Адвокатские истории и другие рассказы

– Виталий Ефимович! Помогите! Я вас ещё отблагодарю, только пусть срок будет минимальным.

– Маша, успокойся. – Я взял её за локоть. – Скажу тебе, что ты свою благодарность утроишь, потому что надеюсь, что вы с Ваней из суда выйдете вместе.

– Да неужели такое возможно?! Я не могу в это поверить! – Голубые глаза Маши сияли надеждой и тревогой.

– А ты и не верь. Придёт время, увидишь. Я и сам только надеюсь на такой исход, но пока его не обещаю.

     Судья огласил заключение повторной экспертизы. Оно повторяло ход мыслей и выводы, изложенные в рецензии профессора Пономарёва. Потом допросили профессора Тимофеева. Он пояснил, что в связи с прошедшим длительным сроком смерти потерпевшего эксгумировать тело является делом бесполезным – тело покойного уже полностью разложилось и к исследованию не пригодно. Но по имеющимся медицинским материалам установлено, что смерть наступила от кровоизлияния в мозг. Но поскольку во время экспертного исследования не был применён метод проточного проливания сосудов и не установлено место и вид нарушения сосудов, пропустивших кровь в мозг, то невозможно определить точно ни место кровоизлияния, ни его причину. На вопрос судьи, а какие ещё кроме установленной, могут быть причины, Тимофеев ответил, что возможна и диффузия сосудов, то есть их проницаемость для крови. Утверждать этого нельзя, но и невозможно исключить такой вариант. А это уже не следствие удара, а патология организма.

     В прениях сторон прокуратура настаивала на правильности квалификации преступления как «нанесение тяжких телесных повреждений, повлекших по неосторожности смерть потерпевшего» и просила назначить наказание с учётом всех смягчающих обстоятельств в виде лишения свободы  на срок восемь лет.

При этом по залу прокатился громкий всхлип нескольких женщин. Я не смотрел в зал, но знал, что плачет мать Ивана Лидия Сергеевна, его подруга Маша и ещё кто-то из женщин, поддерживающих моих клиенток. Я смотрел на Ивана. Он от слов прокурор напрягся.

     В своей защитительной речи я напомнил суду о нерушимых принципах нашего правосудия, о том, что существует презумпция невиновности, и что все сомнения толкуются обязательно в пользу подсудимого, а не ему во вред. В нашем случае повторная судебно-медицинская экспертиза и рецензия профессора Пономарёва безусловно свидетельствуют о сомнительности выводов первоначальной судебно-медицинской экспертизы. Следовательно, обвинение Малозёмова Ивана Валерьевича в нанесении тяжкого телесного повреждения, повлекшего по неосторожности смерть потерпевшего, в суде не доказано. А что действительно доказано и не вызывает сомнения, так это то, что подсудимый, мой подзащитный Малозёмов, ударом кулака сломал потерпевшему челюсть. Но перелом челюсти является вредом здоровья средней тяжести и вина за это преступление квалифицируется по статье сто двенадцатой уголовного кодекса и наказание по ней установлено максимальное до трёх лет лишения свободы. А ещё санкция этой статьи предусматривает и не связанные с лишением свободы виды наказания: ограничение свободы; принудительные работы, арест на срок до шести месяцев. У суда есть полная гамма видов наказания. Но с учётом всех смягчающих обстоятельств, таких как чистосердечное раскаяние Малозёмова, отсутствие ранее судимости, положительные характеристики и достойный образ жизни, и постоянное место работы, прошу назначить ему минимальное наказание. Самым правильным, на мой взгляд было бы признание Малозёмова виновным в преступлении, предусмотренном частью первой статьи сто двенадцатой УК и назначение ему наказания в виде лишения свободы на срок, отбытый им во время предварительного следствия и суда.

     Иван в последнем слове попросил его строго не наказывать и услышать просьбу адвоката.

     Судья ушёл в совещательную комнату, пообещав выйти на оглашение через час- полтора. В коридоре ко мне подступили родственники с вопросом, какой будет приговор. Я ответил, что они узнают об этом вместе со мной через полтора часа. Я ожидал внешне спокойно, но в душе тоже томился вопросом, какой же будет приговор. Родственники собрались в кучу, что-то между собой обсуждали. Конечно, нервничали. Никто никуда не уходил. Прошло немногим больше часа и секретарь судебного заседания пригласила всех в зал. Вышел судья.

