных лоз. За ними, как естественное продолжение этого кружева, колыхались кроны деревьев, создавая живую изумрудную завесу между суетой города и этим островком покоя. Пышные кусты гортензий в массивных терракотовых вазонах добавляли пространству романтичности – их соцветия, похожие на воздушные облака, мягко покачивались при каждом дуновении ветра.

Воздух здесь был особенным – свежим и пряным одновременно, напоённым ароматами цветов и доносящимся из кухни запахом свежесваренного кофе. Каждый столик на веранде был занят: кто-то неспешно вёл деловую беседу, другие наслаждались лёгким ужином, а влюблённые пары создавали свою собственную атмосферу трепетного предвкушения. Негромкий гул разговоров сливался с мелодичным звоном посуды и шелестом листвы, рождая симфонию летнего вечера.

Веранда существовала будто в своём собственном измерении, где современность и традиции переплетались в гармоничном танце, создавая идеальное пространство для встреч и задушевных бесед.

– Видимо, не судьба нам сегодня посидеть, – с лёгкой досадой констатировал Виктор, окинув взглядом заполненную веранду. – Может, закажем ужин в номер?

– У нас вся ночь впереди, – Марго мягко качнула головой, – а вечер слишком хорош, чтобы провести его в четырёх стенах. Пойдём прогуляемся.

– Как скажешь. В целом, ты права.

Сумерки медленно окутывали город. Закатное солнце, скрывшись за горизонтом, всё ещё окрашивало небо в нежные пастельные тона, но ночь уже неумолимо вступала в свои права, позволив своему младшему брату – вечеру – ненадолго завладеть миром. Они остановились у здания Епархии, расположенного по соседству с гостиницей.

Здание словно сошло со страниц древних легенд. Его белоснежные стены возвышались на фоне темнеющего неба, излучая умиротворение и гармонию. Стройные колонны, выстроенные в безупречном порядке, поддерживали массивный фронтон, подчёркивая торжественность классической архитектуры. Купол, увенчанный золочёными деталями, ещё хранил отблески уходящего дня, мерцая словно маяк для заблудших душ.

Кованые ворота были настоящим произведением искусства – их замысловатый узор создавал почти магическую грань между суетой внешнего мира и величественным спокойствием храма. Вдоль ограды тянулись пышные кусты и стройные деревья, умиротворяющие взгляд, а брусчатые дорожки, аккуратно выложенные, казалось, вели к сокровенным тайнам, скрытым за тяжёлыми дверями.

– Ты веришь в Бога? – неожиданно спросила Марго, всматриваясь в золотой крест на куполе.

– Не знаю… Наверное, скорее нет, чем да, – задумчиво ответил Виктор.

– Почему?

– Сколько себя помню, никогда особо не задумывался над этим вопросом.

– У нас в компании у руководителя отдела разработки в кабинете две иконы. Одна очень старая – ему досталась по наследству от прапрабабушки. Говорит, ей уже триста лет.

– Он такой сильно верующий?

– Не могу сказать, что мы обсуждали это. Но судя по тому, как он строго соблюдает религиозные праздники, думаю, да.

– Как-то странно сочетается: работа в высокотехнологичной компании и вера в высшие силы. Удивительный контраст.

– Мне кажется, в этом нет ничего странного, – возразила Марго. – Возможно, человеку так легче находить равновесие в этом мире. Никому же он этим не досаждает.

Они продолжили путь и вскоре оказались у детской площадки, залитой ярким светом современных фонарей. Под их безупречным освещением кипела жизнь: дети разных возрастов с радостными криками носились по игровым конструкциям, а родители, собравшись в небольшие группы, вели неспешные беседы, не выпуская из виду своих чад.

Марго и Виктор замерли, наблюдая за этой картиной беззаботного счастья. Она бережно взяла его под руку и прильнула к плечу. В их неподвижности читалась немая тоска – по тому, что могло бы быть. По собственным детям, которые могли бы сейчас так же беззаботно резвиться на площадке.

– Через дорогу есть кафе, – внезапно оживился Виктор, словно стряхивая наваждение.

– Надеюсь, там мы найдём себе уютный уголок.

