Дуальность времени: последнее путешествие. Том 3

«Не надо», – сказал он тихо, почти шепотом. – «Пусть немного побудет один. Мы даже представить себе не можем, что он сейчас чувствует».

Йен кивнул, но в его глазах застыла тревога.

Глава10

Гермес, как и всегда, решил спрятаться в работе, словно в броне, – утопить себя в рутине, чтобы весь день не думать о Кейре и её матери.

Он с головой ушёл в улицу, как акула, унюхавшая кровь: с утра успел прижать пару уличных торговцев, оформить протокол и притащить их в участок. Только тогда, впервые за весь день, он позволил себе передышку.

Сидя за своим столом, он бросил ноги на спинку соседнего стула и наконец-то взял в руки тост. Тело постепенно отпускало – ломка, терзавшая его три дня, отступала, и теперь он чувствовал себя почти… живым.

В этот момент мимо прошёл его напарник Брайан. Не говоря ни слова, он метнул в Гермеса коробку сока.

Тот поймал её в воздухе, даже не поднимая головы.

«Спасибо, приятель», – буркнул он и тут же откупорил, отпив жадный глоток. Холодный фруктовый вкус ударил в нёбо, как пощечина, и внезапно весь день перестал казаться таким отвратительным.

«Это твой завтрак, обед или ужин?» – спросил тот.

«Три в одном. Как обычно, – сказал Гермес, затем огляделся по сторонам и спросил, – в чем дело, что за тишина? Вокруг никого нет. Куда все исчезли?»

«Что-то затевается, но я тоже мало что понимаю. Начальник на совещании, а наши ребята воспользовались этим и разбежались кто куда».

«Что это за совещание? С кем? Почему мы об этом не знаем?» – с набитым ртом произнес Гермес.

Брайан подошёл вплотную, будто хотел отгородить разговор от посторонних ушей. Он наклонился к Гермесу и заговорил вполголоса:

«Только что узнал – начальник запускает какую-то секретную операцию. Уже прибыла группа спецназа. Подробностей никто не знает».

Гермес медленно опустил ноги со стула, уронив их на пол с глухим стуком, и резко выпрямился в кресле. Его взгляд стал острым, как лезвие.

«С каких это пор нас держат в неведении? – бросил он. – Что за операция настолько засекречена, что даже мы о ней ничего не знаем?»

Брайан понизил голос ещё больше:

«Ты знал, что он когда-то внедрил своего человека в мафию? Много лет назад. Настоящий троянский конь. Его личность держится в тайне, даже мы не в курсе. Только начальник знает, кто он. Сегодня… сегодня, по слухам, они собираются выловить крупную рыбу, используя информацию от него».

Гермес сжал кулаки. В его голосе появилось раздражение, почти ярость:

«В такой работе главное – не допустить утечки, не раскрыть, кто работает под прикрытием. Это я понимаю. Но какого чёрта нас отстраняют?! Мы управление по борьбе с организованной преступностью! Почему нас выставляют полными идиотами?! Будто мы здесь просто мебель, а не профессионалы со стажем!»

Он с силой швырнул недоеденный тост на стол – хлеб ударился о поверхность и соскользнул в сторону.

Он встал резко, чуть не опрокинув кресло. В воздухе повисла резкая тишина.

Брайан вскинул ладони, словно пытался укротить разъярённого пса:

«Эй, чувак, полегче. Это приказ. Самый верх. Операцию будет вести спецназ».

Гермес пристально посмотрел на него – взгляд был тяжёлым, почти ледяным.

«Значит, спецназ теперь делает нашу работу? Потому что мы, по их мнению, не справляемся?»

«Думаю шпион – их человек. Они явно не хотят подвергать его жизнь опасности. Не устраивай сцен. Пусть они делают то, что делают. А мы займемся своими делами», – сказал Брайан, пытаясь успокоить своего друга, но Гермес не собирался этого делать.

