Протокол Я. Пробуждение

Они некоторое время молча смотрели друг на друга – взглядом, полным воспоминаний, недосказанности и того, что раньше называлось доверием.

– Думала, заглянешь перед совещанием, – наконец продолжила она.

– Было много дел в филиале, – пояснил он, качнув головой. – Приехал буквально к самому началу, чуть не опоздал. За три года после моего назначения мы и так стали видеться реже… А последние три месяца вообще только по видеосвязи – и то исключительно по работе.

Кабинет снова наполнился тишиной.

Женщина натужно улыбнулась и откинулась в кресле.

– Я соскучился, – сказал он с лёгким напором.

– Начнём с того, что пятьсот километров – это не расстояние. Ты мог бы приезжать хотя бы раз в месяц. А при желании – даже еженедельно.

– Ты сама понимаешь: плотный график, наладка и настройка производства… – Виктор попытался оправдаться.

– Если серьёзно, Вик, – её голос стал чуть строже, – я не девочка, которая ждёт свиданий, мечтает и надеется. Я – взрослая женщина, которая хочет создать семью. Это нормально.

Она помедлила, давая словам осесть, и добавила:

– Дочери уже десять лет. Ей нужно видеть здоровые семейные отношения.

Виктор тяжело вздохнул, провёл ладонью по лицу и откинулся на спинку дивана.

– Давай ещё немного подождём. Заработаем, может, перейдём на более спокойную работу…

– Тебе не нравится твоя должность? – её вопрос прозвучал ровно, но с явным интересом.

– Устал я от постоянной гонки, – признался он. – Наш генеральный всё время подгоняет: «Вперёд, вперёд…»

Валенсия чуть улыбнулась.

– Меня моя работа устраивает, – сказала она спокойно. – Осталось только личную жизнь обустроить.

– Не знаю… – Виктор отвёл взгляд, избегая её глаз. – Не уверен, что готов к семейным отношениям. Ты же меня знаешь.

– Но ты уже не мальчик, – мягко упрекнула она. – Может, пора задуматься?

Повисла тишина. Где-то снаружи раздался приглушённый гул электрокара, почти незаметно нарушивший напряжённую атмосферу кабинета.

– Пора обедать. Ты идёшь? – Валенсия встала из-за стола и взяла лежавший на нём браслет.

– Да, конечно, – ответил Виктор, поднимаясь с дивана. – Может, останусь сегодня?

– Вечером я с дочкой. Но если хочешь, приезжай в воскресенье – Викушку отправлю к бабушке с дедушкой.

– Вернусь и напишу, – сказал он, когда они уже вышли в коридор.

До эскалатора было недалеко. Они спустились в просторный холл первого этажа и направились к трём стоявшим у входа гольфмобилям. Виктор сел за руль одного из них, и они двинулись к пищевому кампусу.

Зал, предназначенный для спокойного обеда сотрудников, был наполовину пуст. Среди столов бодро сновали роботы-официанты – бесшумные, точные, как механизм часов. У входа на стене располагались несколько сенсорных панелей для заказа еды. Из скрытых динамиков раздался приятный, чуть механический голос:

– Делайте заказ.

Валенсия и Виктор быстро выбрали блюда. Голос продолжил:

– Выберите свободный столик.

Пара подошла к одному из них и села. Не прошло и минуты, как два робота-официанта, будто по невидимому сигналу, приблизились к столу и аккуратно поставили перед гостями подносы.

– Приятного аппетита, – произнесли они хором, слегка наклонив головы, и так же бесшумно ушли.

– Очень странная ситуация, – нарушила молчание Валенсия, вращая вилку в руках.

– Ты о чём? – спросил Виктор, делая первый глоток супа.

– Мы почти не афишировали стратегию нашей кадровой политики, но «Андротех» каким-то образом узнал, что мы начали отбор среди студентов этого года.

– Может, они просто сами проводили аналогичную работу, – спокойно предположил он.

– Нет, обычно они делают это раз в три года. И, насколько мне известно, в прошлом году уже занимались этим. А теперь вдруг начали одновременно с нами и сумели переманить довольно перспективных ребят. Похоже, у нас кто-то работает на сторону. И, боюсь, его интересует не только карьера.

– Одно дело – когда деньги не пахнут, другое – когда ими даже не пахнет, – усмехнулся Виктор.

