Дуальность времени: Метатрон. Том2

Дуальность времени: Метатрон

Том2

Gulnara Maharramova

© Gulnara Maharramova, 2025

ISBN 978-5-0067-8152-8 (т. 2)

ISBN 978-5-0065-4294-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Дуальность времени: Метатрон

Том2

События разворачиваются в Сан-Вриго, столице вымышленного островного государства Врига-Вриго, расположенного к северу от Испании и к западу от Франции. После наводнения 1972 года большая часть земли потеряла плодородие из-за попавших в воду отходов химического завода. Только земля в городе Фертилесойлвелли осталась чистой и известна как самая плодородная в стране. Фермеры упорно трудились, чтобы спасти страну от голода, старались вырастить урожай за короткое время и преуспели в этом. Однако в этот период начались голод и беспорядки, и в стране постепенно воцарился хаос. Со временем появились банды и уличные драки, люди пытались выжить, грабя дома друг друга. Сильные подчиняли себе слабых. Банды поделили улицы, начались территориальные войны. В девяностые годы уровень преступности в стране достиг пика. Тюрьмы были переполнены. Даже полиция не могла справиться с ситуацией. Однако после заключения сделки с бандами Альянса в 1998 году в стране стало спокойнее и безопаснее. До серийных убийств, которые начались в 2015 году.

В течение трех лет начальник отдела убийств Детектив-Лейтенант Жак Бенколин выслеживает коварного и безжалостного серийного убийцу. На этот раз ему помогает ученый Дэниел Льюис и его команда. Новое изобретение приводит их к неожиданным событиям, и Жак Бенколин понимает, что поимка серийного убийцы – это не конец, а начало. Команда путешественников во времени вынуждена бороться со временем.

P.S. Названия городов, используемые в книге, вымышлены. Персонажи и события не имеют ничего общего с реальными людьми и учреждениями. Это полностью выдуманная история. Содержит насилие, страх, поведение, которое может послужить негативным примером.

Глава 1. Истина

Когда Гермес Гарсия очнулся, мир сперва показался ему нереальным – мутным, пульсирующим, словно он вынырнул со дна глубокого озера. Голова гудела, как старый трансформатор, а затылок пульсировал тупой, горячей болью.

Судя по тому, как его перетаскивали сюда, те, кто это сделал, были не слабаками. Он не открыл глаза. Инстинкт подсказывал: лучше притвориться мертвым. Он лежал на чем-то твердом, слишком ровном и холодном – металлический стол, возможно, операционный. Руки и ноги он едва чувствовал – они были крепко связаны, и ремни впивались в кожу.

Он понятия не имел, сколько был без сознания, но сейчас это не имело значения. Главное – слушать. Голоса говорили по-немецки. Один – молодой, нервный, другой – хрипловатый, взрослый.

Гермес понимал отдельные слова – школьные знания всплывали, будто откуда-то из подвала памяти, но язык давно не практиковался, и смысл приходилось улавливать по интонациям.

«Я не знаю, папа, – сказал молодой. – Он говорил по телефону, когда я приехал. Может, кому-то сообщил. Нам опасно оставаться».

«Может, это тот коп? Я говорил – нельзя ему доверять. Они нас подставили».

«Не неси чушь, папа! – резко отозвался первый. – Если бы всё было так, они бы пришли толпой. А не послали бы одного. Думаю, даже Ройтман ничего не знает. Надо ему позвонить».

«Он скоро будет. Приведёт девушку».

«Всё равно. Я хочу знать, что делать. У него на жетоне имя. Мы скажем Ройтману, может, он его знает».

Гермес затаил дыхание. Значит, они ещё не связались с Ройтманом. Это был шанс. Маленькое окно времени. Если он потянет немного, может, Бенколин успеет. Может, всё это не зря…

Он осторожно приоткрыл глаза. Ощущения его не обманули: он был в той же операционной, где его вырубили. Свет приглушённый. Глаза привыкли. В углу – двое мужчин. Отец и сын. Старший – в хирургическом халате, маска спущена на подбородок, на одежде – пятна крови. Сын явно сорвал его с операции, притащил сюда.

