Мессир С.

Зазвонил мобильный. Она остановила машину, взяла телефон в руки и уставилась в его экран. Звонила Оля.

– Да?

– Привет, Кристин. Не отвлекаю?

По какой-то непонятной причине Кристине захотелось сделать хотя бы одну затяжку и выпустить на свободу дым из своих легких, что позволило бы ей удерживать себя столько, сколько это было возможно. Оля была старше на год, на курс, и все в ней было «так»: внешность хорошенькой и одновременно плохой девчонки, благодаря которой она казалась такой загадочной и непредсказуемой. Дерзкая и скромная, болтушка и молчаливая. Кристина не выносила ее больше двух дней не потому, что хотела быть похожей на нее. Скорее наоборот. Они были похожи, и иногда даже слишком. А похожести она не выносила. Поэтому Журавлева вынуждена была брать отпуск и уходить в подполье, успокаивая себя, что все это она себе придумала.

– Нет, я… – она хотела было сказать, откуда действительно едет, но передумала, дабы сократить продолжительность разговора. – Что-то случилось?

– На день рождения тебя пригласить хотела. Ты сможешь приехать? Я давно хотела с тобой поговорить, ведь столько всего произошло, и Настя с Женей…

– Окей, приеду, – быстро оборвала ее Кристина. – А куда?

– Я смс скинула. У тебя все хорошо?

Кристина проводила взглядом велосипедиста, который на этом шоссе больше походил на самоубийцу, чем на любителя спорта, и выдохнула. Ей не хотелось ни отвечать, ни говорить. Просто доехать до института, провести с ребятами долгую ночь репетиции, а на утро завалиться к себе домой и просто спать. Просто. Все было очень просто.

– Да, на репетицию еду, в конце ноября уже спектакль.

– Понятно, ладно, мне бежать нужно. Я сегодня буду в зале, может, пересечемся.

– Может. Пока.

– Пока.

Экран погас, и Кристина положила телефон на соседнее кресло. Дворники мелькали у нее перед глазами, как и проезжающие мимо автомобили. Она завела свою «Мазду» и снова влилась в дорожное движение, прибавляя громкость радио и двигаясь между машин так плавно, словно рыба.

***

– Теперь она избегает меня, – удрученно выдохнул он и достал пачку «Парламента» из кармана своих брюк. Не обнаружив зажигалки, Саша протянул ему свою «Зиппо».

Андреев повертел это бензиновое чудо в руках. Зажигалку украшали трехмерные узоры и два револьвера. Интересная работа. Он сделал легкое движение, крышка открылась с характерным щелчком, и появился огонь. Потом поднес сигарету к язычку пламени и тут же сделал первую затяжку, чувствуя вкус бензина, который говорил о свежей заправке. Миша вернул зажигалку обратно ее владельцу и затянулся снова, будто этот огонь внутри был особенным и эту свою особенность передал обычной сигарете.

– Ты о ком? – спросил Ларин. Он мог бы сделать это с неподдельным интересом, но, увы, его хватило только на то, чтобы рассмотреть незнакомых людей, сторожевого, огромного пса, что постоянно крутился с каким-то стариком, что был смотрителем кладбища, и старуху, укутанную в свои одежды так, словно на улице был январь. Она приметила его сразу же, как только он прошел через открытые ворота. Перекрестилась, будто это всерьез могло уберечь ее, и зашаркала куда-то по-своему давно протоптанному маршруту. Ларин рассмешил Мишу вопросом: «что, мои рога видны?», и оба двинулись вперед.

– О Кристине, – бросил Миша и выпустил дым из легких. – Когда я припарковался, ее машина…

– Да, я видел.

Андреев сделал еще пару затяжек и выкинул бычок в мусорку. Становилось холодно.

– Видимо, она теперь избегает нас обоих, – предположил Ларин, рассматривая далекие сосны, которые словно подпирали небо.

– У вас что-то…? – как бы невзначай спросил Миша и двинулся вперед, за знакомыми людьми, направляющимися к Жениной могиле. На похороны пришли и его мама и младшая сестренка Алиса, которая в сентябре только пошла в шестой класс, родители Насти и какие-то ребята из института. Толпа почти не разговаривала. Момент был не подходящий и место.

– А у тебя?

– У меня? Хотел бы, да… Ей, по ходу, больше нравятся такие, как ты. Я не знаю, Сань.