Гермес усмехнулся – коротко, безрадостно:

«Ты можешь сидеть и терпеть, Брайан. Я – нет. Я не для этого работаю здесь. Мне нужно поговорить с начальником».

Он развернулся на каблуках и зашагал к дверям конференц-зала, будто врывался на вражескую территорию. Брайан остался стоять, опустив плечи. Он знал – остановить Гермеса сейчас было невозможно.

У двери стоял полицейский. Крепкий, с натянутым лицом, он тут же поднял руку, преграждая путь:

«Сержант Гарсия, идёт совещание. Проход запрещён».

«Я здесь, чтобы присутствовать. Впустите меня», – сказал Гермес, делая шаг вперёд.

«Извините, но нет. У меня приказ».

Гермес сделал глубокий вдох. Губы его сжались в тонкую линию. Он шагнул в сторону, затем – обратно. Начал нервно расхаживать перед дверью, как лев перед запертой клеткой. В груди у него клокотала ярость, которую он с трудом сдерживал.

В этот момент у офицера зазвонил телефон. Он отвлёкся, отступил к стене, чтобы поговорить. И – как будто сама судьба подыграла – на секунду оставил пост без внимания.

Гермес бросил взгляд на дверь. Медленно, не торопясь, как человек, который знает, что делает нечто недозволенное – но нужное, – он протянул руку, открыл дверь и шагнул внутрь.

В зале стало тихо, как на кладбище.

За длинным столом сидели офицеры. Несколько человек повернулись. Среди них – сам начальник отдела по борьбе с организованной преступностью. Его глаза сузились. Короткий взгляд – исподлобья. Тяжёлый.

Один из мужчин, высокий, крепко сложенный, лет сорока, стоял у слайд-доски и делал доклад. Он говорил чётко, уверенно, сдержанным голосом профессионала. Гермес сразу его узнал – они вместе проводили налёт на ферму доктора Марио. Тот был хорош. Один из немногих, кому можно было доверить спину.

Но как только его взгляд пересёкся с Гермесом, голос оборвался.

Командир Эдмунд Адамс поднялся из-за стола и, хмуро глядя поверх очков, бросил:

«Встреча – секретная. Покиньте помещение. Немедленно».

Голос был безапелляционным – как удар молота.

В ту же секунду офицер снаружи распахнул дверь, вбежал и схватил Гермеса за руку, с выражением лица, будто только что наступил на гранату. Он потащил его прочь.

Гермес обернулся на ходу, как бы невзначай окидывая взглядом зал.

«Извините. Не знал, что она секретная», – сказал он с притворным смущением, в надежде урвать хотя бы секунду для беглого осмотра.

«Гарсия! Немедленно выйди!» – взорвался начальник, в голосе звучала настоящая ярость.

Офицер захлопнул дверь за его спиной и с отчаянием посмотрел на Гермеса:

«Сержант, зачем вы это сделали?! Вы меня тоже подставляете!»

Гермес виновато поднял руки и хлопнул его по плечу:

«Прости, брат. Я подумал, что если зайду спокойно, может, меня и оставят. Но, видимо, не вышло. Ладно, с меня ужин, чтобы загладить свою вину. Обещаю».

Он отступил в сторону и замер в коридоре, словно охотник, затаившийся у логова зверя. Ждал. Не уходил.

Внутри – ничего. Слишком много людей, слишком мало шансов. Но он успел заметить карту. И одну точку на ней, выделенную красным маркером.

Этого было достаточно.

Он достал телефон, открыл карту и стал искать – в голове ещё горел тот образ, кусок схемы, запомнившийся мельком. Он нашел то самое место и внимательно осмотрел его. Теперь, когда он определил место проведения операции, оставалось только выяснить время.

Через 5 минут дверь открылась, и люди, находившиеся внутри, вышли. Гермес подошел к начальнику и спросил: «начальник, сегодня будет операция? Не могли бы вы рассказать мне подробности?»