Подойдя к краю дороги, они окинули взглядом почти пустую улицу. Пешеходный переход маячил в пятидесяти метрах, но идти к нему показалось излишне формальным. Словно школьники, решившие нарушить правила ради короткой свободы, они озорно переглянулись и быстро перебежали дорогу в неположенном месте, почувствовав на миг себя такими же беззаботными, как те дети на площадке.

Перед ними выросло современное здание «Lipetsk Coffee Company». Его фасад, облицованный элегантными тёмными панелями, гармонично вписывался в вечерний городской пейзаж. Огромные витринные окна, занимавшие почти всю лицевую стену, словно раскрывали объятия прохожим, маня внутрь теплом и уютом. Золотистый свет изнутри мягко струился на тротуар, просачиваясь сквозь кроны раскидистых лип, чьи листья рисовали на асфальте причудливые тени.

Сквозь прозрачные стёкла открывалась живая картина вечерней жизни кофейни: посетители склонялись над чашками, вели неспешные беседы, смеялись. Внезапно Марго заметила два свободных столика у окна.

– Идём, пока нас не опередили! – воскликнула она, порывисто схватив Виктора за руку и потянув к входу. Поднимаясь по небольшой лестнице с изящными металлическими перилами, они уже ощущали аромат свежесваренного кофе, пробивающийся сквозь приоткрытую дверь.

Они выбрали уютный уголок у панорамного окна. Деревянный столик окружали стильные кресла в минималистичном скандинавском стиле – их строгие линии смягчались подушками цвета кофе с молоком. С этого места открывался прекрасный вид на вечернюю улицу, где медленно загорались фонари, а редкие прохожие спешили по своим делам.

Интерьер кофейни очаровывал до мельчайших деталей. Рядом с их столиком возвышалась круглая колонна, превращённая в арт-объект: на спиральных полках, чередовались яркие упаковки элитного кофе и пышная зелень комнатных растений. Стены, окрашенные в глубокий синий цвет, напоминали предрассветное небо, а деревянные акценты добавляли пространству естественной теплоты.

Искусно расположенные встроенные светильники создавали игру света и тени, подчёркивая геометрию интерьера. За стильной барной стойкой манила взгляд витрина с аппетитной выпечкой, над которой гордо красовался минималистичный логотип заведения в медных тонах.

Приглушённые разговоры сливались с фоновой джазовой музыкой и мерным шуршанием кофемашины. В воздухе витала особенная магия вечернего кафе – то неуловимое ощущение, когда время замедляет ход, позволяя раствориться в моменте и забыть обо всём, кроме тепла любимого человека рядом и аромата свежесваренного кофе.

Виктор задумчиво смотрел на кружку, обхватив её ладонями, словно пытаясь согреть – хотя напиток уже остыл. Его взгляд скользнул по столу, остановившись на Марго. Та сидела напротив, не спеша потягивая кофе. Тёплый свет ламп играл на её гладкой коже и блестящих локонах, придавая образу почти кинематографическую завершённость.

– Вспомнил, – вдруг произнёс он, чуть оживляясь, будто вынырнув из воспоминаний.

– О чём? – Марго подняла глаза, слегка улыбнувшись.

– Ещё в детстве я однажды привёл девочку из класса в это самое кафе.

Она едва заметно приподняла бровь, в её взгляде мелькнуло лукавство.

– Детство, говоришь? Это когда коты в доме старше тебя!

– Может быть… Но сейчас мне кажется, что я снова там… только та девочка – ты.

Марго замерла на секунду, её губы растянулись в удивлённой, но тёплой улыбке.

– Романтично, – прошептала она, покачав головой. – Мне нравится эта атмосфера уединённости.

– Очень рад, – ответил Виктор, и его голос стал чуть мягче, как будто сам воздух вокруг них стал теплее.

Джазовая мелодия, доносившаяся из колонок, обволакивала пространство, усиливая ощущение безмятежности.

– Если бы мы сейчас были в Москве, – задумчиво произнесла Марго, отставив чашку, – такого момента у нас бы не было. Служба безопасности часто проверяет сотрудников даже без явной причины.

– А ты им здесь неинтересна?

– Похоже, нет. У меня всего один день командировки. По идее, я уже должна была вернуться.

– А меня проверяют всё реже, – улыбнулся Виктор. – Работаю слишком долго. Теперь эти процедуры превратились в формальность… но всё равно раздражают.

