Полная версия
На следующий день одинокий Маг, потягиваясь, вышел из своего дома, будучи в настроении собрать свежих цветов для очередного эксперимента с зельями. Покрепче укутавшись в свою темную накидку, он медленно побрел за дом, и сухие цветы вслед его шагам разрастались и вновь обретали блеск, подобный звездному, а на листьях вырастали капли чистой воды, медленно скатывающиеся вниз и напитывающие ароматную землю.
«Повезло мне сегодня…» – подумал Маг, мысленно ухватившись за тень удовлетворения от увиденной им красоты. Даже его заброшенный сад сегодня казался ему приятным зрелищем, но и сейчас он готовил себя к тому, что его собственный разум своими неуместными фокусами скоро вновь погрузит его обратно во мрак. Потому, сейчас оставалось только наслаждаться этим кратковременным просветом радости. Он вдохнул влажного, прохладного воздуха с насыщенным землистым ароматом и наклонился над неухоженной клумбой под раскидистой кроной с ярко-бирюзовыми сережками, своим весом словно оттягивающими книзу широкий крючковатый ствол старого дерева. Его внимание привлек бумажный самолетик, застрявший в поникшей траве. Сначала он подумал, что это игрушка соседских детей, по случайности заброшенная к нему в сад. На одном из крыльев самолетика красовался изящный узор, выведенный золотыми чернилами – это был почерк тех, чьи послания было нельзя игнорировать. Сразу стало понятно, что дети из дома напротив не имеют к нему никакого отношения. Маг развернул самолетик и перед ним раскрылось целое письмо, написанное золотом и украшенное орнаментом из листьев. Лишь на мгновение его удивило то, что письмо было адресовано лично ему, хотя подобные уже приходили ему в прошлом.
«Уважаемый мистер Салливан,
С превеликой радостью сообщаем Вам, что четвертого октября в Главном дворце состоится церемония избрания нового Третьего Великого мечтателя (также известного, как Третий Мудрец).
После главной церемонии состоится большой осенний бал. Также напоминаем, что подобное событие всегда сопровождается исключительным правом каждого жителя Измерения на аудиенцию с одним из Трех. Вы можете задать любой вопрос, узнать о будущем или получить ценные знания от любого из Мудрецов по Вашему желанию.
Мы надеемся, Вы разделите радость от прихода нового Третьего Мечтателя вместе с другими и получите незабываемые впечатления от торжества.
С уважением,
Р. Кабер, Первый Великий мечтатель,
Л. Эммони, Второй Великий мечтатель.»
Маг задумался и сложил листок пополам. За долгие годы жизни здесь он действительно часто получал подобные приглашения, но никогда не приходил на церемонии.
При этом другие жители измерения всегда испытывали неподдельный восторг, как только получали исписанный золотом бумажный самолетик – такая форма передачи послания тянулась с самых древних эпох, стоящих у истоков самой Фата-морганы. Бал всегда отличался особой роскошью, был апофеозом красоты, гордости и самого волшебства, из которого здесь состояло все. Мудрецы устраивали пышное празднество, музыка переливалась в воздухе подобно янтарным медовым рекам, а украшения походили на райские дары, сошедшие на созерцание людям. Ни один бал не был похож на предыдущий: все они отличались друг от друга темой и эстетикой, но каждый оставлял в душах приглашенных неизгладимый след восхищения, подобно сладости, что пробуют впервые. Гости бала стремились продемонстрировать свои таланты и красоту другим, и пространство под высокими белоснежными сводами наполнялось подлинной радостью, что множила их счастье на века.
Маг вновь скрылся за высокой скрипучей дверью, затерявшись в темноте своего дома. Он почти был готов разорвать приглашение на кусочки и позабыть о такой возможности на следующие несколько лет. Но какая-то тревожная, беглая мысль не покидала его разума, и фантазии о радостном торжестве лишь напомнили о том, что ему там нет места. Он облокотился на стену и глубоко вздохнул, обхватив лицо руками. Сквозь большое зашторенное окно едва пробивался длинный луч света, проскользавший по прямой линии через всю комнату и рассекающий фигуру Мага надвое. Он медленно опустился на пол, словно не выдерживая обрушившегося на него давления переживаний, которые он снова не смог удержать во внутреннем резервуаре, но которым не мог позволить вырваться вовне бурным, гремящим потоком.
