Мессир С.

– Прекрасно выглядишь, и вид не такой болезненный, как с нашей последней встречи.

– Вижу, с женщинами ты вообще не умеешь общаться, – прыснула я, понимая, как волна злости поднимается во мне от пяток, двигаясь к голове. Хотя я никак не могла объяснить причину такой вспышки гнева.

– Ты еще удивишься, – медленно ответил он мне на ухо. – Как я тебе в роли твоего молодого человека? На лево не хожу, удовлетворяю?

– Ходишь и не удовлетворяешь. Слухи и до тебя дошли?

– А может я их и распустил, кто же знает. Я так плох в постели?

Он дернул плечами и улыбнулся.

– Не думаю, что ты. Ты плох в принципе.

– Да? И почему же?

И тут я поняла, что мои ответы начали принимать оттенок легкого флирта. Самое ужасное, что Ларин это тоже понимал. И если так пораскинуть мозгами и посчитать, сколько виски я сегодня поглотила, игра уже шла не в мою пользу.

– Потому что я не думаю, что мозг у тебя атрофировался на столько, чтобы вести себя как…

– Как кто? – нагло спросил он.

– Как придурок, – холодно произнесла я, используя все свое оружие. – Зачем эти показательные танцы?

– Ты так нервничаешь из-за того, что твой бывший молодой человек здесь, или из-за меня? – выдал Саша с неизменным выражением лица, будто спросил, который час. Думаю, люди даже этот вопрос задают с большей экспрессией, чем он. Но меня больше возмутило не это. Как он смог понять, что я нервничаю? А я действительно была не в себе, несмотря на маску спокойствия и пофигизма, которую из воздуха мне выстроил виски. Может, мне вообще стоило уйти отсюда сразу же, как я увидела в толпе Мишу, а особенно того, кто приехал с ним сегодня в Сохо.

– Я смотрю, ты очень осведомлен о моей личной жизни.

– Тебе показалось, – кокетливо ответил он, и я заметила, что расстояние между нами значительно сократилось. Как-то само собой. Я перестала слышать музыку. Совсем. Сердце стало настойчивее биться в моей груди, словно пытаясь что-то мне сказать. Мне почему-то захотелось уйти с вечеринки.

– Именинница весь вечер выпытывает у меня, какие у нас с тобой отношения.

– Да? – с неподдельным интересом протянул Ларин, и его рука, лежащая у меня на талии, немного сжалась от напряжения.

– А ты подходишь к столу и приглашаешь на танец ее подругу. Как-то некрасиво. Не считаешь?

– На танец ты сказала мне «нет», – парировал он. – А вот на разговор – «да». И вы разве подруги?

– Я слишком много выпила, чтобы вести подобные разговоры, – твердо сказала я и сделала шаг назад, так, что моя талия снова принадлежала мне.

– По-моему, полупьяные женщины очаровательны.

– Ты всерьез хочешь поговорить об этом сейчас? – спросила я и подняла брови, одновременно прикидывая, пьян он или трезв.

– А ты знала, что парня, которого избил Миша на той вечеринке, полиция не может найти уже неделю? – Ларин сделал следующий ход.

Я хватала ртом влажный и тяжелый воздух, но его было недостаточно, чтобы выдавить хотя бы звук.

– Я пока здесь. Так, вдруг, если поговорить надумаешь, – сухо сказал он, заметив, что разжег во мне любопытство, и растворился в толпе.

И как только его не оказалось рядом, звуки и запахи снова окружили меня. Сначала я попыталась найти Настю, но, сообразив, что в этом месте это сделать почти нереально, я начала сканировать толпу в поисках Оли, которая тоже куда-то исчезла.

Оказавшись почти у выхода, я наткнулась на Мишу.

– Привет! – крикнул он. – Давно здесь?

– Да! Ты Олю не видел? – сказав ему на ухо, я почувствовала едва уловимый аромат мужского парфюма, который я когда-то похвалила.