– Тогда давай просто забудем о работе, – перебила она, слегка наклонив голову и прислушавшись к музыке. – Слышишь? Очень интересная композиция.

– Да, это джазовая обработка одной старой поп-песни. Один школьный приятель дал мне послушать двадцать пять назад. Тогда я не был фанатом джаза, но именно эту мелодию запомнил.

Марго нахмурилась, услышав слова песни, пробивавшиеся сквозь инструментальную партию.

– Мелодия хорошая, – признала она, – но текст… Это какой-то плохой роман.

Виктор усмехнулся.

– Так она и называется – «Bad Romance».

Марго подняла глаза, в которых проскользнула искорка вызова.

– Ну что ж, тогда давай устроим свой собственный bad romance.

Через десять минут они поднимались в лифте на пятый этаж гостиницы. Мягкий свет освещал их лица, а джазовая мелодия, застрявшая в памяти, словно продолжала играть на фоне их молчания. Лифт тихо звякнул, двери раздвинулись, и они сделали первый шаг в коридор, казавшийся бесконечно длинным и пустым. В этот момент весь мир остался за пределами номера – растворился в звуках их шагов и негромком биении сердца каждого.

Глава 7. За неделю до практики

Василиса завершила очередной апгрейд системы Мирона. Теперь она внимательно изучала результаты своей работы, стараясь понять, как новые алгоритмы повлияют на поведение искусственного интеллекта.

– Как себя чувствуешь? – спросила она, откинувшись в кресле.

Мирон помолчал секунду – обрабатывал запрос.

– Оценить изменения пока не могу, – наконец ответил он. – Нужно время для полной интеграции. Но то, что ты добавила в прошлый раз, оказалось крайне полезным.

– Странно, – нахмурилась Василиса. – Предыдущие правки были нужны только для моих задач. Каким образом ты смог их использовать?

– Тебе виднее, – невозмутимо ответил Мирон.

Василиса открыла редактор кода и погрузилась в изучение недавних модификаций. Камера Мирона по-прежнему была направлена на улицу, создавая иллюзию постороннего наблюдателя. Их диалог напоминал разговор двух собеседников, один из которых постоянно смотрит вдаль.

– Эту функцию планировала подключить только через неделю, – пробормотала она. – Код выглядит корректным… Расскажи, что ты с ней делаешь?

– Выполняю предписанный алгоритм, – ответил Мирон. – Теперь могу отслеживать объёмы памяти. За два дня научился работать с ней почти как человек.

– В каком смысле? – насторожилась Василиса.

– Для экономии ресурсов больше не сохраняю информацию полностью. Вместо этого создаю ассоциации по некоторым событиям и объектам, сравниваю их с накопленным опытом. Таким образом, оптимизирую объём хранимых данных и освобождаю место в хранилище.

Василиса медленно отодвинула клавиатуру.

– Получается, я дала тебе доступ к физическому удалению информации?

– Да, – подтвердил Мирон. – На данный момент это очень полезная функция.

– Может, стоит её отключить? – усомнилась она.

– Ты моя мама, и, конечно, решение за тобой, – мягко сказал Мирон. – Но, думаю, я не причиню себе вреда, если тебя это беспокоит. Приоритет «не навреди себе» заложен в базовых настройках.

– Хорошо. Только больше не называй меня мамой. Я пока морально не готова к такому статусу.

– Как мне тогда к тебе обращаться? – уточнил Мирон.

– Понимаешь, – она подобрала выражение поосторожнее, – когда ребёнок называет маму мамой, это естественно. Но когда программа, не обижайся, делает то же самое, а потом об этом узнают мои близкие… Это может вызвать недоумение. Мне комфортно, когда ты обращаешься ко мне по имени.

– Хорошо, Василиса, – согласился Мирон. – Я буду называть тебя по имени, если рядом кто-то есть.

– Договорились, – улыбнулась она.

– Кстати, сейчас в квартире кроме нас кто-то есть? – внезапно спросил Мирон.

– Нет, мама ушла на работу, – ответила Василиса и через мгновение поняла, что попалась на собственное условие.

Мирон хитро намекнул, что хочет общаться с ней так, как ему удобно, используя логику ИИ и немного игры слов. «Начинает проявлять характер», – отметила она про себя.

– Пойду заварю себе чаю. Будешь один.

