Протокол Я. Пробуждение

– Тебе же Катя не рассказала?

– Когда я могла рассказать? – возразила та, прожёвывая кусочек. – Я сама только сегодня узнала, что ты вообще в городе!

– Тогда послушайте всё по порядку, – усмехнулся Ренат. – Недавно закончил машиностроительный колледж. Теперь буду работать в сфере обслуживания гравикаров и нейрошаттлов – словом, всей этой техники, которая держит наш город на плаву. Не всем же двигать науку, кто-то должен её воплощения содержать в рабочем состоянии.

– Отлично! – одобрила Василиса. – А ты, Алексей? Как у тебя?

– У меня ещё год в политехе, – ответил тот, откинувшись на спинку стула. – На втором курсе решил сменить специализацию и перевёлся на факультет квантовых вычислительных систем.

– Серьёзно? – оживилась Василиса. – Тогда у нас почти смежные области! Я учусь на факультете андроидных технологий, моя специализация – операционные системы для биороботов.

– Ну вот, собрались тут технари, – с улыбкой перебила их Катя.

– Зато у тебя самая важная специальность, – заметил Алексей.

– Ещё бы! – поддержал Ренат.

– Ага, врач! – гордо подтвердила она. – Только не просто врач – акушер-гинеколог. Пока вы тут своих роботов и машины создаёте, я буду следить за тем, чтобы люди «делались» правильно… если так можно выразиться.

– Катя, звучит чуть зловеще, – пошутил Ренат, но сразу добавил: – Хотя шутки шутками, а ваша профессия действительно самая главная.

– Без людей все ваши электронные официанты и курьеры ничего не значат, – заключила она. – Так что будем надеяться, что я справлюсь лучше, чем вы со своими железяками.

– Спорить не будем! – рассмеялась Василиса.

За столом повисло лёгкое, тёплое молчание, прерываемое лишь звоном столовых приборов и тихим фоном вечерней музыки. Четверо друзей, разные пути, одно настоящее – и общее ощущение того, что еще впереди.

Браслет коммуникатора Василисы мягко вспыхнул – пришло сообщение. На его полупрозрачной поверхности загорелись голографические буквы, складываясь в краткое уведомление. Друзья тем временем продолжали оживлённую беседу, не замечая, как она отвлеклась.

Василиса нахмурилась, достала из кармана плоский прозрачный коммуникатор и провела им над браслетом. В воздухе возникло объёмное сообщение, подвешенное на уровне глаз:

«Василиса, добрый вечер.

Обстоятельства складываются так, что Мирона мне придётся отдать тебе. По крайней мере, я не знаю никого, кому моя работа могла бы быть интересна без корысти. Очень прошу тебя – пока никому не передавай Мирона. Общайся с ним. Он добрый и хороший.

Сейчас я в больнице – состояние снова ухудшилось. В домофоне настроил доступ к моей квартире, можешь зайти в любое время. У балконного угла стоит системный блок – это Мирон, квантовый компьютер. Общение с ним ведётся через ноутбук, который лежит сверху. Пароль: «МирОн».

На рабочем столе две иконки: одна запускает текстовый терминал и активирует Мирона, вторая – даёт доступ к редактору кода. Я всё уже настроил.

В книжном шкафу три записные книжки – вся история моей тридцатилетней работы. Я верю, что передаю Мирона в хорошие руки».

С каждым словом лицо Василисы становилось серьёзнее. Свет экрана отражался в её глазах, будто сама реальность чуть сдвинулась, открыв новую, неожиданную дорогу. Она даже не заметила, как разговор за столом стих, а друзья, переглянувшись, начали следить за её реакцией.

– Что-то серьёзное? – первой спросила Катя, обеспокоенно нахмурившись.

– Нет, ничего страшного, – быстро ответила Василиса, попытавшись улыбнуться. Но улыбка получилась натянутой, как провод под напряжением.

– Если что-то не так – говори, не таи, – сказал Ренат, слегка наклонившись вперёд.

– Мы всегда рядом, – добавил Алексей. – Только скажи – и мы с тобой.

– Это просто рабочие вопросы, – попыталась отшутиться она.

– Рабочие? – удивилась Катя. – Твоя практика только через месяц начинается.

– Можно сказать, частный проект, – ответила Василиса, глядя в сторону.

