Молчание богов

– Даже торопясь вы придете сюда не раньше, чем через луну и к тому времени созреет наш первый урожай. Несколько дней уйдут на приготовления. Поэтому оставшиеся получат времени больше условленного. Сами решите кому идти и кому оставаться.

Не откладывая, воины тут же бросили жребий и вскоре отряд был сформирован. Через день полсотни выступили в дорогу, а Ханеб, экономя время, оседлал "летающее крыло" и устремился туда же по воздуху. Сначала ему надо было отчитаться перед старейшинами, а все остальное потом, ибо там он ожидал возможное противодействие. Вечером, как и рассчитывал он приземлился на окраине знакомого селения на берегу Нила и Ньеле, опасливо поглядывая на "крыло", встретила его с улыбкой, довольно похлопывая себя по выросшему животу. Ее совсем немного озадачило то, что он летает как птица, ведь от него она получила немало знаний и суеверия односельчан никак ее не затрагивали. Но остальные береговые негры опасались подходить к аппарату ближе, чем на пять шагов. Однако, Ньеле, задорно улыбнувшись всем, взяла его в руки и понесла домой.

Утром, с трудом разогнавшись с пригорка навстречу ветру, Ханеб оторвался от земли под восторженные крики мальчишек и задолго до полудня уже описывал круги над городком. Его встречали все жители и многие не скрывали своего страха, другие же забывали себя о восторга. Когда шум стих Ханеб-Атон, стоя в центре живого круга, воскликнул: Тихо! У меня есть радостные вести!

Установилась тишина и он заговорил:

– Мы сразу нашли прекрасную долину для поселения и я назвал ее Даром богов, ибо это они вели нас прямо туда. Рядом, за горами, есть место не хуже, но там дикари. Друзья, это замечательная страна! Кругом леса, много чистой воды и плодородной земли, дичи в лесах, озера и реки с рыбой и никакой мухи це-це!

Люди радостно закричали, но показались трое старейшин и Ханеб-Атон поклонился им. Человеческий круг разомкнулся и старейшины приблизились к вестнику.

– Скажи нам, Ханеб-Атон, не атланты дали тебе эти крылья? – спросил один из них.

– Нет, не они. Наши предки тысячи лет назад летали.

– А как ты смог научиться у предков? – недоверчиво спросил все тот же старейшина.

– Просто вспомнил, – искренне ответил Ханеб, но по лицу говорившего с ним понял, что тот ему не верит.

– Я торопился сюда, чтобы рассказать всем радостные вести и отчитаться перед советом. А полсотни воинов придут не раньше, чем через четырнадцать дней.

– Зачем ты отправил их сюда? – его спрашивал все тот же самый недоверчивый, но двое других старейшин уже выражали неодобрение его поведением.

– Я все вам расскажу, но сначала соберите совет, – стоял на своем Ханеб.

– К вечеру мы соберем совет, – твердо обещали ему.

У него в запасе оставалось около половины дня и единственное, что страстно хотел бы сделать Ханеб до совета – повидать Хемаат и дочерей. Он взобрался на смотровую башню города, принял поданное ему добровольными помощниками "летающее крыло" и прыгнул навстречу ветру.

Вечером Ханеб-Атон дал полный отчет о всем увиденном и сделанном в благословенной долине и для иллюстрации показал старейшинам свою кожаную карту. Все остались довольны.

– А что боги говорят тебе о переселении? – доверительно спросил его один из них, когда они остались вдвоем.

– Они говорят мне, что переселение необходимо, здесь община со временем вымрет.

– Однако, думаю, что там нам не избежать войн, – сокрушенно произнес его собеседник.

Это опасение разделяли все и Ханеб сам его не скрывал, но небольшие стычки с тамошними дикарями – это еще не войны. Отвечая на общее всем мнение Ханеб сказал на совете:

– Именно потому я начал строительство с крепости и уже обучил одного полету, а он научит других. Сверху все видно. Надо будет выставить посты на вершинах, ночами будут охранять собаки.

На все его предложения нечем было возразить и установилось недолгое молчание. Тогда он сам перешел в наступление.

– Прибыв к вам сегодня в полдень я сразу встретил недоверие. Если кто-то здесь не верит моим словам, то спросите моих людей, когда они вернутся. Побывав там никто из них уже не желает жить здесь. Люди быстро привыкают к лучшему!

– Вот как! – воскликнул кто-то.

