Полная версия
Никто из людей не смел шелохнуться. Сотни, тысячи взглядов провожали их вслед за каждым кругом, что они описывали по широкому залу в такт священной мелодии. Пространство окрашивалось то в лавандовый, то в лазурный цвет, искрясь усыпанным воздух золотом. Казалось, что оттенки сменяются между собой, проходя весь спектр видимых человеческому глазу цветов. Все здесь было пропитано волшебством и тайной, напоминало длинный, тягучий и сказочный сон.
Наконец музыка остановилась – внезапно, без той присущей ей в начале плавности. Так же, как и после первого танца Двух, зал наполнился аплодисментами. Люди восторженно кричали, чествуя нового избранника Неизвестной воли.
8. Midnight With the Stars and You
Странный человек, возникший в жизни Марселин при не менее странных обстоятельствах, наконец, с волнением взглянул ей в глаза, будто желая объясниться. Он едва приоткрыл рот, чтобы вымолвить слово, как вдруг со всех сторон к паре хлынула толпа. Со всех сторон возбужденные от восторга люди осыпали его вопросами и дарили цветы. Он походил на звезду, только что выступившую со своей лучшей песней перед целым стадионом, и люди, подобно обезумевшим фанатам окружали его, надеясь хоть на одну крошечную долю его внимания. Марселин смешалась с толпой, а он растерянно искал её глазами среди непрерывно подступающих лиц, будто вовсе и не интересуясь людским признанием. За считанные секунды одинокие бутоны в его руках уже превратились в огромный, пышный букет многоцветья, и его самого было практически не видно за этими дарами восхищенных фата-морганцев.
Марселин, воспользовавшись ажиотажем, тем не менее ей совершенно непонятным, бросилась прочь из скопления людей и скрылась среди других гостей бала. Она обходила их одного за другим, задыхаясь страхом толпы, и искала своих знакомых. Наконец, ее внимание привлек привычный высокий силуэт и соседствующая с ним ослепительная россыпь звезд. Они стояли в глубине зала с искрящимися в руках бокалами, и широко улыбнулись, увидев идущую к ним навстречу новую подругу.
– Ну ты даешь… – протянула Кристина, обнимая Марселин. – Оставили тебя на пять минут, а ты уже кружишься в танце с Новым Третьим! Зави-идую… – усмехнулась она.
– Когда вы успели познакомиться? – спросил Джон, как бы не обращая внимания на многозначительный взгляд Кристины.
– Я сама не поняла ничего. Вы говорите… здесь материализуется все, о чем думаешь?.. – растерянно спросила Марселин, в очередной раз прикрыв лицо ладонями. Она смотрела на своих друзей сквозь пальцы и продолжала мычать себе в руки: – А кто вообще этот человек? Вы с ним знакомы?
– Я его не знаю… – ответил Джон.
– Понятия не имею, кто это. Но теперь-то мы его точно узнаем. Троих знают все. Но, знаешь… – задумчиво проговорила Кристина, постукивая ногтями по бокалу. – Повезло же тебе со знакомыми! Он же не просто так тебя пригласил на танец? Вообще… я сама, конечно, не видела, но родители рассказывали. Для таких ситуаций есть специально обученные люди, которые чуть ли.. не посвящают свою жизнь, готовясь к первому танцу с вновь избранными Мудрецами. Они долго тренируются, оттачивают каждое свое движение только ради этого одного момента…
Выражение лица Марселин переменилось еще сильнее. На смену негодованию пришло чувство вины. Заметив это, Джон добавил:
– Ой, ну и ничего. Наверняка и Новый Третий знал об этом. Мудрецы часто меняются, глазом моргнуть не успеем, уже будет церемония прихода нового… Второго или Первого. Будет еще у ребят возможность. Видимо, сильно ты впечатлила его, раз пригласил именно тебя! – улыбнулся он и похлопал Марселин по плечу.
– Ага, и теперь все будут думать, что вы вместе. – хихикая, добавила Кристина.
– Ну ты голову включи, прежде чем сказать что-то. Все и так знают, что она сегодня первый раз в Фата-моргане. Как это вместе? А он, готов поспорить, живет здесь не первую сотню лет, раз был выбран Третьим. Бессмертен он. И, видимо, очень хорош в Искусстве. Кого попало Неизвестная воля не назначает на эту роль.