Ларин рассмеялся ему в ответ. Миша знал, что врать этому человеку было куда сложнее, чем собственной матери, и каждый раз не мог понять, что же такое сверхъестественное в нем притягивало людей. Он не первый год наблюдал, как женщины хотели его, как мужчины замолкали в его присутствии и жадно ловили каждое его слово, будто тот был новой мессией. И Миша вдруг понял, что о жизни своего приятеля знал мало. Или, как это «мало» можно было притянуть к «ничего». Знал ничего. Наверное, так.

– За ней много мужиков бегает, – сказал Андреев и, вместо того чтобы рассматривать мелкие камушки под ногами, поднял глаза на друга. – Она…

– Не простая, – закончил за него Ларин и достал портсигар из левого кармана своих брюк. – Я уже заметил.

– Да, и не то, чтобы я хочу…

– Нет, ты как раз хочешь, – ответил Саша и лукаво улыбнулся. – Иначе этот разговор не состоялся бы. Кого ты собрался обмануть, своего лучшего друга?

Миша остановился и вдруг заметил, что они отстали от людей, за которыми следовали, и теперь стояли одни среди могил незнакомых ему людей. И вдруг понял, что этот парень запросто читал его мысли. Так, что это начинало пугать.

– Почему я не видел ее раньше, Миш? – спросил Ларин, вытянув сигарету из ряда других. – Вы же сколько знакомы, года два, три?

– На самом деле, знаешь, все очень странно выходило. Вы постоянно приезжали в разное время. Ты уезжал, она приезжала, или наоборот. Как-то так, в общем. Да и тем более у нее был парень, так что Кристина тогда не особо выходила в свет, так скажем…

– Сама целомудренность? – усмехнулся он.

– Ага, во плоти, – рассмеялся Миша с легкой грустью, предаваясь воспоминаниям. – И честно, я все никак не мог дождаться, когда же они наконец разосрутся.

– Теперь я понял, почему ты до сих пор ни с кем не встречаешься, – сказал Ларин, щелкнул зажигалкой, которая выпустила огонек, и затянулся так, что послышалось тихое потрескивание, словно томно выдыхала женщина, а Андреев тем временем продолжал поддаваться своему порыву откровенности.

– Наверное, выглядел я довольно жалко, все ждал, как собачонка, любого повода, когда она бросит его. Ну или он ее, мне было по барабану, Сань, если ты вообще сможешь меня понять. Ты, наверное, никогда не был в подобной ситуации.

– И слава богу, – ответил тот с серьезной миной на лице, а в следующую секунду разразился смехом, сгибаясь по полам и держась за живот. Спустя минуту его истерика закончилась, и он, глотая воздух, посмотрел на Мишу и по-отечески положил руку ему на плечо. На удивление тому, она показалась довольно тяжелой.

– Извини, не обижайся, – сказал он с игривой улыбкой на лице. – Нужно пережить эти несколько часов, потом мы поедем куда-нибудь, выпьем, развеемся… Что скажешь?

Миша подозрительно оглядел его с ног до головы и послушно кивнул, так и не придумав ничего поинтереснее.

Раздался настойчивый телефонный звонок в его брюках, и он тут же сообразил, что звонили ему, достал телефон из кармана и любопытно посмотрел на экран.

– Ответь, – бросил Ларин и отвернулся, устремив взгляд на далекий и черный лес.

– Да, Слав, привет. Что случилось? Встретиться? Сейчас? Хм…

Он покосился на друга, который неспешно двигался вперед, убрав руки за спину и сцепив их в замок.

– Куда говоришь подъехать?

***

Всю дорогу она ехала, отвернувшись от него к окну. Он барабанил пальцами по рулю, когда загорался красный, и им приходилось останавливаться. Курил, вызывая у нее еще большее отвращение, но так и не порывался заговорить с ней. Гартман не говорил ни слова, и ей казалось, будто он обо всем догадался. Хотя людей, которым есть что скрывать, вскоре становятся жертвами паранойи, которая начинает медленно подъедать мозг, как какой-то паразит. И Орит предчувствовала, что скоро и в ее черепной коробке поселится кто-то или что-то, что будет медленно, но верно сводить ее с ума.

Всю дорогу она думала о мужчине. Чужом мужчине. Женатом, чужом мужчине. О его глазах цвета темного шоколада, что игриво сверкали в темноте, когда он смотрел прямо на нее, о сильных руках, что сжимали ее ребра в порыве какой-то тупой страсти. Он был каким-то особенным, и она ругала себя за эту мысль. Потому что для нее не существовали особенные мужчины. Их задача была в том, чтобы любить ее. И все. Любить, как в первый раз, и желать, как в последний.