– Ну, что решим, старейшины? – подытожил самый почтенный из всех. – Слишком невероятные вещи говорил Ханеб-Атон о новой земле, но есть ли у нас основания оскорбить его недоверием?

– Просто не верится, – один из собрания высказал затаенное.

– Тогда поезжай туда и сам все увидишь! – с обидой возразил Ханеб, которого уже охватило негодование.

– Итак, старейшины, имеете ли вы какие-либо возражения действиям и планам Ханеб-Атона? – вновь вмешался самый почтенный и не услышав возражений вновь задал вопрос:

– Следовательно, вы одобряете все его действия, по крайней мере в его собственном изложении?

Все согласились.

– Значит, – заключил почтенный, – мы продолжаем освоение новой земли следуя предложениям Ханеб-Атона. А тем, которые сомневаются в правдивости его рассказа, – старик указал на Ханеба, – никто не запрещает побеседовать с его людьми, когда они вернутся в общину. Ты доволен, Ханеб-Атон?

– Доволен, уважаемый.

Все разошлись. Ханеб оставил в городе свое крыло и отправился в свою деревню с попутной двуколкой. Но едва он ступил в село как его окружили односельчане и жители соседних сел, который давно его, оказывается, поджидали. Взглянув на них Ханеб понял, что о своих планах на вечер ему придется забыть и до ночи он рассказывал притихшей толпе о том чудесном крае откуда прилетел. Уже пора было ложиться спать, но люди расходились неохотно – слишком важные вести привез односельчанин.

Весь следующий день он занимался мелким ремонтом в доме и возился с дочерьми, которые его радовали. Внешне похожие на мать, белокурые и голубоглазые, внутренне они ближе были к отцу и старшая уже с четырех лет слушала его рассказы о богах.

Наутро он попрощался с Хемаат перед тем как везти продукты в город для обмена и перед уходом сказал ей:

– Надеюсь, что ты будешь рожать в долине.

Жена радостно кивнула, он же с корзинами пошел к мулу. Однако, в городе один из старейшин сообщил ему новость – ему давно пора везти бивни и гнать плоты в Египет. Он ведь пропустил две прошлые плановые поездки. Ханеб расстроился – интуиция говорила ему, что в долине что-то неладно и потому прежде всего ему нужно было слетать туда. Тогда он предложил трем постоянно пребывавшим в городе старейшинам компромиссный вариант: он слетает в долину, а потом обратно, к береговым неграм, где в это время будут готовить плоты. К этому сроку лодка и плотогоны уже должны ждать его. С его предложением согласились – ведь оно вообще ничего не меняло. После того Ханеб со сторожевой башни начал свой полет, приземлившись вначале в своем селе, чтобы попрощаться с женой. После полудня он достиг Нила и знакомого селения на берегу. Оказавшись на земле он сразу же направился к хижине старейшины. К приходу Ханеба тот сидел под навесом у дома и ремонтировал сеть. Ловить рыбу сетями и плести их отверженные научили своих черных друзей еще полтора века назад и в сознании племени этот дар оброс легендами и суевериями, но тем прочнее он вошел в их быт.

– Как здоровье? – приветствовал Ханеб старика и тут же, глядя на его ауру сам все увидел, понял, поставил диагноз и определил лечение, пользуясь памятью Тутэмноса. Чтобы не откладывать и не забыть он без предисловий рассказал Бутту какие лекарства и как следует принимать. Лишь после этого он перешел к другим темам.

– Что "гиены", больше не разбойничают?

– Нет, Ане. Они обещали этого не делать. Уже много раз к нам приходили, смотрели. Хотят жить как мы. Девчонку свою продали за копченую рыбу. Хорошая оказалась. Все понимает, работать учится.

– Много рыбы отдали? – насмешливо спросил он старика.

– Вот сколько, – и сделав самый широкий жест руками Бутту изобразил кучу.

Лишь после этого Ханеб приступил к главному разговору: сколько стволов нужно изготовить к сроку и что взамен община хочет получить.

– Горшки нужны, Ане. Все наши женщины посмотрели как готовит Ньеле и хотят такие же. А еще нужна соль, она всегда нужна.

– Будут вам и горшки и соль, – обещал ему Ханеб.

