Дуальность времени: последнее путешествие. Том 3

«А еще скажи, что тоскуешь по мне, когда долго не видишь и потом обнимемся».

«Не знал, что у тебя такие богатые фантазии на мой счет».

«У меня масса захватывающих фантазий на твой счет, хочешь, я тебе расскажу?»

«Если у меня есть выбор, отвечу „нет“. Вид твоего лица и так портит мне аппетит».

«В любом случае, я собираюсь все это осуществить. Кто знает, может быть, Кейра принесет мне удачу, и я скоро надену наручники и на твои руки».

Тристан, откинувшись на стуле с обезоруживающим сарказмом, разразился смеющимся тоном, который, казалось, готов был пробить барные стены.

«Бедняга, уже умом тронулся да?»

«Ты серьёзно? Неужели ты наивен настолько, чтобы вообразить, что поймаешь её так легко?»

Улыбка Гермеса потускнела, и его уверенность начала рассыпаться как песок сквозь пальцы. Он нахмурился. Жак тоже опустил меню и сосредоточенно посмотрел на него.

«Почему ты так считаешь?» – спросил Гермес

Тристан, в своей провокационной манере, начал открывать ящик Пандоры.

«Во-первых, Кейра приемная. Ты об этом знал?»

«Да, я в курсе. Более того, из-за своей ревности эта психопатка сбила своего сводного брата, когда ей было 12 лет» – бросил Гермес с отвращением

«А ты знаешь, кто её настоящие родители?» – продолжил Тристан с невозмутимым выражением лица.

«Она, выросла в детском доме».

С каждым словом Тристана атмосфера в баре становилась всё более натянутой. Бенколин, сидящий рядом и вытянувший шею, чувствовал, как его неловкость растёт, нарастая в каком-то внутреннем беспокойстве.

Тристан наклонился вперёд, его глаза заблестели, и он, с загадочной усмешкой на губах, открыл главный секрет.

«Кейра на самом деле член банды «Дети Люцифера».

Гермес и Бенколин удивленно посмотрели на Тристана, как будто он только что объявил о прибытии в город летающей тарелки.

Тристан с ухмылкой решительно продолжил.

«А теперь слушайте внимательно, я раскрою вам реальную тайну. Вы наверняка слышали об Абигоре и Лайле, безжалостных лидерах „Левиафанов“, банды, известной своим дьяволопоклонничеством в 90-е годы. Около 25 лет назад твой отец схватил их и посадил в тюрьму, Бенколин».

«Да, и что с того?» – спросил Жак, осознав, что во рту у него образовался горький привкус, похожий на яд.

«Так вот, биологические родители Кейры – Абигор и Лайла»

Взрыв шока пронзил Бенколина, и его сердце ухнуло, когда он понял, что шансы на благополучный исход всего этого на нуле.

Гермес побледнел. «Скажи ещё раз…» – пробормотал он.

«Ты настолько тупой?»

«Пиздишь! – Он приподнял одну бровь, выражая сомнение. – Ты даже грех свой продашь только за деньги. С какой стати тебе давать нам такую информацию?»

«Видеть выражение твоего лица, когда ты поймешь, что тебя опять провели и одурачили, – это радость, которую не купишь ни за какие деньги».

«Если бы это была правдивая информация, мы бы тоже об этом знали, – сказал Жак, – была бы запись. Кейра родилась в 1996 году. Лайла и ее муж в то время сидели в тюрьме».

«Кто сказал, что она родилась в 1996 году? Записи нет, потому что она родилась не в больнице. Она попала в приют в возрасте 5 лет. Но на самом деле она родилась в 1994 году. Бенколин, ты должен помнить ее. Потому что твой отец сам нашел эту девочку и отдал ее в детский дом под другим именем, чтобы никто не узнал, кто она такая».

Жаку вдруг показалось, что на его голову вылили кипяток. Потому что он отчетливо вспомнил, что за год до смерти отца он привел домой маленькую девочку. Тогда ему было 22 года, и он работал полицейским. Отец не рассказывал ему подробностей, только то, что девочка осиротела, потому что ее родители были арестованы, и что он должен взять ее под защиту. Жак начал думать, что он не случайно встретил Лайлу и Абигор в прошлом, что судьба каким-то образом сводила их. Ему это совсем не нравилось.