Валенсия не ответила на шутку. Её лицо оставалось серьёзным.

– В любом случае, идёт утечка информации.

– Промышленный шпионаж – часть бизнеса во все времена, – заметил он, отрезая кусок мяса.

– Понимаю. Но ситуация всё равно неприятная.

В этот момент браслет в её кармане тихо запищал. Женщина достала его, приложила палец к сенсору.

– Через тридцать минут вас ожидает Владимир Иванович у себя в кабинете, – раздался негромкий голос секретаря.

– Торопиться особо некуда, время ещё есть, – сказал Виктор, потягивая сок.

– Нет уж, побегу к себе. Нужно подготовиться к разговору.

– С тобой-то всё всегда готово. Закоренелая отличница.

– Не в материалах дело. Нужно собраться с мыслями. Хочу немного пройтись до центрального корпуса.

– Я допью сок и отправлюсь на площадку – к конвертоплану. Лететь обратно в Липецк. Дела ждут.

– Тогда жду сообщения насчёт выходных.

Она встала из-за стола, поправила пиджак и направилась к выходу, оставляя за собой лишь лёгкий аромат духов и тревогу в воздухе.

После завершения совещания Владимир Иванович Ярцев молча направился к лестнице, ведущей на второй этаж. Его кабинет находился в дальнем крыле здания – в той части, где царила особенная тишина, будто бы здесь замедлялось время.

Перед кабинетом располагалась просторная светлая приёмная, выполненная в стиле раннего двадцать первого века – когда ещё не боялись сочетать строгую эстетику с элементами уюта. Стеклянная стена перед входом была затемнённой, но время от времени оживала: на ней появлялись название компании, её логотип или рекламные ролики, излучающие уверенность и технологичность.

За массивным столом, как часовой, сидела секретарь – молодая женщина лет двадцати пяти. Её деловой костюм был безупречен, макияж минимальным, взгляд – спокойным и внимательным. Несмотря на то, что во многих компаниях уже давно перешли на электронных помощников, Ярцев предпочитал живое человеческое присутствие. Для него это было не просто данью традиции, а вопросом доверия.

В углу приёмной стоял отдельный стол для посетителей. Кто-то готовился здесь к встрече, просматривая документы или корректируя выступление. Однако большинство пользовалось современными устройствами – планшетами с встроенными голографическими проекторами, которые позволяли за секунды перепроверить любые данные. Впрочем, рядом с ними мирно дремал большой кожаный диван тёмно-коричневого цвета – вещь, которая словно говорила: «Здесь можно подождать. Здесь можно задуматься».

Интерьер искусно смешивал ретро-стиль с технологическим минимализмом. На столе секретаря возвышался тонкий сенсорный монитор, а под крышкой скрывался почти невидимый системный блок. Рядом лежала компактная клавиатура. Но самым неожиданным элементом был старый селектор с кнопками – чёрный, немного потёртый, словно он принадлежал другому времени. Именно через него Ярцев связывался с приёмной, и именно он изредка оживал, издавая его голос – точный, сухой, без лишних интонаций.

На двери в кабинет висела табличка с золотистыми буквами: «Генеральный директор». Просто и ясно. Без прикрас.

– Танечка, сделай мне, пожалуйста, кофе, – произнёс Ярцев, переступая порог приёмной.

– Хорошо, – ответила девушка, вставая со своего места. – Сейчас обеденное время. Может, хотите что-нибудь заказать?

– Спасибо, солнышко, я перед совещанием плотно поел. Вызови ко мне Валенсию Аркадьевну, Максима Рудольфовича и Артура Семёновича. Через полчаса жду.

– Вот папка с бумагами, – сказала Таня, протягивая ему распечатанные предложения от потенциальных партнёров. – Распечатала всё, как просили.

– Благодарю, – коротко ответил Ярцев, взяв папку, и исчез за дверью своего кабинета.

Девушка тем временем подошла к угловому столику, где на видном месте стояла старая добрая кофемашина с надписью «BOSCH». Это был настоящий раритет, но Ярцев любил её – вкус кофе, запах стали и воспоминания о далёком прошлом, когда технологии были чуть ближе к человеку.

Внутри кабинета было прохладно – кондиционер работал в своём обычном режиме, создавая ощущение рассудительности и контроля. Владимир Иванович опустился в большое кожаное кресло за массивным столом из красного дерева.