– Провозглашается приговор. – Начал судья оглашение. Членораздельно и не торопясь ( в отличие от большинства судей, читающих приговор малопонятной скороговоркой с проглатыванием окончаний слов) он читал приговор, делая небольшие остановки. Его слова отличались от слов обвинительного заключения, а это хороший знак – выводы приговора не соответствуют выводам следствия. Когда судья зачитывает приговор, а ты можешь по обвинительному заключению читать его впереди судьи, то понимаешь, что несмотря на все доводы защиты, суд полностью принял сторону обвинения. И не просто принял, а, вставив в свой компьютер флешку следователя, просто перенёс текст обвинительного заключения в приговор, тогда уже и концовка приговора становится более или менее ясна. Но в этот раз всё было по-другому. Судья дошёл до выводов первоначальной судебно-медицинской экспертизы, потом сделал небольшую остановку, потом сказал «но», и перешёл к выводам рецензента и повторной экспертизы. На душе у меня полегчало, потому что твоя правота – это одно, а выводы приговора – совсем другое, и пока эти выводы не услышишь, сомнения терзают сердце защитника. Судья обосновал причины переквалификации обвинения и сообщил, что подсудимый виновен в нанесении телесных повреждений средней тяжести, затем перешёл к резолютивной части приговора и после перечисления статей, послуживших основанием, объявил:

– Назначить подсудимому наказание за совершение преступления, предусмотренного частью первой статьи сто двенадцатой уголовного кодекса Российской Федерации в виде лишения свободы сроком на семь месяцев и двенадцать дней, считая с момента ареста. В связи с отбытием наказания освободить Малозёмого Ивана Валерьевича в зале суда. Конвойные стали что-то говорить Ивану, объясняя, что ему надо сейчас поехать в Кресты и освободиться оттуда, подписав необходимые документы. Я ему сказал, что можно сейчас потребовать у судьи немедленного освобождения, но лучше не скандалить, вернуться в тюрьму и оттуда немедленно освободиться. Иван согласился со мной.

     В зале послышались придушенные возгласы радости родственников и недовольные крики жены погибшего и её сопереживателей. Судья быстро ушёл в свой кабинет. Я вышел на улицу, за мной следом вышла и Мария.

– Спасибо вам огромное! – Маша бросилась мне на шею. Тут с объятиями подоспела и мать Ивана. – Что дальше делать?

– Возьмите такси и поезжайте в Кресты. Там Ваню долго не задержат, распишется и выйдет. А меня всегда найдёте в офисе.

     Я уехал в офис, настроение было отличное. Услышав от меня о результатах, меня поздравила помощница Катя. Расцвела так, будто это она уже адвокат и освободила подзащитного.

     Вопреки ожиданиям, на следующий день Иван с Машей ко мне не пришли. Да, подумалось, коротковата у людей благодарность. Но через день они появились, красивые, счастливые и сияющие. Рассыпались в комплиментах и вручили мне плотный пакет с вещественным подтверждением своей признательности. Все расстались крайне довольными друг другом.

АДВОКАТСКОЕ ДОСЬЕ

(актуальный рассказ с открытым финалом)

      Часть 1.

     В прошлом году я производил небольшой косметический ремонт своего загородного дома – штукатурил и красил колонны, окаймляющие веранду, усиливал гидроизоляцию на балконе. Ремонт выполнял мой старый знакомый узбек Шахназар. Несколько лет назад он делал чистовой ремонт квартиры моего сына. Шахназар мастер своего дела – всё умеет, вплоть до установки сантехнических приборов, подключит к электричеству любое оборудование, работает много и без перекуров. В общем, спец, каких поискать надо. Шахназар среднего роста, худощавый, если не сказать худющий, но сильный и жилистый, всегда загорелый, ему сорок два года. Большеглазый, остроносый, скорее похож на перса-иранца, чем на узбека. Прекрасно говорит по- русски, потому что учился в Узбекистане в русской школе и давно живёт и работает в Подмосковье. Обо всём имеет своё представление, даже на происхождение Вселенной и Земли у него есть своя точка зрения, отличная от общепринятой. Задумывается и над другими философскими вопросами. Имеет обострённое чувство справедливости, хочет, чтобы всё и всегда было по закону. Правда, требуя справедливости, для себя делает некоторые поблажки, отходит от принципа законности. Так, купив с рук машину, не переоформил её на себя и ездил на номерах, которые в ГАИ числятся уничтоженными, не покупает страховку ОСАГО, потому что это хлопотно – нужно пройти техосмотр, да и полис стоит денег. Но при этом ожидает, что гаишники и прочие власти – милицейские, судебные, прокурорские должны к нему относиться строго по закону. В общем, интересный человек и я при встречах с ним порой с любопытством слушал его теории о жизни и власти. А поблажки в виде исключения из правил именно для себя, в виду особых обстоятельств желают, и, если возможно, делает большинство людей.