«Бенколин? – окликнул Гермес человека, погруженного в раздумья. – Ты помнишь такое?» – с любопытством спросил он, ожидая ответа.

«Помню. Мой отец спас маленькую девочку из тяжелых жизненных условий и отдал ее в приют. То, что сказал Тристан, может быть правдой».

«Она… В тюрьме с её матерью…» – произнёс тот, словно этот факт оказался на весах судьбы.

Сопоставляя все детали, оба полицейских поняли, что Кейра могла задумать нечто более зловещее, чем просто сидеть тихо за решёткой. Как только они осознали, в какое опасное положение она оказалась, настало понимание, что её план мог заключаться в том, чтобы вытащить свою мать из тюрьмы.

«Но ведь тюрьма охраняется как крепость», – пробормотал Бенколин, потянувшись к стакану с пивом, как будто он мог напиться смелости.

«Да, но это Кейра, она умеет плести план, как падающая звезда, – ответил Тристан с явным удовольствием, всколыхнув свой сарказм. – Поверь мне, она и тут придумает что-то эдакое».

Гермес почувствовал, как тревога наполняет его. А Бенколин вспоминал, как сообщил Ривере о возможной операции по захвату Кейры в обмен на информацию о местонахождении Мелоди. И это теперь звучала как звонок тревоги. Душа его была переполнена угрызениями совести, он понимал, что Кейра могла узнать обо всём заранее – у неё было достаточно времени для планирования побега, но он не мог сказать Гермесу правду.

«Надо проверить это. И чем скорее, тем лучше».

Бенколин достал телефон и тут же позвонил начальнику тюрьмы. Тот ответил почти мгновенно.

«Добрый вечер, господин начальник. Я детектив-лейтенант Жак Бенколин, отдел убийств. Простите, что беспокою вас в такой час, но у меня есть вопрос о заключенной женщине, которую привезли в вашу тюрьму сегодня днем».

«Вы про Кейру Грейвс? Быстро же слухи разлетаются».

Бенколин нахмурился. «Какие ещё слухи?»

Начальник тюрьмы на секунду замолк, а затем сказал:

«Она мертва. Подралась с другой заключённой, обе неудачно скатились по лестнице и умерли. Разве не поэтому вы звоните?».

Гарсия и Жак застыли. Только Тристан остался невозмутим.

«А кто вторая заключённая?» – напряжённо спросил Гарсия.

«Лайла… – начальник запнулся. – Не знаю её фамилии. Та страшная женщина из банды демонопоклонников».

Гарсия и Бенколин обменились тревожными взглядами. Начальник тюрьмы чувствовал нарастающее напряжение.

Гермес через стол схватил Тристана за воротник и рывком притянул к себе.

«Ты знал! – зашипел он. – Говори, какого чёрта здесь происходит?!»

Тристан только ухмыльнулся. «Дураки».

Бенколин грубо оттащил Гарсию. «Отпусти его! Тут везде камеры! Он все равно не скажет нам правду».

Гарсия отпустил Тристана, но его глаза сверкали гневом. Бенколин снова взял телефон.

«Простите, начальник, где сейчас находятся тела?»

«Протокол предписывает немедленно отправлять мертвых заключенных в ближайшую больницу для вскрытия. Так что тела отправились в больницу „Милосердие“ около 20 минут назад в сопровождении двух надзирателей и нашего врача».

«Я попрошу вас позвонить им и предупредить, чтобы они были осторожны и не оставляли тела без присмотра, даже в больнице. Мы выезжаем».

В голосе начальника появилось еще больше беспокойства, когда он сказал: «Понятно. Конечно, я передам им. Но в чем дело, детектив?»

«Мы пока не знаем, но эти две заключенные – мать и дочь, и они обе довольно хитры. Так что вполне возможно, что на самом деле это попытка побега из тюрьмы. Пожалуйста, позвоните им, не теряя времени», – сказал Жак и повесил трубку, чтобы избежать дальнейших вопросов.

Он задумчиво уставился в пространство. «Чёрт… Кейра знала, – пробормотал он самому себе. – И у неё был план. Я должен был догадаться».

«Что значит «знала»? – прервал его Гарсия.

Жак замолк, осознавая, что сказал лишнего. Он не мог рассказать про сделку с Риверой.

«Ничего… Просто интуиция. Послушай, я настоятельно рекомендую поторопиться».