– Бессмертен? То есть… ты действительно хочешь сказать, здесь люди могут жить вечно? Но как это возможно? – спросила Марселин, не сводя глаз с Третьего, в окружении толпы нехотя поднимающегося по белой лестнице к самой высокой и красивой ложе, прямо к Двум. Он все еще растерянно оглядывался по сторонам, и уголки губ Марселин едва заметно приподнялись в улыбке от мысли о том, что он может искать ее. Даже в подобной ситуации было приятно, когда кто-то тешил ее самолюбие, пусть и скрытое под толщей неуверенности.
– Да, буквально бессмертен. Не знаю, сколько он здесь живет, я вообще не в курсе, кто этот человек. Но бессмертие обрести еще сложнее, чем просто овладеть Искусством…
– Это про них вы говорили, что они могут менять местность своими… способностями?..
– Не просто местность. Само пространство. Сила их воображения в разы больше, чем мы вообще способны представить.
Марселин промолчала. В какой-то момент разговоры Джона и Кристины слились для нее вместе с окружающими голосами в единый неразборчивый гул. Третий, поднявшись на ложу Мудрецов, остановился у края и ещё раз сверху осмотрел весь сверкающий зал, полный счастливых лиц. Он почтительно опустил голову перед Первым и Вторым, а затем развернулся к толпе и едва заметно поднял дрожащую ладонь, после чего все голоса в зале стихли, как по незримому и неслышному указанию.
– Всем добрый вечер, – заговорил он, тщательно подбирая слова. – Меня зовут Сэм Салливан, и сегодня Неизвестная воля избрала меня Третьим Великим мечтателем. Я… желаю всем хорошо провести время и надеюсь, что каждый из вас.. достигнет жизни, о которой мечтает. – скромно завершил он, опустив глаза в пол, и отошел в тень. Нависла тяжелая тишина.
– Не нужно скромности, – усмехнулся Кабер, откинувшись на кресле назад. – Приятно познакомиться, Сэм. Уверен, когда вы раскроете весь свой потенциал, сразу перестанете так стесняться. – Маг не сразу понял, что Кабер и не пошевелил губами, чтобы сказать это. Он молчал, но его мысли словно сами по себе зазвучали в голове, и на мгновение он почувствовал себя неуютно.
– Добро пожаловать, мистер Салливан. – прохладно, но вежливо «добавила» Эммони, кивнув головой. – Нас всех ждет большое будущее.
Снова заиграла музыка, и все желающие в зале объединились парами, вступая в очередной красивый танец. Смущенный Третий какое-то время стоял в отдалении, не зная, куда себя деть, после чего едва слышно прошептал Эммони:
– Мне кажется, произошла ошибка. Я не могу стать Третьим, это выше моих сил.
– Почему же? – с интересом спросила она, подтянувшись к нему поближе.
Ответ был в его голове раньше, чем она задала этот вопрос вслух. Но слова застыли в груди, застряли в горле большим комом, неспособные прорваться наружу. Впервые ему выпал шанс признаться в своих тайных намерениях людям, но какая-то незримая сила останавливала его. Вдобавок к этому, сейчас определенная часть его сознания пребывала в другом пространстве, но он противился необъяснимой тяге к таинственной девушке, которую повидал впервые всего несколько минут назад. Ее образ стоял перед его глазами. Ослепительная, безупречная красота Эммони, Второго великого Мечтателя меркла перед мнимым образом, сотканным из коротких обрывков свежей памяти. На мгновение он задумался, но, собравшись с силами, невозмутимо ответил:
– Я никогда не стремился стать одним из Трех. Ко всему прочему, насколько я знаю… избран может быть только тот, кто постиг все возможные знания об Искусстве и о природе этого мира. Но я уверен: есть то, чего я не знаю. И пришел я сюда затем, чтобы разгадать загадку, которая оставалась непонятой мной уже долгие годы.
Эммони мягко взяла его за руку, как бы пытаясь утешить в минуту волнения.
– Ваши сомнения мне хорошо понятны, ибо я тоже столкнулась с подобными переживаниями, когда была избрана. Всем нам свойственно в той или иной степени недооценивать свои возможности. Но поверьте мне: Неизвестная воля никогда не ошибается. Если вы были выбраны Третьим, значит, на то есть своя причина, пусть даже сейчас находящаяся вне нашего понимания.