Он сидел там минуту, пять минут, полчаса, час, а может и дольше. Время куда-то ускользало, вновь оставляя его за пределами своего непрерывного течения. Но оно не заботило его, только лишь жизнь, которой какая-то часть его души страстно желала, а какая-то полностью отвергала. Жизнь мчалась мимо, и его мучил первородный страх – перед созерцанием ее великолепного вальса в пространстве лишь со стороны при невозможности самому вступить в этот танец и ощутить жизнь всем своим существом.
Ему часто казалось, что дорога судьбы ведет его в бездну, и все возможности сойти с нее и пойти другим направлением он уже пропустил. А дорога длилась и тянулась, вела его по мраку и холодному туману, то и дело напоминая о неизбежности пустоты, которая ему суждена в конце пути. Любые попытки изменить ситуацию казались ему бессмысленными, он все равно был лишен какой-либо уверенности в том, что ему удастся справиться с ужасом, пирующим его безбрежной душой несчетные годы.
Решение, которое он принял, отдалось холодком, пробежавшим по коже вдоль позвоночника и вниз. Оно внезапно сверкнуло в мраке его мыслей и на мгновение озарило все пространство его сознания.
Ему была необходима аудиенция с Мудрецом. Только они могли ответить на один-единственный вопрос, что не давал ему покоя.
4. Feux rouges, Châteaux brilliants
Лаборатория, в которой работала Марселин, находилась далеко от города. Когда-то давно она приехала сюда в первый раз вместе со своей мамой, которая работала здесь много лет. Туманные поля, долгая дорога, ведущая вдоль высокого забора с колючей проволокой, красные таблички, предупреждающие об опасности. Вокруг не было ни домов, ни даже редких заправочных станций, а очертания города давно скрылись где-то позади, за иссиня-зелеными массивами хвойного леса. Белое здание, стоящее посреди широкого пустыря одновременно вызывало тревогу и раззадоривало детское любопытство. Мама высунула руку в окно, чтобы показать пропуск мужчине, подошедшему к водительской двери. Марселин прилипла к окну, ожидая увидеть животных-мутантов, резвящихся по территории, или обломки инопланетных кораблей, обнесенные предупредительными заграждениями; иначе было не понять, для чего нужна такая секретность. Однако, к ее разочарованию, внутри не оказалось ничего, кроме небольшой парковочной площадки, широкого поля и нескольких скамеек у скромного входа в здание.
Что-то фантастическое все же было в увиденном ей в тот день. Внутри пахло чем-то странным, вокруг ходили туда-сюда высокие, взволнованные люди в белых халатах. Мама крепко держала Марселин за руку и, улыбаясь, вежливо приветствовала всех, кто проходил мимо. На высоких белых дверях висели таблички с именами и словами, которых Марселин не понимала. Какие-то из дверей были закрыты, какие-то нет – и за некоторыми можно было рассмотреть кабинеты, заполненные зловещим лабораторным оборудованием: глухие металлические камеры, целые ряды колб и пробирок, микроскопы, странные измерительные приборы и много других разных вещей, о которых ребенку и не должно знать.
Теперь Марселин часто думала о том, что приводить ребенка в такое место было весьма безрассудно. За какими-то из закрытых дверей располагались контейнеры с опасными химическими и биологическими отходами, где-то были целые хранилища с токсичными реагентами. На первом этаже в особенных комнатах располагались вольеры с животными, которые использовались для проведения экспериментов. Каждый уголок этой научно-исследовательской лаборатории нес в себе угрозу для того, кто не знал правил безопасности. Мама просто говорила не трогать ничего без разрешения взрослых и уходила заниматься своими делами, предоставляя Марселин самой себе. Конечно, с детства она была весьма ответственной, поэтому по ее вине несчастных случаев в лаборатории не случалось, но все же она изводила расспросами высоких людей в белых халатах и лишь иногда молча наблюдала за экспериментами. Порой она подолгу смотрела, как мама сосредоточенно заглядывает в микроскоп и делает какие-то записи у себя в блокноте. Спрашивать о чем-то было бесполезно: она все равно не отвечала в моменты, когда была настолько занята. Ей вспоминалось, как она сидела на кушетке в мамином кабинете, болтая ногами и сминая в руках подол платья карамельного цвета, смотрела на книжные полки и застекленные шкафы с пустыми колбами и восхищалась тем, как на них падают полосы золотого света, пробивающегося сквозь приоткрытые белые жалюзи. Когда-то ей хотелось стать маминой коллегой и узнать, что же скрыто за закрытыми дверьми и что означают сложные слова на табличках.