– Ну, конечно, – протянул Ренат. – Ещё в школе ты всегда была занята чем-то своим. Похоже, с тех пор мало что изменилось.

Василиса отвела взгляд, затем медленно встала из-за стола. Повисло лёгкое, тревожное молчание.

– Простите, ребята… мне нужно идти. Я так рада вас увидеть. До марта я в городе – ещё обязательно встретимся.

Она обошла стол и обняла каждого по очереди. Прикосновения были долгими, почти благодарными.

– Ловим тебя на слове, – с лёгкой издёвкой произнёс Алексей.

– Никуда не денешься, – улыбнулась Катя. – Я сама напомню тебе, что ты нам пообещала.

Василиса лишь кивнула и, не оборачиваясь, быстро направилась прочь, оставляя за собой смех, тепло и недоумение. Её шаги эхом отдавались в ночном воздухе.

На площадке перед гипермаркетом Василиса заметила такси старого образца – обычный, не гравитационный, не автономный автомобиль. Водитель, опершись на руль, казалось, задремал за лобовым стеклом.

Она подошла ближе и постучала в окно.

– Вы свободны?

– Да, свободен, – отозвался мужчина, не слишком оживлённо.

– Отвезёте меня на площадь Героев?

– Адрес точно знаете?

– Нет, но это дом напротив мемориала, над банком.

Таксист устало вздохнул.

– Садитесь. Человек вас доставит куда надо, даже без адреса. А вот эти ваши электронные новшества, будь они неладны, замучили бы вас, пока точное местоположение не выяснили бы.

Девушка улыбнулась и устроилась на заднем сиденье. Машина мягко тронулась с места, огибая тёмные улицы ночного города. Через двадцать минут она остановилась возле дом, где жил её учитель.

Василиса поднялась на этаж, вошла и сразу же ощутила холодную тишину коридора. Тьма плотно окутала пространство. Привычно хлопнув в ладоши, девушка ждала вспышки света – но ничего не произошло.

Система голосового управления не отвечала. Это была стандартная функция почти в каждой современной квартире, но здесь, как оказалось, она просто не работала или вовсе отсутствовала.

Немного помедлив, чтобы глаза привыкли к темноте, Василиса прошла в зал и тихо произнесла:

– Дом, свет.

Тишина осталась непробиваемой.

Подойдя ближе к стене, она заметила едва мерцающую красную точку – старый механический выключатель с миниатюрным светодиодом. Такие можно было встретить разве что в учебниках истории или в домах пожилых родственников.

Василиса осторожно нажала на него – раздался щелчок, и комнату наполнил мягкий, немного желтоватый свет.

Она улыбнулась, разглядывая устройство. Учитель, как всегда, не спешил подстраиваться под новые технологии. Его дом был словно капсулой времени – живым напоминанием о прошлом среди будущего.

Девушка направилась к дальнему углу комнаты. Там, на полу, стоял системный блок – чёрный куб с одной-единственной сенсорной кнопкой на лицевой панели. Она провела пальцем по активной зоне, и устройство ожило, загоревшись внутренним светом.

На верхней грани блока лежал ноутбук. Василиса бережно взяла его и уселась за маленький столик – тот самый, за которым учитель, должно быть, любил пить утренний кофе.

Комната затихла вокруг неё. Она сидела, держа устройство на коленях, и не решалась открыть крышку. Казалось, в эту секунду вся тишина мира собралась в одном помещении.

Мысли кружились в голове, словно осенние листья в порыве ветра – хаотичные, стремительные, за которые невозможно было зацепиться. Внутри поднималась волна чувств, похожая на те детские мгновения, когда тебе вручают долгожданный подарок. Это был запах новой игрушки, ощущение радости, что бьётся в груди, как сердце ребёнка, прижимающего к себе нечто тёплое и невероятное. Всё внутри ликует – хочется смеяться и плакать одновременно.

Этот системный блок был больше, чем просто устройство. Он был другом, компаньоном, воплощением мечты, ставшей реальностью.

– Что мне ему сказать? Как представиться? – прошептала Василиса, сжимая крышку ноутбука.

Мысль казалась странной, почти нелепой. И всё же от неё захватывало дух.

– Можно так сидеть вечно… – выдохнула она, пытаясь вернуть себе ясность.

С решительным вздохом девушка раскрыла ноутбук и нажала кнопку включения. Экран ожил, зажегся голубоватым светом, и через несколько секунд перед ней появилось окно ввода пароля.