Он был страшным человеком, таким, кто давно потерялся в лесных дебрях собственных пороков. Его боялись и уважали, чувствуя его превосходство и абсолютную уверенность, словно волки. Для него не существовало границ. Никто и ничто не могло бы стать для него препятствием. Впервые ощутив на себе его бешеную энергетику, Орит больше не могла выкинуть его из головы. Она знала, что он женат, знала, что у него есть дети, знала, что он счастлив в браке. Тем не менее, он подошел к ней первый, представился, затем спросил ее имя. Сердце так затрепетало в ее груди, что она залпом выпила бокал шампанского. Кровь прилила к лицу, ладони вспотели, глаза начали бегать по залу в поисках супруга, который, к счастью, находился далеко от них. Он был тактичен, любезен, и никакого флирта. После нескольких минут светской беседы он распрощался с ней и направился дальше, оставив ее в одиночестве, которого прежде она не знала. Орит захотела заполучить его, и это изменило ее навсегда.

– Подай мне очки, Ор, – донесся до нее голос мужа, который, по-видимому, озвучивал просьбу не в первый раз. Не поворачивая головы, она открыла бардачок, достала кожаный футляр и протянула его мужу, который даже не посмотрел в ее сторону.

7

Труп в ванне

2 ноября.Вечер.

Она смело провела алой помадой по губам, затем принялась вбивать ее подушками пальцев и пристально рассматривать свое отражение в зеркале. Светлые прямые волосы превратились в залаченные кудри и давно ждали выхода в свет. Ее руки скользнули от ребер к низу живота, разглаживая видимые только ей складочки на облегающем тело платье. Надо было выходить, ведь она опаздывала на свой день рождения. Но что-то держало ее на месте, дома. Здесь. Внутреннее напряжение нарастало, и Оля посчитала нужным поскорее выйти за дверь, спуститься на лифте, выйти на холодный воздух и сесть в ожидающее ее такси. Что она и сделала. Барабаня пальцами по креслу, девушка никак не могла найти объяснение этому непонятному состоянию. Ей хотелось только одного: крикнуть водиле, чтобы тот повернул машину и вернул ее домой. Но звук и вкус ужаса только усиливались и не давали ей этого сделать.

***

В Soho становилось жарко, как в дьявольском котле. С Настей мы приехали минут пятнадцать назад, встретили половину института и еще десяток незнакомых нам людей, которые тоже здесь оказались не случайно. Оля организовала банкет на пятьдесят человек, а сама здесь еще даже и не появлялась. Тело приятно отзывалось на оживление, на громкую музыку; казалось, что кровь будто билась внутри, и я успокоилась. Настя смеялась, что-то рассказывала мне, все больше погружаясь в эту ночь, утягивая меня за собой. Я не сопротивлялась. Нежно обнимая свой бокал с односолодовым «Аберлауэром», в котором быстро таял лед, я наблюдала за девушками, пытающимися перекричать музыку, за молодыми людьми, преспокойно сидящими в своих креслах. Большинство из них я знала и, устанавливая с каждым по очереди зрительный контакт, кивком головы давала это понять. Мне широко улыбались, махали руками, поднимали бокал чуть выше головы, тем самым призывая выпить. Заметив, как виски быстро втерся мне в доверие, а это я поняла только после третьего стакана, я переключилась на прохладную воду. Бармен поставил на стойку запотевшую бутылку «Перье» и пустой рокс.

– Спасибо! – поблагодарила я.

– А не рановато? – спросил меня он, между делом разливая коктейли другим. Белая майка обтягивала его мускулистое тело, серьга в левом ухе сверкнула в свете софитов, и он уставился на меня своими голубыми глазами. Наверное, еще недавно пританцовывал в каком-нибудь мужском стрип-клубе и приглядывал себе взрослую бабёнку с деньгами, сейчас ее называют «милфой», которые, как он думал, должны были предоставляться ему только за то, какой он Аполлон, и исключительно безвозмездно. Просто он, наверное, такой дууушка.

Я демонстративно посмотрела на свой Ролекс. Иногда я ругаю себя за такие показательные выступления, больше смахивающие на противостояние элитарного общества пролетариату, чем на поступок, заслуживающий одобрения, но иногда можно наплевать. На все. И больше всего меня радует то обстоятельство, что это мало кому под силу.