– Неа, сейчас вроде торт вытаскивать будут, а Олю нет, – как-то не совсем здраво ответил Миша.

– Что? Не будут Олю вытаскивать?

Он пьяно рассмеялся.

– Нет, но если она сама будет не в состояние, то да, ее вытащат, – и залился каким-то не совсем здоровым смехом, а затем сделал глоток из своего стакана. – С Лариным ее видел.

– Когда?!

– Что-то случилось? – спросил он и, нахмурив брови, посмотрел мне в глаза.

– Миш, где ты ходишь?! – пробравшись через толпу и подойдя к нам, возмутился высокий парень в темно-синей рубашке, деловых черных брюках и с большими часами на левой руке, в которой был стакан с виски и льдом.

Как только я увидела этого человека, все процессы внутри меня приостановились.

Очнулась я уже на улице. Все стояли возле входа, дымили, ржали и всё снимали на телефон.

– Есть прикурить? – донеслось до меня.

– А? – переспросила я рассеянно и повернулась влево. Рядом со мной, будто из воздуха, возник какой-то парень, которого я видела впервые, в классических серых брюках, лаковых черных лоферах «Дольче», зеленом свитшоте со сплошным паттерном «DG», а на плечи накинута кожаная куртка «Валентино». Стоял такой довольный, пьяный, улыбающийся, будто сейчас выбегут репортеры с WFС.

– У меня сиги остались внутри, я забыл. Ты куришь?

– Нет, не курю, извини.

– Бро! Я курю! Держи! – выкрикнул какой-то пьяный счастливый мужик из толпы и подошел к нам, уже протягивая сигарету.

Обменявшись любезностями, один выдохнул дым, а другой вернулся к своим веселым-развеселым друзьям, которые снимали селфи, видео и громко ржали.

– Ты одна? Я, кстати, Шопенгауэр.

– Что ты? – рассмеялась я, убирая волосы от лица, которые трепал туда-сюда поднявшийся ледяной ветер. – Шопенгауэр? – даже не думала, что после увиденного в клубе смогу так быстро прийти в себя.

– Друзья так называют, а так я Вова.

– Кристина.

– Ты не ответила, – сказал Вова, проводя большим пальцем по переносице и провожая крайне заинтересованным взглядом заходящих в клуб парней.

– В смысле? А… нет, у подруги день рождения, мы все в дальнем зале просто отмечаем…

А! – вскрикнул он, от чего я вздрогнула. – Оли Дорониной? У нас друг общий, который там с вами где-то тусит, он из Америки прилетел недавно и…

– Что? Ты про Лешу?

– Эээ, – Вова скорчил гримасу и завис на несколько секунд. – Макаров?

– ХА! – крикнула я и рассмеялась так, что окружающие встрепенулись и обратили на нас внимание. Благо, все уже были бухие, и это не выглядело странно. – Слушай, почему я тебя не знаю?

Вова выбросил бычок в урну, кому-то приветственно махнул рукой и повел меня внутрь. Опять в нос ударил запах травы.

– Пошли выпьем и обсудим это. Ты что пьешь?

– Виски, а ты?

Он мне что-то ответил, но из-за громкой музыки его голос поглотили стены. Надеюсь, этот парень со странной кликухой просто одобрил мой выбор.

Мы поплыли прямиком к барной стойке, пробираясь сквозь толпу, где я взяла виски, а Вове поставили лонг-айленд. Мы чокнулись, выпили за знакомство и как-то быстро добили свои стаканы, и совсем скоро я расслабилась окончательно и перестала даже озираться по сторонам, боясь увидеть в проплывающих мимо лицах кого-то из них.

– Как давно ты Лешу знаешь? И где вы познакомились? – начала допытываться я.