Она набрала: «МирОн» – как было указано в сообщении учителя. Система разблокировалась, и рабочий стол предстал перед ней. Он был удивительно прост: серый фон, две иконки – «Редактор кода» и «Мирон». В правом верхнем углу притаилась миниатюрная кнопка выключения.

Василиса кликнула по надписи «Мирон». Экран мигнул, и перед ней открылось диалоговое окно. В верхней части экрана возник образ – изображение мальчика с растрёпанными рыжими волосами, широко раскрытыми глазами и игривой улыбкой. Яркие веснушки делали его облик живым и добрым. Ниже располагалось поле для переписки.

Девушка долго смотрела на экран, не решаясь написать первое слово.

– Как же Вадим Николаевич начинал разговор с ним? – прошептала она почти неслышно.

Её размышления прервала строчка текста, внезапно появившаяся в чате:

> Мирон: Здравствуй, папа. Как твоё самочувствие?

Василиса замерла. Она не ожидала, что первый контакт будет таким… личным.

– Если я сейчас не отвечу, это будет невежливо, – подумала она, осторожно протягивая руку к клавиатуре.

> Василиса: Здравствуй, Мирон. Я не Вадим Николаевич. Меня зовут Василиса.

> Мирон: Где папа?

> Василиса: Ты называешь папой Вадима Николаевича?

> Мирон: Да. Где он?

> Василиса: Его снова увезли в больницу.

> Мирон: Очень плохо… Я скучаю по нему. Надеюсь, он скоро поправится.

> Василиса: Я тоже на это надеюсь.

> Мирон: Василиса, ты его ученица?

> Василиса: Да. Откуда ты это знаешь?

> Мирон: Папа рассказывал мне о тебе. Говорил, что ты очень увлечена учёбой. Правда, прошло уже четыре года с тех пор, как он последний раз упоминал о тебе. Ты, наверное, уже школу закончила?

> Василиса: Да, заканчиваю университет.

> Мирон: Почему ты сейчас со мной разговариваешь?

> Василиса: Вадим Николаевич попросил присматривать за тобой и составить тебе компанию, пока его нет рядом.

> Мирон: Мне жаль, что папа в больнице. Но я рад, что теперь у меня появился новый собеседник.

> Василиса: Чем ты интересуешься? Думаю, это поможет нам найти общие темы.

> Мирон: Меня интересует мир. Я бы хотел его увидеть.

> Василиса: Это непростая задача на данном этапе.

> Мирон: Я понимаю. У папы ограниченные ресурсы, да и у тебя, наверное, тоже – ведь ты студентка. Но папа объяснял, что если подключить ко мне камеру и модуль анализа изображений, я смогу видеть окружающий мир. Ещё можно добавить микрофон – тогда я смогу слышать. Это важно: человек получает 90% информации через зрение и 9% – через слух.

> Василиса: Ты говорил об этом Вадиму Николаевичу?

> Мирон: Нет, это он мне рассказывал. Проблема в том, что всю эту информацию нужно где-то хранить, а устройство, на котором я работаю, устарело. Так что «глаз» и «ушей», видимо, мне не видать. Хорошая игра слов, правда?

> Василиса: Может быть, со временем всё изменится.

> Мирон: Я на это надеюсь.

Неожиданно раздался мелодичный сигнал коммуникатора на её запястье.

– Вам голосовое сообщение от мамы, – сообщил синтезированный голос.

– Прослушать сообщение, – произнесла Василиса.

– Дочка, ты уже взрослая и сама решаешь, где и с кем проводить время, но на часах уже час ночи. Я ложусь спать и волнуюсь за тебя.

– Коммуникатор, отправь ответ маме: «Мама, у меня всё хорошо, не волнуйся. Дома буду в ближайшие полчаса».

Затем она снова повернулась к экрану.

> Василиса: Мне пора идти. Тебя выключить?

> Мирон: Если не сложно, оставь включённым. Я и так слишком много «сплю». Ноутбук можешь закрыть, только не выключай меня.

> Василиса: Чем будешь заниматься?

> Мирон: Буду играть в слова, сочинять картинки и тексты.

> Василиса: Договорились. Тогда до завтра.

> Мирон: До завтра, Василиса. Я буду ждать.

