Гостиница «Камелия», или отель «Водяной тычиночник»

Кристина Выборнова

Гостиница "Камелия", или отель "Водяной тычиночник"

Глава

ГОСТИНИЦА «КАМЕЛИЯ» ИЛИ ОТЕЛЬ «ВОДЯНОЙ ТЫЧИНОЧНИК»

ПРОЛОГ

Отзывы о гостинице «Камелия»:

«Отдыхали в этой гостинице с 1 по 10 августа. Остались очень довольны! Прекрасная ухоженная территория, вежливый персонал! Всегда во всем помогают, откликаются на любую просьбу! Номера, конечно, скромные, но чистенькие, все работает. До моря пять минут пешком, мы накупались, погода стояла без дождей, вода была теплая, и сход пологий, что очень важно, если приехал, как мы, с детьми. Отдельное спасибо поварам: все было очень вкусно! Обязательно приедем еще раз!»

«Отдыхали в гостинице с 1 по 10 августа. Ну что можно сказать: если вы хотите испортить себе отдых, езжайте в «Камелию». Хуже гостиницы мы просто не видели. Понятно, что цена небольшая, но это какой-то беспредел! Грязные, холодные номера, ничего не работает, и даже непонятно, как что включать: мы пытались спросить, но тамошний хамский персонал только хмыкал и ничего не отвечал! На территории какое-то грязное болото, просто страшно находиться. Про пляж: это УЖАС. Мало того, что до моря тащиться полчаса по каменистой и грязной дороге, так и пляж весь в валунах, в воду зайти невозможно. Пока мы были, еще все время шли дожди, купались мы считанные разы, к тому же, вода ледяная, с какими-то течениями. Вообще не понимаем, зачем строить отель в таком месте!

И отдельное «спасибо» поварам: мы отравились!»

ГЛАВА 1

– …Ну и что вы мне показываете? – пожилой капитан полиции, замученный жарой, которая стояла уже неделю, вытер пот с красного лица и этой же рукой пригладил редкие волосы, и без того прилипшие к голове. Обвислые, как у сома, усы и мешки под глазами придавали ему весьма безрадостный вид. Однако пожилой, лысый и сильно загорелый человек, одетый в синюю майку-«сеточку», который сидел напротив, выглядел еще хуже.

– Я вам говорю, я показываю, я же ж объяснил вам тут все, – явно в который раз повторил он хриплым голосом. – Приезжают-уезжают, приезжают-уезжают, все отлично, нормально все. А потом Лена, помощница моя, смотрит в интернете, а там опять вот это! Вот, я показываю вам, – и он принялся настойчиво пододвигать капитану какую-то распечатку.

– Это я видел, – капитан раздраженно постучал по бумажке пальцем. – Полиция тут при чем? Одному человеку понравилось, другому не понравилось… От меня что нужно?

– Я-то не так разбираюсь, но Лена-то в интернете все время у меня, помощница моя, – поспешно заговорил посетитель. – Она мне показала это все и говорит: Михаил Ильич, если, говорит, это не прекратится, мы всех клиентов растеряем. Гостиница наша не так большая, конечно; человек сто – это, конечно, максимум, но своими руками же все поднимали. Там же все заброшено было, сколько на ремонт-то ушло, и вот теперь же ж гадит кто-то, и что делать-то? И, главное, что пишут! Врут как! Они же одновременно отдыхали! Не было дождей, а те врут, что было! Море недалеко, а у них, видите, наоборот! И не один же отзыв такой, а половина и больше!

– Михаил Ильич, да это частый случай, – вмешался в его монолог громкий насмешливый голос: это говорил от своего стола парень с короткими белесыми волосами, квадратным лицом и мускулистыми руками, которые распирали черную футболку – он был в штатском.

– …Частый случай, – повторил он, обращаясь теперь уже к капитану. – Конкурирующие гостиницы нанимают специальных людей, которые регистрируются якобы как отдыхающие и пишут отрицательные отзывы, чтобы понизить рейтинг…

– Да, вы Володю послушайте, лейтенанта Петухова, он у нас молодое поколение, в интернете разбирается, – с явным облегчением сказал капитан.

– Какие вот у нас в Романовке конкурирующие гостиницы? – желчно поинтересовался Михаил Ильич без всякого уважения к «разбиравшемуся» Володе Петухову. – У нас их, больших-то, всего три, я их всех знаю владельцев. Им от этого самим убыток один. На весь город тень бросают же. Вы меня за этого не держите. Я в интернете не разбираюсь, а гостиницу поднял. Откуда эти, как вы говорите, нанятые люди знают имена-фамилии тех, кто у нас отдыхал?!