Спустя несколько лет она стала стажером в этой лаборатории. Чем меньше загадочности оставалось для Марселин в лабораторной работе генетика, тем меньше она испытывала к ней интереса. Фантазировать о потенциальных возможностях было куда приятнее, чем знакомиться с унылой реальностью. Волнующие тайны закрытых дверей со временем превратились для нее в обыденность. Светлый кабинет мамы, белые жалюзи, длинные ряды книг теперь принадлежали ей. Заварив кофе в комнате отдыха, она возвращалась в свой кабинет, шагая по длинному коридору, и уже не обращала внимания на надписи на табличках. Лень и полное отсутствие интереса привели к тому, что постепенно коллеги перестали возлагать на нее какие-либо надежды. Она выигрывала своей сообразительностью, но тратить силы на реальную работу в лаборатории ей совершенно не хотелось. Лишь изредка ее отправляли выступать на конференциях от лица исследовательской группы, поскольку ей удавалось выигрывать в спорах и убедительно отстаивать свою точку зрения перед лицом комиссии. На самом деле ее разум тяготел к неизведанному, к подлинным возможностям человеческого мозга и границам его психики. Порой размышления приближали ее к тому, что она допускала совершенно ненаучные предположения, но приобретенная рациональность ученого каждый раз всячески отталкивала подобные идеи. Лабораторная работа тяготила ее, и лишь чувство ответственности удерживало Марселин здесь.
Тем не менее, сутки напролет она проводила в лаборатории, не позволяя себе простых человеческих радостей: провести вечер в кафе с друзьями, прогуляться по вечернему городу в выходной день или лениво вытянуться в теплой постели за просмотром любимого сериала. Все свободное время она читала неинтересные ей статьи или погружалась в книги, бродила по территории, когда была хорошая погода и лишь иногда, при особых обстоятельствах выезжала в город. Она была одной из тех, кто заполнял пустоту в своей душе ненавистной работой. Многие считали Марселин прирожденным ученым, попросту оказавшимся не на своем месте, и многим она казалась в этом коллективе лишней. Иногда, когда она закрывалась в кабинете на очередную ночь и вытягивалась на кушетке, ей подолгу не давали покоя мысли об одиночестве, но этот безумный темп работы и полное отсутствие свободного времени были причиной, по которой у нее попросту не было шансов сближаться с другими. Текли годы, но она и не задумывалась о причинах такой судьбы, а просто принимала ее такой, как есть.
5. Losing Feeling
Наступил вечер торжества. Белым мерцанием разливались реки звезд, текущие по куполу темно-синего неба. Они вели к серебряным крышам башен Главного дворца, искрящегося бессчетными огнями и неземным сиянием. Над блестящей листвой бескрайних цветущих садов текла нежная музыка, исходящая из эпицентра величественного праздника, невиданного людьми ранее. Никто не мог пропустить возможности созерцать красоту и мудрость Трех, насладиться великолепием божественного бала. Пары, семьи, большие группы друзей – счастливые, непередаваемо нарядные стекались по улицам к главной площади, подобно ручьям, стремящимся впасть в полноводную реку.
В окнах дома с заброшенным садом сегодня горел неяркий свет. У пыльного зеркала стоял человек и приводил себя в порядок перед встречей с Тремя. Он осознавал этот момент финальной точкой своей истории и хотел наполнить его красотой и благородством. Ему не хотелось умирать подобно больному зверю в грязи; он хотел принять свое одиночество с достоинством и идти с ним в последний путь рука об руку. Сосредоточенный взгляд прошелся снизу вверх: от начищенных ботинок выше по наглаженным брюкам, как по ступеньке, одна за другой, к темному пиджаку, проскользнул по черным контурам аккуратно заправленной рубашки и, наконец, остановился на лице, с обеих сторон обрамленном длинными линиями прядей насыщенного медного цвета с золотистым отливом. Волосы никак не желали собираться в нормальный хвост, и некоторые из прядей то и дело выбивались из него, придавая Магу слегка небрежный вид. Сделав последнюю попытку собрать их аккуратнее, он краем глаза заметил, как выглядит его лицо в профиль и для себя отметил, что уже практически позабыл собственный внешний вид. Мягкость его черт подчеркивали горбинка на носу и усталый, глубокий взгляд. Наконец, смирившись, он еще раз пригладил одежду и направился к выходу, вынашивая свое незамысловатое тайное намерение.