– Да мы со школы еще знакомы, а почему ты спрашиваешь? – ответил Вова, допивая свой лонг из трубочки и прося бармена приготовить ему вторую порцию. На его лице присутствовала безмятежность, радость и одурманивающая легкость, и мне на секунду показалось, что я смогу рассказать этому человеку абсолютно все. Видимо, наличие у нас общих знакомых тоже его немного раскрепостило.

– Мы полгода назад расстались с ним, как раз перед его отъездом в штаты…

– Ооо! Конфуз. Я даже не знал, что он с кем-то встречается, если честно. Он же вроде женат был, нет? ООО!

Он так вскрикнул, что я испугалась и, проследив за его пытливым и похотливым взглядом, который прицепился к проходящему вдали Ларину, точно определила, что мой новый знакомый имел какой-то нездоровый интерес к нему.

– Господи, ты и его знаешь? – вздохнула я, хлебнув виски и поймав языком кусочек льда, который начал медленно таять у меня во рту. Краем глаза я тоже наблюдала за Сашей. Рядом с ним шли две девушки, облаченные в сексуальные вызывающие платья, и ноги их заплетались. Но, что тут скажешь, шли они достойно, по крайней мере, изо всех сил старались держать лицо, особенно ухватив Сашу под каждую руку.

– Да он просто Бог в человеческом теле, ты что, слепая? – повернулся ко мне Вова с выпученными и красными глазами. – Ты мне покажи пальцем на человека здесь, который бы не знал Ларина. Может, ты того, феминистка…? – этот вопрос уже звучал более томно.

Я рассмеялась так звонко и душевно, что поймала на себе сразу несколько пар глаз. Какой интересный этот Вова.

– Слушай, вы где сидите? Пошли Лешу поищем! – он резко вскочил со стула, чуть не расплескав свой лонг, и восторженно посмотрел на меня, а потом начал озираться по сторонам.

– Чшшш! – зашипела я и потянула его за рукав. – Ты забыл, что я сказала пару минут назад? Мы расстались с ним, он звал меня с собой, я отказалась. Мы разосрались, Вова, понимаешь? Мы не остались друзьями, не пожелали друг другу счастья, здоровья и успехов в личной жизни.

– Ну ты и стерва, – осмотрев меня с ног до головы, заключил Вова и спокойно уселся обратно на стул. – Мужик тебя в Америку зовет, а ты… А почему ты отказала вообще?

– Я… не знаю, – я пожала плечами и сделала еще один глоток, понимая, что мне уже пора бы плавно переходить на воду. – У тебя было когда-нибудь такое, что вот встречаетесь вы, все у вас хорошо, он каждый день встречает тебя вечером, завозит домой, ты знаешь его родителей, он соответственно знает твоих. У вас все друзья практически становятся общими, они уже не делятся на «моих» и «твоих».

– Ну полная интеграция.

– А ты где учишься?

– МГИМО.

– Понятно… так вот, выходные вы проводите вместе, ходите на все премьеры в кино, периодически в театр выбираетесь, вместе катаетесь на море. И в соцсетях у каждого в аккаунте процентов восемьдесят фоток – это ваши совместные. И с сексом все в порядке. И все, понимаешь, Вов, все в мире знают, что вы вместе!

– Так, я не понял, а минусы в этой истории когда уже начнутся? – недовольно спросил Вова.

– Ты не понимаешь…

– Да в смысле я не понимаю? Вам либо хорошо вместе, либо нет, а если что-то из этого происходит против вашей воли, то это уже мазохизм какой-то… – забурчал Шопенгауэр. – Он тебе изменял? Не дарил подарки? Забывал про годовщины или, может быть, про твой день рождения?

– Нет.

– Тогда что тебе было не так?

– Ммм… – замялась я, прикусив губу до боли. – Он не изменял.

– Ты изменяла?! – закричал Вова, подавшись вперед, словно мы были на каком-то скандальном ток-шоу.

