Дуальность времени: Метатрон. Том2

«Алло, алло, Курт!» – окликнул Россо в наступившей тишине – «Курт, ты там?».

«Нет, я не в курсе. Ривера вызвал Тристана, и тот уехал» – Курт услышал свой собственный слабый приглушенный голос

«Я позвонил тебе, подумав, что ты наверняка знаешь, что произошло на самом деле, ведь вы работаете вместе».

«А кто был нападавшим? Известно?» – хриплым голосом спросил Курт.

«Я толком ничего не знаю. Есть те, кто говорит, что это сделали пауки Метатрона, и те, кто говорит, что дети Люцифера. Скоро мы узнаем об этом наверняка».

«Хорошо, Россо. Я сейчас занят, поговорим позже», – сказал Курт и повесил трубку. Тут же дрожащими руками он нашел номер Тристана и набрал его. Ему не хотелось верить, что он мертв. Он никогда не принял бы такую версию, но сомнения все равно грызли его. По мере того как продолжались длинные гудки без ответа, беспокойство Курта нарастало. Этот короткий миг казался ему невыносимо долгим. Он вспомнил их сегодняшнюю ссору. Он чувствовал себя виноватым за то, что злился на Тристана за то, что тот его кинул.

«Это не может быть наш последний совместный момент, Трис, возьми трубку!» – кричал Курт, и глаза его наполнялись слезами. Отчаяние заполнило его тело. Впервые в жизни он не знал, что предпринять.

Он завел машину, чтобы поехать в Вавилон, когда заметил краем глаза движение у правого борта. Его рука тут же метнулась к пистолету, лежавшему на сиденье. Пальцы сжали рукоятку, ладонь вспотела – и в следующий миг он узнал фигуру.

К окну подходил Тристан. Хмурый, упрямый, как всегда – но живой. Курт выдохнул так, будто только что вынырнул из ледяной воды. Он бросил пистолет обратно и, почти не веря глазам, с облегчением щёлкнул замком.

Дверь открылась, Тристан втиснулся на пассажирское сиденье, закрыл дверь.

Курт вспыхнул:

«Я столько раз тебе звонил, почему ты не отвечаешь на чертовы звонки?»

«Да, я видел 12 пропу…» – пробормотал Тристан, и замер. Курт, не дожидаясь ответа, вдруг потянулся и обнял его.

Первым порывом было оттолкнуть его, но когда он почувствовал, как тот дрожит, остановился.

Курт был несказанно обрадован тем, что Тристан цел и невредим.

Он вцепился в него, как в спасательный круг. Грудь судорожно вздымалась, в висках стучало, в ушах звенело. Но приступ паники все еще не утихал.

«Эй! – сказал Тристан, слабо хлопая его по спине. – Эй, Курт, тише, слышишь? Я и так слышу, как у тебя сердце гремит. Не вздумай сдохнуть тут у меня! Я не хочу потом объясняться с Кастильо, понял?»

«Они сказали… что ты погиб! – выдохнул Курт. Голос был надломленным, дыхание сбивалось. – Обстрел. Вооружённое нападение. Я звонил тебе… ты не отвечал…»

«Я не был там, – тихо сказал Тристан. – Я в порядке. Дыши».

Он говорил мягко, почти шёпотом, будто успокаивал ребёнка. И в тот миг понял, что Курт действительно напуган. Не притворяется. Никакая игра не может быть такой искренней. Никакой человек не станет дрожать вот так, просто чтобы произвести впечатление. Он был поражен, тем, что Курт так переживал за него. И всё это – после всего, что он натворил с ним.

Странное тепло скользнуло по груди Тристана. В этом чужом объятии было что-то родное. Он позволил себе расслабиться. Просто сидел и слушал, как тот дышит. Усталость от долгого дня, который для него начался вчера утром и еще не закончился, стала исчезать, как тающий весной лед. Машина тихо гудела, дворники лениво скребли по стеклу, хотя дождь давно закончился. Он не знал, сколько прошло времени. Минуту? Пять? Вечность?