– Но… мне почему-то кажется, что я всех разочарую. – неожиданно для себя ответил он на её слова.
– Просто доверьтесь судьбе, дорогой мой друг. Качества, которые смогла разглядеть в вас Неизвестная воля, говорят о вас куда больше, чем ваши слова. Со временем вы поймете, почему случилось именно так.
Ее слова были нежны, как мягкий бархат, и словно обнимали его израненную душу изнутри. Он неуверенно сел рядом на край того места, что ему полагалось на время сегодняшнего торжества, окруженное цветами, огнями, медовыми фруктами и сладостями, от аромата которых кружилась голова. Но все же на его душе было неспокойно, и он то и дело вытягивался вперед, взглядом бегая между высоких колонн зала, находясь в поисках знакомого силуэта неизвестной гостьи.
Марселин стояла в тени, облокотившись к стене, и задумчиво смотрела на веселящихся гостей. Она думала о необычной двойственности своих чувств: желание скрыться в момент, когда люди смотрели на нее с неодобрением, одновременное желание продолжать и не продолжать тогда, когда она кружилась в волшебном танце с человеком, чьего имени она не знает. Ей вспоминались те моменты, когда она выступала на научных конференциях, и просто не позволяла себе принять то, что ей нравится, когда она восхищает других. Подобные чувства казались ей порочными, недостойными, безнравственными, пустыми. Но почему-то именно сейчас и именно после этого танца, после того, как она отошла на второй план перед человеком, который даже боялся выйти из-за куста, чтобы заговорить с ней, она ощутила, как остро ей необходимо чье-то внимание. «Это желание внимания всех или кого-то?» – спрашивала она про себя. Поток ее мыслей прервало чье-то мягкое прикосновение к руке. От неожиданности она вздрогнула, и на долю секунды ей представилось, что он все же это был он, и он нашел ее в толпе, забыв обо всем в своей жизни после этого прекрасного, таинственного мгновения, отныне неспособный занять свои мысли чем-то кроме воспоминаний о кульминации этого вечера. Она обернулась. Перед ней стояла невысокая старушка, чьи донельзя добрые глаза выглядывали из-за изгиба соломенной шляпки, украшенной полевыми цветами. Такой несерьезный вид показался Марселин совершенно выбивающимся из того образа, которым пытались соответствовать все присутствующие. Однако она, казалось, чувствовала себя крайне комфортно и вовсе не ловила на себе неодобрительных взглядов, какими бы на Земле ее давным давно бы осыпали с лихвой.
– Прости, дочка, не хотела тебя беспокоить… но скажи, это ведь ты прошла сегодня через Фонтан? – спросила она, заметно тяжело подбирая слова, но озаряя все вокруг своей жизнерадостной улыбкой.
– Не знаю.. – неуверенно ответила Марселин.
– Это знак судьбы, девочка моя.
– Почему же?
– Так думаю не только я! Все вокруг только и говорят о тебе. Сегодня такой чудесный день. Посмотри на этого замечательного молодого человека, у него началась новая жизнь! – сказала она, и мягко кивнула в сторону ложи Мудрецов. – И в этот же день пришла ты. Добро пожаловать, девочка моя! Ты принесла радость в наш мир.
– Говорят обо мне?.. – переспросила Марселин. – Это из-за танца? Все произошло так быстро, но случайно..
– Да нет же, – перебила ее старушка и залилась громким смехом. – Перестань ты так переживать! Скажу тебе так: последний раз через Фонтан переступали только во времена, когда я была совсем юной. Если бы ты не явилась в день прихода Третьего, то в честь тебя бы устроили настоящий праздник! Расскажи, а как ты нашла фонтан?
Марселин смутилась, но уже собралась было ответить, как вдруг ее взгляд зацепился за гроздь винограда на столике неподалеку. Несколько ягод свисали с тарелки, стоявшей на самом краю стола, и на одной из них блестела капелька воды. В ней мерцали сотни отражений огней зала, и, казалось, одно мгновение отделяет ее от того, чтобы скатиться и упасть на пол. Осознание этого вызвало у нее странное ощущение ужаса и нереальности происходящего. Для сна все было излишне детализированным, но для реального мира, воспринимаемого здоровой психикой, не было места тем явлениям, которые она видела вокруг себя. То, что все вокруг называли «Искусством», было похоже на сказочное колдовство. Марселин ощутила, словно окунулась в глубокую, холодную воду, которая сковывала ее движения и не давала дышать, и вместе с ней легкие стремительно наполнял густой страх.
