Полная версия
В сердце намного больше
– Как тебя зовут? – в голосе капитана звучало пренебрежение, смешанное с любопытством. Пленник, со связанными руками стоявший перед капитанским мостиком, опустил голову и угрюмо молчал. Ему не хотелось называть свое имя грязному работорговцу. Тот быстро спустился с мостика с плетью в руках:
– Я задал вопрос. Отвечай, или пожалеешь. – Юноша молчал. Через мгновение плеть с силой ударила его по ногам, так что он упал на колени. Поднявшись и глотая слезы, он прошептал:
– Вальминт.
– Уже лучше. – Работорговец усмехнулся. – А какого ты сословия?
– Я каменщик. – Капитан с недоверием взглянул на его руки – сильные, но слишком изящные, однако ничего не сказал. В эту минуту один из пиратов заговорил с другим по-гречески, и Вальминт невольно посмотрел в их сторону, стараясь уловить, о чем идет речь. Капитан резко повернул его к себе, схватив за плечо:
– Ты все врешь, никакой ты не каменщик. Ты из дворян, и у тебя это на лбу написано. Почему ты ночевал на берегу?
– У меня нет дома, я ночую где придется.
– Ты просто юнец, сбежавший от родителей, – сделал вывод работорговец. – Ну, теперь они не скоро тебя дождутся. – Среди команды, навострившей уши, раздались смешки.
– Отведите его в трюм. Поднять паруса!
* * *– Нет! Пустите! Пустите меня! – Вальминт отчаянно брыкался в руках двух пиратов, не желая спускаться вниз, в мрачную сырую тьму. Но силы были неравны…
* * *– Эй, мальчик! – слова прозвучали хотя и хрипло, но на чистейшем французском языке.
Вальминт вздрогнул: голос раздавался из темноты трюма, куда его только что втолкнули и с грохотом захлопнули люк.
– Кто здесь?
– Я пленник, как и ты, только меня захватили на три дня раньше. – К Вальминту приблизилась фигура мужчины, смутно различимая в темноте. Коснувшись рук юноши, сведенных за спиной, незнакомец выругался и проговорил:
– Они даже не развязали тебя. Со мной обошлись, как ни странно, более мягко.
– Я надерзил капитану.
– А-а… – чуть насмешливо протянул тот. – Ну, это нам знакомо… Давай помогу. – В полутьме, руками и зубами, он ухитрился развязать юноше руки. Вальминт принялся растирать себе кисти, уже порядком занемевшие.
– Спасибо, сударь. Нам надо бежать отсюда.
Незнакомец негромко рассмеялся. Судя по голосу, это был человек уже много повидавший на своем веку.
– А как ты себе это представляешь? Это только в сказках так легко вернуть себе свободу. А мы с тобой не в сказке, – разве что в очень страшной.
– Но должен же быть какой-нибудь выход!
– Возможно… Но пока его нет, давай познакомимся. Рибо, управляющий… – он прервал себя со смешком. – Теперь уже ничем не управляющий. Просто Рибо. – Вальминт почувствовал, что крепкая рука нашла в темноте его руку, и ответил на рукопожатие.
– А ты, парень, ничего, сильный, – одобрительно произнес мужчина. – Это хорошо: там, где мы окажемся, слабому не выжить. Так как тебя зовут?
– Вальминт. Вальминт д’Анжи из Лангедока.
– Вот как, ты дворянин… Может быть, они разрешат тебе связаться с твоей семьей. У тебя еще есть шанс освободиться.
– Я не могу заплатить за себя выкуп: у меня не осталось семьи. – В сумерках трюма Рибо (или Шарль Марибо, как его звали полностью) наконец смог лучше разглядеть своего невольного спутника. В голосе его звучала глубокая печаль…
Шарль не стал спрашивать, что случилось. Желая немного подбодрить юношу (тот явно нуждался в поддержке), он произнес:
– Не надо падать духом. Я думаю, мы еще увидим Францию. Придумаем что-нибудь. Мне тоже нечем за себя заплатить, но люди выбирались и из худших ситуаций…
– У вас тоже нет семьи?
– Есть, но я небогат. Без меня им придется трудно… Мои два сына сейчас учатся в Нанте. Им по столько же лет, сколько и тебе. Бертран и Нишо. Скоро до них дойдут плохие вести… Но я надеюсь еще увидеть их. Думаю, нам придется подождать, пока этот корабль не достигнет берега: там у нас будет больше шансов бежать.