Наконец, Курт отпустил его. Сел ровно, откинулся на спинку, вытер нос тыльной стороной ладони. Стараясь казаться спокойным, но губы всё ещё подрагивали.

«Тебе лучше?» – спросил Тристан.

Курт кивнул, всё ещё тяжело дыша.

«Да. Прости. Просто… Россо сказал, что дом Риверы обстреляли. Я подумал ты там…».

«Они обстреляли дом матери Риверы, – глухо сказал Тристан. – Семь человек мертвы. Леон Ривера в коме».

Курт только покачал головой.

«Как давно ты здесь? Ты поговорил с кузенами Росс?»

«Нет ещё. – Курт откинулся в кресле, нахмурившись. – Только что приехал. Один урод выкинул меня посреди пустыря. Кстати, спасибо, что поинтересовался. Я благополучно добрался до дома»

«Стрелявшие были пауками Метатрона, – сказал Тристан с серьезным выражением лица, не обращая внимания на слова Курта, – охранник в доме смог убить только троих из них. Остальные сбежали. И я узнал, что одним из убитых был Атлас Росс».

Курт дернулся, словно его ткнули ножом в живот. Затем он бросил взгляд на Тристана.

«Чёрт… – выдохнул он. – Это всё выходит из-под контроля. Вчера они нас вырубили, а сегодня организовали вооруженное нападение».

«И что хуже всего, они точно знали нужный момент. Они пробрались внутрь, когда некоторые из охранников обедали. Как будто они знали, когда и откуда нужно проникнуть внутрь. Мать и сестра Ривера выжили только потому, что по счастливой случайности внутри оказался охранник».

«Это не твоя вина! – сказал Курт, почувствовав нотки вины в тоне Тристана – Мы не можем знать, что именно говорили, из-за наркотиков, которые нам дали».

«Поэтому нам необходимо найти тех, кто за этим стоит, и все исправить. Атлас мертв, его кузен напуган. Он собирается исчезнуть на некоторое время. Сейчас самое время его схватить».

Курт кивнул и глубоко втянул воздух.

«Когда я приехал, автосалон был закрыт. Минут через десять подъехал „Форд“. Двое вышли, открыли дверь ключом и зашли. Я говорил по телефону с Россо, когда один из них вышел и ушёл. Думаю, Маршалл сейчас там, внутри. Один».

Не успел Тристан ответить, как дверь автосалона скрипнула. Изнутри вышел мужчина – тридцатник, с рюкзаком, небритый, с бегающим взглядом. Он обвел улицу глазами, как вор в чужом доме, закрыл дверь, толкнул её несколько раз, убеждаясь, что запер, и повернулся к дороге.

«Вот рыба уже на крючке, – пробормотал Тристан, уже открывая дверь машины, – ты оставайся в машине. Нельзя спугнуть его. Как схвачу – подъедешь. Сработаем быстро».

Он вылез из машины и двинулся к мужчине быстрым, но не вызывающим шагом, будто просто шел мимо. Маршалл в этот момент уже сворачивал к своей машине, и как только заметил приближающегося Тристана, застыл. Он колебался всего две секунды, а затем сорвался с места, как заяц на выстреле.

«Эй, стой!» – рявкнул Тристан и рванул за ним, пронзая пустые улицы, где ветер играл в шершавых трещинах асфальта, и дорога будто пыталась останавливать их.

Он облетал лужи, пронзая мимо заброшенных автобусов и омерзительных мусорных куч, полных желтых листьев, которые завязывали кучи под ногами.

Когда Курт увидел эту сцену издалека, он тут же завел двигатель, но узкие улочки оказались неприветливыми. «Черт» – крикнул он, поворачивая за угол, но его усилия наткнулись на затруднения: маленькие улицы с припаркованными автомобилями не давали ему шанса набрать скорость.