Трое поднялись со своих мест, и Эммони громко объявила:
– Благодарим всех за присутствие на этом замечательном празднике! Желающие могут последовать за нами в малые залы, чтобы задать свой вопрос одному из Трех…
Закончив свою короткую речь, она подняла над собой длинный церемониальный меч и провела им в воздухе, словно рассекая пространство. Из мнимого разреза стал сочиться нежный золотистый свет, и он полился в воздухе, подобно таинственной тропе, ведущей прямо к выходу. Она ступила на этот свет, и пригласила Двух других за собой, и втроем они пошли по нему, как небесные проводники торжественной процессии. Увидев это, Марселин, не выдерживая нахлынувших на нее противоречивых чувств, сквозь толпу пробралась к двери, которая, как казалось, вела в сад.
В прохладном вечернем воздухе стоял нежный цветочный аромат. В чаше небольшого фонтана плескались райские птицы, и было видно, как вдалеке над горизонтом в небо вздымаются разноцветные всплески фейерверков. Марселин села на длинную скамейку и стала рассматривать блестящую воду. В этот раз в отражении было видно лишь небо, в котором, казалось, даже звезды своим сверканием прославляли нового Мудреца. Она поводила пальцем по поверхности воды, а затем окунула в прохладу по самое запястье, но и сейчас ей не удавалось проснуться. Увиденное ей сегодня еще раз изменило ее представление о, казалось бы, таком привычном и понятном мире, со всеми его достоинствами и недостатками.
Затерявшись в размышлениях, она и не заметила, как к ней рядом подсел человек.
– Мне не хотелось доставить вам неудобств. Простите меня.
Марселин уже начинало раздражать странное волнение, возникающее каждый раз, когда был замешан этот человек. Знакомое лицо смягчилось в слегка наивной улыбке. Мужчина протянул ей длинный стакан воды и продолжил:
– Надеюсь, вы не в обиде. Это все какое-то роковое стечение обстоятельств. Если бы я знал, что выберут меня, постарался бы сделать все, чтобы избежать такого развития событий.
– Все уже прошло… – ответила Марселин, взяв у него стакан. Поверхность стекла была мокрой и холодной, но отчетливее всего ощутилось тонкое, случайное прикосновение пальцем к его руке. – Разве вы не должны сейчас быть в другом месте?
– Должен. Хотя мне до сих пор кажется, что все произошедшее – какая-то глупая ошибка. Я видел, как вы выходите сюда… и понимаю, в какое положение вас поставил. Мне просто хотелось извиниться. Еще пять минут, и я пойду…
Неожиданно для себя Марселин ответила:
– Не уходите, пожалуйста. Никто бы не восхищался вами так сильно, если бы вы в действительности не были очень умным человеком. И не зря вам, видимо, присвоили такой титул – Третий великий мудрец. Забавно… у меня вообще слово «мудрец» ассоциируется только с какими-нибудь стариками. Как-то вы не подходите… – сказала она и откашлялась, затем сделав еще один глоток воды. Марселин заметила, как Третий опустил взгляд в момент, когда она указала на его новый статус. – Если уж вы мне снитесь, то, может, вам удастся рассказать мне, как от этого сна очнуться?
– Странно, что вам хочется очнуться. Вам не нравится это место? – спросил он, задумавшись.
– Здесь красиво, спокойно. Все здесь отличается от той жизни, к которой я привыкла наяву. Наверно, так моя психика компенсирует недостаток впечатлений. Мне следует пересмотреть то, как я живу. Но я никогда не видела подобных снов. Настолько реалистичных и правдивых. Обычно я просыпаюсь со смутными обрывками воспоминаний об образах из сна. А сейчас все как-будто происходит в жизни.
– Наверно, вам кажутся странными проявления Искусства? – спросил Третий, улыбнувшись. – Разве не здорово, что здесь можно творить чудо такое, на какое только способно ваше воображение?