     Так вот, однажды Шахназар на работу не приехал, не смотря на незаконченный этап покраски, но позвонил и предупредил, что сегодня не придёт – вызван в следственный комитет. На другой день пришёл и рассказал, что следственный комитет закончил дело по обвинению Шахназара в попытке дачи взятки гаишнику. Мне как адвокату стало любопытно, и я попросил его рассказать, в чём дело. И Шахназар рассказал.

     В апреле месяце он работал в одной квартире на Рязанском проспекте. Утром поехал из дому, то есть от своей съёмной квартиры в Новой Москве к месту работы. Ехал на своей «ладе» – девятке. За рулём сидел его девятнадцатилетний сын Али. Отец приучал сына к ремеслу строителя-отделочника и давал навыки управления автомашиной. Права у сына были. Недалеко от станции метро Филатов Луг стояло несколько автомобилей ГАИ. Один инспектор, типичный гаишник – здоровенный, брюхатый, равнодушно-вальяжный мордоворот с лоснящимися щеками, в ядовито – жёлто-зелёной жилетке, едва сходящейся на мощном пузе, махнул жезлом и остановил машину. И отец, и сын вылезли из своей «девятки» и подошли к машине ГАИ. Инспектор капитан Д. потребовал документы. Али предъявил водительские права, посмотрел на отца, остальные документы обычно находились у Шахназара. И тут Шахназар вспомнил, что свидетельство регистрации машины и договор её купли-продажи он оставил дома в поясной сумке-барсетке, о чём и сказал инспектору. Из машины вылез ещё один гаишник, ещё более животастый и мордатый – старший лейтенант М. И дальнейшие переговоры с водителями вёл он.

     -Так, гражданин водитель, ваши госномера числятся в угоне, они были списаны, но не сданы. А где полис ОСАГО? Нету? Тогда мы сейчас вызовем эвакуатор и отправим вашу машину на штрафстоянку. – Грозным и решительным тоном заявил инспектор М.

– Командир, извините! Дома забыл сумку с документами, я тут рядом живу, дайте быстро всё привезу. – Попросил Шахназар. – За десять минут всё привезу.

– Что значит всё? – Нахмурился М. – А полис ОСАГО у вас есть?

– Честно скажу, нету полиса. – сокрушался Шахназар. – Сегодня его оформлю. Отпустите, пожалуйста.

– То есть, как отпустите? Я же сказал – на штрафстоянку!

– Не надо на штрафстоянку, меня работа ждёт, я не могу без машины! Давайте договоримся! Я вам дам на коньячок, отпустите. – Умоляющим голосом попросил Шахназар.

– Что значит на коньячок! – Оглядевшись, понизив тон, спросил М. – Тут коньячком не отделаетесь. За эвакуацию, стоянку на штрафплощадке набежит тысяч пятнадцать, да ещё день в беготне потеряете! – Предельно вежливо и уже снисходительно проговорил М.

– Ну сколько вам заплатить? Три тысячи? Пять?

– Нет, уважаемый водитель. Тут не меньше десяти.

– Хорошо. Привезу десять, только отпустите съездить домой! – Согласился Шахназар.

– Ладно, мы тебя отпустим, а для гарантии, что вернёшься, сын пусть постоит здесь, возле нас.

– Хорошо, пусть Али здесь побудет, а я привезу десять тысяч.

– Не десять нужно, а одиннадцать! – сказал вдогонку садящемуся в машину Шахназару инспектор М.