Мужчина бросил на него сердитый взгляд и сказал серьезным тоном: «Гарсия, это операция спецназа. Никто из вас в ней участвовать не будет».

«Почему? Кто организует эту операцию? Кто является целью?»

«Это конфиденциальная информация. Я не могу тебе рассказать. Кроме того, это было не совсем правильно – врываться в середину собрания. Я очень разочарован в тебе».

«Вы не доверяете мне и моей команде? Если да, то я оставлю свой значок на вашем столе и уйду».

«Гарсия, не принимай это близко к сердцу. Это была их операция с самого начала. Ты не вправе вмешиваться. Давай, выше нос парень. Ты хороший и способный полицейский. Я никогда не думал иначе», – сказал начальник, дружески похлопал Гермеса по спине и ушел.

Глава11. Исповедь

Рано утром Ирен вместе с Фатимой отправилась в тюрьму. Всё было подготовлено заранее: документы, доверенности, подписи. Отец встретил их спокойно, без лишних слов, словно знал, что всё идёт так, как должно. После того как последние бумаги были подписаны, наследство официально перешло на имя Ирен. Магазины, счета, накопления – теперь всё это принадлежало ей.

С этого момента она могла бы легко закрыть все долги перед Риверой и навсегда освободиться от его тени. По сути, Ирен стала богатой женщиной. Но внутри не было ни ликования, ни облегчения. Лишь тихое замешательство и странное чувство, будто всё это случилось слишком быстро, как будто не с ней.

Что делать дальше – она ещё не решила. Ирен никому не рассказала о наследстве – даже Маттео. Об этом знали лишь двое: Дэниел и Фатима. И Дэниел не раз подчёркивал, что ей следует держать это в тайне. По его словам, молчание – это не просто благоразумие, а вопрос её личной безопасности.

Оставшуюся часть дня Ирен провела в отеле, где шла лихорадочная подготовка к завтрашнему торжественному открытию. Люди сновали по коридорам, кто-то устанавливал декорации, кто-то сверял списки гостей.

Планировался большой приём с важными гостями, и она курировала всё – от украшения банкетного зала до меню. Воздух был пропитан духами, кофе и нервозной суетой. Она ходила туда-сюда на каблуках, обрабатывала бесконечные письма и выдерживала десятки неискренних улыбок. К вечеру её лицо устало, как обивка старого кресла, а глаза налились тяжёлым потом.

Возвращаясь в «Вавилон», она мечтала только о том, чтобы доделать пару отчётов и, не задерживаясь, уехать домой. Мозг ныл от перенапряжения, пальцы слегка подрагивали от кофеина и недоеденного ланча. Она свернула на подземную парковку, где царила полутень и глухое эхо, словно в чреве корабля.

На секунду ей улыбнулась удача – свободное место прямо у лифта.

«Ну хоть что-то», – выдохнула она, с облегчением крутя руль.

Но не успела она выровнять машину, как из-за угла вылетел огромный чёрный джип и нагло втиснулся перед ней. Тормоза завизжали. Машина Ирен резко дёрнулась и замерла в двух сантиметрах от громилы.

«Да чтоб тебя…» – прошипела она, ударяя ладонью по рулю.

Резкий, протяжный гудок разорвал тишину подземки. Она спустила стекло, высунула голову наружу – волосы упали на лицо.

«Вы что, не видите?! Я собиралась туда заехать!» – голос её дрожал от злости.

Окно джипа медленно опустилось, и из него появилась Барбара – вся с иголочки, с идеальной укладкой и вечной полуулыбкой. В её голосе звенел липкий сахар:

«О, прости, дорогая. Я тебя просто не заметила. Твоя машина такая крошечная… прямо игрушка».

Сарказм в её тоне был обёрнут в вежливость, как яд в шоколаде.

Ирен стиснула зубы. Сердце всё ещё колотилось, но она заставила себя глубоко вдохнуть, медленно выдохнуть и натянуть поверх раздражения любезную маску.