Тристан прыгал через ветки и лужи. Маршалл бежал очень быстро, несмотря на то что на плечах у него был рюкзак. Более того, он пытался оторваться от преследующей его машины, забегая в узкие улочки. Тристан пытался зайти с другой улицы, чтобы отрезать ему путь. Он понимал, что Маршал измотан, его рюкзак, вероятно, становился тяжелее с каждым шагом. Маршалл бежал, как пуля, выпущенная из пистолета. Он несся вперед, не сбавляя скорости, преодолевая препятствия на своем пути, как персонаж игры. Остановка означала для него смерть. Когда он перебегал улицу, встречный автомобиль в последний момент успел вывернуть руль и пронесся в двух сантиметрах от его бедра, не задев его, и Маршалл умудрился сохранить равновесие на одной ноге и продолжил бежать. Автомобиль едва не столкнулся со встречной машиной Курта, но тот вовремя успел сманеврировать, крутанул руль лишь на миллиметр разминувшись с другой машиной.

Маршалл выскочил в сады двухэтажных домов, расположенных в этом районе, и старался сбить след и бежать. Между ними всегда оставалось 30—40 метров. Тристан тоже бежал не останавливаясь, стараясь не потерять его из виду. В одном из дворов залаяла привязанная собака. Тристан обогнул сад другого дома, перепрыгнул через забор высотой с него самого, и побежал на полной скорости навстречу Маршаллу. Брюки того зацепились за проволоку забора, когда он перепрыгивал через него, поэтому он с трудом и потерей времени болезненно приземлился на землю. Курт заметил его на своей машине. Маршалл опять пытался перелезть через высокий забор из профнастила на противоположную сторону. Курт включил задний ход, выехал из переулка, повернул налево и поехал вперед, к другой стороне забора.

«Стой или я стреляю!» – крикнул Тристан, доставая пистолет, но ветер снова заговорил, подхватывая его слова и унося их прочь.

Резкое движение. Тристан выстрелил, и звук выстрела раздался, как раскат грома на фоне осеннего ветра. Пуля угодила точно в ногу Маршала, и тот завизжал от боли, теряя равновесие. Он рухнул на другую сторону забора, как мокрый мешок.

Ругаясь, Тристан побежал, вскарабкался на металлическую панель и с трудом добрался до верха, но зрелище, которое он узрел на земле, повергло его в уныние.

На земле лежали металлические листы, некоторые из них были выстроены в поперечном направлении, острые, как пила. Маршал упал на одну из них, его живот распороло, и образовалась лужа крови. Тристан осторожно спустился на землю, пощупал пульс Маршала и выругался.

«Что ты наделал?» – послышался голос Курта, когда он выбрался из машины, подбежал к ним с выражением потрясения на лице. Его глаза блестели от недоумения, а губы сжались в жесткую линию.

«А при чем тут я? Этот идиот сам нарвался на смерть» – вырвалось у Тристана, когда чувство паники начинало смешиваться с яростью.

«Ты стрелял в него».

«Да, я выстрелил ему в ногу, чтобы остановить его. Не я поднял его и бросал на острую панель. Складывается впечатление, что ты его жалеешь».

«Он был нужен нам живым! Теперь мы не получим никакой информации. Мы потеряли единственную зацепку, которая у нас была. Почему, черт возьми, все должно обернуться дерьмом?!»

Тристан наклонился, порылся в карманах Маршала и вытащил его телефон. Курт открыл его рюкзак и заглянул внутрь.

«В ней деньги и одежда, – сказал Курт, роясь в сумке, – а паспорта нет. Значит, он собирался спрятаться где-то здесь».

Тристан увидел, что телефон включается с помощью отпечатка пальца, и прижал палец Маршала к сенсору. Экран включился. Он проверил последние звонки и сообщения. Курт подошел к нему и посмотрел на экран.

«От тебя воняет потом. У меня в машине есть дезодорант».

«Я не хочу пахнуть тобой, лучше потом. Я побежал за парнем, пока ты посиживал в машине».