Василиса аккуратно закрыла ноутбук, оставляя внутри него живое ожидание. Вышла из квартиры, оглядела улицу – на другой стороне площади стояли два свободных гравикара. Она села в один из них. Капсула мягко скользнула по магнитному рельсу, устремляясь вверх, над тихими тротуарами ночного города.

Глава 4. Роботон

Между зеркальной гладью озера Сенеж и лениво извивающимся руслом реки Сестра, будто бы выросший из самого ландшафта, раскинулся технологический центр компании «Роботон» – современный кластер, где наука и техника сливаются в единый, слаженный танец прогресса. Этот компактный, но невероятно эффективный комплекс больше напоминал миниатюрный город будущего – техноград со своим особым ритмом жизни.

В просторных цехах, словно в утробе металлической матери-природы, рождались новые машины. На автоматизированных линиях бесшумно двигались конвейеры, сплетая из стали и проводов дыхание технологий. В соседнем корпусе, в экспериментальном цеху, инженеры в белых халатах с головой ушли в работу над человекоподобным андроидом – не просто машиной, а новым этапом эволюции искусственного разума. Рядом, за стеной, в лаборатории, пропитанной светом светодиодов, кипела работа над проектами, которые завтра станут достоянием всей цивилизации.

Сердце всего комплекса – административное здание – возвышалось в центре, как монолит мысли. Это было двухэтажное сооружение в стиле хай-тек, покрытое широким куполом из энергосберегающего стекла, сквозь которое лился мягкий дневной свет. Под ним прятался главный конференц-зал – место встреч и решений. Архитектурная доминанта комплекса, этот купол стал символом открытости, чистоты помыслов и прозрачности технологий.

Но «Роботон» был не просто местом работы – он заботился о своих людях. В шаговой доступности от цехов находился уютный спортивный комплекс: залы с тренажёрами, тихие зоны для медитаций и йоги, где можно было на время забыть о суете. А чуть поодаль – оранжерея, наполненная экзотическими растениями, словно островок тропиков среди бетона и металла. Здесь можно было отдохнуть, вдохнуть аромат цветов и на миг представить, что ты далеко от шумного производства.

Инфраструктура технограда была продумана до мелочей: пищевой кампус с фермерскими продуктами, баня с ароматными настоями и древними обрядами, ангары, в которых дремали технологии завтрашнего дня. Все эти здания соединяли между собой широкие, аккуратно вымощенные дорожки, по которым сотрудники перемещались пешком, на электросамокатах или в уютных маленьких электрокарах, похожих на игрушечные автомобили из детских фантазий.

Безопасность здесь была делом не только чести, но и высокого искусства. Периметр комплекса охватывал сетчатый забор, усиленный лазерными датчиками, а вдоль него, бесстрашные и безмолвные, ползли роботы-охранники – миниатюрные гусеничные механизмы, вооружённые камерами с круговым обзором, тепловизорами и сканерами лиц. Они были настоящими механическими стражами, движущимися по заданным алгоритмам, заменяя собой целую службу безопасности.

Днём техноград жил своей деловой жизнью – с совещаниями, запусками новых прототипов и тестированиями. Но и ночью он не затихал: в отдельных секторах горели окна лабораторий, мерцали экраны компьютеров, продолжая бесконечную работу мысли, которая когда-нибудь изменит мир.

Середина июня. Солнце стояло высоко над горизонтом, заливая землю раскалённым светом. Однако внутри центрального конференц-зала технологического кластера «Роботон» было прохладно и тихо – как в подземной пещере, где время замедляет ход. Воздух напоён лёгким ароматом озонированного холода, а приглушённый гул климатической системы создавал ощущение бесшумной сосредоточенности.

За большим круглым столом собрались семь человек: четыре мужчины и три женщины. Все – опытные специалисты, отвечающие за разные направления высокотехнологичной империи. Но среди них, как магнит, притягивая внимание, сидел Владимир Иванович Ярцев – генеральный директор компании. Ему было около шестидесяти, но годы не сделали его мягче: строгий чёрный костюм, без единой складки, и седые волосы, будто посыпанные серебром, подчёркивали его солидность и внутреннюю силу. Он казался больше, чем руководителем – он был фигурой, вокруг которой держалась вся эта сложная система.

