Гостиница «Камелия», или отель «Водяной тычиночник»

– Нам так погано стало, вообще! – жаловалась Катя, пытаясь надеть темные очки, но не попадая ими в лицо. – Я говорю, давай, Тань, выпьем, что ли… Ну, чтоб повеселее… Она говорит, да ну. А я говорю, ну да. Чё мучиться-то! И правильно же, да, короче? – она возбужденно повысила голос и принялась размахивать руками, как мельница. – Я вот, чё, немножко выпила, и все: море сразу рядом, и тепло, ну и вообще…

– Пойдемте от нее, девочки, – вполголоса скомандовала Марьяна и решительно отошла сама метров на тридцать. Дашка и Олеся, волочащая этюдник, последовали за ней. Пьяная Катя медленно сползла набок, как подпиленное дерево, и, усевшись на песок, уставилась в найденное море.

Олеся же наконец принялась за картину. Дашка и Марьяна крутились возле нее, заглядывая под руку. К счастью, Олеся могла свободно болтать во время работы, что она и делала. Девочки пообещали ей показать те самые «арабские» развалины, которые находятся чуть выше, на горе, поэтому пробраться к ним нелегко, зато ей наверняка понравится их рисовать. Олеся было собралась к развалинам уже сегодня, но на море ушло неожиданно много времени: получаться оно стало лишь к ужину, когда солнце уже поехало вниз с неба, сменив краски на розовато-фиолетовые.

Олеся сняла с этюдника картину.

– Здорово! – Дашка показала большой палец.

– Классно рисуешь, мне очень понравилось, – согласилась Марьяна. – Ты талант!

Олеся кивнула без удивления, признавая этот факт: она сама понимала, что картины у нее хорошие, но сознание этого оставляло ее равнодушной, из-за чего особенно сокрушались родители. Чего-чего, а гордость собой Олесе еще выработать не удалось, поскольку живопись была для нее занятием естественным, а не тяжелым и неприятным. Чем же тогда гордиться? Не дрова же рубишь, как заметила Марьяна…

После ужина Олеся почти сразу легла спать. Почти – потому что до этого она еще попыталась показать свеженарисованный этюд родителям, и те вроде бы посмотрели и даже что-то похвальное сказали, но Олесю опять посетило непонятное и неприятное чувство. Как будто она показывает цветок, а ей говорят «какой красивый котенок», хотя, опять же, ничего конкретно настораживающего родители не сказали…

Устав от этих мыслей, Олеся поспешила лечь и для верности отвернулась к стенке. Но это не помогло: ее настроение, слишком долго находившееся на подъеме, неумолимо поехало вниз. Теперь Олесе показалось, что родители так разговаривали с ней о картине, потому что картина им нисколько не понравилась, или они вообще перестали интересоваться ее живописными успехами… Да, море, скорее всего, нарисовано плохо. И родители стали непонятными, как будто не своими. И отель какой-то странный. Действительно, зачем они сюда приехали – ну, посидели бы дома…

Олеся совсем расстроилась, достала из-под кровати мобильник и попыталась поиграть на нем, чтобы отвлечься, но почему-то при виде ярких красок игры ей стало еще хуже. В конце концов она забилась под подушку и попыталась уснуть. Подушка во сне закрыла ей нос, и девушке сразу же приснилось, что ее душит саваном пыльное привидение с мрачным, суровым лицом, похожее на вредного и придирчивого преподавателя скульптуры в ее академии…

Она проснулась с удушенным криком и, с трудом догадавшись отлепить подушку от лица, выскочила из кровати на пол. Мобильный, оказывается, так и оставался всю ночь в ее руке, и теперь она сжимала его затекшими пальцами. Только что ей было жарко, и тут же стало холодно: уж очень зябкая и промозглая атмосфера была в ночном номере.