Справа от стола стоял небольшой столик – тихий островок воспоминаний. В рамках разного дизайна, будто собранных по настроению, а не по порядку, были расставлены фотографии семьи Владимира Ивановича.

Он чуть повернул кресло, откинулся на спинку и позволил взгляду скользнуть по этим мгновениям прошлого.

Вот они – молодые, почти дети, стоят под суровыми скалами плато Маньпупунёр. Его жена в длинном пальто, он в потёртом свитере, оба улыбаются так, как могут улыбаться только те, кто ещё не знает, что такое настоящая боль.

Следующий снимок – морской берег, белая рубашка, чёрные брюки, босые ноги, ласкаемые морской пеной. Рядом – она, в белом платье, с волосами, развевающимися от ветра. Это был один из самых важных дней их жизни: без свидетелей, без шума, просто двое людей, решивших быть вместе. Они расписались, уехали вдвоём и неделю провели вдали от всего, словно весь мир принадлежал им.

Ещё одна фотография – маленький сын, первоклассник с огромным букетом цветов в руках, гордо держит его перед собой, как знамя своей новой жизни. Затем – жена с новорождённой дочкой на руках, светящаяся от любви и усталости. Ещё несколько кадров: школьные праздники, семейные поездки, путешествия по свету. Каждый снимок – страница из книги, которая уже не пишется, но хранится в сердце.

Но взгляд Ярцева остановился на одном – особенном.

Они с сыном в лыжных костюмах, на фоне заснеженных вершин в Санкт-Антоне. Тогда они готовились к спуску. Сын – опытный фрирайдер, уверенный, свободный, полный сил. Он получил разрешение на сложную трассу, и это значило для него больше, чем любой подарок. Владимир Иванович помнил тот день до мельчайших деталей: запах холода, звук лыж по свежему снегу, блеск в глазах ребёнка, который уже стал мужчиной.

Ничего не предвещало беды. Но где-то подтаял снег, лавина сошла внезапно – и вынесла его вниз, в ущелье, откуда не было возврата.

Эта трагедия перевернула их жизнь. После той зимы Владимир Иванович больше ни разу не надел лыжи. А всё спортивное снаряжение, когда-то собранное с такой любовью, ушло в дальний угол комнаты, где пыль стала покровом забвения.

Пережить это горе было невероятно тяжело. И ему, и его жене пришлось учиться жить заново – несмотря на пустоту, которая осталась внутри.

Но жизнь, как всегда, находила свои пути. Через пару лет их дочь вышла замуж и родила им внука. Маленький мальчик стал тем самым лучом света, который заполнил пустоту, согрел сердца, дал новую цель. Его фотография стояла ближе всех – прямо на краю рабочего стола, чтобы каждый день попадать в поле зрения. Пять лет, улыбка, задорный взгляд – живое напоминание о том, что даже в самой глубокой тьме может появиться свет.

Ярцев медленно вернул кресло в исходное положение. Время после совещания пролетело незаметно, как капля дождя в море. За окном снова двигалась жизнь технограда, а он оставался в своём мире.

Когда Валенсия Аркадиевна вошла в приёмную, её взгляд мгновенно скользнул по двум мужчинам, сидевшим на кожаном диване. Это были Максим Рудольфович Бремер – глава отдела генезиса андроидов, и Артур Семёнович Кулик – руководитель отдела программного обеспечения. Оба занимали свои места по праву: один – благодаря научной одержимости, второй – благодаря инженерному таланту.

Увидев вошедшую, Максим Рудольфович сразу же поднялся, не без изящества поклонившись ей головой. Галантность была для него не просто формальностью – это был стиль жизни, почти ритуал. Артур Семёнович помедлил, бросив на коллегу чуть насмешливый взгляд, но всё же медленно поднялся с дивана, не выпуская из руки планшета.

– Как всегда, Максим Рудольфович – джентльмен до мозга костей, – улыбнулась Танечка-секретарь, оторвавшись от экрана. Она давно привыкла к этим небольшим театральным представлениям.

На Бремере поверх рубашки свободно висел белый лабораторный халат, карман которого слегка оттопыривался от спрятанного внутри планшета. Он выглядел скорее, как учёный из старых научно-фантастических романов, чем как современный разработчик андроидов. Артур же оставался верен себе: джинсы, застиранные на коленях, потёртая рубашка и кроссовки, будто специально надетые после совещания, чтобы подчеркнуть своё внутреннее неприятие формальностей.