– Нет, Рибо! Мы должны попытаться бежать, пока корабль еще в море! – пылко заговорил Вальминт, схватив за руку своего спутника, словно собираясь тотчас увлечь его за собой. – Как только они зайдут в какую-нибудь гавань, мы…
– Ты забываешь, дитя мое, что нас будут охранять, – Рибо невольно улыбнулся. – Все это не так просто, как тебе кажется. Мы для них – товар, который они хотят выгодно продать.
Вальминт с тоской посмотрел вверх, на запертый люк. Потом перевел растерянный взгляд на Рибо. Тот понял, что до юноши только сейчас окончательно дошло, в какую беду они попали.
Над люком простучали тяжелые шаги. Вальминт вздрогнул от этого звука. Старший француз положил ему на плечо руку:
– Отдохни сейчас, пока есть возможность. Мы не можем знать, что будет с нами завтра.
– А у вас тут нет воды? В горле пересохло…
– К счастью, есть. – Марибо сходил куда-то в глубину трюма и принес оттуда кружку с пресной водой. – А вот хлеб кончился. За три дня мне дали всего два ломтя, да тарелку каши. Если так и дальше пойдет…
– Благодарю вас, сударь. – Вальминт жадно пил. Вовремя спохватившись, он отдал Рибо наполовину опустошенную кружку. Тот отпил немного и вернул ее:
– Можешь пить всё. Я сейчас не хочу, а воду они все-таки дают каждый день. И можешь обращаться ко мне на «ты».
* * *Когда глаза Вальминта привыкли к полумраку трюма, он наконец лучше разглядел своего неожиданного знакомца: перед ним был немолодой мужчина с живыми и умными темными глазами, с заметной проседью в еще темных волосах, крепкий и сильный несмотря на годы. Такие люди от природы выносливы и обладают живой смекалкой, которая помогает им выстоять в испытаниях.
Под глазом Марибо отцветал здоровенный синяк, рубашка под порванным жилетом тоже была изодранной и грязной: видно было, что он боролся за свою жизнь и свободу, прежде чем пиратам, где бы они на него ни напали, удалось скрутить его и затащить на борт. В то время местность недалеко от Гавра была опасна, и там пропадало много людей: побережье посещали пиратские суда, зачастую нанятые их хозяевами на Востоке с целью работорговли. С бичом побережья, каким являлись пираты, правительство справиться не могло, да и не хотело. У пленников, попавших в руки похитителей, надежда могла быть только лишь на себя.
Сам Вальминт не мог похвастаться тем, что ему удалось оказать какое бы то ни было сопротивление: его захватили спящим на камнях на краю пустынной бухты, где он необдуманно устроился на ночлег, собираясь на следующее утро пойти в Гавр. Вальми, по правде говоря, и вскрикнуть не успел, как ему заткнули рот, а его рапира мигом перекочевала в руки разбойников… Но об этом он, в любом случае, предпочел бы промолчать. Впрочем, Марибо и без слов понял всё, глядя на него: у старого француза имелось двое юных сыновей – таких же дерзких, неопытных и самоуверенных мальчишек, как Вальми, и звали их Бертран и Никола. Он только-только успел пристроить их учиться к стряпчему в Нанте, прежде чем попал в такую беду… Что теперь будет с ними и его женой, Франсуазой?.. Ох ты, старый дурень… Но эти мысли отошли на второй план, когда он глядел на Вальми: тот, казалось, только что свалился со звезды и не знал ничего. Конечно, уцелеть в плену в одиночку юноша не мог. Рибо вздохнул. «Я помогу ему тем, чем смогу. И может быть, вдвоем мы сумеем выжить…»
– Что ж, прошу в мой дворец… – взяв за руку, он провел Вальминта вглубь трюма, где из пыльных мешков и досок у него было устроено некое подобие лежанки, и усадил рядом с собой. Вальминт печально молчал.
– Ты длинный как молодое деревцо, – произнес Рибо с улыбкой. – Смотри, ты на целую голову выше меня. Мои сыновья тоже вытянулись…
– У меня никогда не было братьев… – робко проговорил Вальминт.
– Никола и Бертран подружились бы с тобой.
– Да, наверное… – Вальминт в первый раз улыбнулся.