Свет был выключен, и темнота стояла густая, как чернила: не было видно даже окна, хотя Олеся помнила, что там висят совсем тоненькие занавески, а сейчас вроде бы полнолуние…

Олеся подумала, что, наверное, пришли тучи, и собралась улечься обратно, но вдруг где-то близко, прямо над ее ухом, раздался поразительный звук. Больше всего он был похож на длинное шипение, с которым отсоединяют компрессор от накачанного колеса машины – других сравнений Олесе в голову не пришло, настолько звук был странным. После этого снова стало совсем тихо. Олеся застыла, поджав одну ногу на холодном полу, в ожидании новых звуков, но тишина установилась прочно: сколько она ни ждала, ничего не происходило. Девушка, дрожа, поспешно полистала меню мобильника и посветила вокруг слабым фонариком, спрятанным в нем. В кружочке желтоватого света появилась часть стены, которая показалась Олесе удивительно темной: днем-то она была золотистой, а сейчас смотрелась скорее коричневой. К тому же, на стене тогда не было никаких странных рисунков из стрелочек, геометрических фигурок и человечков, а сейчас они покрывали ее сплошь…

Дальше луч упал на кровать и осветил тоненькое и унылое зеленое одеяльце. Спинка кровати, которая присутствовала, когда Олеся ложилась спать, просто исчезла. Что это?! Совсем незнакомая комната! И даже пахнет в ней не так! И это шипение…

Олеся навела фонарик туда, где должны были спать ее родители.

И родители, к ее огромному облегчению, действительно оказались на своих местах: мама хмурилась во сне, отец похрапывал, отвернувшись к стенке. Только вот кровати, на которых они лежали, стали совершенно другими: у них поменялся цвет постельного белья на темно-зеленый и тоже исчезли спинки!

Тут сзади девушки что-то тихо скрипнуло. Олеся быстро повернулась, пятно от фонарика описало круг и застыло на ее подушке… И тут… Она даже не смогла вдохнуть. На ее кровати у самой стенки кто-то лежал!!! Свет упал на лицо: землистое, почти коричневое, с горбатым большим носом. Губы были приоткрыты, обнажая лимонно-желтые зубы, а под голову – сладко подложена рука с длинными желтыми когтями. По подушке рассыпались черные волосы, блестящие, как мазут.

Олесины родители мирно дышали и похрапывали. Олеся стояла перед существом на холодном полу и безуспешно пыталась набрать в грудь воздуха. Ноги у нее онемели, как в дурном сне.

Тут когтистый монстр пошевелился: грудь его поднялась и расширилась, и раздался тот самый шипящий звук спущенного колеса. Набрав воздуха, он замолчал и больше не дышал, но Олеся неожиданно обрела управление руками и ногами, и, воспользовавшись им, со сдавленным писком шарахнулась к двери номера.

Дверь легко открылась изнутри, и, толкнув ее, девушка попала в плохо освещенный коридор. По нему она и побежала, на ходу пытаясь похлопать себя по щекам и ущипнуть за руку. Кошмар не кончался, а, видимо, только начался.

Двери лифта, ставшие из красных пепельно-серыми, не открывались никакими силами, кнопка исчезла. Олеся бросилась к провалу, ведущему на лестницу, чуть не споткнулась, и, совершив странный пируэт, перескочила сразу через несколько ступенек. Сердце заколотилось, как отбойный молоток, ударяя изнутри в грудь: она с трудом доползла до конца лестницы и вывалилась в полутемный холл, в котором с низкого потолка без лампочек непонятно каким образом струился зеленоватый свет. За стойкой регистрации кто-то сидел, а еще кто-то – стоял перед ней с пухлым баулом. Оба повернулись и посмотрели на нее. Землистые лица, лимонные белки глаз, черные, как дырки, радужки, и когти, когти…

Олеся, наконец, взвизгнула, шарахнулась от них, побежала в сторону, где днем еще была столовая, снова поскользнулась, опять чуть не упала и полетела дальше.

– Это что у вас такое-то тут? – послышался ей вслед недоуменный утробный бас.

– Это… Вы не обращайте внимания, – поспешно отозвался другой бас: парня за стойкой. – Я сейчас директору нашему дерну, он поправит чего-нибудь… Делий! Ты там где? Поди сюда, тут у нас одна бегает. По-моему, нас испугалась.

ГЛАВА 6

Когда Делию, директору отеля «Водяной тычиночник», доложили по информационным нитям, что кто-то из постояльцев «Камелии», возможно, ошибочно переместился не туда и теперь ему прекрасно видны все тут живущие черные и белые маги, он не испугался и не заволновался. Во-первых, он и сам был черным магом и обладал характерной для этих небелковых существ замедленностью и пониженной эмоциональностью, а во-вторых, за те обороты, что прошли с мига, как он возглавил отель, случались всякие форс-мажоры – пожалуй, и похуже бегающей по коридорам испуганной человеческой девушки.