– Такое сейчас узнать не проблема, – снисходительно бросил лейтенант Петухов.

– Да? А по телефону, когда я им звоню, и они мне то же самое говорят, это их тоже подменяют? – ехидно поинтересовался хозяин странной гостиницы.

– Господи, значит, им просто у вас не понравилось! Сейчас, знаете, люди к сервису привыкли на европейском уровне, за границу ездят…

– А они мне по телефону говорят! – вскакивая, попытался переорать его хозяин гостиницы, что ему с успехом удалось. – Про то, что море далеко, про то, что дождь был, когда не было! Про еду плохую!!! Про камни на пляже – а у нас там песок!!! Вы меня за этого держите?! Так я в прокуратуру тогда!

– Ну хорошо, вот Володя посмотрит, что у вас там. Он как раз не занят, и в интернете разбирается, – сдался капитан и расстегнул пропотевший воротник рубашки. – Володя, давай, посмотри там, обзвони, что ли, людей, которые отдыхали в «Камелии», спроси, чего они врут… Все-таки у нас туристический сектор, так всех распугают…

– А я вам про что! – обрадовался хозяин гостиницы.

– …Ладно, – сквозь зубы процедил молодой лейтенант под взглядом начальника и отвернулся к открытому окну, из которого лились жгучие лучи солнца.

ГЛАВА 2

Компания эта сдружилась еще на выходе из аэропорта, когда обнаружилось, что все они направляются в одно и то же место – курортный городок Романовку – и даже в одну и ту же гостиницу «Камелия». Правда, повод для укрепления дружбы вышел какой-то странный: им стала запыленная маршрутка, из которой выскочила тоже несколько запыленная девушка в мятой белой рубашке и перекрученной черной юбке и, замахав над головой табличкой, крикнула:

– Гостиница «Камелия», кто заказывал трансфер!

– Мы заказывали, деньги заплатили! – громко и раздраженно сказала плотная женщина средних лет в огромных очках, с волосами, так сильно зализанными назад, что их почти не было видно. – Это вот ваш трансфер? Замечательно.

– Да, очень, так сказать… – прицокнул языком полный старик с масленым лицом, стоящий рядом с женщиной.

– Ф-у-у, блин, – раздалось от двух других пассажирок: очень загорелых, очень накрашенных и очень худых девушек: одна была в белой юбке шириной с ремень, а другая – в красных шортах, похожих на трусы.

Еще одни потенциальные постояльцы гостиницы «Камелия», вздрюченная супружеская пара средних лет, увидев маршрутку, сразу же сцепились между собой. В воздухе поплыло змеиное шипение: «Я же говорила, нечего переться в эту дыру!»

– Э-э-э-кх, – прокашлялась девушка из маршрутки. – Меня зовут Лена, я помощница Михаила Ильича, директора гостиницы «Камелия». Проходите, пожалуйста, в автобус, рассаживайтесь, сейчас поедем, только еще немножко людей подождем…

– В автобус! – воскликнула зализанная женщина с усмешкой. – Это, девушка, маршрутка! Ну, заходим, господа, добро пожаловать в наш сервис!

Вся группа, пристроив свои чемоданы позади с помощью водителя – бодрого ушастого парня, кое-как расселась и продолжила ругаться, параллельно знакомясь меж собой. Из-за этого разговор звучал примерно следующим образом:

– …Обычно мы, конечно, отдыхали за границей, а сейчас у меня отпуск всего неделя, решили попробовать на Черном море… Смотрим, и цены хорошие, и трансфер… А вот он, их трансфер! Перед папой стыдно… Это мой отец, Евгений Михайлович, а меня Ирина зовут.

– Очень приятно, я Валерия, а это вот мой муж Дмитрий… Дима, я тебе ведь говорила русским языком: нечего переться в эту дыру! Заладил, как баран: «на Черное море, на Черное море…» Кушай теперь свое море! Сейчас приедем в клоаку какую-нибудь вместо гостиницы!

– Да иди ты! Я ничего не предлагал, ты сама решила!

– Слушайте, да ладно, да почему клоака, а может, нормально, ничего, – нервно затараторила бледная девушка лет 17-18, втиснутая между своими ругающимися родителями.