– Нет, самое время! – ответила я, взяла минералку, стакан и собралась возвращаться к Насте, как в толпе показалась до боли знакомая фигура. Нет, она не пугала меня. Меня пугала та, что могла появиться рядом. Понимая, что он тоже приглашен, и мы будем весь этот вечер проводить вместе, я решила не прятаться. Оказавшись снова в банкетном зале, я была приятно удивлена: народу стало вдвое больше, и знакомец в нем словно растворился. В народе. Неприятный холодок пробежался по коже, совсем не радуя меня нахлынувшими воспоминания. Тупо посмотрев на бутылку, я продолжила движение по заданному несколькими минутами ранее маршруту. Тем более сейчас мое тело было намного легче, словно алкоголь менял на время гравитацию. А разве и в самом деле не менял?

Мы встретились с ней тем самым взглядом, выискивающим собутыльника. В период сегодняшнего вечера «до виски» я бы, наверное, не подошла к ней. Но прекрасная смесь, соединяющая сердца, уже была во мне, поэтому деваться было некуда.

Рядом с ее столом стояло ведро со льдом, именуемое кулером, из которого выглядывала бутылочка шампанского. Открытая. Неполная.

Глаза ее блестели, и понятно от чего. Мои блестели ничуть не меньше. Без слов я села напротив, потому что кричать не имело смысла. Мы кивнули друг другу, она предложила мне шампанское, я отрицательно качнула головой, поставила на стол бутылку минералки и стакан и наполнила его. Оля улыбнулась, медленно прикрыв глаза, и отхлебнула из своего бокала жидкость с маленькими пузырьками, все еще устремляющимися ввысь. Вокруг сидело полно народу, распивая вино, шампанское, виски, коньяк и остальные прелестные зелья, и музыка громко пела, поэтому я решила, что если заговорю с Олей, нас особо никто не будет слушать. Нас даже не услышат.

– Что-то случилось? – крикнула я, предварительно нагнувшись к ней вперед.

– Нет! – ответила она и поставила свой стакан на стол. – Ты что пьешь?

– Виски.

– Хорошо, официант! – именинница махнула рукой молодому парнишке, и тот тут же прилетел к нам. Она что-то сказала ему на ухо, он удалился, но уже через две минуты пришел с бутылкой «Чиваса» восемнадцати лет и двумя роксами. Папа Оли был нефтяником, поэтому она могла себе все это позволить. Отодвинув скучную минералку в сторону, я открыла виски и наполнила им свой стакан. Именинница периодически сканировала толпу. Искала кого-то.

– Ты поговорить со мной хотела, – сказала я громко, чтобы Оля меня услышала. Она удивленно вытаращила на меня свои ярко накрашенные глаза, будто этим заявлением я ее сильно удивила.

– Когда мы последний раз говорили по телефону, ты сказала, что…

– А! – воскликнула она. – Да.

Взгляд ее утонул в стакане, и мне показалось, что она никогда не заговорит.

– Поправь меня если ошибусь, ок?

– Хорошо, – ответила я и сделала глоток лавы, накаляющей мое горло, одновременно раздражаясь ее «ок» вместо «окей».

– Вы же с Мишей Андреевым общаетесь неплохо? – Оля наконец подняла на меня свои глаза и принялась внимательно наблюдать за моей реакцией, которой никак не могло быть после четвертого бокала виски. И мне это чертовски нравилось. Этот дружок из всей компании подходил мне больше всего, как идеально подобранный оральный контрацептив. Никаких побочных эффектов в виде головой боли, тошноты, головокружений. Наоборот: хорошее настроение и живость во всем теле.

– Ага, общаемся, а в чем дело? По-моему, вся тусовка в курсе, кто с кем и почему общается.

Она еще раз скользнула взглядом по залу и продолжила:

– Всем известно, что они с Лариным старые друзья. Он работал с его отцом. Саша с Мишиным отцом.

– Да, да, я поняла, – поспешила ответить я. Странно, но эта девчонка, походу, знала эту историю лучше меня. Откуда такой интерес?

– Насколько вы близки с Лариным? – смело спросила она и допила шампанское в своем бокале.

Тем временем я поперхнулась. Вискарь пошел носом. Предатель. Сидящий рядом со мной парень испуганно поставил свой стакан на стол и пару раз хлопнул меня по спине.

– Все в порядке? – взволнованно спросил он, не отрывая от меня темно-синих глаз.

– Да, спасибо, – ответила я и тепло улыбнулась ему, потому что он напомнил мне одного человека. Из прошлого.