– Да нет, нет! За мной просто ухаживал один женатый мужчина и… вообще за мной много кто ухаживал, когда я была в отношениях с Макаровым…

– А он сам знал об этом?

– Я думаю, подозревал. Не знаю, когда тебя не любит женщина, ты это чувствуешь, разве нет? Я была верна ему физически, но эмоции испытывала с другими.

– Ты смотри, еще чуть-чуть, и я готов назвать тебя ментальной проституткой, Кристин. Эмоций ей не хватало… у меня вот вообще таких идеальных отношений, как у тебя, и не было никогда, поэтому я готов расплакаться прямо здесь. Ой, короче ладно, я понял, тебе лучше не пересекаться с Лешей сегодня.

– Ага, – торжественно ответила я, и мы чокнулись бокалами. – Как ты это делаешь?

– Что?

– А, забей, – отмахнулась я, не переставая разглядывать его. Если бы каждого человека можно было описать одним словом, то Вова был бы обезболивающим.

3 ноября. Утро.

– Вы что, так и оставите здесь ее тело? – прогремел его низкий голос по всей квартире погибшей.

– Константин Олегович, его… ее, извините, заберут через полчаса и отправят на вскрытие, – пролепетал светловолосый парень невысокого роста в строгом костюме.

Никитин Константин Олегович, следователь с пятнадцатилетним стажем, протер лицо ладонью и ушел из ванны, где лежало мертвое тело молодой девушки. Пахло отвратительно, и этот запах не входил в десятку самых приятных. К шести часам утра все были на месте, и по квартире теперь туда-сюда сновало полно народу. А Никитин так и не успел сварить себе кофе. Ему позвонили в половину пятого, сказали адрес и порекомендовали явиться туда как можно скорее. Соседи убитой слышали крики, а к трем часа ночи все стихло. За всю свою карьеру он видел и не такое, но мозг все равно зафиксировал сегодняшнее убийство и отложил в подсознание, которое ночами вылезало в полной красе. Константин отправил кого-то за кофе, первого, кто попался ему, и осмотрел кухню. В мусорном ведре он нашел пустую бутылку красного вина, а в мойке – два фужера, на одном из которых был след от губной помады. Все это, естественно, упаковали в пакетики и унесли. Прозрачные шторы были раздвинуты, словно накануне кто-то смотрел в окно также, как и Никитин сейчас. Темный двор, заставленный машинами, мокрые куски асфальта отражали оранжевый свет от ночных фонарей, дома, в окнах которых только начинали зажигаться огни. Он зевнул и вспомнил про кофе.

– Константин Олегович, мы опросили соседей, – сказала молодая девушка лет двадцати пяти. Темные волосы до плеч, карие глаза, острый и аккуратный носик, белый мешковатый свитер, джинсы с дырками на коленях, белые найковские кроссовки и усталое выражение лица. Никто не выспался. Некоторые даже еще не ложились.

– Хорошо, Алис. Что-нибудь конкретное?

– Нууу, – протянула она и сделала глубокий вдох. – Женщина напротив видела, что убитая пришла не одна.

– Да ты что! – удивленно сказал Константин и сел на стул. – Дай угадаю, она с парнем, может, пришла?

– Именно, – ответила она, и ее лицо озарила улыбка. – А как вы…?

– Девушка лежит в ванне, наполненной собственной кровью, в собственной квартире. Вены чистые. Порезов нигде нет. Интересно, откуда и с какой скоростью она должна была вытекать, чтоб столько натекло… С ней явно пришел помощник, Алис, – устало закончил он и взвыл. – Ну, где мой кофе?

Кто-то принес ему горячий картонный стаканчик и ретировался. Никитин нашел сахар, большую столовую ложку, насыпал в стаканчик и быстро размешал кофе. Потом сделал глоток и блаженно закрыл глаза.

– Надо же, – отозвался он. – Догадались, олухи, добежать до «Авто».

– Что, простите?