«Всё в порядке, – сказала она, растянув губы в натянутую улыбку. – Такое случается».

«Видишь ли, милая, моя машина немного… габаритная, – продолжила Барбара, не теряя маслянистого тона. – Мне трудно крутиться по парковке. Ты ведь не против, если я останусь здесь? Уверена, ты найдёшь себе местечко, если покрутишься пару раз».

Манера её говорить была настолько ласкова, что возразить значило бы выглядеть злобной истеричкой. Всё было продумано. Барбара вежливо проталкивала своё, как танк с улыбающимся лицом.

Ирен сжала руль так крепко, что костяшки побелели. Но вслух сказала:

«Конечно. Нет проблем. Уверена, моя крошка где-нибудь ещё припаркуется».

«Спасибо, дорогая!» – пропела Барбара, бросив ключи в сумочку и исчезнув в лифте, будто сцена и не имела значения.

Оставшись одна, Ирен тяжело выдохнула. Её плечи опустились, подбородок подрагивал от усталости. Она медленно нажала на газ, снова въезжая в круг ада.

«Ну и ведьма…» – пробормотала она, крутясь по бетонному лабиринту.

Спустя несколько бессмысленных кругов, наконец, кто-то начал выезжать. Ирен замерла, устремив взгляд на задние фары, как голодная кошка на миску. Она даже не моргала, пока машина, шумно вздохнув, не освободила место.

Она тут же въехала, аккуратно выровняла машину и, выключив двигатель, откинулась назад. Несколько секунд сидела в тишине, глядя в потолок.

«Ещё один чудесный вечер в раю», – сухо сказала она себе и вышла из машины.

Как раз когда Барбара подходила к двери в кабинет, она услышала, как Ривера разговаривает с Тристаном через приоткрытую дверь, поэтому подошла и подслушала.

«Чем меньше людей знает, тем лучше. Вытащите торпеду, и сделка будет закрыта».

«Если все, сэр, я могу идти? Мне нужно быть там, пока Курт ничего не заподозрил, и присматривать за нашими ребятами».

«Хорошо. Иди, возвращайся к работе. Я буду там, чтобы провожать субмарину. Кастильо, как и все остальные, должен думать, что товар перевозится на подводной лодке».

«Хорошо, сэр, поскольку мы не можем находиться в двух местах одновременно, я передал капитану „Франсуа“ все полномочия. Поэтому нам не обязательно присутствовать там. Он будет информировать нас о каждом шаге», – сказал Тристан и вышел из комнаты.

Ирен поднялась на лифте на этаж PH и столкнулась с Тристаном.

«Ривера и Барбара в офисе?» – усталым тоном спросила Ирен, вспомнив, как в последний раз видела их обнимающимися в офисе.

«Барбара? – удивился Тристан, – нет. Гаспар в кабинете один», – ответил он и зашел в лифт со своим обычным угрюмым выражением лица. С ощущением легкой растерянности Ирен направилась к офису. Но когда она пришла, то с удивлением обнаружила, что Барбара только что открыла дверь кабинета и вошла внутрь.

«Она ушла гораздо раньше. Где же она была?» – пронеслось в ее голове. Она подождала немного, потом постучала в дверь и вошла. Барбара сидела на краю стола Риверы и они болтали. Ирен поздоровалась и прошла к своему столу. Барбара сдержанно улыбалась ей, но глубоко внутри не выносила.

«Как идут приготовления?» – спросил Ривера со свойственной ему серьезностью.

«Все продвигается хорошо. К завтрашнему дню банкетный зал будет готов».

Барбара кокетливо подняла брови и взглянула на Гаспара из-под ресниц: «Дорогой, папа приглашает нас и твою маму сегодня на ужин. Зная, что тебе не нравятся такие внеплановые приглашения, я сказала ему, что ты занят и, скорее всего, не сможешь прийти. Так что если ты не хочешь пойти, все в порядке. Папа все поймет».