Глава II. Спутник и друг
Путешествие на пиратском корабле было тяжелым. За первые четыре дня пленникам только раз позволили подняться на палубу, чтобы, воспользовавшись стоянкой в укромном месте у побережья Испании, выкупаться в море. Бежать они не могли: пояс каждого охватывала длинная веревка, привязанная другим концом к якорной цепи, а с борта за ними зорко следили арбалетчики. Капитан дал им послабление не по доброте душевной: он прекрасно отдавал себе отчет, что если ко времени прибытия к побережью Сирии (а именно эта страна была важным пунктом для его корабля) его пленники будут слишком истощены и наполовину ослепнут от постоянного пребывания в полутьме, то никто не польстится на такой «товар». Поэтому он поддерживал их силы, но только в пределах необходимого. Он не хотел рисковать: этот пират был на редкость осмотрителен. Зная, на что бывают способны доведенные до отчаяния люди, он разрешал им находиться на палубе лишь в те дни, когда судно шло далеко от берега, да и то им не позволяли разгуливать свободно, а привязывали спиной к мачте, так что они могли сидеть или стоять по своему усмотрению и сколько угодно строить планы побега. Впрочем, этим больше увлекался Вальминт: это спасало его от однообразия пути и от отчаяния. Рибо предпочитал его слушать, изредка вставляя замечания, чтобы не показать юноше, насколько он сам далек от подобных фантазий. Но глубоко в сердце своем и он скрывал пламя надежды…
Вообще, не будь с ним Рибо, Вальминту пришлось бы гораздо хуже. Видя, насколько юноша подавлен, тот стремился всячески поддержать его, хотя бы развлекая разговорами. Он рассказывал своему молодому другу о Нанте, где учились его сыновья, об Испании, где ему тоже приходилось бывать, и даже принялся учить Вальми испанскому языку. Рибо оценил живой ум Вальминта, природную проницательность и тонкость восприятия: «Жаль будет, если этот юноша пропадет на Востоке, таская тяжести или служа в доме у богатого араба… Но нет, Господь не допустит этого!»
– Если только нам удастся выбраться, Вальми, то я возьму тебя к себе в семью, не дело это – дворянину бродяжничать, как последнему нищему. Я небогат, но семью как-нибудь обеспечу. По крайней мере, раньше мне всегда это удавалось.
– Я буду помогать вам во всем.
– Я знаю, сынок. Ты найдешь свое место в мире. Дай Бог нам только вернуться…
– Может быть, все еще получится, Шарль, и мы в самом деле вернемся. Мы не должны терять надежду.
В этих разговорах Шарль Марибо, немолодой и мужественный человек, когда-то служивший в войсках короля Людовика XI, тоже черпал столь необходимые ему силы.
Глава III. Одолеть беду: первое крещение
В команде судна было не более двадцати человек. Вальминту казалось, что это немного, и он со свойственным юности максимализмом строил планы захвата корабля. «Если бы только добраться до оружия…»
Его собственная рапира – наследство отца – теперь висела как трофей в каюте капитана. Но, несмотря на очевидное бессилие обоих пленников что-либо изменить в своей судьбе, Вальминт продолжал парить на крыльях воображения высоко в небесах. Его неунывающий ум продолжал работать, создавая один план фантастичнее другого… «Может быть, это и неплохо», – размышлял Марибо, глядя на него. Порой он подолгу слушал Вальми, не останавливая, пока тот не уставал и не засыпал, измученный, на тюках с товарами, дав наконец своему старшему товарищу покой.
* * *К вечеру восьмого дня плавания, у берегов Италии в открытом море разразился шторм. Быстро сгустились тучи, корабль сильно закачало, и он лег на другой галс. Пленники не видели этих маневров, хотя по качке и поняли, что затишье кончилось. Люк над ними к тому времени был уже надежно закрыт: на палубу вот-вот могли обрушиться потоки воды, а капитана очень огорчила бы порча контрабандной мануфактуры, которую он вез на Восток для обмена на пряности, – гораздо больше, чем гибель двоих пленников, которые чувствовали себя в трюме как в ловушке. Качка все усиливалась, и наконец стало трудно устоять на ногах. Корабль то взмывал вверх, то обрушивался… казалось, в бездну, и оба пленника крепче вцеплялись в тяжелые тюки, чтобы не быть сброшенными на пол. У Вальминта при полете вниз каждый раз захватывало дух. Инстинктивно он вцепился в руку Рибо.
– Ничего, ничего! – успокаивающе произнес тот, выбрав мгновение относительного затишья, когда грохот бури перестал проникать через тонкие стенки судна. – Этот корабль выдержит!
Тут их снова как следует тряхнуло, и в щели люка пролилась изрядная порция воды.