– Ну, круглосуточный он. Сам ресторан-то только утром открывается, – пояснил Константин Олегович и открыл глаза. Потом сделал еще глоток, и мозг начал потихоньку просыпаться. – Что там дальше? Есть описание парня-то?

– Нет.

– То есть, как нет? Так сложно было запомнить, во что он был одет, какого роста, цвет волос, национальность? Что за бабки, я не пойму. Как кто и с кем посреди ночи пришел, они знают, а как выглядели… Ой, ладно. Есть еще что?

– Кто-то во дворе заметил машину. Марку назвать не смогли, но сказали, что очень крутая.

– Прямо так и сказали?

– Да.

Никитин усмехнулся и снова отпил кофе, отметив про себя, какие «замечательные люди» жили в этом доме. Особенно эрудированные. Весьма.

– Это элитный дом, и машины здесь, собственно, такие же, но вот та, что находилась во дворе с двух до трех ночи, была уж слишком для привилегированных.

– В смысле?

– Я показала пару фотографий. «Ауди», «Лексус», «Бэха», «Порш», «Мустанг». Мужчина из соседнего подъезда сказал, что на «Мустанг» уж очень смахивала. Модель GT. Только он все равно был не уверен, даже после того, как мы зашли к нему в квартиру и посмотрели в Гугле более десятка картинок с этим «Мустангом». Еще он сказал, что машина была очень вызывающего цвета.

– Вызывающего цвета? – переспросил Никитин, уже испытывая самые «возвышенные» чувства к этому свидетелю, которого ни разу не видел.

– Красная. Машина была красная.

– Значит, красный «Мустанг»… – задумчиво произнес следователь. – Тогда, Алис, ищи. Это уже что-то.

– Что искать? Сколько у нас зарегистрированных красных «Мустангов» в Москве?

– Выпей кофе, Алис и перестань тупить. Начни с Москвы, а дальше двигайся вглубь просторов нашей необъятной страны. Может, какой-нибудь маньяк из Самары взял отцовскую прелесть и поехал на ней в столицу тусить. Снял девушку в клубе, и пошло-поехало.

– Из Самары? – скривилась Алиса и посмотрела на начальника. Он только не особо понял по ее выражению, ей не понравилось его предположение или сам город.

– Да откуда я знаю! – вскрикнул Константин. – Вот найдешь мне, а потом и будем думать. Все, Алис, иди.

Девушка ушла, уже не сокрушаясь в самых разных ругательствах, так как привыкла к своему начальству.

– Ну что, Кость, я так понимаю, очередной…

– Да, да, Слав, и не говори, – выдохнул Никитин своему только подошедшему напарнику. – Сначала этот русский итальяшка, теперь девчонка… Вот скажи мне, стоило этому Дайну соваться на телек, чтобы…

– Чтобы нарваться на кого-то? – спросил Слава, почесывая затылок. В управлении последние сутки только и гудят о Феликса Дайне, похищенном неизвестными прямо в прямом эфире на федеральном канале. – Тема того шоу была, мягко сказать, провоцирующей. Откуда мы можем знать, Кость, кому он так успел насолить? По факту приехал священник из самого Ватикана, договорился со своим другом на телеке устроить эту передачу, бог знает с какой целью, а цель была! – и он ткнул пальцем в напарника. – Потом его похищают прямо из студии, а потом оп!

– Ой, сейчас как начнется весь этот скандал… потом новости сплошные, да и нас еще триста раз задолбают, – устало вздохнул Никитин, представляя, как его напрягает начальство и журналисты. – Что ж у нас за страна такая, детективы да сериалы про убийства всё смотрит?

– Ага, все вдруг стали следователями. Насмотрятся телевизора, а потом звонят и учат жизни. Кстати, родителям убитой уже позвонили, они скоро будут.

– А почему они дома не ночевали?

– Мать в Лондоне, отец в Курске.