– Максим Рудольфович, мы сегодня уже встречались на совещании, – заметила Валенсия с лёгкой усмешкой.

– Какая разница? – ответил он с достоинством. – Дама вошла в помещение – джентльмен обязан встать.

– Если я выйду и зайду ещё раз?

Он не моргнул глазом:

– Правила этикета непоколебимы. Встану снова.

Секретарь снова улыбнулась. Не впервые она наблюдала эту сцену. Максим Рудольфович был известен своим трепетным отношением к формам поведения, и его чудачества вызывали не только улыбки, но и искреннюю симпатию – особенно среди женской части коллектива.

В этот момент девушка повернулась к селектору и нажала кнопку:

– Владимир Иванович, посетители вас ожидают.

– Пусть заходят, – раздался приглушённый голос из-за двери.

– Благодарю, Танечка, – сказал Максим, проходя мимо секретаря с легчайшим кивком.

Дверь в кабинет Ярцева распахнулась, и трое гостей вошли внутрь.

Внутри царила атмосфера строгого порядка. За массивным столом из красного дерева, словно капитан на мостике, сидел генеральный директор. Напротив него – второй стол, предназначенный для посетителей, и два простых офисных стула по обе стороны. Максим и Артур заняли места рядом, положив перед собой планшеты, будто щиты перед предстоящим разговором. Валенсия Аркадиевна села напротив них и аккуратно открыла свой бумажный органайзер – единственный в комнате, кто хранил верность бумаге среди электронных экранов.

– Беседа будет недолгой, – начал Владимир Иванович, окидывая присутствующих спокойным, но требовательным взглядом. – Валенсия Аркадиевна, на совещании вы упомянули, что «Андротех» узнал о работе вашего отдела. Поясните, что вы имели в виду… – сделал он едва заметный акцент на слове «вы», будто напоминая, что речь идёт не просто о подозрениях, а о её ответственности.

Валенсия кивнула, не дрогнув. Она была готова к этому вопросу.

– Думаю, ни для кого из нас не секрет, что наш конкурент давно не гнушается методами промышленного шпионажа. У меня есть основания полагать, что внутри компании – возможно, даже в моём отделе – работает человек, передающий корпоративную информацию.

Голос Ярцева стал строже:

– У вас есть конкретные подозрения?

– Нет прямых указаний, – честно признала она. – Но я провела анализ обстоятельств и пришла к выводу, что утечка происходит постепенно, малыми порциями. Если бы информация уходила большими блоками, отдел безопасности уже нашёл бы следы. Скорее всего, это длится около полугода.

– Почему вы уверены, что это не совпадение? – уточнил Ярцев.

– «Андротех» традиционно проводит отбор студентов раз в три года. Последний раз они делали это год назад. Однако в этом году начали работу одновременно с нами. Это не похоже на случайность. Более того, я убеждена: они знают о наших планах относительно новой модели андроидов.

Ярцев задумался, слегка склонив голову набок. Его молчание было красноречивее слов.

– Тогда подготовьте сегодня подробный письменный отчёт с вашим анализом. Нужно передать его начальнику отдела безопасности.

Не говоря больше ни слова, Валенсия раскрыла свой бумажный органайзер и достала заранее подготовленный лист. Аккуратно протянув его Владимиру Ивановичу, она произнесла:

– Уже сделано.

– Всегда ценил вашу привычку всё делать вовремя, – чуть заметно улыбнулся он, беря документ. – И даже с опережением.

Тишина опустилась на комнату, как тень за окном. Ярцев медленно просматривал записку, его лицо оставалось невозмутимым. Остальные ждали, каждый погружённый в свои мысли.

– Максим Рудольфович, Артур Семёнович, – заговорил он снова, переводя взгляд на мужчин. – Надеюсь, вы понимаете, что работа над последней моделью будет строго конфиденциальной.

Оба кивнули.

– За всё время вашей работы в «Роботон» у меня к вам не возникало вопросов. Ценю вашу порядочность. Теперь – к сути. Проект будет реализован в нашем новом филиале в Липецке. На его подготовку ушло три года.

Он сделал паузу, дав словам осесть.