«Давай сначала успокоимся, Бенколин, – попытался сам успокоиться Гермес, – в конце концов, как бы ни была хитра Кейра, прикинуться мертвой не так-то просто. Кроме того, очень легко упасть с лестницы и сломать себе шею, это вполне возможный несчастный случай».

Но, сказав это, он понял, насколько это маловероятно.

«Если эта девушка задумала освободить свою мать из тюрьмы, она наверняка все заранее спланировала и продумала», – рассуждал Бенколин.

«Я поздравляю тебя, Гарсия, – поднял тост Тристан, – пытаясь арестовать Кейру, ты выпустил на свободу опаснейшего психопата. Отныне на твоих руках больше крови, чем на моих. Черт возьми, думаю, мы и в аду встретимся».

Гарсия и Бенколин быстро покинули бар. Тристан остался, смотрел на их спешку и тяжело вздохнул.

Когда Гермес и Бенколин приехали в больницу, они сразу поняли, что что-то произошло. Потому что было видно, что в больнице, помимо обычной суеты, царит суматоха. Оба полицейских предъявили свои удостоверения и спросили у охранника, что происходит.

Охранник, обеспокоенный и растерянный, рассказал им, что из тюрьмы привезли два тела и что они исчезли, оставив после себя двух мертвых надзирателей и раненую медсестру. Самое страшное, что у всех у них на лбу ножом вырезали перевернутый крест. Это было действительно ужасное зрелище.

После всего услышанного Жак и Гермес погрузились в отчаяние. У Гермеса задрожали колени, и он прислонился к стене, чтобы не упасть. Только сейчас он наконец осознал ситуацию и понял, что он натворил. Его лицо побелело. Бенколин предложил ему сесть, но он отказался.

«У вас есть записи камер видеонаблюдения?» – спросил Жак у охранника.

«Лейтенант, который прибыл немного раньше вас, как раз анализирует записи»

Когда Гермес и Жак вошли в комнату безопасности больницы, они встретили Генри. Он тоже был немало удивлен. Они втроем просмотрели записи камер видеонаблюдения и увидели, что записи с Кирой и ее матерью после того, как их привезли в морг, были стерты.

«Скорее всего, они вышли из дверей больницы на двух ногах», – сказал Генри.

«Кто из врачей объявил о смерти этих двоих? – Гермес скрипнул зубами от злости: – Этот врач сотрудничает с ними. Иначе они никак не смогли бы так хорошо притвориться мертвыми. Давайте немедленно допросим доктора».

Бенколин резко остановил его за руку и сказал спокойным тоном: «Гарсия, я не думаю, что доктор имеет к этому отношение. Если бы у Кейры была возможность купить тюремного врача, ей бы не пришлось самой попасть туда в качестве заключенной».

«Согласен, – поддержал Генри, – скорее всего, Кейра пронесла в тюрьму лекарство, которое замедляет работу сердца и даже создает впечатление, что оно остановилось на какое-то время».

«Не может быть! – взвизгнул Гермес, – я застал Кейру внезапно, и даже если она каким-то образом знала об этом заранее и хотела что-то прятать, я лично приказал провести тщательный обыск».

«А вы проверили содержимое ее желудка?» – спросил Генри с усталым выражением лица, жалея стоящего перед ним человека. Гермес все больше и больше отчаивался, словно разрушался на глазах. – «Она могла проглотить лекарство в маленьких пакетиках. Никто в этом не виноват, Гарсия. Ни ты, ни кто-либо другой не мог этого предугадать».

Гермес ударил кулаком о стену, давая волю отчаянию. В его глазах не осталось искры надежды.

«Скажи это семьям двух погибших охранников и медсестре, которая борется за свою жизнь в операционной. Посмотрим, согласятся ли они с тобой» сказал он и в отчаянии раскинув обе руки добавил: «Я сдаюсь. Это значит, что я недостаточно способный, чтобы быть полицейским. Я начинаю думать, что был бы более полезен для человечества, если бы ничего не делал, так что пора писать заявление об уходе и уходить».

Жак и Генри обменялись взглядами.

«Брось, Гермес! – предостерег Жак, – ты не можешь позволить этой женщине победить. Нельзя сдаваться при каждом препятствии. Ты сейчас в смятении. Выйди на улицу и подыши свежим воздухом! Ты сильный человек, ты так просто не сдашься! Я знаю, что ты будешь бороться до конца, я тебе верю».