А потом он её увидел.

Женщина сидела в углу на стуле, скрестив ноги и наблюдая, как будто это было представление. Тень улыбки играла на её губах, глаза блестели – холодно, опасно.

Сначала Гермес подумал, что это галлюцинация. Но голос был реальным:

«Эй, ребята! Сержант проснулся!»

Парень замер, едва не нажав вызов на телефоне. Отец и сын переглянулись, как будто только сейчас поняли, что попались. Всё пошло не по плану.

Женщина встала, подошла к Гермесу, дотронулась до повязки на его горле и шепнула с мерзким весельем:

«Рада снова видеть тебя, Гермес. Надеюсь, скучал по мне».

У него в животе что-то сжалось. Тошнота подступила к горлу. Проклятая Кейра.

В это же самое время.

Детектив Йен Ли нажимал на кнопку домофона.

Он сказал низким голосом:

«Курьер».

Щелчок. Кто-то открыл дверь. Женский голос. Он вошёл, показал жетон, прошептал:

«Мадам. Зайдите и запритесь изнутри».

Женщина кивнула и скрылась за дверью.

Йен медленно поднялся по лестнице. Пистолет был уже в руке. Он скользил по стенам взглядом, как будто ожидал, что тени оживут. Подошёл к нужной двери.

Прислонился к ней ухом.

Тишина.

Йен крепче сжал пистолет. Вдохнул.

Гермес сжал кулаки, насколько позволяли ремни.

«Ты..» – прорычал он сквозь зубы. Голос дрогнул, выдал и злость, и слабость.

Кейра с усмешкой склонилась к нему:

«Кажется, у тебя останется уродливый шрам на всю жизнь. Но теперь каждый раз, глядя в зеркало, ты будешь вспоминать меня. Так что… я всегда буду с тобой».

«Каждый раз, когда я буду видеть этот шрам, я буду вспоминать, как убил тебя».

Кейра рассмеялась.

«Громкие слова. Особенно от человека, лежащего со связанными руками и ногами. Но знаешь… я понимаю твой гнев. Ты чувствуешь себя преданным».

«Ты ничего не понимаешь! – хрипел он. – Ты… Ты – доказательство того, что нельзя верить никому..»

«Твоя единственная проблема – это твои эмоции, – произнесла она холодно, – В остальном ты был бы чертовски хорошим копом. Умный. Упрямый. Но зачем, скажи мне, ты полез в мои дела? Понимаешь ли ты вообще, сколько ты мне стоил?»

Она шагнула ближе, склоняясь над ним, как хищник над раненой добычей. Свет качающейся лампы под потолком отбрасывал зловещие тени на её лицо.

«Я тебя предупреждала, Гермес. Какого чёрта ты полез на ферму? Что ты, герой из старого кино? Спасаешь незнакомых женщин? Зачем тебе это, если можно просто сидеть в участке, писать бумажки и каждый месяц получать зарплату? Оно того стоило?»

«Ты больна. Просто знай: ты пожалеешь, что не смогла убить меня тогда».

«Я не совершаю ошибок, детка, – произнесла она маниакально, провела пальцем по его горлу. – Если ты ещё дышишь – значит, я этого хотела. Но всё может измениться».

«Эй, вы двое! Развяжите меня немедленно! – рявкнул Гермес, обратившись к мужчине постарше и его сыну, стоявшим у стены. – Я полицейский. То, что вы делаете, – уголовное преступление!»

Молодой человек с ледяным взглядом и немецким акцентом ответил:

«Оглянись вокруг, офицер. Здесь всё – преступление. В том числе и то, что ты вломился к нам в дом».

«Вы уже влипли, – бросил Гермес. – Ройтман спасёт только свою шкуру. Кейре верить – всё равно что прыгнуть в яму с крокодилами».