Он забежал к Ньеле, посмотрел на нее, обнял и вернулся к оставленному на окраине селения "крылу". Он разбежался как обычно с небольшого холма, дождавшись порыва ветра, и полетел под крики детей. По пути к долине Ханеб-Атон увидел своих воинов, начавших поход всего пять дней назад. Они уже вышли из предгорий и джунглей и передвигались по саванне, а потому были хорошо видны сверху. Заметив его в небе они издали боевой клич, он же в ответ сделал круг над ними. Воинам осталось идти четыре дня до переправы и ко времени их возвращения общины уже снарядят караван для отправки в новые земли. Им не придется дожидаться.

Задолго до захода солнца Ханеб достиг долины еще издали увидя парящее над горами крыло. То без сомнения был Хесс. Внизу явственно были различимы несомненные признаки недавнего боя: трупы дикарей, грудами лежавшие у стен крепости, разбросанные копья и стрелы, затоптанные посадки. Еще в воздухе Ханеб приказал Хессу садиться и приземлился первым у стен крепости под хор восторженных криков. Воины, сбежавшись отовсюду, обнимали его, иные со слезами. Крепость, о необходимости которой он говорил с самого начала, совсем недавно спасла их жизни. В тот день Ханеб понял, что стал для них чем-то большим, нежели начальник, поставленный старейшинами. Они вверили в его руки свои судьбы, а это столь многое меняет в человеческих отношениях! Тут же, не сходя с места, по закону воинов они единогласно избрали его своим вождем, проведя необходимую церемонию. Отныне никто был невправе лишить его этого звания, даже совет старейшин! Однако, ему было не до торжеств – он уже знал, что никто из людей не убит, но было бы чудом, если бы при том не оказалось раненых.

– Раненые есть? – таков был его первый вопрос по окончании церемонии.

– Двое ранены тяжело и пятеро легко, – ответил ему Хесс.

– Слава нашим богам – наши потери так невелики, а врагов, я понял, оказались сотни.

– Тысячи, – поправил его Хесс.

– Так скорее веди меня к тем двоим, – поторопил он и они пошли.

По пути он рассмотрел недостроенные дома – ни потолков, ни крыш еще не установили и потому они даже не могли пострадать. Но вторые этажи еще не закончены. "Необходимо как можно быстрее построить печь для обжига глины", – решил он, имея в виду черепицу для крыш и посуду. Раненые лежали в одном из домов и обследовав их Ханеб занялся изготовлением состава для отвара, сам заварил травы и сам промыл составом раны. Другой отвар он приготовил для питья. Все без исключения пострадали от проникающих, колющих ран копий и стрел и их спасли простые навыки обработки ран, которым он сам не так давно их обучал. Поскольку тяжелораненые пострадали более суток назад их раны не кровоточили, но отекли и Ханеб опасался заражения, гангрены или лихорадки. Они получили скользящие и непроникающие раны в живот и никто из воинов не решился их сшить. Ханеб еще раз их промыл и прибегнув вначале к магии, зашил. Положение легкораненых было опасно тем, что судя по всем признакам стрелы оказались отравлены. Ханеб дал им отвары, выводящие яды и приказал пить молоко.

– Между прочим, – вдруг вспомнил он в связи с молоком, прервав Хесса, который не прерываясь рассказывал ему о двухдневной осаде, – Живы ли буйволицы?

– А как же? – загорелись глаза его военачальника. – Я сам под стрелами дикарей гнал их к крепости. Ты говорил нам, что подвал пригодится для скота – так и вышло! Но их ранили. Я сразу вынул стрелы и промыл раны. Однако, молоко у них пропало. Больше не будет?

– Пока не станут вновь здоровыми, – успокоил его Ханеб, решив утром лечить животных.

– Нам бы очень пригодились здесь ручные леопарды. Твоего Монту дикари очень боятся, очень, – уважительно подчеркнул он.

– Если нужно, то пускай наши охотники идут в саванну и добывают там котят. Где сейчас Монту?

– В последнее время он жил в твоей пещере и ждал тебя, но сейчас он, кажется, здесь, за дверью, – действительно, снаружи дверь скребли, раздавалось фырканье и рыканье.

Подойдя к тяжелой двери, сделанной из плотно сколоченных тонких и ровных стволов, Ханеб с усилием толкнул ее и Монту, прыгнув ему на грудь, принялся лизать его щеки.