«Уже вечер, Барбара, – сказал Ривера, нахмурившись и бросив на нее непонимающий взгляд. – Во сколько ужин?»

«В восемь. Завтра открытие, поэтому папа немного нервничает. Представляешь, он забронировал столик, но забыл заранее сообщить вам о приглашении на ужин».

Ривера покачал головой, словно что-то обдумывая и просчитывая, а потом сказал: «Я свободен. Было бы грубо отказаться от любезного приглашения твоего отца. Мама будет рада присоединиться к нам за ужином».

«Я так рада, дорогой», – радостно сказала Барбара и, наклонившись, поцеловала Ривера в губы. Ирен наблюдала за ними исподтишка, и ее тошнило от претенциозного поведения Барбары.

Ривера встал и сказал: «Тогда давай, я переоденусь, а потом мы выйдем. Я уже закончил тут».

Барбара, не сумев скрыть удивления, спросила: «Уже? Но ведь еще рано, нет? Еще нет шести часов».

«Мы поедем к моей матери и заберем ее, приедем пораньше и подождем немного, чтобы не заставлять твоего отца ждать», – сказал Ривера, чувствуя скрываемое Барбарой нежелание, – «Тебе не нужно переодеваться. Ты прекрасно выглядишь. Или у тебя есть еще какие-то планы перед этим?»

«Ты не против, если мы по дороге заедем в церковь?»

Неосознанно, Ирен выпалила: «Зачем? Закрыть церковь вместе со священником?» и поняла, что сказала это вслух, когда все взгляды устремились на нее.

Барбара сделала вид, что не поняла. «Прошу прощение?»

«Ну… Я знаю, что обычно люди ходят в церковь по воскресеньям и желательно днем. Не слишком ли вы опоздали?» – спросила Ирен, внутренне злясь на себя за то, что не может держать язык за зубами.

Барбара склонила голову и одарила Ирен своей фирменной улыбкой – тёплой, почти материнской, но с оттенком чего-то слишком отрепетированного.

«Милая, – протянула она обволакивающим голосом, – в церковь можно ходить тогда, когда тебе удобно. Церковь, в которую я хожу, работает до десяти вечера».

Она чуть развела руками, как бы подтверждая очевидное.

«Понимаешь, днём я занята – всё-таки я президент ассоциации», – добавила она мягко, почти извиняющимся тоном, словно её статус был чем-то вроде бремени.

Затем Барбара сделала шаг ближе, будто готовясь прошептать по секрету, но сказала вполне громко:

«Если тебе ещё что-то покажется странным… или, скажем, неприемлемым – не стесняйся, спрашивай».

Ирен поражалась тому, с какой безукоризненной грацией Барбара держит лицо. Она точно знала – её слова цепляют собеседницу, раздражают, заставляют внутренне сжиматься, но на поверхности Барбара оставалась безупречно вежливой. Ни один мускул не дрогнул, ни одна складка не изменилась на её лице. Но Ирен доверяла своему чутью – и оно шептало ей: с этой женщиной что-то не так.

Она выбрала мягкую тактику:

«Я не хотела вас обидеть. Просто… любопытство. Наверное, я выразилась неловко. Простите, если мои слова показались грубыми».

Барбара улыбнулась так широко, что улыбка казалась приклеенной. В голосе прозвучала фальшивая легкость:

«Нет, милая, что ты. Мы живём в демократической стране. Каждый волен говорить то, что думает. Кроме того… из твоих слов ясно, что ты далека от церкви и религии. Поэтому я не ищу в них скрытого смысла».

Последнюю фразу она произнесла с таким христианским смирением, что Ирен передёрнуло. Фальшь капала с её слов, как мёд, смешанный с уксусом.

«Барбара провела детство в монастыре с отцом, – вставил Ривера, закрывая ноутбук. – Отсюда её приверженность религии».