«Но ты разбиваешь мне сердце», – с притворной обидой протянула Кейра, театрально прижав руку к груди.

«Пошла ты, Кейра! Не доверяйте этой чокнутой бабе!» – гаркнул Гермес.

«Заткнись, шайскерл!» – рявкнул старик с сильным акцентом. Его лицо покраснело, вены на шее вздулись.

«Это бесчеловечно – брать органы у девушек и убивать их! Как долго вы думаете скрываться?» – выпалил Гермес. В ответ Кейра взорвалась истеричным смехом, как будто услышала самую нелепую шутку.

«Мы никого не убиваем, мы помогаем», – с замешательством пробормотал старик Циммерман.

«Скажи честно, кто додумался, что мы торгуем органами? – перебила Кейра. – Ты? Или твой дружок – Бенколин?»

«Мы видели женщину! – с нажимом ответил Гермес. – Она еле стояла. Мужчина привёл её силой. И кровь на тебе, Стэнли – чья она?»

Мужчина с залысинами нервно почесал голову.

«У неё лопнул аппендикс. Она пришла ко мне, потому что не могла оплатить лечение. Была уже поздно. Никто бы её не спас».

Гермес прищурился. В словах Циммермана было что-то настоящее. Что-то, что ломало весь сценарий, которым он и Бенколин руководствовались. Но Кейра всё портила. Почему она здесь?

«Они помогали тем, кто не мог лечь в больницу. Кто боялся полиции, системы. А вы, ребята, как всегда, влезли с грязными ботинками в чужую беду», – усмехнулась Кейра, опёршись о столик с хирургическими инструментами.

«Даже если вы сбежите, из страны вы не уйдёте. Полиция вас найдёт. Единственный шанс – сдаться и сотрудничать. Иначе – пожизненное», – сказал Гермес, глядя прямо в глаза Стэнли.

Циммерман-младший подошёл ближе. Его глаза блестели – в них было то, что Гермес видел в психах.

«Ты единственный, кто нас видел. Мы вырубили тебя. Никто не знает, что ты здесь».

«Ошибаешься! Я говорил с другом. Он знает, где я. Полиция скоро окружит здание».

В этот момент, детектив Йен Ли, прошёл по коридору с фонариком и пистолетом. Он открыл дверь в операционную – пусто. Только стерильные инструменты, хлорка, запах смерти.

«Жак, – шепнул он в микрофон, – они устроили здесь настоящую операционную. Но она пуста..»

Снаружи черный седан остановился перед обшарпанным зданием. Бенколин кивнул сам себе, когда услышал голос в ухе.

«Принято. Я уже у здания».

«Погоди. Здесь ещё одна дверь. Похоже на… туалет. Но…»

Йен провёл рукой по стене, нахмурился:

«Этой двери тут не должно быть. За ней – соседняя квартира. Что-то не так».

«Будь осторожен. Они ведут девушку наверх», – отрезал Бенколин.

В комнате с привязанным Гермесом царила мёртвая тишина. Только капля крови с хирургического инструмента упала на пол.

Стэнли почесал голову, как будто пытался стереть страх.

«А что, если он не врёт? А если полиция действительно уже рядом?»

«Я говорю правду!» – уверенно подтвердил Гермес.

«Это уже не важно, – бросила Кейра и взяла скальпель. – Если ты умрёшь, проблем станет меньше».

Гермес ощутил, как паника вползает в грудь, раздувается, цепенеет в конечностях. В прошлый раз он выжил чудом. Сейчас – шансов нет.

Лезвие блеснуло в свете лампы. Она подошла к Гермесу и наклонилась, держа инструмент у его горла.

«Ты – заноза, Гермес. Даже в бинтах, со швами и этой проклятой повязкой, ты мне мешаешь».

Он закрыл глаза. Не взмолился. Он просто ждал. Готовился. Если умереть, то с достоинством.

Но Кейра вдруг резко повернулась к молодому Циммерману.

«Или сделай ты, – сказала она протягивая ему скальпель. – В твоей руке он будет смотреться лучше».