Наутро, погрузив трупы дикарей на двуколки, воины начали свозить их в дальний конец долины по расчищенной от леса просеке, а над ними для наблюдения в это время постоянно кружил Хесс. Из восьми мулов после нападения осталось шестеро и Ханеб успокаивал себя, что для такого случая эта потеря совсем незначительная. Более трех сотен убитых "отверженные" сбросили в огромную каменную яму, после чего забросали песком и глиной. Вместе с Хессом Ханеб облетел соседние долины, стараясь обнаружить хотя бы следы нападавших и нашел их – они терялись в глухих лесах на севере. Но сами леса будто обезлюдели и это очень его успокоило. Через пять дней ему следовало быть на берегу Нила и все оставшиеся дни он посвятил лечению раненых и обучению новичков полетам. Новые "крылья" были уже заготовлены и на пятый день из двенадцати два разбили вдребезги, а один воин сломал ногу, другой ребра. Но восемь человек научились хотя бы сносно летать. "Продолжай занятия с ними", – напутствовал Ханеб своего командира и перед отправлением к Нилу посвятил его в свой план воздушных атак. Имея хотя бы двадцать "летающих воинов" они могли бы неожиданно налетать на логова дикарей сверху. "Нужна активная оборона, – подчеркивал он в разговоре с Хессом. – Мы должны суметь вселить ужас в сердца дикарей. Лишь тогда они станут уважать нас. Для той же цели нам необходимы и леопарды."

Он вовремя отчалил от берега на своей перегруженной лодке, размышляя о том, что пора общине построить новую, большую и более совершенную лодку. Теперь он не торопился – плоты плыли медленнее течения, даже несмотря на поставленные паруса и у него сразу освободилось много времени. Без приключений Ханеб добрался до Египта и едва сойдя на берег в городе, где всегда совершал свои сделки, почувствовал, что нечто изменилось в царстве. Чтобы не привлекая внимания узнать новости он намеренно без цели болтался по базарам и лавкам, ловя обрывки разговоров, поскольку не было у него здесь верных друзей, зато у жрецов всегда хватало соглядатаев. Оказалось, на трон вступил молодой фараон и, как всегда в таких случаях, все без исключения ждали как он себя поведет.

"Это еще не важная новость", – заключил Ханеб и быстро завершил свои торговые дела, обратившись для этого к прежним своим партнерам. В этой поездке он повсюду водил с собою подростка, представляя всем его как своего племянника. То был смышленый мальчик из общины, присмотренный им загодя именно для приобщения к торговому делу. Мальчишка был довольно смугл, черноглаз и внешне ничем не отличался от египтян, а египетскому языку Ханеб его заранее обучил. Сын вдовы, он рано повзрослел и уже во второй раз сопровождал его в поездке. В дальнейшем Ханеб думал совсем передать ему это занятие, поскольку у него самого ныне появились более важные заботы.

На этот раз помимо обычного груза Ханеб закупил много выпаренной соли в основном для негритянских друзей и целый табун лошадей и ослов, который плотогонам предстояло гнать берегом. Для этой цели он продал горсть драгоценных неограненных камней, которые благодаря меновой торговле с неграми скопились в общине. Табун с плотогонами он отправил на юг сразу после покупки, поручив командовать подростку, поскольку лишь он знал местный язык. Сам же он отчалил сразу после заката, поставив у руля другого подростка, из общины береговых негров, которых он решил также привлечь к своей торговле. Утром, едва рассвело, мальчик разбудил его и лег спать. Сделав зарядку и выпив молока, Ханеб причалил лодку к противоположному, правому берегу, найдя для этого высокий обрыв с растущими над водою деревьями. Он привязал лодку. Где-то там, далеко от берега стояло село, в котором он прожил двадцать лет и где, вероятно, еще спит его сын. Он взмыл в небо и полетел через поля, избегая дорог и троп. У окраины села он приземлился со стороны загонов для скота и через нужный загон вошел во двор, а затем и в дом.

Бывшая его жена уже не спала и застыла при его появлении, явно испугавшись. Но Ханеб сделал ей знак молчать. Он внимательно осмотрел дом и увидя подвешенную люльку с младенцем, понял причину ее испуга, прочитал ее мысли и убедился, что прав. Молча подойдя к циновке, за которой все египетские бедняки обедали, он высыпал горсть серебряных монет и присев сказал, усмехнувшись:

– Пусть к тебе по-прежнему приходит муж твоей соседки, я не против. Лучше даже чтобы он сделал тебя своей второй женой. Я уверен, что если ты покажешь ему эти деньги, он и его жена пойдут на это. Ведь второму твоему ребенку нужен отец. А мой сын пусть останется моим.