«Думаю, тебе стоит бросить курить. Ты бежал так медленно, что мы чуть не упустили его».

«Тогда в следующий раз сам за кем-то бегай! Ты даже на машине не смог его догнать, чуть меня не сбил, ты только болтать умеешь».

«Если бы ты не выскочил перед машиной, я бы взял его живым, ты выстрелил в него, потому что устал, и он свалился замертво».

Тристан промолчал, не желая вступать с ним в словесный поединок. Он открыл последнее сообщение на телефоне Маршала:

Атлас мертв. Это лишь вопрос времени, когда они придут за мной. Мне нужно спрятаться. Мне нужна ваша помощь. 15:10

Буффало:

Не паникуй! Возьми несколько вещей и немного денег и встретимся на кладбище в девять. Ликосид приютит тебя на некоторое время. Пауки никогда не оставляют друг друга в беде.

15:12

Спасибо! Я буду там в девять вечера. Моя машина – серый металлик Ford puma.

15:12

Буффало:

Моя – черный «Мерседес». Не опоздай

15:13

«Кем бы ни был этот Буффало, он явно имеет прямое отношение к Ликосид. Маршалл – всего лишь пешка. Буффало – тот, кто нам нужен».

«Хочешь убить и его? – поддразнил Курт, – Если бы Маршал не умер, мы могли бы использовать его, чтобы пойти на эту встречу и узнать, кто такой Буффало, или даже где находятся Ликосид».

«У нас еще есть шанс».

«Трис, эти парни не вылезут из своей норы, не увидев Маршала».

Тристан порылся в кармане покойника и достал ключи от машины, помахав ими перед лицом Курта.

«Дело не только в машине».

«Внимательно прочитай сообщение, – убеждающим тоном произнес Тристан, – Маршалл написал марку машины, на которой он приедет».

«Значит, по твоему мнению, Буффало не знает, как выглядит Маршал?»

«Думаю, они впервые встретятся лицом к лицу. В телефоне нет звонков с номером Буффалы. Они переписывались только текстовыми сообщениями».

«Ты этого не знаешь. Что, если ошибаешься?»

«Мы не узнаем, если не попробуем».

«Тебе легко говорить. Из нас двоих я – белый, который более-менее похож на Маршала. Так что мне придется занять его место. А что, если Буффало узнает меня? Если что-то пойдет не так, они вышибут мне мозги».

«Я буду рядом. Я буду прикрывать твою спину».

«Ты не внушаешь мне доверия».

«Ты нужен мне живым».

«Приятно это слышать, – саркастически произнес Курт. – Маршалла вычислили. Ты действительно думаешь, что они собираются ему помочь? Думаю, они планируют вызвать его на кладбище, убить и закопать где-нибудь там. Там мне понадобится надежный напарник. Но ты выглядишь неважно. Как давно ты не спал?»

«Я в порядке».

«Нет, Трис! Ты выглядишь недоспавшим и вымотанным. Ты раздражен и рассеян, у тебя синдром дефицита концентрации. У тебя сухие губы. Ты явно обезвожен и недостаточно питаешься».

«Я сказал, что я в порядке, Курт. Сейчас наша первоочередная задача – найти Маршалла и выяснить, кто такой Ликосид и кто такой Метатрон».

Курт как будто только что вспомнил, что на земле лежит труп, и сказал: «Что мы будем делать с Маршалом? Мы не можем просто оставить его здесь».

Тристан, который со вчерашнего дня занимался тем, что пытался спрятать тело Аркадия и его телохранителя, которого ему пришлось убить впоследствии, понял, что ему надоело разбираться с одной неприятностью за другой. «Давай пока положим его в багажник машины, а остальное доделаем потом вместе».

Курт пошатнулся, как будто его ударили по лицу, и твердо сказал: «Нет! Моя машина новенькая! И пятна крови не отстираются!»

«Если у тебя есть идея получше, скажи мне», – сказал Тристан, с неприязнью глядя на него.