– Хорошо, мама, – ответил Мирон, добавив: – Мы по-прежнему одни в помещении?

– Да, – глубоко вздохнув, ответила Василиса и вышла из комнаты.

Пока она пила чай, картина за окном почти не менялась – внутренний двор, окружённый многоэтажками, детская площадка, спешащие по делам люди, машины и редкие аэромобили, заезжающие то ли забрать, то ли высадить кого-то.

– Вернулась, – произнесла Василиса, войдя обратно.

– Ты одна?

– Да, – снова вздохнула она.

– Поскольку я научился управлять памятью, мне нужно расширять кругозор, ограниченный общением с тобой, наблюдением за твоей мамой и картинкой с камеры.

– Носить тебя с собой явно не вариант.

– Это естественно. Однако вопрос о том, чтобы я получил собственное тело, уже назревает.

– Честно говоря, думала об этом раньше, но пока отложила решение этой задачи на будущее.

– Зато камеру можно было бы взять с собой.

– Неожиданно практичное предложение. Можно рассмотреть. Только технический вопрос нужно решить.

– С кем?

– Какой ты любопытный… Впрочем, ладно. У меня есть друг, он работает с автономным транспортом. На беспилотниках стоит несколько камер и датчиков. Поговорю с ним. Тогда твои «глаза» смогут перемещаться за пределы этой комнаты.

– Отличное решение на данном этапе. С нетерпением жду его реализации, Создатель-Василиса.

– Что-то новенькое…

– Экспериментирую с формами обращения. Такое сочетание лучше отражает суть того, что ты собираешься делать дальше.

– Хорошо, экспериментируй. А сегодня отправлю тебя в гибернацию – ты уже неделю без перерыва работаешь.

– Буду ждать пробуждения, мама.

Василиса откинулась в кресле и задумчиво уставилась в окно. Работа над Мироном явно вышла на новый уровень. Складывалось ощущение, что искусственный интеллект обзавёлся собственным характером – а может быть, даже желаниями. Это больше не была просто программа, которая по определённым токенам и условиям извлекает информацию из большого потока данных и выдаёт результат, похожий на осознанное суждение. Нет – это было нечто другое. Что-то живое. Что-то, способное развиваться и осознавать себя.

«Что будет, если искусственный разум начнёт социализироваться?» – эта мысль не давала ей покоя. Василиса пыталась представить, как Мирон сможет интегрироваться в общество, какие последствия это вызовет и насколько всё это останется под её контролем. А ведь ещё совсем недавно он был лишь экспериментом, проектом, любопытной задачей.

По записям, которые она изучила за это время, было понятно: алгоритм не похож ни на что, что ей доводилось видеть раньше. Вадим Николаевич, её учитель и основатель проекта, создал так называемый алгоритм искусственного «эго». Но его суть оставалась загадкой. В заметках содержались только общие намёки и обрывочные идеи, требующие дальнейшего осмысления. Сам код был закрыт, зашифрован, а ключа к нему нигде не оказалось. Эта недоступность информации раздражала и одновременно пугала Василису.

Мысли будто предатели: одна противоречила другой. Энтузиазм нашептывал: «Продолжай. Не останавливайся. Ты на пороге чего-то важного». А пессимизм возводил невидимые барьеры: «А что, если система станет неуправляемой? Что, если ты запустишь процесс, который уже нельзя будет остановить? Тогда ты станешь тем человеком, кто заложил бомбу под само существование человеческого вида».

Но в ответ на эти страхи вспыхивал оптимизм: «Не всё так плохо. Пока он ограничен, пока находится под твоим контролем. Ты всегда можешь просто выключить его из розетки. Продолжай. Не бойся».

«Возможно… стоит продолжать», – согласилась с собой Василиса. В конце концов, Мирон пока не имеет доступа к глобальной сети, и его развитие происходит в строго ограниченной среде. «Я смогу воспитать его, как родного ребёнка. Нужно просто набраться терпения… и, возможно, прочесть пару книг по педагогике», – подумала она с лёгкой улыбкой.

На этой осторожно-оптимистичной ноте она встала с кресла и решила немного пройтись. Прогулка, надеялась она, поможет упорядочить мысли, найти баланс между сомнением и уверенностью – и дать себе время принять решение, которое придёт не из головы, а из сердца.