Ханеб подошел к спящему мальчику и погладил его по голове. Тот открыл глаза и долго бессмысленно рассматривал отца, пока не вскочил и не обнял его.

– Придет время и я заберу сына, – он вновь обратился к молчаливой как прежде женщине. – Не беспокойся за него, я дам ему все, что необходимо мужчине и воину.

Ханеб внимательно осмотрел сына и остался доволен: "Развит физически, умственно и эмоционально для своего возраста. А со временем я сам займусь его образованием."

Он недолго говорил с сыном и выйдя во двор телепортировался на окраину села, откуда начал свой обратный полет. В пути он размышлял о невеселом. "Мальчик, отверженный в своем селе, – это тяжкое бремя и в том моя вина, но, с другой стороны, это же рано научило его думать. Вероятно, вскоре я заберу его к себе, в долину. Семь лет – возраст достаточный для больших жизненных перемен, требующих осмысления." Отчалив от берега он встал у руля и управлял лодкой до полудня, пока подросток спал, потом он занялся приготовлением пищи. На закате он обнаружил на берегу свой пасущийся табун и сопровождающих и направил лодку к берегу, чтобы спросить о новостях, но вдруг плывущее по течению бревно ударило в тростниковое днище и лодка резко затормозила. Бревно понесло дальше, но Ханеб убедился, что лодка дала резкую осадку и плыть не может.

– Руль не работает! – услышал он крик подростка. Он бросился к рулю, подергал его вправо-влево и не ощутил сопротивления воды. Тогда он отвязал веревки, которыми руль был привязан и вытянув его на борт убедился, что руля как такового больше нет. Бревно, протаранившее дно, обломило его. Между тем лодку несло параллельно берегу на расстоянии примерно двадцати шагов от него и хвала богам, что рядом оказались свои. Ханеб крикнул пятерым на берегу, чтобы ловили конец веревки и, приказав мальчику убирать паруса, привязал один конец веревки к мачте, а другой к топору. Хорошенько крутнув топор он метнул его повыше и подальше, но веревка своей тяжестью потянула его книзу и топор плюхнулся в воду в пяти шагах от кромки воды, где его быстро подобрали. Общинники взялись за веревку и вскоре вытянули лодку на берег. Теперь им предстояло вынести и сложить рядом весь груз и до полного наступления темноты они успели это сделать. После разгрузки Ханеб оставил своих людей у костра за приготовлением пищи, а сам пошел в деревню, чтобы разыскать циновочного мастера. Так назывались те умельцы в Египте, которые из папируса, самого распространенного строительного материала, могли сплести что угодно, в том числе и хижину и лодку. Он бродил по улицам и спрашивал встречных, но его плохо понимали, а сам он не знал местного диалекта. Наконец, одна из женщин, улыбнувшись, взяла его за руку и знаками показала, чтобы он шел за нею. Вскоре они стояли перед домиком, притулившемся на сваях у самого берега реки. На стук к ним вышла молодая женщина и провожатая Ханеба быстро произнеся несколько фраз для нее скрылась, а хозяйка домика, засмеявшись, обратилась к Ханебу на понятном ему диалекте.

– Во всей деревне никто тебя не понял. Она только затем привела тебя ко мне, чтобы ты мог объяснить свое дело.

Ханеб_Атон быстро изложил ей что случилось с его лодкой и миловидная северянка, – ведь они оказались земляками, – повела его по улицам освещенным лишь луною. Они пришли к дому, ничем не отличному от прочих и постучали. Хозяин вышел к ним и спутница Ханеба быстро объяснила ему суть дела. Человек понимающе поддакнул и радостно улыбнулся – он, разумеется, был рад заработку.

– Я приду на берег рано утром, – предложил он. – Хорошо?

– Приходи, – улыбнулся ему Ханеб.

Они вместе возвращались назад и женщина, удовлетворяя свое любопытство, расспрашивала о жизни на родине, о новом фараоне. Ханеб, отвечая, глядел на нее в темноте, легко читая ауру и отмечая ее болезни. "Прежде всего надо поправить позвоночник .– решил он. – Остальное не так важно."

– Спина сильно болит? – перебил он ее расспросы и женщина от неожиданности остановилась.

– Откуда ты знаешь? – Ханеб увидел широко раскрытые ее глаза.

– Я даже знаю, что твое имя Аммет, что ты давно живешь одна и что хочешь попросить подвезти тебя до города.