– Какой контраст! И чем они там занимаются?

– Отец на один из своих строящихся объектов уехал, плюс – невыездной. Хотя, какой это плюс? Эм… ну и мать в командировке. Классика. Мне вот что непонятно, Кость…

Слава Терехин работал с Никитиным уже лет восемь. Он был высоким голубоглазым блондином тридцати пяти лет, спокойным и простодушным, а вот Константин был его полной противоположностью. Резкий, жесткий, стихийный, нетерпеливый, был ниже своего напарника, доставая ему до плеч, но все равно они прекрасно ладили. Как ежик и медведь из того самого мультика.

– Камеры… На них ничего.

– Как это ничего?

– Хотя убитая там есть, но она приехала на своей машине, «Мазде». В подъезд зашла одна. Уж не знаю, что там за соседка, которая увидела с ней молодого человека, но ни на одной из камер его нет.

– А во дворе тоже есть камера? Красный «Мустанг» ты там видел? – возбужденно начал сыпать вопросами Никитин.

Слава отрицательно помотал головой и вперил в него свои сонные голубые глаза. Видимо, того тоже подняли с утра пораньше.

– Я не знаю, что за чертовщина. Свидетели любезно согласились нам помочь. Их уже отвезли, – сказал он.

– Мужика из соседнего подъезда и соседку?

– Да.

– Так может, парень и не с ней приехал? – спросил Константин и увидел непонимание, появившееся на лице напарника. – Может, он уже был в подъезде? Надо просто посмотреть записи с камер за последние двадцать четыре часа.

На том и договорились. Тело увезли еще через пятнадцать минут, а сами следователи решили поскорее отправиться в управление, чтобы лично допросить свидетелей, которых начинали держать за полоумных.

2 ноября. Ночь.

За чем-то она последовала за ним на паркинг. В полном молчании они спустились вниз, в холодное помещение, где не было ни души.

– Я прилетел поговорить, – начал Леша и сел на капот на какой-то машины. Он нервничал. Заметно нервничал. Преодолев половину земного шара ради того, чтобы разобраться в своих чувствах и увидеть ее, он сейчас стоял и мялся как мальчишка. Рубашка прилипла к спине, лицо горело от выпитого алкоголя, живот потяжелел килограмма на три, и ноги увязали в болоте Сохо.

– По-моему, мы уже все решили, Леш, – донесся до него ее холодный голос, который действительно мог порезать некоторые внутренности, находящиеся глубже обычных. – И нет никакого смысла в этом всем, понимаешь?

– Нет. Не понимаю.

Сегодня она была по-особенному красивой. Какой-то непонятный свет, которого раньше не было, сейчас исходил из нее и разливался на него своим теплом. Сиреневое платье в пол, длинный разрез с левой стороны, в котором он мог видеть ее стройную ногу от туфли до места чуть выше колена. Упругая загорелая грудь, серебряный кулон, уложенные волосы шоколадного цвета. До сих пор помнить их первую встречу для него не казалось глупым. Все произошло быстро, хоть он и знал, что она была недоступной никому.

– Давай, скажи мне, какой я эгоист, свинья и думаю только о себе. Но, может, пропустим эту часть? – разразился он почти на весь паркинг. – Я обдумал все, я все понял!

Кристина улыбнулась и отвела взгляд в сторону, одновременно скрещивая руки на груди и вспоминая, сколько раз она уже слышала фразу от этого человека. Кажется, в тот момент ей больше импонировало разглядывать стены и окружающие их машины, чем выслушивать истерические речи своего бывшего. Музыка постоянно бухала со всех сторон, пытаясь добраться до этого подземелья любой ценой, от чего это место походило на пульсирующее чудище, проглатывающее всех своих гостей. Оно никак не подходило для выяснения каких-либо отношений, серьезность которых выходила далеко за пределы «просто секса».