     Шахназар согласно кивнул головой и помчался домой. Он торопился, ехал со скоростью, где сто тридцать, а где и сто пятьдесят километров в час. На шоссе через каждый километр или около того его скорость отмечали камеры видеофиксации.

     Забежав домой, Шахназар сказал жене:

– Насиба, дай скорей одиннадцать тысяч, меня гаишники тормознули. Сказали – или на штрафстоянку, или одиннадцать тысяч.

– Ничего себе, у них аппетиты! – Возмутилась Насиба, но деньги дала.

     Шахназар взял деньги, подхватил барсетку и, сев в машину, помчался к гаишникам. В машине зазвонил телефон. Шахназар включил наушники. Звонил Али.

– Папа, ты где? Гаишники уже волнуются, говорят, что объявят перехват. – Спросил сын по-узбекски.

– Уже подъезжаю, – ответил отец. – Он вышел из машины, подошёл к инспекторам, стоявшим рядом со своей машиной.

– Вот, привёз документы и деньги, всё, как вы сказали. – Шахназар сделал попытку передать деньги гаишникам.

– Не здесь. – Негромко сказал инспектор М. – Садись в нашу машину на пассажирское сидение, открой бардачок и положи туда деньги. Мне про деньги ничего не говори.

     Шахназар так и сделал: сел на переднее пассажирское сиденье, открыл бардачок, положил в него две пятитысячные и одну тысячерублёвую купюры, а устно сказал:

– Командир, отпустите меня, работа ждёт! Я сегодня вечером куплю страховку, больше никогда так не буду делать.

– Вы что, водитель, мне взятку предлагаете?! – Грозно и отчётливо произнёс гаишник  – выйдите из машины!

     Тут Шахназар заметил, что инспектор М. держит в левой руке мобильный телефон и записывает на видео действия водителя. Второй инспектор стоял у правого переднего крыла.

– Водитель Матниязов! Вы сейчас дали взятку должностному лицу госавтоинспекции. Ваши действия будут квалифицированы по части третьей статьи двести девяноста первой уголовного кодекса Российской Федерации. Я вызываю опергруппу!

– Не надо опергруппу! Давайте разойдёмся. Я же привёз, сколько вы просили – одиннадцать тысяч! – залепетал перепуганный Шахназар. Хотел открыть дверь и забрать свои деньги, но второй инспектор – капитан Д. приказал ему не двигаться, пообещал применить силу, а первый вымогатель уже вызывал по рации опергруппу.

– А вчера следовательница вызвала ознакомиться с материалами дела. – Закончил свою повесть Шахназар.

– А адвокат у тебя был? – Задал я важный и уместный вопрос.

– Да, был какой-то адвокат, его следовательница пригласила. Он сказал, что всё правильно и надо расписаться в нескольких местах.

– А тебя допрашивали? Что ты говорил?

– Сначала я говорил, как мне сказали гаишники. Они сказали, что если я хочу смягчения или прекращения дела, то надо говорить, что я сам добровольно хотел дать взятку, чтобы отпустили. Но потом, в другой раз я рассказал следовательнице правду, всё как было. Допрашивали и сына Али, и жену Насибу. Мы все сказали, как было на самом деле. Следовательница поверила, всё правильно записала.

– Ну и как так? Поверила, всё правильно написала, а дело закончила и скоро тебя будут судить.

– Меня не должны судить, пусть прекращают уголовное дело. Я ничего не нарушал, гаишники меня заставили. Государство должно поступать по справедливости. – Завёлся Шахназар в поисках справедливости в отношении себя.

– Ну вот, государство виновато, что ты не поставил машину на учёт, забыл дома документы. – Засмеялся я. – Государство тебя заставило не страховать машину по ОСАГО, Государство тебе приказало предложить гаишником взятку.

– Это они с меня потребовали взятку! Я не хотел давать! – Возмутился Шахназар. – Да ещё одиннадцать тысяч!

– Ну как же, ты же сам говорил, что предлагал им дать «на коньячок», чтобы они тебя отпустили. – Напомнил я. – А коньячок тоже рублей тысячу, а то и полторы стоит.

– Да, правда, я предлагал на коньячок, но это другое дело. Ну и пусть меня судят за тысячу рублей.

     -Вот и скажешь об этом в суде, может суд тебя и послушает.