Йен медленно толкнул дверь. Она скрипнула, впуская его в темноту другой квартиры. На первый взгляд – обычное жилище. Старый комод, кресло с продавленным сиденьем, полки, забитые книгами и ненужным хламом. Пахло пылью, древесиной и чем-то сладковатым, почти металлическим. Кровь?

Он стоял в спальне. Шторы были задернуты, и комната казалась задушенной. Он сделал шаг, потом ещё, и осторожно вышел в коридор. Пол под ногами предательски поскрипывал. Где-то справа раздался глухой звук – будто кто-то опрокинул металлический лоток.

Йен, затаив дыхание, приблизился к двери. Его пальцы, стиснутые на рукоятке пистолета, чуть дрожали. Он открыл её – и вновь оказался в операционной. Потолочный свет не горел, и он включил фонарик. Луч выхватил из темноты операционный стол… и то, что на нём лежало.

Тело. Изуродованное, окровавленное. Рот был приоткрыт, глаза – мутные, лишённые жизни. Живот вспорот, из раны тянуло тяжёлым, гнилостным запахом, наполнявшим всё вокруг.

«Проклятье…» – прошептал Йен. И в тот же миг за спиной раздались шаги.

Он резко обернулся, пистолет уже в руке.

«Руки вверх, полиция!» – выкрикнул он на автомате.

В свет фонаря попало испуганное лицо Генри Ройтмана. Его глаза были широкими, рот приоткрыт. Он застыл, как школьник, застуканный за кражей в аптеке.

В это время, в другом конце того, что казалось логовом безумия, Стэнли Циммерман посмотрел на экран телефона. Пальцы у него тряслись. Висок пульсировал. Пот стекал по лбу, застревал на очках. Он протер их рукавом и снова взглянул вперёд.

Его сын. Мальчик, которого он однажды учил держать ложку, теперь держал в руке хирургический скальпель. И лезвие было у самого горла пленника.

В глазах парня пылал огонь. Не ярость – что-то хуже. Одержимость.

Гермес смотрел на него, потом на Киру, потом снова на скальпель. Паника сжала его горло. В груди колотилось сердце – тяжело, как кулак о бетонную стену.

Он понял: здесь не место для уговоров.

«Стэнли… ты врач, – его голос дрожал, но он заставил себя говорить ясно. – Ты должен спасать жизни, а не отнимать их. Если ты позволишь ему убить полицейского… это уже не просто подпольная клиника. Это убийство. Думаешь, моя смерть поможет вам?»

Он замолчал, вглядываясь в лицо доктора. Тот казался старше своих лет – бледное лицо, седые виски, глаза, в которых отражалась усталость и безысходность.

«Полиция уже здесь. Здание окружено. Это конец. Сдавайтесь!»

Доктор вздохнул. Медленно, почти печально, опустил голову.

«Тогда хорошо, что мы не в этом здании», – сказал он устало.

Гермес застыл. Он перевёл взгляд на Кейру, потом на юношу со скальпелем… и понял, что что-то не так.

Он огляделся. Его лоб нахмурился. Он моргнул раз, другой – будто пытался стереть с глаз пелену.

«Что?.»

«Мы в операционной внутри контейнера, – с весёлой ухмылкой сказала Кейра. – Ты же не думал, что мы так глупы, чтобы оставаться там?»

Гермес понял. Понял всё. Здание, в котором он надеялся на спасение, осталась где-то далеко. Его не искали. Его не штурмовали. Здесь – тишина, тьма, металл. Контейнер.

Он опустил голову. Челюсти сжались. Всё, на что он надеялся… исчезло.

И он остался один.

«Я посвятил свою жизнь профессии врача, – голос Стэнли был ломким, как старое дерево, – а они выбросили меня, как тряпку, из-за одной ошибки. Они могут отобрать у меня лицензию… но не мою врачебную душу. Если меня поймают сейчас, моя жизнь закончится. Как и жизнь моего сына».