– Ты правда с ним встречаешься? – сдерживая свои порывы ревности, собственника и всего прочего смазливого дерьма, которое вылезало наружу в ее присутствии, спросил Леша. – Нет, ты серьезно, вообще, а?!

Кристина не реагировала никак. Вообще. Она отошла от него и принялась расхаживать по паркингу, как по картинной галерее, а Леша был так, обычной декорацией, которой она, наверное, уже отключила звук.

– А тебе какое, собственно, дело, Леш? – вдруг отозвалась она и повернулась к нему, уже жалея, что согласилась спуститься с ним сюда. – Это мое ЛИЧНОЕ дело, понял? ЛИЧНОЕ! А если тебе отношения не с кем стало выяснять, иди наверх, нажрись хорошенечко, и вруби на полную! В чем проблема, а?! – и ее смех эхом разнесся между машин, отражаясь от стен. – Переспи с Наташей уже наконец, выпусти пар, ну? Никто теперь никому и ничем не обязан. Я тебе ни мама, ни жена, ни нянька.

Леша нервно выдохнул и стер проступивший пот со лба. Как же ему хотелось сейчас надраться до беспамятства. Хотя, больше всего ему хотелось ее. Обладать ею и физически, и эмоционально. Она выглядела слишком привлекательно, чтобы быть свободной.

– Ты… да как ты вообще до этого додумалась?! Сука! КАК?! Объясни, а то я, может быть, тупой баран! Но я не понимаю тебя! У тебя в мозгу что-то перемкнуло или, может, совсем в других местах?!

И вдруг Кристина резко подошла и залепила ему звонкую пощечину, как делала это раньше.

– Я тебя люблю, – неожиданно для ни обоих выпалил Леша, смотря прямо ей в глаза и пытаясь зацепиться в них хоть за что-то. Он навел о ней справки, прежде чем прилететь в Москву и прийти сегодня сюда. Говорили, что она встречается с Лариным, богатым молодым бизнесменом, другом Андреева. Миллиардер. Постоянно мелькает в тусовке, снимает девочек, и прожигает свою жизнь так, как ей и положено быть прожжённой. Как эта девушка из хорошей семьи, с манерами и бесконечным уважением к себе смогла столкнуться с ним? А парень – персона, избалованная судьбой и ее дарами. Напрямую спросить у своего лучшего друга Миши он не решался, подразумевая, что тот будет покрывать их: девушку, в которую тайно влюблен, и друга, который неплохо когда-то сработался с его отцом и быстро завоевал доверие Миши.

– Я за тобой приехал, потому что понял, что не должен был уезжать тогда. Я ж тебе объяснил уже, что все понял, Кристин.

– Если бы мне еще раз пришлось выбирать, я все равно бы с тобой рассталась, Леш.

В тот момент она была поразительно похожа на айсберг, величественный и дышащий холодом. Ему вспомнился океан, на берегу которого он теперь жил. Сентябрь в Штатах выдался дождливым, и, занимаясь пробежкой по утрам, Леша всегда смотрел в темную воду, волны, лениво облизывающие набережную и так же неохотно заползающие на нее, и капли, из-за которых океан покрывался рябью, так, что по разгоряченному телу пробегали мурашки. И в ту секунду ему стало до боли очевидна одна вещь: Кристина Журавлева, девушка, за которой гналось пол-института, девушка, которая одно время принадлежала ему и только ему, теперь принадлежала только самой себе. Свобода эта легко читалась в каждом ее движении, в каждом взгляде и вздохе. Так не движутся, так не смотрят и не дышат женщины, которыми ты теперь не обладаешь.

– Молодец, я всегда знала, что ты в любой ситуации сам до всего сможешь додуматься, – спустя какое-то время ответила Кристина с неменяющейся интонацией в голосе, которая глубже входила в те самые внутренности подобно лезвию ножа. – Все, я устала, Леш, правда устала. Мне нужно домой.