Среди огней, подобных осыпавшимся в траву звездам, одиноко он шагал между суетливых толп людей, мысленно оглядываясь назад в свою жизнь. Его терзало сожаление оттого, что даже в таком прекрасном мире он не смог найти себе места, потому и видел для себя путь лишь в одном направлении. Музыка становилась все отчетливее. Нежный голос загадочной певицы все меньше напоминал отдаленное, таинственное эхо и сознание улавливало все больше волшебных слов ее прекрасных песен. Как бы ему хотелось сейчас чувствовать себя причастным ко всему, что происходит, но мир виделся ему лишь как нечто, чему он не принадлежит, что скрыто от него мутным, непробиваемым стеклом.
Маг остановился у фонтана, наслаждаясь свежим вечерним воздухом и нежным журчанием прохладной воды. Отражение огоньков искрилось в тонких чистых струях первобытной влаги, в которой зародилось все существование этого измерения. Огромные дворцовые двери с мерцающими витражами, по цветам подобными морским пейзажам, были открыты настежь и туда заходили люди, наполняя пространство веселым гулом. У входа стояли две девушки с огромными букетами цветов, похожих на искристые самоцветы, и дарили каждому проходящему мимо по цветку с ароматом таким, от какого легко может вскружиться голова.
Вода в широкой чаше фонтана, украшенной разноцветной мозаикой, сегодня показалась Магу темнее, чем обычно, словно в ее отражении был не этот яркий и причудливый мир, а мрачный лес под покровом холодной ночи. Тем не менее, Фата-моргану уже долгие годы не посещал человек извне, и не было оснований думать, что портал между измерениями вновь нашел, где ему расцвести, подобно таинственному бутону.
Полный уверенности, что слышит плеск воды в последний раз и дав себе возможность вволю насладиться им, Маг выпрямился и еще раз поправил одежду, прежде чем направиться по широкой лестнице вверх к манящей своей красотой двери. Милая девушка протянула ему в руку цветок, и он вдохнул аромат, напомнивший ему холодную древнюю хвою, смешанную с соленым морским ветром. Каждый чувствовал в этих цветах нечто свое, потому они были так притягательны для людей, но жизнь была их коротка, подобно летней ночи.
Белые высокие стены дворца были украшены серебряными лентами и бесчисленными цветами. Свет полной луны пробивался сквозь высокую стеклянную крышу и играл разноцветными переливами по глади мраморного пола. Теплые огоньки сотен свечей, венчающих начищенные канделябры, походившие на белоснежные ветвистые деревья, мягко освещали дымчатый полумрак пространства. Отголоски прекрасного пения разносились по широким залам, теряясь в темных таинственных коридорах, манящих куда-то вдаль. На сегодняшний вечер были приглашены жители измерения все до единого, но дворец был настолько велик, что в нем все равно чувствовался тонкий налет одиночества. Шагам Мага вторило звонкое эхо. Он остановился перед высокой лестницей, что вела в главный зал, откуда доносились голоса и нежная музыка. Его взгляд приковала утонченная пара: на высоком балконе в темноте он разглядел девушку в золотистом пышном платье и возвышающегося перед ней мужчину. Он слегка наклонился, чтобы услышать спутницу, которая что-то шептала, прикрыв лицо тонкой ладонью, бросив настороженный косой взгляд на Мага. Не сразу он осознал, что неприлично долго смотрел на них, и смущенно отвернулся, шагнув вперед по белоснежным ступеням.