– Потому что клоака, Олеся! – рыкнула мать так, что дочь аж пригнулась. – Это тебе в любом свинюшнике нормально! Вон девочки впереди сидят, видишь, им тоже не нравится…

«Девочки» в юбке-ремне и шортах-трусах, которые до того ржали над непонятным для них словом «клоака», прервали свое занятие и сделали по возможности суровые лица.

– На самом деле, – принялась объяснять одна, повернув назад жирно накрашенный глаз с огромными накладными ресницами, – мы вообще не ожидали такой подлянки, короче. Скажи, Кать? Я Таня, а это Катя.

– Валерия…

– Я, короче, сразу Катьке грю: мы, короче, чего-то спутали, потому что, короче, мы думали, что отель, ну, короче, более молодежный… А потом, короче, почитали отзывы, пока летели, а оказывается, мы там отель перепутали, а тут, на самом деле, совсем тухло. Вообще, – она с явным облегчением закончила свою речь и повернулась к подруге.

– Ничё, – кратко успокоила ее та. – Если чё, после выходных уедем. Или там ничё.

– Тебе, Кать, везде «ничё», как выпьешь! – захохотала Таня так, что аж подскочил на своем сиденье водитель. К счастью, маршрутка-автобус пока никуда не ехала: пришли еще пассажиры. Но эти выглядели гораздо более мирными и довольными жизнью.

Первыми внутрь заскочили две девчонки-студентки с плотно забитыми рюкзаками: худая темненькая и пухлая рыженькая. Они, пересмеиваясь, плюхнулись на сиденья. Следом залезла супружеская пара, состоящая из высокого старичка с седой бородкой и активной низенькой старушки, одетой в цветастое платье; от них прямо-таки волнами распространялось благодушие. Последними забрались трое гогочущих парней разной комплекции, но одинаковой жизнерадостности. В рюкзаках и сумках, которые они тащили с собой, что-то звенело и бренчало, а разговоры состояли преимущественно из трех слов: «пиво», «водка» и «выпить». Понятно было, что это не те люди, с которыми можно обсудить плохой сервис гостиницы «Камелия». Зато зашедшие последними пассажиры снова оказались перспективными в этом смысле. Довольно молодые, с мрачным ребенком лет пяти, они, только присев, начали ужасаться пыли в салоне, достали огромное количество влажных салфеток, принялись протирать ими все, до чего доставали, и кричать сыну, чтобы он ничего не трогал.

– В гостинице этой наверняка такая же антисанитария! – доброжелательно обратилась к ним зализанная очкастая Ирина, явно собираясь познакомиться. – Я вот тоже попала, решила отца порадовать, а тут сами видите… Наш сервис есть наш сервис.

– Ужасно, ужасно, – закивала салфеточная пара и представилась Анной и Андреем. Ребенка их звали Никифор, что, учитывая современную моду на витиеватые имена, никого не удивило.

Помощница директора гостиницы наконец тоже заскочила в маршрутку, и, опасливо оглядываясь через плечо на пассажиров, сказала водителю вполголоса:

– Ладно, Денис, поехали, что уж теперь…

– Ничего, – отозвался водитель сочувственным шепотом. – Может, они поглядят, и им понравится.

– Может, – Лена села рядом и принялась расправлять помятую юбку. – А отзывы потом опять какие будут, неизвестно…

– Так мента же к нам послали, не?

– Ну, не знаю, а что он может сделать? Сегодня обещал прийти посмотреть…

Лейтенант Владимир Петухов действительно как раз в это время двигался к гостинице, сунув руки в карманы белых летних штанов и уверенно выбрасывая ноги в светлых матерчатых ботинках. Направлялся он к гостинице «Камелия» на своих двоих по той простой причине, что его дом находился от нее в двух кварталах. Иногда на ходу он щурился и недовольно двигал челюстью с видом раздраженным и озадаченным одновременно. С «Камелией» выходила какая-то ерунда. Лейтенант сам с утра обзвонил людей, давших отрицательные отзывы. Кроме нелестных эпитетов и предложений арестовать хозяина гостиницы за омерзительный сервис, в их словах еще содержалась фактическая информация, которая и правда расходилась с действительностью. Для Петухова, как для местного жителя, это было очевидно.

Отзывщики дружным хором утверждали, что был дождь, когда его не было, что дорога к морю удлиннилась в пять раз и стала каким-то образом идти НА ПОДЪЕМ, а пляж вовсе не песчаный, а каменистый, с ужасными скалами. Часть людей, кроме всего прочего, упорно упоминала о каких-то «деревяшках и камнях в еде», «обколотых тарелках» и «кошмарном официанте».