Он встал из-за стола, выпрямился и добавил:

«Мисс Кальдерон, мы уходим. Можете и вы сегодня уйти пораньше – всё равно осталось всего сорок минут».

«Хорошо», – отозвалась Ирен. И тут в голове у неё вспыхнула мысль – отчётливо, как лампочка в темноте.

Она обернулась:

«Вообще-то… Барбара права. Я действительно давно не была в церкви. Всё некогда – проблемы, заботы. Раз уж я освобождаюсь раньше… Могу я пойти с вами?»

Фраза прозвучала невинно, но глаза Ирен блестели вниманием. Она всё ещё не верила в искренность намерений Барбары – и чем больше та говорила, тем сильнее росло подозрение.

Барбара на мгновение замерла. Лёгкая тень сомнения промелькнула в её глазах, но исчезла так же быстро, как появилась.

«Почему бы и нет?» – ответила она. Но голос её стал на полтона тише.

Ирен закрыла ноутбук, аккуратно уложила его в сумку, взяла пальто и, улыбнувшись, произнесла:

«Большое спасибо, Барбара. Это очень мило с вашей стороны».

Ривера бросил на неё внимательный взгляд. Он знал её достаточно хорошо, чтобы почувствовать подвох, но не хотел спрашивать при Барбаре. Потому просто открыл дверь и жестом предложил выходить.

Поездка прошла в гробовом молчании. Барбара сидела рядом с Риверой и держала его за руку, словно напоминая: «Он мой». Ирен сидела, глядя в окно.

Когда машина остановилась у старой церкви, Ирен вышла первой. Барбара наклонилась к Ривере, быстро и молча поцеловала его в щёку:

«Я не заставлю тебя ждать», – прошептала и вышла.

Они прошли по узкому мощёному двору. Каменные ангелы на воротах смотрели на них выцветшими глазами. За дверями храма царила тишина. Лишь где-то высоко звучал орган – будто сам воздух пел молитву.

Внутри было четверо прихожан. Пожилой мужчина у органа. Две молодые женщины, уже склонившиеся в молитве. И ещё кто-то, затерявшийся в полумраке. Сквозь витражи струился тусклый свет, отбрасывая разноцветные тени на мраморный пол. Воздух пах воском и старыми книгами.

Ирен почувствовала, как внутри у Барбары что-то дрожит. Она не обернулась, не выдала себя, но Ирен уловила это – едва заметное напряжение в спине, прерывистый выдох.

Барбара наклонилась к ней:

«Я собираюсь исповедоваться».

Она не дожидалась ответа, встала и медленно направилась к деревянной кабинке у алтаря. Вошла. Скрипнула дверца. Тканевая занавеска чуть качнулась.

Ирен не пошевелилась.

Через минуту в кабинку зашёл священник. Тень его фигуры двигалась за решёткой исповедальни.

Барбара тихо проговорила:

«Простите, святой отец, ибо я согрешила».

Голос из тьмы ответил:

«Я слушаю тебя, дитя моё».

«Я услышала то, чего не должна была слышать. Мой парень всех обманывает. План изменился. Товар не будет перевозиться на подводной лодке».

Священник помолчал, потом сказал медленно:

«Это плохо. Метатрон будет недоволен. Ты знаешь, где настоящий товар?»

«Я слышала имя – Франсуа. Похоже, это название корабля. Время осталось прежним».

Ирен сидела на месте, не двигаясь. Желание подойти ближе было почти физическим – в горле пересохло. Но исповедальня была далеко от скамеек. Так задумывалось – чтобы сохранить святость тайны. Ирен пришлось бы подойти почти вплотную к алтарю – и она знала, что не может этого сделать сейчас. Не под взглядами верующих. Не без последствий.

Барбара вышла из кабинки раньше, чем ожидала Ирен. В её походке была холодная уверенность, как у актрисы, сошедшей со сцены после реплики, которую репетировала всю жизнь. Она подошла, сложив руки перед собой.