– Аккуратнее, – улыбаясь, сказал мой спаситель и снова продолжил беседу с другими ребятами, сидящими за нашим большим столом, где умещалось человек пятнадцать. Все пыталис перекричать музыку, ржали до безумия и периодически удалялись в туалет, откуда возвращались с еще более мутным взглядом, чем уходили.

– Извини, – обратилась ко мне Оля, а затем принялась что-то объяснять официанту, рисуя руками в воздухе.

Я осмысленно посмотрела в толпу, выхватывая чьи-то секундные взгляды, но один из них немного встряхнул меня, и мурашки побежали по моей спине. Казалось, даже в этой неутомимой пляске разноцветного света я все равно видела его зеленые глаза, потому что он смотрел прямо на меня, стоя в двадцати метрах около бара, в окружении каких-то незнакомых мне девушек разных возрастов, похотливо разглядывающих его с ног до головы. Его костюм «Бриони» с зауженными брюками и пиджаком, застегнутым на две пуговицы, его часы, стоимость которых приравнивалась к стоимости приличного авто, и практически вешающихся ему на шею девушки, казалось бы, должны были произвести на меня впечатление. И, признаться, он всегда выглядел как какая-нибудь кинозвезда. Вокруг него всегда собирался народ, бедный энергетически, и ту энергию, которая разносилась во все стороны от Ларина, они пытались всосать в себя, как наркоманы. А может быть, это он питался ими? В голове снова прозвучал последний вопрос Оли. Насколько я близка с ним? Да это просто смешно.

– Сейчас принесут горячее. Ты хочешь есть? – снова донесся до меня голос Оли, и я повернула голову в ее сторону.

– Немного, и нет.

– Что «нет»?

– Никаких отношений с Лариным у меня нет.

Она изучающе посмотрела на меня пьяным взглядом и снова сделала глоток. Я поняла, что разговор еще не закончен, и Оля не была вполне удовлетворена моим ответом.

– Тогда почему говорят, что вы встречаетесь?

Снова повисла неловкая пауза, и весь мой внутренний мир оказался в районе пяток. И пока он совершал туда путь, у меня перехватило дыхание. Следующее, что я слышала, был мой смех, звонкий и непрекращающийся. Виски отлично выполнял свою работу. Да, с ним я могла бы спокойно пройти детектор лжи.

– Серьезно? – выдавила из себя я, положила ладони на стол и подалась вперед. – Говорят?

Оля расслабилась, потому что до нее начало доходить, что слухи были только слухами.

– Серьезно говорят, – заулыбалась она, заражаясь моим смехом. – Судя по твоей реакции, это неправда…?

Я подлила себе виски, и мы стукнулись бокалами.

– Спасибо, что использовали хотя бы такую формулировку вместо того, чтобы говорить, что мы, например, спим. Да и как, прости, я могла бы с ним встречаться, если на нем там возле бара штук десять девушек на шее почти повисли? Этому кобелю только и подавай новых сук, Оль, – я сделала глоток, соглашаясь сама с собой, что «Чивас» тоже ничего, и с тем, что последняя фраза прозвучала как-то слишком пафосно, что ли.

– Ну почему новых, Кристин… По-моему, он не так безнадежен.

– А, по-моему, у тебя давно не было мужика, Оля, – ее имя я растянула по слогам и громко поставила стакан на стол, все еще чувствуя на себе тот самый пристальный взгляд из толпы. – Что за отчаяние, детка? Ты не в курсе, кто такой Ларин? Какая молва о нем ходит?

Детками я начинала называть девушек только в том случае, когда их умозаключения и мозговая активность скатывались к нулю.

Тем временем Оля внимательно, на сколько это было можно, смотрела на меня и молчала, призывая меня говорить дальше. Я выпила стакан залпом, и речь потекла рекой.

– Человек не безнадежен только в том случае, если он что-то пытается изменить в своей жизни, в своем характере и сделать что-то, прости, со своей блядской сущностью. Хоть что-то, Оля! Ларин – персонаж специфический, и вообще, о нем мало кто знает. Вот с кем он общается? С Андреевым? Ну, окей, а ты с Андреевым поговорить не хотела для начала? Правильно, не додумалась или побоялась, там уже сама выбери, что тебе подходит больше, но суть одна. Ты его телок всех забыла, брошенных?

– Кого, Мишиных?

Черт возьми, Оля сейчас смотрела на меня как на какого-то идола, и самомнение мое раздулось до невероятных размеров.