Кроме такого единодушия во мнениях, людей, которых обзвонил Петухов, ничего не связывало: они принадлежали к разным профессиям и жили в разных городах от Владивостока до Москвы. Больше никаких зацепок не было; бездарно проведя утро и имея перспективу провести столь же бездарный день, шастая по «Камелии», которую он и так сто раз видел, Володя Петухов начал злиться. Он вообще считал, что с его задатками только тратит время, сидя в Романовке, и уже почти перевелся в Севастополь, а тут на̀ тебе напоследок, порасследуй чепуху на постном масле! Никого не убили, ничего не украли! Да может, эти люди сговорились по интернету: мало ли, где они при этом живут! А может быть (и вот это, кстати, вероятнее), гостиница не такая, как тут расписывал ее хозяин. Ему, может, кажется, что все хорошо, а людям, которые за границей побывали (как, например, он сам, Володя Петухов), искренне не нравится. А насчет дождей – ну, может, были кратковременные, а люди с досады преувеличили… Ну правда, какой там может быть сервис у этой дурацкой «Камелии»!

Как раз в это время гостиница явилась перед лейтенантом воочию. Это было длинное пятиэтажное здание с глубоко утопленными балконами и мощным крыльцом, подпертым колоннами: бывший корпус существовавшей когда-то гостиницы «Союз», сохранившийся после сноса остальных корпусов. Гостиница была аккуратно побелена, над крыльцом выгибалась зеленая надпись: впрочем, что там написано «Камелия», можно было только догадываться из-за крайне неразборчивого курсивного шрифта. Рядом с надписью красовался розовый цветок, похожий на лилию: так представляли камелию изготовители вывески. Гостиницу было прекрасно видно сквозь забор-решетку, крашенный в зеленый, а позади нее возвышалась покрытая сосновым лесом гора. Территория гостиницы располагалась частично на горном склоне, частично на площадке, полого спускающейся к морю. Море было вроде как рядом, но его вообще из города отовсюду видно. Может, и правда там далеко идти, подумалось лейтенанту. Да и камни наверняка есть, вон, какая гора…

Еще больше раздражившись от этих мыслей, он чуть ли не одним прыжком перескочил пять бетонных ступенек, ведущих на крыльцо «Камелии», и рывком распахнул тяжеленную дверь.

На него пахнуло промозглым холодом, как из склепа. От двери начинался длинный холл с низким потолком, выполненный в мрачных, бетонно-серых тонах. Из полукруглых окон вдали кое-как сочился свет, почему-то тоже серый, хотя на улице было солнце. Никаких стульев в холле не было; в одной стене виднелся черный проем, ведущий, видимо, на лестничную клетку, а рядом с проемом – лифт странного вида, с серыми, намертво захлопнутыми дверьми: судя по всему, не работающий. По крайней мере, кнопки не было, а вместо нее на стене нацарапали чем-то острым вроде гвоздя несколько кривых стрелочек.

Ужаснувшись, лейтенант поглядел в другую сторону и увидел вдоль противоположной стены бесконечно-длинную стойку, за которой, не поднимая головы, сидел кто-то с блестящими черными волосами: то ли девушка, то ли парень.

– Девушка! – Володя подошел и постучал ладонью по холодному камню типа гранита, из которого была сделана стойка. – Вы там живая, нет? Номер мне дайте! Петухов, Владимир. Михаил Ильич вам не говорил?

– Сам ты девушка, – подняв голову, сказал некто рокочущим басом и поглядел из-под завесы длинных жестких волос. – Чего тебе? Ключ? Ну, на, – он сунул в руки оторопевшему от такого обращения лейтенанту карточку, разрисованную странными стрелочками, похожими на те, что у лифта, и человечками в стиле «ручка-ножка-огуречик». – Номер пятьдесят, пятый этаж.

Володя молча повернулся и, мысленно печатая злорадный отчет о «прекрасной» гостинице «Камелия», пошел к лифту и принялся искать, как он вызывается. Кнопки действительно не было, двери не открывались.

– Лифт не работает, что ли, эй? – позвал он парня за стойкой.

– Работает, – пробасил тот лениво.

– А как его вызвать?

– Сам не видишь, что ли?

– Представь себе, не вижу!

– Дурак – давай топай по лестнице, целее будешь, – припечатал его парень и осел обратно за стойку.