– Нас захлестывает! – прокричал Вальминт. В этот момент вода снова полилась в щели, а корабль опять резко лег на новый курс, чтобы не быть опрокинутым. Рибо и Вальминта швырнуло на пол. Поспешно поднявшись, они кое-как взобрались на тюки с ногами, потому что повсюду уже хлюпала вода. Ее все прибывало в трюме, но пока было непохоже, что буря побеждает судно.
– Надо отдать этому капитану должное, – проворчал Рибо, – управлять кораблем он умеет. Может быть, все еще и обойдется. – Он поймал тревожный взгляд Вальминта. – Держись, парень, это твое первое крещение морем!
…Через некоторое время пленники находились уже по колено в воде, но корабль наконец перестало заливать: буря пошла на убыль. Они переглянулись и улыбнулись друг другу: старый воин – ободряюще, Вальминт – с облегчением.
– Еще поживём! – воскликнул Рибо, подмигнув Вальминту, и оба рассмеялись, на мгновение забыв обо всех страданиях на своем пути.
* * *Наверху, как только им позволили подняться из трюма, пленники услышали поразительное известие: шквальной волной капитана корабля смыло за борт. Такая же судьба постигла трёх матросов. На корабле царила сумятица: пираты возбужденно переговаривались, несколько человек метались вдоль бортов, высматривая что-то в пене валов. Качка по-прежнему оставалась очень сильной, а у штурвала никого не было. Но корабль еще не сбился с курса, и оставалось несколько минут до того, как место капитана займет его помощник, готовый вести судно такой же твёрдой рукой.
Пленники, которых на этот раз никто не озаботился связать, стояли рядом у борта. Они смотрели на тяжелые свинцово-серые валы, плещущие внизу, и поеживались от холодного ветра, который постепенно сушил их насквозь промокшую одежду. Берега не было видно, но даже будь он рядом, в такую погоду пытаться достичь его вплавь означало бы верное самоубийство… Вальминт и Рибо молчали. Все случившееся означало смену власти на корабле, но не изменение судьбы для пленников: они это хорошо понимали.
Вдруг Вальминт, словно сообразив что-то, быстро взглянул на капитанскую каюту и крадучись двинулся в ее сторону. Один из пиратов тотчас заметил это и насторожился… Поняв, что его юный товарищ сейчас накличет на себя беду, Рибо быстро схватил его за руку. Вальминт гневно повернулся к нему и прошипел:
– Пусти! Я хочу вернуть свое оружие.
– И что ты будешь с ним делать? – поинтересовался Рибо, продолжая крепко держать его, – отправишься с ним вместе на дно морское? Тогда уж, извини, я ничем не смогу тебе помочь!
– Они сейчас растеряны, Рибо! – горячо зашептал Вальминт. – За нами никто не наблюдает. Я бы начал потасовку, а ты бы присоединился ко мне, и вдвоем мы бы справились с ними!.. Это рапира моего отца, и я владею ей безупречно!
– Не сомневаюсь… Оглянись-ка назад. – Взглянув через плечо, Вальминт увидел трех пиратов в нескольких шагах от себя, пристально смотрящих на него. Явно его странное поведение не осталось незамеченным. Вздрогнув, он испуганно посмотрел на Рибо. Тот поспешно привлек юношу к себе, крепко обняв за плечи, и заставил встать рядом с собой у борта:
– Стой спокойно, не оглядывайся. – Мысленно он молился всем богам, чтобы Вальминта сейчас не бросили за борт. Усталая и обозленная команда вполне была на это способна. Но к счастью, на этот раз все обошлось.
Довольно долго простояв неподвижно, глядя на море, Рибо наконец повернулся к своему товарищу. Тот избегал смотреть на него.
– Мальчик, ты понимаешь, что сейчас подверг нас обоих смертельной опасности? Я могу простить это тебе, только зная, что тебе восемнадцать и ни годом больше. – Вальминт вскинул на него глаза и тотчас опустил.
– Я хочу, чтобы ты жил, Вальминт. Помоги нам Господь добраться до суши на этом корабле, а там уже у нас будет больше возможностей спастись. – Юноша вздохнул и посмотрел на него уже открыто:
– Прости меня, Рибо. – Тот улыбнулся и отодвинул его от себя на расстояние вытянутой руки. Рассмотрел его, как какую-то диковину. Вальминт засмеялся.
– Пора заняться с тобой испанским. Пойдем, сядем там, – Рибо указал в середину палубы. – Там качка меньше.