«Я закончила. Ты останешься?» – спросила она мягко, но взгляд выдал нетерпение.

Ирен подняла на неё глаза и изобразила вежливую улыбку:

«Останусь ещё ненадолго. Не заставляйте мистера Риверу ждать. Приятного вечера».

На губах Барбары заиграла фальшивая, будто нарисованная улыбка.

«Спасибо, дорогая. Увидимся», – сказала она и развернулась так резко, словно сбрасывала с плеч плащ притворства.

Как только Барбара скрылась за дверями, Ирен медленно повернула голову к исповедальне. Из кабинки вышел священник. Он был моложе, чем она ожидала – высокий, смуглый, не старше тридцати. Его движения были уверенными, почти светскими. Он прошёл к задней комнате и исчез за резной дверью.

Что-то кольнуло Ирен в груди. Подозрение. Или, может, предчувствие. Она подошла к алтарю, будто обычная прихожанка. Опустила в ящик немного денег, зажгла свечу. Тепло пламени обожгло ей пальцы. Кто-то вышел из ризницы с горелкой для ладана и заменил благовония. Запах был густым, пряным, и в этом облаке Ирен уже собиралась развернуться и уйти, как вдруг заметила движение в углу.

Из ризницы, один за другим, вышли восемь молодых мужчин. Все в тёмной одежде, переговариваясь между собой, будто возвращались не из молитвы, а с тайного совета. Среди них был Матео.

Ирен замерла. Она не верила глазам.

Он прошёл мимо, не заметив её – слишком поглощённый разговором. Ирен сделала шаг вперёд и позвала:

«Тео!»

Матео вздрогнул, резко обернулся. На лице мелькнула паника.

«Вы идите, я догоню», – бросил он спутникам и подошёл к сестре. Говорил вполголоса, почти сквозь зубы:

«Что ты здесь делаешь?»

Ирен скрестила руки на груди. Глаза её сверкнули.

«Я хотела бы задать тебе тот же вопрос. Что ты делаешь в церкви? Кто были эти люди с тобой?»

Матео почесал затылок и сдавленно усмехнулся:

«Мы… просто пришли помолиться. Они позвали, ну… я пошёл. Не отказался».

Ложь сквозила в каждом его слове. Ирен знала брата с детства. Она умела читать его, как открытую книгу. Сейчас в этой книге был только страх.

«Ты никогда не ходил в церковь. Кто эти парни? Почему я их не знаю?»

«Не обязательно знать всех моих друзей. Мы познакомились в кафе, ты не знаешь их», – отбивался он, словно школьник, пойманный на вранье.

«В кафе?» – переспросила Ирен и склонила голову, вглядываясь ему в глаза. «Матео, что ты задумал? Ты что, в секту вступил?»

Матео закатил глаза, резко выдохнул:

«Ирен, ради Бога. Я не ввязываюсь ни во что плохое».

И вдруг его лицо посерьёзнело. Он шагнул ближе, понизил голос:

«Но тебе лучше не лезть в это. Поняла?»

«Что значит – не лезь?!» – зашипела Ирен. – «Ты о чём говоришь? Что ты там делал с этими парнями?»

Он быстро оглянулся. Церковь казалась пустой, но он всё равно говорил шёпотом:

«Не здесь и не сейчас. Я не могу. Мы поговорим позже. Мне нужно идти».

«Ты женат. У тебя есть сын. Не ищи новых неприятностей. И, на всякий случай, у нас уже есть Ривера!» – сдавленно произнесла Ирен, ощущая, как дрожит подбородок.

Матео вдруг взял её за плечи, сильно, с неожиданной твердостью.

«Не волнуйся. Конец Риверы уже близко. Ночью ему нанесут удар. Он забудет про нас. У него будут собственные проблемы».

Он поцеловал её в лоб – жест слишком тёплый, чтобы быть искренним.

«Что ты имеешь в виду?! Тео, ты пугаешь меня! Что вы задумали?!»