Вскоре перед ним открылся огромный просторный зал. Он чем-то походил на театр без сцены – широкое пространство в центре, очерченное невысокой серебристой перегородкой, было местом для танца, а те, кто просто желал наблюдать за волшебной красотой, ожидал на низких платформах по краям зала или где-то в теплом полумраке ярусов, восседающих на колоннах. По ним соскальзывали узкие белые лестницы, перила которых были увиты мерцающими гирляндами огней и цветов. Гости переговаривались, кто-то держал в руках тонкие изящные бокалы, кто-то громко смеялся, сидя на широкой софе из бирюзового бархата. Над огромным лазурным окном, украшенным серебряными листьями, возвышалась длинная ложа, самая яркая и нарядная, и там сидели двое, блистающие неземной красотой. Это было место для Мудрецов – и оттуда они видели все, что было в зале, и из любой точки было возможно другим созерцать их.
Круглый стол перед ними ломился от фруктов, десертов и напитков. Слева сидел Кабер – похожий на задумчивого, глубоко одухотворенного монаха с пронзительно чистым взглядом. Как и все Трое, что несли в этот мир какой-то определенный идеал, он был хранителем тайны: никто о нем ничего не знал и сам он был неуловим и изменчив, подобно дыму.
Рядом с ним сидела Эммони, и напоминала она лесную фею – изящная, как если бы была вырезана из тончайшего стекла. Ее длинные серебряные волосы спадали почти до самого пола, а ясные темные глаза искрились теплом и любовью. Она сдержанно улыбалась, рассказывая что-то умиротворенному Каберу, но нежность взгляда скрыть была не в силах. Одетая в воздушное, полупрозрачное белое платье, она то и дело поправляла мерцающую тонкую вуаль, что тянулась до колен и даже ниже, и ее складки поблескивали лунным сиянием. Ее голову венчала изящная серебристая тиара, и отражение огней дрожало в вплетенных в нее бриллиантах.
Маг поднялся на нижний ярус и остановился у одного из широких окон. Он облокотился у стены, покручивая в руках подаренный ему цветок. Бал и танцы его совершенно не интересовали: хотелось лишь дождаться, когда пройдет церемония избрания и настанет миг аудиенции. Что-то словно щелкнуло в его голове в момент, когда он услышал взволнованный шепот, скользящий по толпе людей, скопившихся у перегородки. «Говорят, у Фонтана нашли человека с Земли!»
6. Come Talk to Me
Окружающий мир постепенно прояснялся, размытые огни стекались в единые источники света, а черные тени на глубокой синеве приобретали формы домов, деревьев и людей. От головокружения подташнивало, возникло ощущение, словно все происходит с кем-то другим. Марселин тяжело дышала, откинув голову на холодный камень.
Вокруг собралась толпа. Перед ней на миг из глубин памяти всплыл образ того человека, который лежал на асфальте в холодный октябрьский день. На ее коже сейчас тоже вздрагивали капли прохладной воды, скатывающиеся вниз к прилипшей к телу одежде. Небо искрилось огнями как никогда, таких звезд не было видно даже из деревни или со смотровой площадки лаборатории – его отблески напоминали фантастический рисунок или снимок с космического аппарата. Тело не хотело слушаться. Она смутно помнила, что произошло до этого и еще несколько мгновений назад думала, что умрет. Стали проясняться чье-то тягучее, нежное пение и журчание фонтанной воды. Вокруг переговаривались люди, и в этот миг она подумала, что получила по заслугам за то, что в тот момент не подошла к несчастному человеку и не предложила свою помощь. Сейчас она находилась в том же самом положении, что и он, и люди смеются над ней, показывая пальцем на женщину, что лежала на брусчатке как опустившийся пьяница.
– Девушка! Девушка! Вы в порядке? – прозвучал чей-то взволнованный, но мягкий и уютный мужской голос. Он словно обнимал и обволакивал, укрывал теплом и заботой, хотя Марселин не признавала его знакомым. Ослепленными водой глазами она пыталась рассмотреть человека, что подошел к ней, но внимание соскальзывало на руку, приобнявшую ее за плечо и ощущение, как мокрую кожу ладони обожгло чье-то тепло. Незнакомый мужчина приподнял ее и помог сесть поудобнее, не задавая лишних вопросов. Вслед за ним подбежала девушка и села с другой стороны, поправляя ее мокрые волосы и о чем-то тихо переговариваясь с мужчиной. Марселин чувствовала, что ее конечности обмякли и ничего не могла сделать. Ощущение стыда горело у нее в груди, но дышать становилось чуть легче.