Лейтенанту хватило выдержки не взять его за тощие грудки: зачем сдались неприятности перед самым переводом. Он пожал плечами и двинулся вверх по темной лестнице. Парень, положив на стойку руки с удивительно длинными ногтями, проводил его взглядом абсолютно черных глаз с лимонно-желтыми белками.

Свет на лестнице не горел. Малюсенькие окошки развеивали тьму ровно настолько, чтобы не шлепнуться сразу. Не «Камелия», а какая-то обитель тьмы, подумал лейтенант.

До пятого этажа тем не менее удалось долезть. Там Петухова встретил ряд мощных дверей, одна из которых была приоткрыта, и на ней красовалась металлическая цифра 50. Он осторожно покачал дверь туда-сюда, разглядывая ее сбоку.

Замка не было – и даже никакой выемки для него. Был, правда, возле круглой ручки нацарапан или выдавлен рисунок со стрелочками, но он выглядел как будто недорисованным.

– Совсем обалдели, что ли! – выругался Петухов, влетая в комнату и злобно хлопая беззамочной дверью, которая сразу же отошла обратно.

Судя по виду номера, владельцы «Камелии» обалдели действительно совсем. Коричнево-серая комнатушка, похожая на каземат, завершалась полукруглым окном с темно-коричневыми толстыми шторами. Полоса серого света падала из окна на кровать-плиту с тонюсеньким матрасом и простынкой темно-зеленого цвета, которая тут была вместо одеяла. Еще в комнате стояли стол и два стула из грубой, будто бы поплывшей, коричневой пластмассы. В стене было несколько углублений в виде ниш: видимо, замена полкам. А еще и эта стена, и все остальные были покрыты такими же идиотскими рисунками стрелочек, галочек и человечков, исполненными одной и той же зеленой краской. На пластмассовом столе лежал кусок влажной деревяшки и стояло что-то типа часов, состоящих из двух полупрозрачных стеклянных шаров: из верхнего в нижний медленно капала вода.

Лейтенант, уже просто потеряв дар речи от такого безобразия, молча прошел к окну и отдернул коричневую штору.

Оказывается, и солнце успело зайти за тучи, пока он торчит в этой дурацкой гостинице! Небо за окном было почти осенним: серым с очень редкими просветами. Справа виднелся уходящий вверх склон, поросший деревьями – видимо, та сама гора, а вот моря почему-то было не разглядеть.

– Да оно тут и правда черт-те где! – сказал Петухов. – Не, ну ничего себе! Ничего себе… Это я еще в столовую не ходил.

Потряхивая стриженой головой, он медленно опустился на жесткую кровать, сгорбившись, упер локти в колени и принялся мысленно писать отчет…

ГЛАВА 3

Олеся Нестерова, притиснутая родителями к стеклу маршрутки, пыльному как снаружи, так и изнутри, смотрела сквозь него на бодро проносящиеся мимо высушенно-жаркие крымские пейзажи и ждала, когда начнутся хоть какие-нибудь горы. Пока что на всем пути от Симферопольского аэропорта местность была ровной: по краям узкой дороги сидели ряды серых свечек-тополей, за ними мелькали бесконечные поля пыльных подсолнухов. Маршрутка, привычно лавируя между ухабами в асфальте и ловко обгоняя еле плетущиеся грузовики доисторического вида, держала довольно высокую скорость, так что Олеся лишь мельком успевала рассмотреть продавцов винограда, арбузов и дынь на обочинах и приземистые деревенские домики, в основном из коричневатого и серого камня либо беленые. Некоторые домики были длинные, как колбасы, и Олеся прикидывала, несколько семей живут в такой колбасе или все-таки одна. Родители, к счастью, почти перестали ругаться между собой и теперь беседовали с сочувствующей им противной прилизанной дамой в темных очках о том, в какую дыру они едут. Это был привычный разговор, и настроение Олеси сразу же исправилось, а все вокруг стало казаться ей ярким и интересным. Она вообще обладала неустойчивым характером и умела переходить из состояния полного отчаяния в полное счастье за считанные секунды. Впрочем, поведение ее при этом не слишком менялось: в обоих состояниях она чересчур много болтала, заглядывая собеседникам в глаза с нервно-заискивающим видом. Никому из нормальных людей это не нравилось, поэтому Олеся окончила школу, так и не приобретя толком дружеского круга. В художественной школе, где она училась почти столько же лет, сколько в обычной, пара странноватых молчаливых девчонок, которые могли спокойно рисовать под ее болтовню, были назначены Олесей друзьями и званы на дни рождения и другие семейные праздники. Сейчас она закончила уже первый курс художественной Академии на отделении станковой живописи, и мастерство ее несколько возросло, чего нельзя было сказать о круге общения: хотя Олеся уже успела прославиться среди однокурсников как человек, охотно рисующий бесплатные портреты и всегда готовый понять любого и оказать услугу, самыми частыми ее собеседниками до сих пор оставались родители. Но и с ними беседы проходили одинаково: Олесю укоряли, что при ее таланте, благодаря которому она с детства побеждала во всяких художественных конкурсах, у нее совершенно нет честолюбия.