Не далее как вчера, например, в отель заселился полицейский. Профессию свою он скрывал, притворяясь обычным малограмотным белым магом, специализирующимся, как и многие в здешнем курортном городке Ирхоруне, на торговле сувенирами. Маскировался он неплохо, ничто не выдавало в нем образования и большого ума – возможно, потому что ни того, ни другого действительно не было. О сомнительном уровне интеллекта полицейского свидетельствовал также тот факт, что он попытался провести операцию под прикрытием, будучи коренным жителем Ирхоруна, где все местные знали друг друга практически в лицо. Так что в случае с полицейским Делию не пришлось напрягать голову или пытаться прощупать его родственные нити: слухи о том, что в отель того и гляди нагрянет сыщик, дошли до персонала раньше, чем сам полицейский подал туда заявку на отдых.

Владелец гостиницы, Ирам, тощий человечек с выпученными глазами и длинной шеей, помчался к Делию на всех парах и, хватаясь за впалую грудь, панически выдохнул, что его дочь встретила на сувенирном рынке подругу своего знакомого, а та была двоюродной племянницей матери полицейского и поделилась, что ее сын, Урац, который белый маг и работает в полиции, к ним на днях собирается.

– Дескать, им не нравится, что у нас гостиница закрытая и мы сами постояльцев отбираем! Говорят, подозрительно, и непонятно, по какому мы их принципу берем, – жалобно закончил владелец «Водяного тычиночника», поглядывая на Делия, как обычно, неподвижно сидящего, положив на каменный стол когтистые руки.

Делий тоже посмотрел на него и резко, с шипением, вдохнув, сказал утробным басом, обычным для магов, у которых диапазон уходит далеко в инфразвук:

– Чё зря бегаешь. Обойдется.

Вообще-то, громко набирать воздух перед разговором в культурных местах типа столицы давно считалось неприличным, поскольку это, как говорили по информационным нитям, нервировало белковых существ – людей, которых на планете Лина жило намного больше. Так что вторая, небелковая нация, то бишь маги, не должны так открыто показывать, что воздух им нужен лишь каждую тысячу мигов, а стараться дышать более равномерно и потихоньку.

В Ирхорун, отделенный от центрального региона горами и морем, все правила и новые моды доходили с хорошим опозданием на несколько оборотов, и даже появление информационных нитей и изображений, благодаря которым можно было, не вылезая из дома, смотреть или слушать, как обстоят дела в разных концах планеты, не сильно поменяли дело.

Впрочем, даже если бы новая мода и пришла, то Делий был бы последним, кто ей поддался. Он вообще никогда не делал того, что ему говорят окружающие, и даже не из чувства противоречия: просто он считал всех беспросветно тупыми.

Выглядел он несколько странновато даже для черных магов, среди которых считалось хорошим тоном носить волочащиеся по земле расшитые балахоны, серебряные браслеты и огромное количество свисающих с ушей украшений. Балахоны – это была древнейшая мода, которая менялась очень неохотно, учитывая, что сроки жизни небелковых существ были близки к тысяче оборотов против от силы ста человеческих.

Делий тоже носил подпоясанный черным шарфом балахон грязного серо-бурого цвета, но балахон этот был почему-то короткий, чуть ниже колен, и с таким неровным краем, будто его отгрызали зубами – что, в принципе, было вполне вероятно, учитывая остроту и крепость маговских зубов, в основе которых был не кальций, как у людей, а кремний. Из-под балахона торчали обычные коричневые штаны из искусственной замши и большие черные ботинки на толстой подошве из заменителя кожи, который не так давно разработали в столице тамошние маги-промышленники. В Ирхорун такая редкость не импортировалась, и где Делий ботинки взял, оставалось загадкой.

Сама внешность его тоже была довольно специфической: кожа землисто-коричневая, как у всех черных магов, лимонно-желтые ногти, белки глаз и зубы; только ногти были неожиданно коротко обрезаны, почти под корень, и оставались длинными только на больших и средних пальцах, а в радужках глаз, которые по идее должны быть беспросветно-черными, виднелось множество серо-голубых, очень светлых, кластеров, из-за которых казалось, что зрачки у Делия в форме неправильных многоугольников. Может быть, это получилось из-за его родителей, которые были белыми магами, то есть альбиносами того же вида. Вообще-то по генетике рождение черного мага у белых – очень большая редкость, которую раньше аж заносили в Зеленую Книгу Достижений, а потом, при короле Браме Третьем, махнули на это рукой, но, видимо, из-за этих самых генов Делий по внешности гораздо больше напоминал белого мага.