Пираты, занятые починкой снастей и установкой парусов, иногда с удивлением поглядывали на двоих пленников, разговаривающих и смеющихся в середине палубы, сидя у грот-мачты на сырых досках и словно не замечая, что корабль уносит их все дальше… Всё дальше от родины.
* * *Целые сутки после шторма пленники пробыли на палубе, так как в трюме шла откачка воды и выгрузка товаров для просушки. Заниматься двумя пленными французами было попросту некогда. Корабль изрядно потрепало, и он медленно дрейфовал, приходя в себя подобно человеку, только что вышедшему из битвы.
Привязанные к мачте, пленники жестоко мерзли на холодном ветру, все еще ударяющем в борта судна. Скорчившись на досках палубы и прижавшись друг к другу, они кое-как вытерпели долгую черную ночь. Вальминт спал, уронив голову на плечо Рибо. Тот периодически встряхивал его, заставляя поменять позу, чтобы совсем не окоченеть. Юноша казался ему довольно хрупким. «Вот горячая голова… Вовремя же я вчера перехватил его! Не представляю, что бы они с ним сделали, если бы захватили его с оружием в руках». Для Рибо было очевидно, что Вальминт (просто в силу своей юности) не может безупречно владеть рапирой, хотя сам уверен в обратном. Он покачал головой, глядя на своего спутника. В предрассветных сумерках, тот спал так глубоко, что не чувствовал ни холода, ни ветра. Ни горя…
* * *Наутро погода улучшилась, но это мало помогло: Рибо начал надсадно кашлять. Но он не собирался поддаваться болезни. Едва их с Вальминтом снова заперли в трюме, как он, вместо того чтобы лечь, разбросал в стороны тюки и освободил небольшую площадку.
– Что ты хочешь делать? – Вальминт с интересом смотрел на его приготовления, сидя на корточках возле стены.
– Не будем терять время в праздных разговорах. Я могу научить тебя еще кое-чему, кроме испанского. Встань здесь, посередине трюма (взяв за руку юного француза, он поставил его напротив себя). – Теперь ударь меня. Как следует! Не бойся, не убьешь. – Вальминт размахнулся и нанес резкий удар кулаком, целя ему в грудь, но только слегка задел старого воина: тот ловко уклонился.
– Так, хорошо, давай снова! – и снова удар пришелся по касательной, а Рибо вмиг оказался у Вальминта за спиной и ловкой подножкой сбил его с ног, успев еще и поймать на лету и, перебросив через плечо, поставить на ноги. Вальминт был поражен этой стремительной атакой и на мгновение совершенно растерялся. Старый француз усмехнулся:
– Так, показываю снова. – Следующие три часа, забыв про голод и жажду, они посвятили тренировке. Даже густые сумерки, царившие в трюме, не стали помехой. Рибо добился своего: Вальминт постепенно начинал понимать тонкости его искусства.
– Помни, мальчик, что это жизненно важно для тебя. Кто знает, какие встречи ждут нас в пустыне? И может быть, тебе с боем придется добывать себе свободу.
Так шли дни… Рибо не давал Вальминту лишних часов для отдыха, не позволяя ему впадать в уныние. И, несмотря на скудный паек и тяготы пути, юноша сильно окреп и временами уже заслуживал похвалу от своего наставника. И еще он понял, насколько был самоуверен прежде…
* * *…Шарль Марибо был на двадцать семь лет старше Вальминта, из чего нетрудно заключить, что ему было сорок пять лет. Поэтому мы, по ходу повествования, будем временами называть его «старый француз», и простим нашего юного (и в достаточной мере неискушенного) героя, который склонен был всех людей старше сорока лет записывать в старики.
Марибо, как мы уже упоминали, служил несколько лет в войсках Людовика XI и обладал той мерой мужества и выносливости, которую обретает в испытаниях умный и смелый человек. Те времена были очень далеки от святости: не будучи ни состоятельным человеком, ни дворянином, Рибо хорошо видел тёмные стороны жизни, и прозвище свое (Рибо – «дерзкий») получил за любовь к дерзкой шутке и насмешливый и временами язвительный нрав. Однако сердце его не ожесточилось, и в нём всегда было место состраданию. Шарль Марибо сохранил детскую способность удивляться… Те, кто его знал, любили его. Он был хорошим отцом своим сыновьям и верным другом, и до сих пор чувствовал себя молодым… Горестям его непростой и бурной жизни не под силу было погасить его внутренний огонь, который в испытаниях разгорался только ярче. К сорока годам мужчина лишь обретает жизненную зрелость, и перед Шарлем Марибо лежали еще годы жизни и познания. Такой спутник достался Вальминту, и для него это было спасением, потому что юноша был очень мало приспособлен к одиночеству, да и не знал еще, как противостоять миру, и не знал своих сил. Но кто винит за это человека в восемнадцать лет?