Курт замолчал, опустив плечи в знак смирения. Потому что ничего другого в этой ситуации делать было нельзя. С проклятиями, пока никто не видел, они вдвоем завернули тело в брезент и положили его в багажник машины. Они присыпали кровь на земле землей и замаскировали ее, положив на окровавленную металлическую панель другие панели.

Глава 13.Мэри-Бет Ройтман.

Ирен выбежала на площадку именно в тот момент, когда белая машина подруливала к приёмному отделению, резко затормозив. Генри и Йен уже были там. Они стояли, как солдаты на страже, с лицами, застывшими от тревоги. Скорая остановилась, и двери распахнулись.

Парамедики, не теряя ни секунды, выкатывали носилки. На них лежала Гвендолин – без сознания, бледная, как мрамор. На её голове уже была повязка, а шею поддерживал воротник. Один из медиков бегло доложил о состоянии, и тут же её повезли внутрь.

Генри шагал рядом с носилками, стиснув кулаки. Йен пытался держать себя в руках, но по его лицу было видно – он едва сдерживается. Ирен догоняла их, сбив дыхание. Все трое направились к операционной, пока врач, словно дирижёр в хаосе, не поднял руку:

«Простите. Дальше только персонал. Мы сделаем всё возможное».

И дверь захлопнулась. В гулкой тишине коридора осталась только тяжёлая тень тревоги.

Через несколько минут тот же врач, всё ещё в маске, сообщил сдержанным голосом:

«Кровоизлияние. В мозгу скопилась жидкость. Мы должны срочно оперировать»

Оставалось только ждать.

Мэри-Бет медленно шагнула по больничному коридору, уловив запах антисептиков и слыша далекие голоса медиков. Сначала она увидела их издалека. Генри. Йен. Гермес. И какая-то девушка – чужая, незнакомая. Все они столпились у стены возле двери в операционную. Но кое-что в этом собрании казалось неправильным.

Шефа Уильямсона среди них не было.

Это – настораживало.

Либо он тоже пострадал… либо он виновен.

Мысль была резкой, как ледяная бритва. Если бы Уильямсона ранили, его должны были бы привезти одновременно с племянницей. Но его не было. А это могло означать только одно: либо он в морге… либо он причастен.

Второе, что бросилось в глаза Мэри-Бет – отсутствие Жака Бенколина. Она знала: он и Гвендолин были близки. Слишком часто она приезжала в центр, слишком внимательно слушала его. Где же он теперь?

В голове у Мэри-Бет роились вопросы. Они кусались, зудели, не давали покоя. Но она знала: задавать их прямо сейчас – пустая трата времени. Все эти люди, собравшиеся в коридоре, не скажут ей ни слова. Не сейчас.

И когда Йен, наконец, отошёл в сторону, она, как тень, последовала за ним. Он всегда был непринужденно вежливым, а его мягкий характер не позволял ему отказывать в общении.

Он стоял у автомата с напитками, слегка сутулившись, как человек, который пытается не думать о происходящем. Его пальцы безуспешно пытались вытащить застрявшую банку кофе.

Мэри-Бет наблюдала за ним, как охотник за раненым зверем. Она подошла тихо и мягко, как будто боялась спугнуть момент.

«У нас в офисе такая же штука», – сказала она почти ласково и, не дожидаясь разрешения, ударила по автомату дважды. Банка с глухим щелчком выскользнула из ловушки.

Йен удивлённо поднял брови и пробормотал:

«Вау… ты явно знаешь, как с этим обращаться. Спасибо».

Он заставил себя улыбнуться, но взгляд его остался настороженным. Он знал, зачем она пришла. Он чувствовал – сейчас начнётся допрос. И хотел бежать, как можно дальше отсюда.

«Ты выглядишь… плохо, – тихо сказала она, наклонив голову. Волосы упали ей на глаза. – Я знаю, ты был близок с Майерсом. Представляю, как тебе тяжело».