У него было характерное широкое лицо, не слишком густые и недлинные брови (у некоторых черных магов они срастались на переносице и доходили до ушей), а кончик его носа, вместо того чтобы загибаться вниз, стремясь к подбородку, наоборот, сильно вытягивался вперед и имел утолщение, как у водяных птиц-пищалок. В сочетании с большим ростом, местным говором, сутулостью, длиннорукостью и костлявостью это выглядело как-то простецки, а длинная коса, в которую он заплетал свои жесткие черные волосы, предварительно разделив их на прямой пробор, только усиливала это впечатление. Учитывая, что мать Делия всю жизнь торговала на сувенирном рынке, а отец работал на популярном у туристов аттракционе «Упади с горы», другого ожидать было бы странно. Но в том-то и дело, что Делий как раз и был совершенно другим.

Пытающегося оторвать остатки волос с плеши владельца отеля «Водяной тычиночник» он ничуть не пожалел и, конечно, не попытался успокоить, только равнодушно заметил:

– Не можешь не дрыгаться, так на глаза ему не попадайся. Я сам там.

– Кому не попадаться?!

– Так полицейскому, ты мне сам сказал только что, нет?

– Но ведь его еще не заслали! Он ведь, понимаешь, тоже у нас должен отбор пройти! – заспешил объяснять Ирам. – А мы его возьмем и не пустим! Ага? – он торжествующе сверкнул вставным серебряным зубом, который ему криво и косо приделал знакомый черный маг.

– И тупо будет, ага, – сказал Делий, меняя положение за столом, чтобы было удобнее глядеть в окно поверх паникующего Ирама. – Они же чего и ждут: что щас мы полицейского к нам и не возьмем. Дескать, такой у нас принцип отбора, что берем, небось, одних бандюг.

– Ну почему одних? – вздрогнул владелец отеля, сразу понизив голос. – Только пару разков я тебя всего попросил…

– Ты чё меня перебиваешь, так мы до завтра проговорим, – махнул на него рукой Делий. – Я те чё сказал-то. Что они только и ждут, когда мы не возьмем.

– А мы как же?

– А мы возьмем.

– Так тогда же увидят…

– Голову пользовал бы иногда. Мож, потому и лысый, что кровь к уму не доходит, – Делий улыбнулся, показав желтые зубы: улыбка вышла весьма недоброжелательной. – Чем полицейский, по-твоему, от обычных людей и магов отличается?

– Ну, он же из полиции!

– А если не по работе?

– Ну, ничем.

– Тогда если никто до сих ничего не видел, чё он-то увидеть должен? – дообъяснил черный маг уже скороговоркой: разговор для него сделался скучным. Ирам это сразу понял и настаивать не стал, поскольку уже успокоился:

– Ладно, ты, значит, разберешься, ну тогда ничего…

– Когда я не разбирался-то, – сказал Делий без выражения.

Задача оказалась еще легче, чем он думал: с той, земной стороны люди тоже удачно забеспокоились и собрались поселить в «Камелии» сотрудника своей полиции. «Вот и отражение будет, если что», – подумал Делий и пригласил к себе в кабинет Ураца, того самого полицейского-белого мага. Как директор, отбор тех, кто будет отдыхать в отеле, он всегда вел лично.

Урац постучался в его дверь, судя по мощности ударов, чуть ли не ногой, и поинтересовался бодрым инфразвуком:

– К вам можно? Я пришел!

– Радость какая, я ж и не ждал, – пробормотал Делий себе под нос иронически. – Из тамосторонних будет, что ли… Входите, кто там!

Засланный полицейский не заставил себя долго просить и ворвался в кабинет директора, будто ему поддали скорости воздушными ниточками. У него были две толстые косички, упитанный живот, торчащий из цветастой рубашки, и коротенькие штаны: значит, модник. Вообще-то, разыгравшаяся в последние 15 оборотов мода на людскую одежду до Ирхоруна почти не докатилась: только особенно хиповые маги наряжались в короткие шорты и цветастые рубашки, а некоторые еще красили ногти и волосы и вдевали контактные линзы, чтобы сделать глаза похожими на человеческие. «Точно, тамосторонний, – глядя на довольное лицо посетителя, подумал Делий. – Еще лучше: тогда он сразу пойдет в «Камелию». А их полицейский, значит, будет тутосторонний, к нам в «Тычиночник» пойдет…» Это Делий не предполагал, он уже знал по долгому опыту управления гостиницей, что какие бы разные люди и маги не приходили, те, которые должны были «отражаться», с одной стороны одновременно почему-то никогда не оказывались.