     На том мы с Шахназаром и расстались. Он продолжил ремонтные работы, а я поехал к себе в офис. Вечером того же дня ко мне подошёл сын Шахназара Али.

– Виталий Ефимович, а что могут дать отцу? Вот его обвинительное заключение.

     Я глянул на заголовок этого документа. Обвиняется в совершении преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 30 и ч. 3 ст. 291 УК. – Ничего хорошего твоему отцу не светит. Его обвиняют в совершении покушении на дачу взятки должностному лицу. Статья предусматривает штраф до полутора миллиона рублей или от тридцати до шестидесятикратной суммы взятки, максимум до восьми лет лишения свободы со штрафом до тридцатикратного размера самой взятки, то есть триста тридцать тысяч рублей. Суд скорее всего назначил бы штраф, но где гражданин Узбекистана возьмёт триста-шестьсот тысяч рублей.  Но лишение свободы какое-то назначит. Может год, может два, но с учётом его гражданства и отсутствия собственного жилья, даст не условный, а реальный срок. – Разъяснил я ситуацию. – Но какой приговор вынесет суд, сказать не могу. Вариантов много.

– А вы возьмётесь за защиту? Только у нас денег не так много.

– Возьмусь при условии, что не буду вам оплачивать работу по ремонту. И ещё кое-что доплатите в кассу бюро.

– Хорошо. Я с матерью посоветуюсь, но мы хотим, чтобы вы взялись за защиту.

     Через день, после надлежащего оформления договора я поехал в Щербинский суд изучать дело. Оно мне открыло несколько важных подробностей. Оба гаишника категорически отрицали, что остановили машину в девять тридцать утра, а потом отпустили Шахназара за документами домой. Уверяли, что остановили машину один раз около десяти тридцати. Допрошенные Шахназар, его сын Али и жена Насиба рассказали, как всё было на самом деле. Остальные свидетели -члены опергруппы, понятые показали лишь о том, что видели, когда оформлялись документы о совершённом преступлении, то есть, по существу, о событиях, предшествовавших передаче денег они ничего не знали. В материалах дела я обнаружил документы видеофиксации движения машины Шахназара. Следователем составлена и схема движения автомашины. Эти документы вырисовывали объективную картину событий. И они ясно показывали: в девять сорок три и в последующие минуты машина Шахназара движется в сторону Киевского шоссе.  В десять часов пятнадцать минут автомашина Шахназара отъехала от станции метро Филатов Луг по проектируемому проезду в сторону от Киевского шоссе и поехала по направлению его дома. Затем в десять часов тридцать четыре  и в последующие минуты автомашина снова поехала в сторону Киевского шоссе. Причём, если в первый раз машина ехала с соблюдением скоростного режима, то когда Шахназар помчался домой и возвращался с деньгами к гаишникам, то он мчался со скоростью сто двадцать – сто тридцать километров в час. Торопился. Ба! Да это же для защиты неубиваемое доказательство правоты слов обвиняемого и ложности показаний гаишников -взяточников! И эти доказательства добыты самим следователем и приобщены к уголовному делу!

     Читаю дело дальше. Что это?! Постановление следователя об отказе в возбуждении уголовного дела в отношении гаишников М. и Д! Как так? Ведь следователь сама уличила гаишников во вранье, объективно доказала, что Шахназар ездил от гаишников домой за деньгами. Показания Шахназара подтверждаются показаниями свидетелей – сына Али и жены Насибы. Эти показания не противоречивы, логичны и подтверждаются другими, объективными доказательствами. Ну и чудеса!

     На следующем листе вижу постановление начальника следственного отдела района об отмене постановления следователя об отказе в возбуждении уголовного дела в отношении гаишников. Прости меня, мой читатель, за столь пространное, громоздкое и забюрокраченное цитирование процессуальных документов, но по-другому нельзя. Здесь важна точность. Так вот, начальник не согласился с выводами следователя и требует учесть информацию объективного видеоконтроля и показания сына и жены Шахназара. Требует всё тщательно проверить и привлечь взяточников-гаишников к уголовной ответственности. Ура! Есть в следственных органах умные и справедливые руководители, которые хотят законности и порядка.