Йен не знал, действительно ли она что-то знала… или просто водит его за нос. Он открыл банку и сделал глоток, как будто кофе мог стать бронёй от её слов. Он ничего не ответил. Только слегка кивнул. Молчание было его защитой.

Мэри-Бет смотрела на него испытующе. В её глазах была не только сочувственная теплота, но и холодный расчёт. Она подбиралась к цели.

«Я не слишком хорошо знала Гвендолин, но уважаю её. Она всегда казалась мне… сильной. Но печально, что опасность пришла от того, кому она, наверное, больше всего доверяла».

Йен чуть не поперхнулся.

Он поднял глаза, и в них сверкнула защита. Почти злость.

«Мы не можем обвинять Жака только на основании слов какого-то семидесятилетнего соседа! – сказал он резко. – Ещё ничего не доказано».

Но тут он заметил лёгкую искру в её глазах.

И понял, что совершил ошибку.

«А по-вашему, какой у него был мотив? – голос Мэри-Бет стал тише, но опаснее. – Они ведь были очень близки».

«Мэри-Бет… – Йен попытался успокоить себя и ситуацию. – Идёт расследование. Пока рано делать выводы. Как только Гвендолин придёт в себя, мы всё узнаем. От неё».

«Вы серьёзно собираетесь просто… ждать? – её голос стал тверже. – Где сейчас Бенколин? Его взяли под стражу?»

Йен отвёл взгляд.

«Это… деликатная ситуация. Пресса получит всю информацию, когда настанет время. Не стоит нагнетать обстановку».

«О, не беспокойтесь, я умею ждать, – произнесла она, слабо улыбнувшись. – Но когда дождусь, я расскажу эту историю громко и точно. По кусочкам».

Йен почувствовал, как в горле застрял ком. Он знал этот тон.

Она уже начала собирать свою мозаику.

«Бенколин, конечно, вспыльчив. Но не псих. Я слышала, Гвендолин была в доме своего дяди. Как шеф вообще мог это допустить?» – она глядела прямо в глаза.

«Мэри-Бет, пожалуйста…» – Йен шагнул в сторону, собираясь уйти, но она вдруг оказалась прямо перед ним.

«Очевидно, – продолжала она с нажимом, – между Бенколином и шефом случилась ссора. Гвендолин вмешалась – и пострадала. Это из-за Генри? Шеф сделал его начальником отдела убийств, а Бенколин… взорвался. Напал на него?»

«Что за бред?! – Йен вскинул руки. – Жак и шеф – как отец и сын! Он не стал бы набрасываться на него и… и громить его кухню из-за такой глупо…»

Он осёкся. Поздно.

Мэри-Бет замерла, как охотница, уловив след.

Теперь она знала – шеф был там. Знала, что была ссора. А по тому, как Йен извивался, она уже поняла главное: они не могут связаться ни с Жаком, ни с шефом.

«Почему вы ждете только пробуждения Гвендолин, чтобы все выяснить? – спросила она, делая шаг ближе. – Где шеф? Он тоже пострадал?.. Он умер?»

«Уважаемая, хватит».

Голос, хриплый и сердитый, прозвучал позади.

Йен обернулся и, к своему облегчению, увидел Гермеса.

Мэри-Бет – наоборот. Она скривила губы, как будто унюхала что-то тухлое.

«Я всего лишь пытаюсь узнать правду», – сказала она, не отводя глаз.

«Ты пытаешься сделать шоу из чужого горя», – отрезал Гермес. В его голосе звучало презрение.

«Я пытаюсь помочь Гвендолин, которая сейчас борется за жизнь».

Гермес резко вскинул руку, указав на неё пальцем. Йен дернулся вперёд – на всякий случай.

«Не смей. Не смей порочить имя Гвендолин своим гнилым, коварным ртом», – прошипел Гермес.

К ним подошла молодая медсестра, брови её сошлись на переносице.

«Потише, пожалуйста! Это больница», – отчеканила она и, не дождавшись ответа, повернулась и ушла.