– Кто ты? – ее голос задрожал. – Колдун?

– Немного целитель, немного маг, немного третье и четвертое.

Аммет немного успокоилась и после недолгого молчания попросила его.

– Спина моя и вправду болит, постоянно. А если поработаю в поле, то умереть бы лучше. Если ты это узнал, значит и вылечить можешь?

– Надо попробовать, – вздохнул Ханеб.

У двери дома их поджидал верный Монту и женщина тихо вскрикнула, но Ханеб успокоительно прошептал:

– Не бойся, это мой леопард, мой друг. Он нашел меня по следам.

Войдя в дом Аммет от тлеющего очага зажгла масляный светильник и смущаясь спросила своего гостя:

– Может ты голоден?

– Пить, – быстро ответил он и посмотрел на кувшины в углу. – Молоко есть?

Она кивнула и поставила кувшин и чашу на циновку перед ним. Он неторопясь выпил одну за другой две чаши и затем в глиняном корытце вымыл с песком руки, вытер их и просто сказал ей:

– Раздевайся и ложись, Аммет.

Она скинула одежду и легла голая, но он прикрыл все что ниже пояса успев оценить великолепие ее фигуры и кожи. Он уже обнаружил смещенные позвонки и мягко потрогав мышцы рядом убедился, что они напряжены. Но напряжение – следствие смещения. Следовало поставить их на природное место.

– Нужно посадить позвонки на место, – пробормотал он даже не заметив этого. Но Аммет не испугалась.

– Делай что нужно, я потерплю.

– Будет больно, знай это.

– Делай скорее.

Он начал энергичный массаж, беря масло прямо из светильника и вдруг внезапно что было силы надавив обеими руками на позвонок с хрустом посадил его на место.

Женщина вскрикнула и Монту за дверью заворчал.

– Один есть, – пробормотал Ханеб.

– А сколько их будет, – простонала она.

– Четыре, – ответил он и сразу вслед за тем вправил следующий. – Аммет застонала.

– Осталось два, – спокойно продолжал он массаж поясницы, с которой уже закончил.

– Теперь грудь, – пробормотал он и, помедлив, приподнял женщину за плечи, подложив под грудь ей кучу штопаных тряпок. Он продолжил массаж и опять ставил позвонки. Хруст, стон и он разглаживает сведенные от напряжения мышцы. Подойдя вновь к корытцу с водою он потер мокрым песком руки, сполоснул их и вытер. Аммет, до того лежавшая в изнеможении, застонав, повернулась на спину, с удивлением рассматривая его.

– Скажи мне свое имя, земляк?

– Ханеб-Атон.

– Я слышала имя Ханеб, но такого как у тебя не знала.

– Тебе просто не везло.

– Зато повезло сегодня. Ты принес мне великое облегчение. Видно сами боги сломали твою лодку затем, чтобы ты прекратил мои муки. Спина моя устала, она горит, но боль ушла. Знай земляк, что денег у меня мало, мне стыдно – нечем тебе заплатить. Но я ведь и не знала, что ты целитель. Я думала – ты купец!

– Не нужны мне твои последние деньги. Их у меня хватает. Просто я помог хорошему человеку и боги это видят. Этого достаточно.

Аммет села на своем ложе, растерянная и удивленная, задумалась, потом встала и покрывало осталось на лежанке, но она не стеснялась его больше.

– Ты очень понравился мне, Ханеб-Атон и если ты не обидишься я хочу отплатить тебе как женщина мужчине. – С этими словами она сделала два шага, их разделявшие и обняла его.

Утром Ханеба разбудили ласковые руки этой удивительной женщины. За ночь она немало о себе рассказала и теперь он ничуть не жалел о том, что случилось на реке вечером. Боги неожиданным образом привели его к Аммет, ее не следует бросать. Ханеб быстро сделал зарядку и выпив травяного чаю пошел к своей лодке, а Монту увязался за ним. Но Аммет, выскочив вдогонку, спросила его:

– Мы еще увидимся?

– Обязательно, – обернулся Ханеб, – руль не изготовить быстро! – Она счастливо улыбалась ему вслед.

Так и получилось. Лишь к вечеру новый руль поставили на место и желая провести с Аммет еще одну ночь он решил отложить отплытие до утра. Табун же отправился на юг ранним утром и он еще его нагонит. Негр-подросток и Монту остались на ночь у лодки, Ханеб был спокоен за груз.