– Да каких Мишиных, Оль?! Ларин – баловень судьбы, если тебе нужны его деньги, не думаю, что ты нужна ему больше, чем рыбе зонтик. Все эти бабские гонки еще никогда не приводили ни к чему хорошему. А просто так побегать за мужиком, который нужен всем, как последний айфон – такое себе. Ты его сама, кстати, пригласила сегодня?

– Ну да… Но на самом деле, я в тот момент говорила с Мишей, Саша рядом оказался, и они как-то оба согласились…

– Ладно, не суть, – бросила я и на секунду кинула взгляд на барную стойку, где его уже не было. Под ребрами как будто кольнули невидимой иголкой.

– Ты кого-то заметила?

– Что? – переспросила я, повернувшись обратно к Оле, думая о том, что Ларин со мной играет.

– Я говорю, ты знакомого какого-то увидела?

– Нет, показалось, – соврала я и наполнила свой стакан, попутно бросая в него кусочки льда. – Так вот! Он тебе нравится?

Оля глотнула шампанское, и глаза ее вспыхнули, даже показалось, что и щеки тоже.

– Да, но я все понимаю…

– Э, нет, ты вообще ничего, видимо, не понимаешь. Если ты хочешь «умереть как женщина», то вперед.

– Что значит «умереть как женщина»? – переспросила Оля, тем самым поставив меня в тупик. От раздражения я подняла глаза к небу, а точнее, в потолок клуба, и протяжно вздохнула. Господи, если ты меня слышишь, хочу сказать тебе огромное спасибо за эту бабскую тупость. Глупо, но это каждый раз подрывает меня развиваться.

– Я могу что-нибудь придумать, – интригующе сказала я, а на самом деле смиренно. «Чивас» мне говорил о бесполезности моего намерения окунуть эту девушку в психологию, и я согласилась с ним.

– Познакомить вас, например.

– Правда? – воскликнула она.

– Правда, с днем рождения!

Мы еще раз звякнули стаканами, на этот раз вообще со всеми, кто сидел с нами за столом. Официанты начали приносить блюда, и я украдкой посмотрела на барную стойку.

– А ты знаешь, что Леша здесь?

– Что? – протянула я, вытягивая букву «о».

– Да, он прилетел несколько дней назад. Сейчас он где-то здесь, с Мишей. Я видела их пару раз. Ты разве не знала? Он и на похоронах вроде был…

Я сначала открыла рот, чтобы ответить ей что-то более и менее разумное, но над нами нависла чья-то высокая фигура. Глядя на Олю и наблюдая за ее реакцией, мне хватило секунды, чтобы догадаться, кто это.

– Здравствуйте, девушки, – поздоровался Александр Ларин своим фирменным голосом. За нашим столом стало заметно тише. Все-таки не удержался и подошёл, или, по крайней мере, хотел, чтобы я так думала. Он поздоровался с парнями, которые тут же начали приподниматься со своих диванов, когда он приближался к ним, чтобы пожать руку, а девушки заливались румянцем, выкрикивая одну и ту же фразу: «Привет! Как ты? Рада видеть тебя! Отлично выглядишь! Почти вся тусовка была в Тае в этом месяце, а ты? Когда будет квартирник?». Все очень бурно интересовались, когда же будет долгожданная вечеринка в загородном доме самого завидного холостяка Москвы. Одну меня это не впечатляло? Слегка подташнивало.

Оля смущенно выдавила из себя «привет» и принялась доставать бутылку из кулера, но Ларин опередил ее и плавным движением наполнил ее опустевший стакан, не произведя на меня абсолютно никакого впечатления. Окончательно вогнав именинницу в краску, он, воспользовавшись сложившейся ситуаций, обратился ко мне.

– Потанцуем?

– Нет.

– Хорошо, – протянул Саша и продолжил снова, не сдавая позиций: – Поговорим?

Я сделала последний глоток виски, молча встала и направилась в толпу, зачем-то предавая своей походке больше женственности и покачивая бедрами. Ритмичная клубная музыка сменилась на медленную, и я почувствовала, как он обвивает рукой мою талию, медленно поворачивает мой корпус к себе и берет за руку. Его ладонь мягкая, не сухая и не влажная, плавно и уверенно сжала мою, давая понять, что так запросто меня не выпустят. Даже на высоких каблуках я была ниже его и, черт подери, это не могло не нравиться. Слабый мужской парфюм с древесными нотками, взгляд с прищуром, расслабленные мышцы лица, и двигался он неплохо.