Мэри-Бет даже не моргнула.

«И что ты сделаешь мне, сержант?» – спросила она почти с вызовом.

«Вырву твой лживый язык», – процедил Гермес. Его глаза сверкали, кулаки сжались.

«Насколько, по-твоему, этично для полицейского угрожать репортеру, пытающемуся выполнить свою работу? – голос Мэри-Бет звенел, как натянутый провод. Она скрестила руки на груди, бросая взгляд на Гермеса, словно выталкивая слова прямо ему под кожу. – Понятно, почему ты так защищаешь Бенколина. У вас обоих проблемы с контролем гнева. Только ты можешь его понять».

Гермес фыркнул. Его глаза прищурились.

«Как может такая миловидная женщина быть такой уродливой внутри?» – процедил он.

Йен, державший в руках еще теплый кофе, переминался с ноги на ногу. Он знал – если не вмешается сейчас, сцена превратится в пожар.

Она чуть наклонилась, будто чтобы лучше расслышать.

«Гарсия, – произнесла она, – поведение Генри по отношению ко мне не должно делать из меня врага. Я пытаюсь помочь. Если вы будете сотрудничать со мной, Бенколина найдут быстрее. У нашего новостного канала высокий рейтинг. Если мы разместим его фото – каждый, кто его увидит, может позвонить в полицию. Если, конечно, вы хотите его найти».

«Ты хочешь, чтобы мы обращались с ним как с убийцей? – рявкнул Гермес. – Он хороший коп, будь я проклят, если отдам его кровожадной репортёрше ради рейтинга».

Мэри-Бет усмехнулась уголком губ, но в глазах полыхнула сталь.

«Кто знает, что сделает с обычным гражданином человек, напавший на шефа полиции? Он привык, что вы его прикрываете! И что дальше? Свидетелю рот заклеите? Угрожать будете?»

«Не говори чушь! – повысил голос Гермес. – Мы не мафия, чтобы затыкать людям рот! Следи за языком, дамочка!»

Йен поднял руку, будто дирижёр, пытающийся сдержать оркестр.

«Это больница, – сказал он мягко, но настойчиво. – Пожалуйста, потише. Все на нас смотрят».

Но Мэри-Бет, будто не слышала. Или сделала вид.

«Свидетель утверждает, что видела Бенколина. А вы защищаете его, будто он святой. Что я должна думать?»

«Она стара. Плохо видит. Мы не можем верить всему, что она говорит», – буркнул Гермес.

«Ах вот как? – Мэри-Бет вскинула брови. – Когда ее слова не в вашу пользу, она внезапно становится слепой? Кто тут несправедлив – я или вы, прикрывающий преступника?»

Гермес шагнул вперед.

«Если и Бенколин засунул шефа в багажник – у него была на то причина! Я ему доверяю!»

Йен, словно получив ожог, схватил Гермеса за руку.

«Приятель, – прошептал он, не шевеля губами, с полуулыбкой, – следи за языком».

Но было уже поздно.

Мэри-Бет оценила это мгновенно. В ее глазах вспыхнуло озарение, как в компьютере, который наконец обработал все данные.

«Неужели Бенколин действительно похитил шефа и запихнул его в багажник?» – выдохнула она.

«Нет! – взвизгнул Йен, почти пролив кофе. – Гарсия выразился фигурально! Да и… да разве Бенколин стал бы так поступать?» Он попытался рассмеяться, но смех застрял в горле. Мэри-Бет смотрела на него, как хирург на пациента без наркоза.

Йен почувствовал себя так, будто его раздевают на людях. Эта женщина знала, как копать – и куда. Он отступил внутрь себя. Молча.

Мэри-Бет повернулась к ним, как к присяжным.

«Бенколин сошел с ума! Надо спасти шефа, пока не поздно!»

«А тебе-то что? – рявкнул Гермес. – Почему ты вмешиваешься в наши дела? В городе нет других новостей, что ли? Уходи, пока я не стал проявлять неуважения к даме!»