– Это касается всех руководителей отделов. Филиалом управляет Виктор Сергеевич, но он отвечает исключительно за организационные вопросы. Все научные, технологические и кадровые решения принимаются только со мной или через начальника отдела безопасности. – Он посмотрел на Валенсию. – Вам необходимо заключить полноценные трудовые договоры со всеми практикантами, с обязательными условиями о неразглашении информации.

Все трое кивнули.

– Концепция новой модели должна принципиально отличаться от всех существующих человекоподобных андроидов, – продолжил Ярцев.

Артур Семёнович осторожно уточнил:

– Вы имеете в виду специализированные модели для выполнения конкретных задач?

– Нет, – Владимир Иванович выдержал эффектную паузу. – Модель должна быть универсальной, работать не на традиционных правилах робототехники.

Максим Рудольфович нахмурился:

– Но такую модель никогда не пропустит Государственное агентство по сертификации робототехнических систем.

– На первом этапе она будет использоваться исключительно внутри компании. Задача на будущее – добиться сертификации.

– Каким образом? – удивился Кулик.

– Представьте, что вам предложат пройти тестирование. Вы справитесь?

– Конечно. Ведь я же человек, – сухо усмехнулся Артур.

– Вот именно. Вашей команде предстоит создать программное обеспечение, способное сделать машину такой, чтобы она осознавала себя как человека.

На этот раз тишина была особенно плотной. Даже воздух в кабинете словно замер.

– Амбициозная задача, – наконец произнёс Артур. – Мы работаем над этим последние пять лет, но пока всё на уровне прототипов. Это действительно новая парадигма искусственного интеллекта.

– Именно поэтому проект получит название «Человек 2.0», – закончил Ярцев. – Думаю, название говорит само за себя.

Он встал, тем самым давая понять, что встреча окончена.

– Через неделю состоится встреча всех руководителей, чьи отделы будут задействованы в проекте. Время сообщит секретарь. Можете быть свободны.

Коллеги один за другим покинули кабинет. А Ярцев остался стоять у окна, смотря вдаль, где за границей технограда начинались поля.

Мужчины и Валенсия поднялись. Кабинет генерального директора остался позади, как зал решений, где были даны новые приказы и поставлены непростые задачи.

Артур Семёнович задержался у дверей приёмной – не из-за дел, а ради собственного маленького ритуала. Он воспользовался моментом, чтобы бросить ещё один взгляд на Татьяну, секретаря Ярцева. Молодая, собранная, с той самой хрупкой силой, которая так привлекает мужчин. Она была для него загадкой, к которой он подходил не раз – с лёгкими шутками, намёками, иногда чуть более откровенными комплиментами. Но каждый раз получал одну и ту же реакцию: улыбка, вежливое «спасибо» и полное отсутствие интереса.

Татьяна была серьёзной. И однажды, когда Артур рискнул сделать шаг дальше, она прямо сказала: если что-то и начнётся между ними, то только через ЗАГС. А он знал, что к этому не готов.

Тем временем Валенсия Аркадиевна и Максим Рудольфович уже вышли из приёмной и направились по просторному коридору, освещённому мягким светом, будто напоминающему о конце дня.

– Вам не кажется, – почти шёпотом произнёс Максим, наклонившись чуть ближе к её уху, – что наш генеральный хочет создать… своего сына?

Валенсия замедлила шаг, но не остановилась.

– С чего вы это взяли? – спросила она, не скрывая удивления.

– Просто такое впечатление сложилось. Его слова о том, что андроид должен «осознавать себя человеком» … Это слишком личное, чтобы быть просто бизнес-задачей.

Она немного помолчала, прежде чем ответить.

– Что бы там ни казалось, это ничего не меняет. Перед нами стоит задача, и мы обязаны её выполнить – нравится нам это или нет.

Максим кивнул, но его лицо оставалось напряжённым. Он не был уверен, что согласен с таким подходом.

– Меня беспокоит другое, – сказал он, понизив голос. – Если мы сосредоточимся только на этом проекте, «Андротех» уйдёт далеко вперёд по другим направлениям. Мы и так в роли догоняющих.

– Мораль на нашей стороне, – твёрдо ответила Валенсия. – Они используют шпионаж, мы – честную игру. А Ярцев – принципиальный руководитель. Если мы не станем терять время, они не так уж сильно нас обгонят.