Гермес сглотнул. Горло саднило. Он выдохнул, с трудом выдавливая слова:

«Значит, у вас ещё есть шанс… шанс спастись».

Он сам услышал дрожь в своём голосе. Жалкий тон. Ему стало стыдно. Кейра взглянула на него и усмехнулась.

«Верно. Шанс ещё есть», – сказала она, беря скальпель.

Её движения были плавными, почти театральными. Как будто она наслаждалась каждой секундой. Гермес понял – конец близок. Он замолчал. Просить не имело смысла. Осталось только умереть с достоинством.

Но всё произошло в один резкий миг.

Рука Кейры взметнулась – и скальпель блеснул в воздухе. Один точный выпад вправо – и из горла младшего Циммермана хлынула кровь. Он захрипел, обеими руками пытаясь удержать рану, лицо перекосилось от ужаса и непонимания.

«Нет…» – прохрипел Стэнли. Его крик был едва слышен, но пронзительный. Он рванулся, но Кейра уже была рядом. Несколько быстрых проколов – и живот врача начал кровоточить.

Отец и сын упали рядом. Один шептал что-то губами, другой просто смотрел в потолок, в глазах – смерть.

Кейра взглянула на кровь, что брызнула ей на лицо. Вздохнула.

«Проклятье…»

Гермес закрыл глаза на секунду, чтобы не видеть. Потом взглянул на неё.

«За что?» – голос был хриплым, почти нечеловеческим.

«За что? – она прищурилась, как будто удивлённо, – Эти два идиота мне больше не нужны. Благодаря тебе я осталась без двух талантливых врачей. Они были полезны… временами. Пока ты не пошёл и не нашёл их. Не я их убила, Гермес. Ты. Как и тех двух женщин. Ты приносишь смерть, куда бы ни пришёл».

«Это ты вырубила меня, больная сука?» – прошипел он.

«Да, – кивнула Кейра, как будто отвечала на что-то бытовое. – Я была права, что не оставила тебя без присмотра. Знала – ты что-нибудь выкинешь, как только выберешься из больницы».

«Чего ты ждёшь? Убей меня. Просто сделай это и покончи с этим».

«Не сегодня, – усмехнулась она, наклоняя голову, – Как бы ты ни был занозой в заднице, ты меня забавляешь. Знаешь, Гермес, больше всего я ненавижу скучных людей. Тех, кто живёт по правилам, не лезет в конфликты, улыбается соседям. Они отвратительно пусты. Я краду их жизни, потому что они даже не могут их защитить. Они не заслуживают себя».

«Так вот почему ты крадёшь их личности и выдаёшь себя за них?»

Кейра рассмеялась. Смех её был громким, свободным, почти детским. В нём не было жалости – только веселье.

«Они ничтожны. Я давала им шанс – борись, защити себя! Но они предпочитали прятаться. Я не убивала их, Гермес. Я оставляла их жить… без лиц, без имён. Мне нравится, что они живут в страхе».

«Ты просто злишься, потому что не на их месте, – процедил Гермес. – Жизнь, которую ты зовёшь скучной – это счастливая жизнь. Такая, которой у тебя никогда не было. Разве ты не убила своего брата из ревности?»

Её взгляд потемнел.

Он продолжал:

«Признай, Кейра. Ты просто маленькая девочка, которая ждёт, чтобы её кто-то полюбил. Всё, что ты делаешь – это капризы, чтобы тебя заметили. Вот и сейчас… впервые ты счастлива, потому что я наконец обратил на тебя внимание. Ты больна».

Она подошла ближе, наклонилась так, что их лица почти соприкасались.

«Ты ошибаешься. Я сбила своего сводного брата машиной, потому что он делился со мной игрушками. Он был скучный. Даже если я его била – он не отвечал. А ты… ты другой. Ты не сдался. Несмотря на всё, ты гнался за мной. Именно поэтому… ты заслуживаешь жить, – она нежно провела пальцами по его щеке. – Мне нравится играть с тобой в догонялки. И я дам тебе шанс. Настоящий шанс – поймать меня».