– Все хорошо, все хорошо… – приговаривала девушка, поглаживая Марселин по руке. После этих слов ей на миг стало удивительно легко, и медленно она стала осознавать, что происходит вокруг. Толпа нарядных людей стояла вокруг фонтана у огромного дворца, но куда бы она ни смотрела, ни у кого во взгляде не удавалось отыскать безразличия, лишь взволнованность с легким оттенком сопереживания и… любопытства.
– Вам лучше? – снова спросила она. Марселин попыталась приподняться, но снова потеряла равновесие. – Давай отведем ее домой, дадим попить и прийти в себя. Тут слишком много людей. – говорила девушка, обращаясь к незнакомцу.
Он поднял Марселин на руки и встал, медленно шагая вслед за суетливой девушкой.
– Не надо, я справлюсь.. – шептала Марселин, невзначай уткнувшись в его теплую шею. Головокружение и ощущение нереальности происходящего смешались с тревогой, чувством стыда и чем-то странным, похожим на нежную влюбленность. Это была не влюбленность в человека, а в ощущение, которое он дарил ей. Тепло этого человека в полусознании напоминало ей о доме, и на ее щеках расцвел румянец. С другой стороны, она не понимала, куда они идут и что их ждет дальше. Красота неба подсказывала ей, что все происходящее – лишь сон, и она окончательно расслабилась, доверившись ситуации.
Они пришли в маленький зеленый двор, где среди деревьев располагались резная широкая скамья и плетеный садовый столик. Мужчина посадил ее, аккуратно взял за руки и взволнованно спросил:
– Ну, как вы?
– Спасибо… – отвечала Марселин. – Мне уже лучше.
– Вы помните, как тут оказались?
– Кажется, да. Вы меня донесли сюда. – улыбнулась она.
Мужчина широко улыбнулся в ответ. Его ясные глаза блестели под стеклом аккуратных очков в черной оправе. Он выглядел привычно, одетый в строгий костюм, но от всего мира его отличал до невозможности добрый и сияющий взгляд. Он пригладил рукой короткие светлые волосы, а второй прикрыл холодную ладонь Марселин.
– До этого. Что было до этого? – спросил он.
Потребовалось время для того, чтобы Марселин осознала, что не помнит, что предшествовало обмороку у фонтана.
– Я не знаю…
Мужчина ничего не успел ответить, как к ним снова подбежала девушка с длинными золотистыми волосами.
– Ну как вы? – спросила она и тут же перевела взгляд на мужчину. – Боже, Джон! Ты теперь весь мокрый…
Марселин застыла, осознав, что все это произошло по ее вине.
– Это глупости, мне нужно пять минут и я снова буду готов. Мы же не могли оставить ее там одну, о чем ты говоришь?
– Ты прав, прости… Иди собирайся, мы здесь справимся.
Мужчина удалился за дверь, а девушка присела рядом с Марселин и взяла ее за руки.
– Как ты себя чувствуешь? – спросила она.
– Мне получше, спасибо. – повторила Марселин. – Правда немного растеряна. Вроде как говорили, что в осознанных снах человек может делать все, что угодно, но сейчас не получается.
– В осознанных снах? – удивилась девушка. – А, ну… Ты же еще не понимаешь, где мы находимся, да? Здесь действительно возможно все, но если ты будешь много стараться. Мне вот не хватает усидчивости, поэтому я и не занимаюсь Искусством, а вот Джон в этом деле очень хорош.
– Кристина! – донесся мужской голос из дома. – Заходите домой, я вам кое-что покажу.
– Как тебя зовут? – спросила девушка.
– Марселин…
– Какое красивое имя! Честно говоря, я даже не знаю, что сказать, – проговорила она, с волнением обтирая руками подол пышного темно-синего платья. – Я никогда не видела человека, который только прибыл с Земли. Все мои друзья и их семьи живут здесь целыми поколениями, а новых людей давным давно уже сюда не приходило.
– Подожди, что? – растерянно переспросила Марселин. – Так мы, по-твоему, все-таки где находимся?