«Она все время всем довольна, – сокрушалась мама. – Это, наверное, в тебя: у вас там все семейство такие же увальни». «Ничего подобного! – взвивался папа. – У нас все пробивные, это ваши ничего не достигли!» «Олеся, надо уметь себя подать, надо уметь себя поставить», – заключали они уже хором, поворачиваясь к дочери. Олеся отвечала взрывом своей обычной нервной болтовни, обещая исправиться, но, как только родители успокаивались, тут же забывала о разговоре. Ей не хотелось прославляться – ей хотелось рисовать.

Вот и сейчас она жадно разглядывала серые ряды тополей и даже пыталась снять их на мобильник через грязное стекло. Ей уже представилась картина: длинный беленый дом-колбаса, три тополя возле него, загорелая женщина в платке, продающая дыни у обочины, а позади зеленое с желтыми пятнами подсолнуховое поле… Лучше бы сделать в масле, а пока что можно обойтись наброском в темпере… Ой, кажется, вдали появились горы! Точно, горы! Тогда лучше сначала попробовать нарисовать их, например, вон ту, с круглой верхушкой… А эта гора со ступеньками-террасами! А вокруг сосны!

Олеся плотно прилипла к окну, спохватилась, отпрянула, вытерла пыльное лицо рукой, а пыльную руку – сначала о желтую футболку, а потом – о розовые шорты, и напоследок ей же провела по прямым русым волосам длиной до лопаток, явно недавно подстриженным, судя по толстеньким закругленным концам. За этой стрижкой Олеся впервые в жизни сходила в парикмахерскую, и чересчур аккуратные волосы странно обрамляли ее бледное лицо с розовыми пятнами нервного румянца на круглых внизу щеках, с темными прямыми бровями, маленьким ртом и большими, выпуклыми светло-серыми глазами, один из которых был прикрыт чуть больше, чем другой: возможно, из-за привычки постоянно прищуриваться во время рисования.

Когда маршрутка приехала к мягким зеленым горам Севастопольского района, счет потенциальных картин в Олесиной голове пошел на сотни. Она хотела было прикинуть пару идей в рисовальной программе, поставленной на мобильнике, но тут раздался дружный вопль облегчения от пассажиров маршрутки:

– Романовка! Слава богу, приехали!

– Почти, – поспешно уточнила девушка Лена, сидящая рядом с водителем. – Еще немножко надо к морю спуститься…

Маршрутка нырнула с шоссе вниз, под тень больших голубоватых сосен и запыленных дубов. Промелькнул указатель «Романовка» на ржавой табличке. Узкая, но асфальтовая и явно недавно проложенная, судя по темному цвету, дорога, извиваясь, как змея, сходила с довольно крутой горы. Маршрутка шарахалась от периодически вырастающих по сторонам каменных заборов и каким-то непонятным образом разъезжалась со встречными машинами, среди которых попадались громадные автобусы.

– Вы знаете, наша Романовка – город небольшой, но это популярное место для экскурсий, – сказала Лена таким тоном, будто хотела кого-то в чем-то уверить. – У нас тут и пещеры есть недалеко, недавно открыли, и развалины греко-римские даже, и мальчишки черепки всякие находят, монетки…

– Черепки! – заржали вдруг сидящие впереди Катя и Таня, которые выглядели для Олеси какими-то ненастоящими, будто их уже кто-то нарисовал. – Черепки! Ха-ха-ха!

– Ой, Тань, кончай ржать!

– Ка-а-ать, я не могу, черепки, черепочки! Скелетюлечки! Ха-а-а!

– Да нет, вы неправильно поняли, черепки – это же осколки такие, от ваз, например, ну, знаете, как иногда пишут, горшок разбился на черепки, это значит из глины было сделано, и когда разбилось, черепки остались… – принялась Олеся торопливо объяснять девушкам, чувствуя какую-то неловкость за них.