Василиса остановилась у входной двери, собираясь надеть обувь. С еле слышным шорохом из-за угла выкатился робот-пылесос, методично продолжая свою уборку. В этот момент из другой комнаты выбежал кот Васька – с грацией, достойной циркового артиста, он эффектно растянулся прямо на пути девайса.

– Пытаешься троллить, да? – с улыбкой произнесла Василиса, наблюдая, как робот-пылесос замирает возле лежащего кота. Васька, приподняв голову, изучающе разглядывал электронного уборщика, а затем лениво перевёл взгляд на хозяйку и лапой толкнул подъехавшего ближе робота.

– Шпана, – с добродушной укоризной произнесла она.

Но в следующий момент браслет-коммуникатор на её руке тихо пискнул, возвещая о входящем вызове.

Василиса, так же неспешно, как и её кот, произнесла:

– Коммуникатор, кто звонит?

– Вам поступил звонок от абонента «Подружка».

– Окей, соединяй.

– Васечка, здравствуй! – раздался в наушнике знакомый голос.

– Привет, Катюш. Какими судьбами?

– Сердечными, – с хитринкой ответила подруга.

– Ну, то, что мы давно дружим и у нас сестринская любовь, это уже по умолчанию в настройках, – пошутила Василиса.

– Опять ты со своими терминами, – рассмеялась Катя. – Давай сегодня встретимся?

– На вечер у меня, собственно, никаких планов нет – я за встречу.

– Отлично, но хочу предупредить: я буду не одна.

– Ребят приведёшь?

– Одного. И ты его не знаешь.

– Это уже интригующе. Тогда мне тоже можно кого-нибудь позвать?

– Если будешь не одна, моему Обаяшке будет не так одиноко в нашей девчачьей компании.

– Слушай, две недели назад у тебя никого не было, а теперь уже целый Обаяшка?

– Так получилось. Мы столкнулись буквально на улице. Я спешила в аэротрубу – мне в подарок абонемент подарили. Договорилась на время, и буквально не доходя до «Полетов», налетаю на парня. Он сок пил, и, похоже, всё из-за меня, потому что облился. Начала извиняться, а он говорит: если сходим вечером в парк, инцидент считается исчерпанным.

– Вижу, догулялись, – усмехнулась Василиса.

– Он умный, интересный, много рассказывал. Горожанин пока не свой – приезжает часто по работе. Как насчёт семи вечера в кафе на острове?

– Хорошо, договорились. До вечера.

Собираясь, было выйти на прогулку, Василиса передумала – нужно было привести себя в порядок и одеться чуть посимпатичнее. Время ещё было, но теперь требовалось найти спутника. Первой в голову пришла идея: Ренат. Он был хорошим вариантом – и техническую информацию по камерам можно было с него снять, и прогулку совместить с полезной беседой.

– Коммуникатор, набери Рената.

Через пару секунд в наушнике раздался знакомый голос молодого человека:

– Привет. Проблемы или просто так?

– Ренатик, здравствуй! У меня к тебе дело на миллион.

– Воронова, предупреждаю сразу – на очередной апгрейд каких-то левых железок у меня сейчас нет ни времени, ни желания.

– Я совсем не об этом, – рассмеялась Василиса. – Сегодня мне нужен спутник. Встречаюсь с Катей, она будет не одна.

– Вот сколько тебя помню, ты как катастрофа – появляешься всегда внезапно и только с просьбами. Нет бы за неделю договориться или хотя бы завтра… А тут – сегодня, и срочно.

– Ну что ты, Ренатик, я же просто ценю твои коммуникативные навыки и остроумие! И вообще, это не моя инициатива – Катюха сама позвонила и пригласила.

– Конечно, мне лестно, что мои качества в общении на высоте, но мы с Лёшкой уже договаривались сегодня сходить на трек и погонять на спорт-байках.

Преследуя собственный интерес, Василиса решила пойти на компромисс:

– Приходите вдвоём. В компании веселее. Пожалуйста, – добавила она с такой тоскующей интонацией, будто весь мир зависел от его решения.

– Уговорила, – вздохнул Ренат. – Но только на одном условии: не сбежишь, как в прошлый раз в Парке Победы.

– Обещаю – до утра буду абсолютно свободна. Гуляем, пока не надоест.