Он показал в небо и Марселин подняла голову. Третий стал водить пальцем в воздухе так же, как она несколько минут назад водила по воде. Вслед за его рукой менялся узор звездного неба, как если бы он тревожил поверхность густой жидкости, в которой разведен голографический глиттер. Он делал это настолько легко и непринужденно, что было сложно поверить своим глазам. Марселин снова стало не по себе. Она вспомнила слова, произнесенные в доме Джона и Кристины: в Фата-моргане нет ничего, что не могли бы сотворить Трое. Пусть невероятное, сотворенное в пространстве сновидения, могло и не показаться чем-то необычным, но что-то отделяло возможности Марселин от этого человека, ведь он может играть со звездами, а она даже не смогла вообразить чашу с мороженым.
– Что-то сильно изменилось в мире за последние годы, раз вы пришли сюда. Добрее люди вряд ли станут… а вот искать чудеса вполне могут. Что, в обществе снова зародился интерес к волшебству?
– Нет, волшебство антинаучно, и здорово, что об этом узнает все больше людей. Вы и сами знаете, сколько проблем от того, что, например, некоторые, веря в волшебные способности целителей, отказываются от медицинской помощи и затем умирают. А могли бы жить, если бы оказались у доктора вовремя. – решительно заявила Марселин. – Скорее всего, я медленно схожу с ума. Не знаю только, осознают ли люди, что происходящее с ними нереально, или нет… когда я приду в себя, первым делом пойду к психиатру! Очень страшно…
Третий снова задумался. Спустя несколько мгновений он твердо ответил:
– Если вы так уверены, что это сон, то предлагаю пойти на сделку. Вы правы, в моих силах показать вам выход. Странно, что вы не догадались сами. – загадочно улыбнулся он. – Давайте договоримся: я проведу вам… что-то вроде экскурсии по Фата-моргане, вы насладитесь его красотой и после этого я сразу покажу вам, как… очнуться. Кто бы отказался хоть раз в жизни побывать в сказке?
– При других обстоятельствах я бы с вами согласилась. Но меня ждет работа, и мне нужно наладить контакт с реальностью как можно скорее.
Маг громко засмеялся. Марселин смотрела на него взглядом, полным непонимания и смущения.
– Простите, простите… – сказал он, пытаясь взять себя в руки. – Просто это так забавно прозвучало… так значит, все же какая-то ваша часть понимает, что все находится под вашим контролем? Что это – ваша интуиция, которую вы так старательно пытаетесь подавить? А какой смысл? Эта ваша часть подсказывает: происходящее – вовсе не сон, а всего лишь одна из многих граней той самой реальности, которую вы ищете.
Марселин сделала глубокий вдох и, едва сдерживая раздражение, спросила:
– Так вы поможете мне, или нет?
Третий ответил ей многозначительным взглядом и спокойно продолжил, словно и не обращая внимания на этот вопрос:
– Думаю, решающим фактором при принятии вами решения насчет моего предложения будет то, что здесь время идет быстрее, чем на Земле. Если вы согласитесь, то в «реальности» вас будет не хватать всего день или два.. Ну, а сейчас я должен идти, – сказал он и резко встал, отряхнувшись и заправив волосы за уши. – Подумайте, быть может, то, что вам может предложить Фата-моргана, увлекательнее пары дней обычной работы. Прошу, подождите, пока не закончатся аудиенции. Я бы с радостью не уходил, но меня ждут сотни вопросов, на которые я, скорее всего, и сам не знаю ответа.
Марселин смотрела себе под ноги, не поднимая глаз. Ее раздражало ощущение беспомощности перед своевольным плодом ее воображения.
– Я обещаю показать вам город и местную природу, и затем обещаю сразу же отвести вас к выходу. Уверен, вы бы догадались и сами, но мне будет безумно приятно, если вы все таки дождетесь меня и позволите насладиться вашей компанией еще немного.
Спустя миг Марселин снова осталась наедине со своими мыслями. Она варилась в жалости к себе и своему разуму, до ужаса боясь попросту сойти с ума. В своем внутреннем монологе она успокаивала себя тем, что если бы ее ум действительно сразила внезапная психическая болезнь, скорее всего, сейчас бы она и не осознавала разницы между реальным и воображаемым. Марселин прокручивала в голове слова Третьего, пытаясь отыскать в них подсказки, но волнение и неприятие происходящего настолько затуманили ее разум, что она долгое время не могла прийти к очевидному решению. Едва только его тень осозналась в бурном потоке ее беспорядочных мыслей, она тотчас же направилась обратно к большому фонтану на площади.