Максим чуть улыбнулся:

– В этом есть доля правды.

Они дошли до развилки. Максим свернул влево, к научному корпусу. Валенсия продолжила путь вперёд – её кабинет находился совсем рядом.

– Мне в другое здание, – сказал он. – А вы почти дома.

Они попрощались коротким кивком, и каждый пошёл своей дорогой, унося с собой свои мысли, тревоги и надежду, что всё будет правильно – и с точки зрения науки, и с точки зрения совести.

Глава 5. Прозрение

Утро началось мягко, словно природа сама позаботилась не тревожить её сон.

Часы показывали восемь утра. За окном лёгкий свет струился сквозь полупрозрачные шторы, рисуя на стенах причудливые узоры из солнечных бликов. Комната, наполненная тёплым золотистым сиянием, пробуждалась вместе с миром за её окнами.

Кровать оставалась островком уюта: светлая постель слегка смята, на краю лежал плед, небрежно сброшенный, будто хозяйка долго ворочалась перед сном. Подушка обнимала лицо девушки, волосы рассыпались по ней мягкими волнами.

На прикроватной тумбочке стоял стакан воды, рядом – раскрытая книга и коммуникатор, тихо мигавший напоминанием о начале дня. Где-то вдали доносился негромкий шум улицы: редкие шаги прохожих, аромат ночного дождя всё ещё витал в воздухе, проникая в комнату через приоткрытое окно.

Гладкая поверхность коммуникатора ожила, раздав короткий мелодичный звук, который нарушил тишину утра. Над устройством вспыхнула голограмма – текстовое сообщение, парящее в воздухе голубоватым светом. Буквы плавно возникли, затем медленно начали исчезать, будто тая в пространстве, оставляя едва уловимое мерцание.

– Коммуникатор, прочти СМС, – сонным голосом произнесла Василиса.

Устройство на тумбочке ожило: над его дисплеем замерцали слова. Они исчезали, едва невидимый диктор успевал их произнести, уступая место новым строкам.

– Василиса, здравствуй. Меня зовут Борис, я сын Вадима Николаевича. После того как отец попал в больницу, мы общались по видеосвязи. Его готовили к операции по пересадке сердца. Искусственное уже было готово. Отец рассказывал, что за квартирой присматривает его ученица.

Но случилась трагедия. Сегодня ночью его сердце остановилось. Ничто не предвещало беды. Врачи сказали, что это произошло во сне. Я посчитал своим долгом сообщить тебе это печальное известие, ведь отец часто и с теплотой вспоминал тебя. Я прилечу послезавтра – мне предоставили несколько дней.

Василиса села на кровати. Новость поразила её, словно холодный душ. Впервые в жизни она столкнулась с такой утратой. Её бабушки и дедушки были живы, а смерть учителя, человека, многому её научившего и сыгравшего важную роль в выборе профессии, стала настоящим потрясением.

Тоска и пустота заполнили её душу. Она так много хотела спросить у него – особенно о проекте «Мирон», с которым теперь предстояло работать одной. Василиса чувствовала себя растерянно, будто подросток, который готов покинуть родной дом, но внутренне боится неизведанного.

Эти чувства окончательно разбудили её. Она встала с постели и направилась в ванную. Умывшись и взглянув на своё отражение в зеркале, заметила, как по щекам скатились две слёзы. Но реальность была неумолима: теперь ей предстояло самостоятельно разбираться с задачами, оставленными учителем.

Войдя на кухню, Василиса обнаружила, что чайник ещё тёплый. Но аппетита не было. Она достала из холодильника бутылку минеральной воды, сделала несколько глотков и села за стол. Несколько минут просидела молча, глядя в окно. Мысли путались, переплетаясь с ощущением нереальности произошедшего.

«Вадим Николаевич говорил, что передаёт мне работу над „Мироном“. Наверное, я могу забрать компьютер к себе. Вряд ли он понадобится его сыну. Да, именно так и поступлю. Заберу „Мирона“, а если Борис спросит про компьютер – предложу компенсацию».

Решение дало ей определённую ясность. Девушка решительно встала из-за стола и направилась в спальню – переодеться и заправить постель. Однако, в комнате, она обнаружила, что её кот Васька уже облюбовал кровать. Он вытянулся во всю длину, пушистое пузо было обращено вверх, а глаза закрыты в состоянии явного блаженства.