Но голод и усталость долгого и вынужденного путешествия подтачивали силы и Шарля Марибо, а не только более слабого Вальми…
Через несколько лет тот человек, которого Вальминту еще суждено встретить, своей дерзостью и молодым задором напомнит ему Рибо…
Глава IV. Смертельная ловушка
Пиратский корабль делал остановки в условленных местах, чтобы забрать контрабанду, и грабил встречные мелкие суда. Работорговля была лишь побочным занятием капитана. Может быть, поэтому к концу пути надзор за пленниками сильно ослабел: два безоружных человека на корабле вряд ли представляли какую-нибудь опасность. Ночные вахты на судне неслись исправно, но возле трюма давно не ставили часового. На ночь люк задвигался каким-нибудь неподъемным сундуком, и пленники до утра пребывали в кромешной тьме. Лишь с наступлением дня их выводили на палубу, и они могли ненадолго увидеть небо, в котором летели, исчезая вдали, вольные птицы…
Морская зыбь уносила корабль все дальше, и побережье Сирии неумолимо приближалось, а двое невольных путешественников ничего не могли изменить в своей судьбе. Правда, Вальминт рассуждал об этом совершенно по-другому. Он по-прежнему вынашивал план побега, и мысль вырваться из плена, пока они еще находятся в море, казалась ему вполне осуществимой. Но возможности пока еще не представилось…
* * *Рибо еще не знал, что, находясь рядом с Вальминтом, ничего нельзя предсказать наперед. Ему казалось, что юноша пока смирился с их положением, с вынужденным ожиданием. Море волновалось, направление ветра то и дело менялось, и побег с корабля был бы сопряжен с чрезмерно большим риском, даже если представить, что пленникам удалось бы завладеть лодкой: эта скорлупка едва ли смогла бы выдержать напор морской стихии. Но юный спутник Марибо был далек от той стоической выдержки, которую может дать лишь опыт и мудрость, приобретенная с годами. Его снедала тревога, и в хмурых предутренних сумерках одного ненастного дня, когда Рибо глубоко заснул на тюках и забыл обо всех своих горестях, он лежал без сна и тоскливо смотрел в потолок трюма, вновь чувствуя себя птицей, которую держат в клетке. Перед ним вставали картины Франции – картины счастья и вольных странствий по просторам родной страны. Пусть даже там никто и не ждал его…
Он был создан для свободы. При мысли о том, что он мог бы вновь получить ее, все доводы благо-разумия отходили на второй план, и все казалось возможным. Вальминт внезапно увидел полоски света, пробивающиеся в щели люка, и с забившимся сердцем понял, что их по недосмотру забыли запереть. На палубе стояла тишина. Только поскрипывание снастей и плавное покачивание судна говорили о том, что оно неуклонно идет избранным курсом. Огни на судне были потушены, несмотря на туман. В этой безмолвной предрассветной дымке можно было не опасаться, что корабль будет замечен противником: он скользил по волнам неслышно, подобно призраку. Эта тишина и кажущееся запустение подсказали юноше мысль, что сегодня его замысел может удаться. Он неслышно поднялся с тюков и легкой тенью скользнул в сторону люка. Он, конечно, не думал о том, что сегодняшняя вылазка может стоить ему жизни. Он верил в успех, несмотря на очевидную дерзость всего предприятия, – когда ты так юн, то безраздельно веришь в будущее.
Шарль Марибо не услышал и не проснулся.
* * *Вальминт легко поднялся по приставной лестнице и, приоткрыв люк, по-воровски выбрался на покрытую тенью палубу. Настороженно огляделся… Сначала ему казалось, что на него смотрят тысячи любопытных глаз: столь велик был контраст между тесным пространством трюма и таинственно дышащим, необъятным вольным простором. Но палуба была пуста. Он глубоко втянул легкими холодный воздух… В тишине, он почти беззвучно двинулся к каюте капитана, и его шаги полностью заглушались плеском волн. Теперь он отвоюет свободу для себя и Марибо. Не пройдет и часа, как лодка унесет их прочь от рабства, в немыслимую даль… И когда пираты спохватятся днем, двое пленников уже будут для них недосягаемы.