Марселин до безумия не хотелось снова ступать в холодную воду, но она была уверена, что это единственное правильное решение. Однако было что-то, что удерживало ее от этого шага. Неясно лишь было, что это: какое-то сомнение, которое зародилось в ней, незабываемая красота «Искусства» или таинственная природа Третьего, который обещал удивить ее. Она не знала наверняка, удастся ли ей очнуться от сна, но по большей части была полна уверенности, что Третьему больше нечего предложить ей в обмен на ожидание и совместное времяпровождение. В какой-то мере, она чувствовала себя победителем.
9. Fortuna Variabilis
– Господин Салливан, для меня большая честь быть удостоенной вашей аудиенции в этот чудесный вечер. – молвила женщина, сделав изящный реверанс. Она села на стул, расправив под собой подол платья, и с восхищением смотрела прямо в глаза Третьему, который, тем временем, будто бы нетерпеливо поглядывал то в окно, то на стрелку часов, неспешно проходящую свой круг в бесконечном цикле.
В небольшом уютном, темном кабинете короткие встречи больше напоминали исповедь. Страх перед неизвестностью и волнение перед лицами безусловно уверенных в его правоте людей медленно отступали, сменяясь дрожащим ожиданием. Ждет ли она, или ушла? Он задавал себе этот вопрос, параллельно удивляясь тому, как сильно изменилась его жизнь за один короткий миг, стоило лишь встретить эту женщину. И все в мире внезапно обрело смысл, и внезапно он нашел свое место в нем – ведь все это время оно было рядом с ней. Нежное чувство, от которого сердце билось чаще и мысли в голове путались, смешивалось с сомнениями – другая его часть все еще была убеждена в том, что он этого счастья и не заслуживает, да и вообще такому чудесному человеку вряд ли будет интересно в его скромной компании. Ему было стыдно за собственную тень самоуверенности. «Я готов отдать ей себя хоть сейчас. Но нужен ли я ей?» – задавал он себе вопрос, время от времени сознательно выдергивая себя из омута мыслей, отчаянно пытаясь вновь сосредоточиться на том, что рассказывали ему люди. От водоворота историй про старые травмы, сомнения и внутренние диссонансы начинала слегка болеть голова. Иногда между встречами он подтягивался к открытому окну, чтобы подышать свежим воздухом и «разгрузить» сознание.
– Говорят, к Каберу нужно идти, если хочешь узнать будущее. К Эммони – чтобы справиться с болью прошлого. А к вам…
– Вы не первая, кто скажет – за поддержкой и душевным комфортом.
– Верно-верно! – прошептала она, не в силах справиться с нахлынувшими ее эмоциями.
– Но почему?
– Вы действительно такой теплый и добрый человек. Вы как яркое, теплое солнце в этом волшебном мире…
Маг смотрел на нее мягким взглядом, пронзающим пространство на тысячу миль вперед. Время замедлилось еще сильнее. Ему стало неловко от того, что кто-то в очередной раз говорит об этом. Он намеренно скрывался от людей долгие, долгие годы, и внутри себя едва справлялся со страхом и неуверенностью. Но, несмотря на это, что-то в нем находили люди такого, чего он не мог отыскать в себе сам.
– Мне не нужно от вас ничего. Достаточно просто посмотреть в ваши глаза, чтобы все разочарование в несправедливости прежнего мира растворилось в тепле и надежде. Вы нужны и важны, мистер Салливан…
Она ушла, а вслед за ней зашел другой человек. Вслед за ним – еще один. Вслед за ним – еще. Каждая из таких встреч, которые постепенно становились все короче и легче, будто наполняли его душу по крупицам, помогая собрать себя по осколкам заново. «Несправедливость прежнего мира…» – эти слова стучали в его голове в такт сердцу. Часто люди в действительности ничего не просили, и это многое говорило об их внутреннем состоянии.
Задумавшись, он и не заметил, как уже долгое время сидит в комнате один. Он медленно выглянул из-за двери – коридор был пуст, и сюда доносилось лишь эхо шелестящих листьев где-то за высокими окнами.
Убедившись, что никто больше не придет, он тихо проскользнул к выходу. По мере приближения к главной двери и печально покачивающимся на ветру цветочным гирляндам, он все больше волновался и не понимал, чего боялся больше – увидеть или не увидеть ее. Одинаково трудно ему было представлять оба исхода.