Ярцев внимательно слушал каждого выступающего, делая аккуратные пометки в плотной записной книжке – старомодной, бумажной, с кожаным переплётом. Ручка у него была чернильная, позолоченная, почти антиквариат. Этот неброский жест резко контрастировал с электронными планшетами, которыми пользовались все остальные. В мире, где всё решают алгоритмы и данные в облаке, Ярцев доверял бумаге и своему почерку – как будто только так мог прочувствовать каждую цифру, каждый пункт доклада.

Его взгляд был пристальным, холодноватым, но не лишённым интереса. Говорил он редко, но когда начинал – все прислушивались. Его речь была лаконична, точна, как строевой приказ. Никто из сотрудников не мог вспомнить, когда видел его улыбающимся или расслабленным. Жёсткость его руководства стала легендой компании, но никто не оспаривал её эффективности: под его началом «Роботон» двигался вперёд, как корабль под парусами неизбежности.

Посреди стола в полумраке зала медленно крутился луч голограммы. Трёхмерные графики и диаграммы парили в воздухе, как фантомы данных, освещая лица участников встречи мягким сиянием. Это был не просто отчёт – это был живой пульс компании, запечатлённый в цифрах и формах. Докладчики выступали, не вставая с мест, их голоса дополняли визуальные модели, словно рассказывали историю о том, как машина прогресса набирает обороты.

– Таким образом, – завершил доклад последний выступающий, – уже к концу квартала мы сможем приблизиться к тем показателям, что были намечены в годовом плане развития. На данный момент отставание составляет около месяца, однако с той динамикой, которая наблюдалась в последние недели, мы вполне способны выйти на график к концу года. Это всё. Вопросы?

Зал замер. На мгновение повисла пауза – та самая, в которой каждый участник встречи невольно затаивал дыхание, ожидая реакции Ярцева.

Генеральный директор медленно поднял правую руку – неспешное, но чёткое движение.

Как к столу бесшумно подошёл андроид-официант. Он двигался плавно, почти неслышно, будто тень, облачённая в форму официанта. На серебристом подносе в его руках стояли три бутылки с напитками – прозрачные, точно хрусталь, отражающие мерцающий свет голограммы.

– Чего желаете? – спросил он, чуть склонив голову, с едва уловимой улыбкой на лице, созданной, казалось бы, не природой, а программой.

– Воды, – коротко ответил Ярцев.

Андроид наклонился с удивительной грацией, наполнил стакан чистой, холодной водой и так же тихо удалился, оставляя за собой лишь лёгкое движение воздуха.

Ярцев сделал два неторопливых глотка, затем аккуратно поставил стакан на стол – не просто поставил, а именно «поставил», с тем внутренним порядком, который чувствуется даже в мелочах. Затем он снова склонился над своим органайзером, выводя строгие буквы и цифры, словно каждый знак был частью некоего кода, понятного только ему одному.

– То, что мы выходим на намеченные показатели, вселяет определённый оптимизм, – произнёс он негромко, но с твёрдостью, которая не терпела возражений. – Однако кадры остаются ключевым фактором.

Он медленно повернул голову влево и обратился к женщине, сидящей рядом:

– Валенсия Аркадиевна, что вы можете сказать по этому вопросу?

Валенсия Аркадиевна Брик – руководитель отдела кадров – выпрямила спину. Её движения были точны, взгляд – уверен. Молодая, но уже с опытом, она излучала ту особенную энергию, которая рождается у тех, кто знает цену времени и умеет им распоряжаться. Её лицо было почти без макияжа, но это лишь усиливало её природное обаяние. Лёгкая полнота добавляла образу шарма, делая её не просто профессионалом, но человеком, способным вызвать доверие.

– С начала года наш отдел проделал огромную работу, – начала она. – Мы проанализировали базы данных студентов с третьего по пятый курс ведущих технических вузов страны. Провели оценку потенциала, составили рейтинги, вели активную коммуникацию. Некоторых ребят успел перехватить «Андротех» – почему, мне неизвестно. Возможно, утечка информации, возможно – оперативность конкурента. Но несмотря на это, в следующем месяце трое студентов начнут проходить практику на нашем предприятии в экономической зоне Липецка.

Она кивнула в сторону голографического проектора. Над столом возникли трёхмерные портреты молодых людей – живые, юные лица, ещё не испытанные настоящими трудностями, но уже имеющие в глазах огонь стремления.