     Через несколько листов вижу постановление следователя, повторное, об отказе в возбуждении уголовного дела в отношении гаишников. Вот те на! Ослушалась следовательница своего начальника и окончила дело обвинением Шахназара. Какие силы или какие суммы заставили молодую следовательницу

пренебречь мнением своего же начальника и какие силы заставили этого начальника завизировать согласием окончание дела в таком виде? Не берусь утверждать, но подозреваю. Ведь в системе ГАИ двигаются огромные финансовые потоки, начинающиеся ручейком с рядового гаишника, сливающиеся в речки на уровне батальона и района, и бурлящие миллиардами рублей енисеев в областных и городских кабинетах системы, поэтому с этой преступной порочной конструкцией никто ничего не может поделать.   Но как же так? Ведь все нестыковки, всё враньё и провокация гаишников закреплены в уголовном деле! Ведь обвинительное заключение будет читать прокурор, который должен его утвердить и направить в суд. Ведь судья будет рассматривать дело в открытом судебном заседании! Ведь дело наверняка будет рассматриваться и в апелляции, а, может, и в кассации. Ведь там сидят опытные судьи, воробьи, которых на мякине не проведёшь.

     Дочитываю дело, вглядываюсь в обвинительное заключение. Оно звучит так, как будто в нём имеются только веские доказательства вины водителя, пытавшегося дать взятку честным и неподкупным стражам российских дорог. На последней странице следователь даёт своё толкование всей предвзятости провокации гаишников и полной нелепице их показаний. Извини, мой читатель, привожу дословно: «Не смотря на разногласие в показаниях свидетеля Мормулёва С.В. и обвиняемого Матниязова Ш.У. в части того, что Матниязов покидал место остановки автомобиля, это свидетельствует лишь о нарушении ведомственных инструкций ГИБДД  ГУ МВД России по г. Москве сотрудниками ДПС, а не совершение действий в отношении Матниязова Ш.У. , направленных на получение денежных средств». Ау, следователь Шихова Е.Н!, или как сейчас модно говорить «Алло, гараж!»  А это ничего, что обвинение построено на показаниях гаишников, которые вы опровергли сами, собранными вами же доказательствами? А это ничего, что вы установили, что гаишники, нарушая все свои ведомственные инструкции и приказы отпустили водителя с машиной домой? На вопрос «а зачем его отпустили?» вы ответа не даёте. Может потому, что он дома забыл антиковидную маску? Но 9 апреля 2020 года маски ещё не были введены повсеместно. Может водитель отпросился в туалет? Но доброта и альтруизм никогда не были отличительной чертой стражей дорожной безопасности. Так зачем? Следователь пишет, что гаишники только нарушили инструкции, но не совершали действий, направленных на получение денежных средств. Всё, приехали!

     Рассказываю с подробностями обстоятельства уголовного дела своему старому знакомому, большому начальнику в судебной системе. Он смеётся: «Ну и какое решение вынесет суд, как ты считаешь?»

– Да осудит, конечно! Не оправдает же!

– Вот что значит опытный адвокат с тридцатилетним стажем! Всё он знает наперёд!

– Я тебе больше скажу. Мой адвокатский опыт подсказывает, что и в апелляции этот приговор не отменят. Максимум, что сделает коллегия в апелляции, это снизит размер штрафа, если дело этим закончится, скажем, с четырёхсот тысяч до трёхсот пятидесяти тысяч рублей. Ну, а, если будет назначен срок лишения свободы, снизит его с двух до полутора лет или назначит условно. Этим апелляция покажет, что она не просто штампует приговоры районных судов (а адвокатских и вообще в юридических кругах Мосгорсуд называют «Мосгорштамп»), а вдумчиво подходит к делу и находит более справедливое разрешение жалобы.

– Может быть и так. – Веселится приятель. – Потом расскажешь, чем это дело кончилось.

– Расскажу обязательно. И напишу…

Часть 2

Первое судебное заседание, 8 сентября 2020 г. Судья А. – молодая, лет тридцати пяти симпатичная высокая  женщина. Даже мантия, предназначенная обезличивать её носителя, чтобы окружающие воспринимали судью не как человека, а как функцию государства, не может скрыть стройность фигуры и длину  её ног.  Обычные процедуры: объявлено дело, которое слушается, объявлен состав суда и выполнены прочие формальности.