Гермес почувствовал, как в нём поднимается тошнотворная волна отвращения. Он смотрел на неё, как на животное в зоопарке – дикое, непредсказуемое, чуждое.

«Психопатка, – прошипел он. – Я поймаю тебя. И брошу в Хедлес-Кинг, к таким же, как ты. Уверен, ты найдёшь там свою стаю».

Кейра от души рассмеялась, затем медленно достала из кармана его телефон и положила у него под рукой.

«Прошу прощения, – сказала она, улыбаясь, – но мне пора. Я не люблю, когда меня ловят копы».

Она наклонилась и, прежде чем он успел отшатнуться, поцеловала его в щеку.

«До скорой встречи, дорогой».

Она обернулась и ушла, растворяясь в темноте, оставив позади мёртвых… и Гермеса, связанного, но ещё живого.

***

«Йен? Что ты, черт возьми, здесь делаешь?» – изумленно выдохнул Генри Ройтман

Дверь с грохотом распахнулась, и в комнату ворвался Жак Бенколин. Его лицо перекосилось от ярости.

«Вот и всё, Ройтман! – выкрикнул он. – Ты дошел до края! Конец пути!»

Йен уже бросился к столу, где на промасленной простыне, залитой кровью, лежала женщина. Лицо было белым, губы посинели.

«Ты как раз вовремя, Жак! Здесь кто-то есть. Думаю, она еще жива! – крикнул Йен, осматривая ее. – Нужно вызывать скорую!»

Он потянулся к телефону. Генри подошёл ближе, и, увидев женщину, побледнел как смерть.

«О Боже..» – прошептал он, сжав кулаки.

Бенколин уже набирал номер, но Генри резко перехватил его руку.

«Нет! Ты не можешь этого сделать!»

«Я не чувствую пульс! – сказал Йен, приложив пальцы к шее женщины. Лоб его покрылся испариной. – Она теряет слишком много крови..»

«О, Господи..» – в ужасе выдохнул Генри, пятясь назад.

«Что, страшно? Боишься сгнить в тюрьме за торговлю органами? – сквозь зубы прошипел Бенколин. – Так тебе и надо, Ройтман. Солнце ты увидишь нескоро!»

«Ты несешь чушь! Какая торговля органами? Вы оба с ума сошли?!»

«Объяснишь всё прокурору», – отрезал Бенколин.

Из-за спины Ройтмана послышался женский голос. Тонкий, дрожащий.

«Генри… Что происходит? Мне страшно!»

Генри повернулся, увидел девушку – молодую, темноволосую, с глазами, полными паники. Он взял её за лицо обеими руками, пытаясь говорить мягко.

«Эй, Марика. Тише. Не бойся. Я рядом, слышишь? Всё будет хорошо».

«Отойди от неё, ублюдок!» – рявкнул Бенколин и, схватив Генри за плечо, с силой толкнул его в стену.

Генри ударился затылком, взвыл, и, потеряв терпение, кинулся на Бенколина. Кулак со свистом врезался тому в скулу. Бенколин отшатнулся, пошатнулся.

«Прекратите!» – крикнул Йен, вставая между ними.

Марика закричала, её голос сорвался:

«Он меня не тронет! Вы ошибаетесь!» – её глаза блестели от слёз.

«Генри, где Циммерман? Где Гермес?» – спросил Йен, пытаясь сохранять спокойствие.

Генри мотнул головой, как будто отгоняя наваждение.

«Вы все за мной следили? – его голос дрожал от злости. – Ты и он – заодно?»

«Ты стоишь в подпольной операционной! – напомнил Йен, указывая на окровавленный стол. – Тут мертвая женщина, Генри! Неужели ты думаешь, что теперь вопросы к тебе – это заговор?!»

Бенколин скрипел зубами. Он почти кипел.

«Ты всё ещё отрицаешь? Где Мелоди?! Где она?!»