– Здравствуйте, меня зовут Храц, – представился тем временем Урац. Делий отметил, что он не перетрудился, поменяв только одну букву в имени. – Я сувенирами торгую. Захотел у вас отдохнуть вот. Гостиница у вас такая непростая, элитная, что ли? Чего это вы всех так отбираете?

– А мест ведь мало, все к нам хотят, – отозвался Делий, постукивая по столу неотрезанным ногтем третьего пальца. Полицейский быстро посмотрел сначала на его руки, а потом перевел взгляд на глаза: явно проверял, не закрыты ли они, и не пытается ли черный маг, таким образом, прощупать его жизненные ниточки. Делий сидел неподвижно: во-первых, ему и так было ясно, кто перед ним такой, а во-вторых, даже если бы он и захотел ниточки прощупать, глаза бы закрывать не стал. Это было для него бессмысленно: нитей, которые идут от всех предметов и существ в мире и которые позволяют черным магам, как выражались люди, «колдовать», он практически не различал. Видел их лишь чуть лучше, чем белые маги, которые из-за своей альбиносовости почти лишены черных клеточек в крови, придающих черным магам такой землистый цвет лица и такую черноту глазам и волосам. С кожей и волосами у Делия было все нормально, а вот глаза подкачали: видимо, из-за родителей черные клетки в них плохо концентрировались, создавая те самые голубые просветы и мешая видеть мир ниточек. Может быть, это как-то лечилось, но в Ирхоруне, где и нормальные-то черные маги еле-еле умели колдовать на уровне «поддержи домашнее хозяйство» и «удиви туриста», и учитывая, как распространились в последнее время готовые магические картинки, которые можно было купить и подсоединить к ним ниточки, вопрос, получится ли из Делия умелый маг, никого не волновал. Засланный полицейский, как местный житель, конечно, знал об этом, потому и не очень беспокоился: он думал, что если Делий вдруг попытается что-то с ним сделать с помощью колдовства, ему перед этим придется весьма крепко и надолго зажмуриться, чтобы хоть как-то видеть мир ниточек, а за это время он, Урац, успеет применить оружие или, еще лучше, убежать. К счастью для себя, он не знал, что Делий может, не закрывая глаз, безошибочно найти любую нить, поэтому так же радостно сказал:

– Ну да, в общем, торгую я. Торговцев вы к себе принимаете?

– Конечно, у нас всякие профессии тут бывают, – кивнул Делий и меланхолично добавил:

– Жалко, полицейских еще не было. У вас каких знакомых нет в полиции?

– Есть! – лихо ответил Урац, сверля его прозрачными глазами.

– Так приводите. Вот отдохнете у нас, если понравится, пусть и они приходят.

– И приведу! – громко, но с ноткой растерянности воскликнул полицейский. Делий медленно кивнул:

– Давайте. У нас же тут гостиница, а не что-то такое. Хоть поглядят. А то о нас, может, думают что.

– Что?

– Ну, чё мы отбираем.

– А чё вы отбираете?

– Так я вам говорю: места же мало. Сто мест – это под самую крышу заполнение, а если еще приедут…

– Ну да, а зачем же вам тогда с каждым разговаривать? – поинтересовался Урац совершенно полицейским тоном, а Делий в ответ отозвался привычным тоном провинциального дурачка:

– Как же я не буду разговаривать? Отель у нас чё хороший? Потому что везде публика не пойми какая, а у нас отобранная.

– А-а-а… а как отобранная?

– Мной.

– А меня-то вы отбираете или нет?

– Так я давно уже вас вписал, – удивился Делий, показательно похлопав по краю стола пухлой серой тетрадью и постучав толстой ручкой с самопроизводящейся пастой – на ней была выдавлена малюсенькая магическая картинка. – Вы идите отдыхайте, можете хоть щас начать.

– Да? – Урац возбужденно вскочил, видимо, обрадовавшись, что все так удачно для него складывается. – У вас, говорят, тут такие кровати… Такая столовая…

– Да, столовая у нас, – согласился Делий, тоже вставая. – И море. Сходите, гляньте. Вам, небось, понравится.