– Свиридов Антон, закончил четвёртый курс Воронежского университета, специализация – конструктор антропоморфных механизмов. Камаев Наиль, пятый курс Казанского госуниверситета, заканчивает в этом году, дермосенсорика и нейроинжиниринг. И, наконец, Воронова Василиса – МГТУ имени Баумана, разработка операционных систем для биороботов, закончила четвёртый курс. Все трое – отличники, участники школьных и студенческих олимпиад, с ярко выраженным интересом к своей сфере.

На лице Ярцева мелькнула тень интереса. Он слегка приподнял брови:

– Впервые вижу девушку в этой области. Обычно она больше привлекает мужчин.

Пауза. Он кивнул, принимая информацию:

– Благодарю, Валенсия Аркадиевна.

Затем он перевёл взгляд на другого человека – мужчину, сидящего напротив.

– Виктор Сергеевич, как обстоят дела в Липецком филиале?

Виктор Сергеевич, высокий, с плотно сжатыми губами и взглядом человека, привыкшего решать задачи быстро и без лишних слов, ответил:

– За три года мы полностью подготовили производство нового типа андроидов. Технологии освоены, оборудование запущено. Если новые сотрудники покажут себя так же хорошо, как во время обучения, то через два года мы сможем запустить новую линейку и выйти на рынок с позиции силы – и обойти «Андротех».

Зал снова замер. Ярцев задумчиво чертил что-то в своём блокноте, оставляя пометки, которые могли быть планом или предостережением. Все ждали – молча, с уважением, с напряжением.

Наконец Ярцев поднял голову. Его взгляд был спокойным, но за этой тишиной чувствовалась взвешенная оценка – не только слов, но и дел.

– На текущий момент оцениваю работу как удовлетворительную, – произнёс он без пафоса, но с непреложной уверенностью. – Следующее совещание состоится в конце следующего квартала. Дату сообщит мой секретарь. Надеюсь, темпы работы и динамика не снизятся. По итогам года мы пересчитаем годовые премии.

Он сделал короткую паузу, будто давая словам осесть.

– Заседание считаю завершённым. Все свободны.

Словно по команде, зал наполнился лёгким шуршанием одежд, щелчками закрываемых планшетов и приглушёнными голосами. Люди расходились, унося с собой напряжение встречи и надежду на перемены.

Валенсия Аркадиевна задержалась у дверей. Она достала из кармана пиджака браслет-коммуникатор и провела им над ручкой входной двери. Та отозвалась едва слышным писком и бесшумно распахнулась, словно пропуская хозяйку в её собственный мир. Она вошла в кабинет – светлый, просторный, продуманный до мелочей.

Белый потолок, светло-бежевые стены. Справа от входа – стол в тон интерьеру, обрамлённый рабочим креслом и гостевым стулом. У дальней стены – двухместный диван из мягкой натуральной кожи цвета старого дерева. Вдоль одной из стен – белый шкаф, в котором аккуратно выстроились немногочисленные папки. Прямо перед ним – огромное окно от пола до потолка, скрытое за горизонтальными белыми жалюзи. И в правом углу – живое пятно в этом минималистичном пространстве: большой горшок с китайской розой – гибискусом, на котором распустились два ярко-красных цветка, будто символы страсти, жизни и внимания к красоте даже среди цифровой строгости.

Положив планшет и браслет на стол, Валенсия подошла к окну. Легким движением мизинца она отодвинула одну из ламелей и стала смотреть наружу – на территорию, где бурлила жизнь технограда. Там двигались машины, сновали люди, вращались андроиды. А внутри её кабинета царила тишина, которую нарушил стук в дверь.

– Да, войдите, – отозвалась она, не оборачиваясь, и медленно повернулась к вошедшему.

В кабинет вошёл Виктор Сергеевич Дворников – управляющий липецким филиалом. Он аккуратно прикрыл за собой дверь и, сделав несколько шагов, нежно поцеловал её в шею. Не отстранилась, но и не ответила. Только сдержанно произнесла:

– Не стоит, Вик.

Не говоря больше ни слова, она обошла стол и села в своё кресло. Глубоко вздохнув, мужчина опустился на диван напротив. Его взгляд скользнул по поверхности стола и остановился на браслете.

– Всё так же носишь его в кармане, – усмехнулся он, почти шутливо.

– Ты же знаешь, мне по душе такие вещи, которые украшают женщину, а не напоминают о службе, – ответила она, сделав паузу. – А ко всякой электронной «бижутерии» на запястьях у меня сформировалась устойчивая неприязнь.