«Я не Палач! И никогда им не был! – рявкнул Генри. – Забей это в свою черепушку!»

«Тогда зачем ты здесь? Что тебя связывает с Циммерманом?!»

Ройтман сжал голову руками, как будто пытался сдержать головную боль или ярость.

«Вы ничего не понимаете! Я здесь из-за Марики. Циммерман собирался… сделать аборт. Больше ничего!»

На мгновение в комнате повисла мертвая тишина. Только лампа продолжала жужжать. Бенколин и Йен переглянулись. У Марики дрожали губы.

«Но как же так? А как же перочинный нож?» – голос Бенколина дрогнул, и он сам это почувствовал. В груди сжалось что-то нехорошее.

Генри резко повернулся, и его указательный палец ткнул воздух перед носом Бенколина.

«Если ты ещё раз скажешь „перочинный нож“, он воткнётся тебе в зад!»

Йен шагнул вперёд: «Кто такая Марика? И почему она делает аборт в подпольной клинике?»

Но Бенколин уже знал ответ. Он чувствовал, как все кусочки мозаики щелкают и становятся на места. И с каждой новой щелчком – тяжелело внутри. Он сильно ошибся. И, если Ройтман прав, ошибка стоила многого.

Генри обнял девушку, притянув к себе, как отец – как защитник. Глаза его стали усталыми, тусклыми.

«Она мексиканка. Нелегалка. Ей нельзя в обычную больницу».

Йен посмотрел на Бенколина – не обвиняющее, а с немым вопросом в глазах.

Бенколин сглотнул.

«Она беременна от тебя?» – спросил он тише, без прежней злобы.

Генри сжег его взглядом.

«Боже, нет! Ей восемнадцать! Она ребёнок!»

Марика прильнула к нему.

«Мистер Ройтман спас меня и мою сестру от банды. Он хороший. Он нам помог..»

«Вы два идиота всё испортили! – заорал Генри. – Из-за вас – мертвая женщина, пропали Циммерманы и Гарсия! Всё из-за твоей навязчивой идеи, Бенколин!»

Йен нахмурился.

«Погоди… Ты сказал Циммерманы? Во множественном числе?»

«Отец и сын. Они работали вместе», – буркнул Генри, будто это было очевидно с самого начала.

Бенколин сжал кулаки, лицо налилось кровью:

«И зная это, ты позволил этим мясникам забрать девушку? Ты не арестовал их?»

«У меня не было выбора! – рявкнул Генри. – Они помогали таким, как Марика. Людям без денег, без документов. Да, может быть, это незаконно. Но Циммерман – хороший хирург»

«Хороший хирург не бросает женщину умирать на столе! – глухо сказал Бенколин. – Он ублюдок в халате»

Йен махнул рукой:

«Сейчас не время для ссор! Гарсия всё ещё у них. Кто знает, что они собираются с ним сделать? Нам нужно действовать – немедленно!»

«Согласен. Вам уже давно пора задействовать всю полицию», – прозвучал голос за спинами.

Четверо обернулись.

У входа стоял Гарсия. Живой, целый. А за ним – несколько полицейских.

Бенколин сделал шаг к нему:

«Гарсия! С тобой всё в порядке? Это ты вызвал полицию? Где ты был?»

Тот смотрел на них с ледяным спокойствием, в глазах – упрёк:

«Рад, что вы вообще заметили, что я пропал»

В этот момент снаружи вошла Гвендолин. Стук каблуков разрезал тишину, как выстрел.

«Не верю, что ты всё это проворачивал за моей спиной!» – прошипела она, глядя прямо в лицо Бенколину.

Когда Марика увидела полицейских и криминалистов, она вцепилась в руку Генри. В её глазах – ужас. Генри тихо сказал:

«Я не позволю, чтобы с тобой что-то случилось»

Йен подошёл, осторожно коснулся плеча Генри:

«Начальник, может, ты отвезёшь её домой? Мы здесь разберёмся»