– Обязательно схожу! Ну, до свидания! – полицейский, скрипя ногтями по толстому материалу, подтянул сползшие от долгого сидения тесные штаны и помаршировал восвояси. Делий, прищурив один глаз, медленно и лениво провел рукой в воздухе, как музыкант-виртуоз проводит смычком по скрипке. Он сразу нащупал, что одна из нитей, тянущихся от управляющей картинки, стала толще. Полицейский был уже в «Камелии».

– Ну, там-то ему точно что понравится, – заключил Делий и выбросил незадачливого сыщика из головы.

ГЛАВА 7

Полицейский благополучно провел в «Камелии» целый день, купался в тамошнем море и вообще радовался жизни, а в «Водяной тычиночник» пришло его «отражение»: мрачный и раздраженный молодой человек оборотов двадцати пяти от роду, явно считающий себя осью планеты безо всякой на то причины – Делий перевидал множество таких и среди людей, и среди магов, и все они были дураками и бездарностями как на подбор.

Впрочем, и среди других он не наблюдал хотя бы отдаленно равных себе по уму и способностям. То, для чего остальным магам города требовались все умственные силы, типа составления сложных картинок, производящих предметы, Делий разрешал краем мозга, фактически не напрягаясь, и из-за этой привычки постоянно все делать вполсилы он и производил такое обманчиво-медлительное и туповатое впечатление. Много оборотов он если и прикладывал старание, то только в вопросе, где достать хотя бы относительно сложную задачу для обдумывания. На население Ирхоруна Делий смотрел, как человек, одиноко живущий на последнем этаже небоскреба, смотрит на кучку маленьких уродливых избушек у подножья: и поговорить с ними невозможно, и раздражают, а в то же время очень досадно, что ты тут один, а они живут своей жизнью, даже не собираясь поднимать на тебя голову…

Так что известие о том, что какая-то человеческая девушка из тамосторонних переместилась сюда, в «Водяной тычиночник», Делий воспринял не только безо всякого волнения, но и с некоторым удовольствием. Он встал из-за своего стола в кабинете, стряхнул с себя крошки мокрой деревяшки, которую грыз (рацион магов был весьма широк по сравнению с людским, а при своей нечувствительности к вкусу они могли есть и пить почти все, вплоть до камней и нефти), уверенно протянув руку, сразу же схватился за пучок нитей переноса и, быстро их перебрав, нащупал нужную, которая переносила в холл.

Когда он появился внизу, там уже царила жуткая суета и беготня. Малограмотный и сопливый черный маг-регистратор Порций (ему было оборотов 16), неумело отругиваясь от только что приехавшей черной магини, разворошил аварийную папку, хаотично высыпав на стол напечатанные на глянцевой бумаге противопожарные, противонаводненческие, противоземлетрясенческие и прочие вспомогательные при чрезвычайных ситуациях картинки. Непонятно, что он хотел найти в этом наборе и как применить, но, судя по обалделому лицу, Порций не знал этого и сам.

Персонал нанимал в основном Ирам, искал его среди каких-то своих знакомых, и, если что-то и учитывал при этом, то уж точно не ум. Порция, например, выгнали даже из местной школы за неуспеваемость, а официант Козорис, злобный и неуравновешенный черный маг шестисот оборотов от роду, все эти шестьсот оборотов почти безвылазно прожил в малоудобной горной пещере, не удосужился получить никакого образования и с трудом умел читать.

Козорис, кстати говоря, тоже пришел и, стоя у лифта, хрипел:

– Дай я ее найду и воздухом об стенку, она и все.

– Как это «все»?! – перепугалась забытая всеми черная магиня-постоялица. – Это что у вас тут?

– Дикая гавкалка, говорят, забежала, вот ловим, – объяснил Делий, не повышая голоса.

Магиня узнала его и так обрадовалась, что чуть не перенеслась в «Камелию»:

– Ой, Делий, здравствуйте! Хорошо хоть вы тут. А то я думала, что меня несчастья преследуют… Я даже хотела к магу-временнику слетать, к Боницию, чтобы он мои нити будущего прощупал…

– Не думайте про всякие глупости, – резче обычного сказал Делий. – Чего вам временник скажет? Они всякие загадки лепят, потому что сами не знают ничего. Дайте я вас перенесу в ваш номер. Порций, который?