«Нет никакой войны, Бенколин. Все кончено. Я уже проиграл».

«И что ты будешь делать, где будешь работать? – спросил Генри – Если ты сейчас напишешь заявление об уходе и уволишься, Тристан, Ривера и Кейра будут посмеиваться над тобой. Вот тогда они точно решат, что победили тебя».

«У тебя еще есть шанс поймать ее. И ты теперь не один. Это дело касается отдела убийств. Вот почему мы поймаем эту коварную женщину и ее мать – психопатку и посадим их в тюрьму».

«Главное, чтобы они не попали в отделение, где находится его отец, если на этот раз они выйдут все трое вместе, то и я напишу заявление об уходе и уеду куда подальше» – заявил Генри, и наконец на лице Гермеса промелькнули искры мести.

Эти трое смогут встретиться только в аду. Клянусь, я разлучу их друг с другом» и вышел. Жак и Генрих с опаской проводили его взглядом.

«Как думаешь, мы перестарались, мотивируя его?» – спросил Генри.

«Думаю, да. Но это не страшно. Главное, чтобы он не терял оптимизма».

Глава8. День рождения Курта

Ночной клуб дрожал от музыки. Глухие басы били в грудную клетку, как молот. Световые лучи разрезали дымку, играли на лице танцующих, и всё пространство казалось загипнотизированным этим безумием света, звука и запахов. Праздник шёл в полную силу – и все знали, в чью честь.

Курт стоял в центре зала, окружённый женщинами, друзьями, знакомыми. Он улыбался, смеялся, подмигивал, кивал, но в его глазах не было огня. Улыбка – будто вырезанная маска. Он казался живым, но был пуст – как кукла, заброшенная в толпу.

Он искал. Глазами, подсознанием, сердцем. Искал того, кого не было рядом. И от этого становилось особенно одиноко.

Наконец он вырвался из круга, пошёл к бару и сел за высокий табурет. Оперся локтем на стойку, обвёл взглядом клуб, как будто снова пересчитывал лица, и сделал глоток виски. Напиток обжёг горло, но не разогрел изнутри.

«Именинник, ты чего как не в своей тарелке?» – рядом возник Россо. Он хлопнул Курта по плечу. – «Неужто расстроился, что постарел?»

Курт фыркнул, натянуто усмехнулся, словно по сценарию.

«Душа молода, брат. Просто отвык от таких сборищ. Толпа, крики… Всё это как-то… не то».

Он поднял бокал и сказал с сухой теплотой:

«За нашу дружбу».

«За неё», – отозвался Россо, чокнувшись. Виски слились в воздухе, как скрещённые судьбы.

Но через мгновение лицо Россо изменилось. Он замер, глядя куда-то за спину Курта. Глаза сузились. Челюсть напряглась.

«Что за хрень… Что этот гавнюк тут забыл?!»

Курт резко обернулся.

И тут же мир вокруг исчез. Все звуки – музыка, голоса, смех – стали фоном. На переднем плане был только один человек.

Тристан стоял у входа, в полутьме. И искал его взглядом.

Фальшивая улыбка Курта исчезла. Глаза вспыхнули. Лёгкое удивление на лице сменилось почти мальчишеской радостью. Он встал, даже не допив виски, и быстро сказал Россо:

«Я сам его пригласил. Он мой гость. И сегодня – никаких драк. Мы пришли веселиться. До самого утра».

Он похлопал друга по плечу и, не оборачиваясь, пошёл к Тристану сквозь толпу.

Тот заметил его сразу.

«Ты пришёл», – выдохнул Курт.

«Был неподалёку», – ответил Тристан, доставая из кармана маленькую коробочку. – «И подумал… передам тебе это».

Курт замер.

«Ты купил мне подарок?»

«Так, мелочь… символическая».

Тот аккуратно взял коробку, как будто в ней могло быть что-то живое, и приподнял крышку. Его брови удивлённо взлетели.

Внутри лежал чёрный кожаный браслет. Курт сразу узнал его – именно тот, что он когда-то видел у старухи на ларьке. Тогда он хотел его купить, но Тристан был зол… и они поссорились. Он не успел.

Курт медленно поднял глаза.

«Это… тот самый браслет».

«Он тебе понравился. Никто его так и не купил. Ну, теперь он твой».

Курт сглотнул. Он вдруг почувствовал, как на глаза наворачивается влага – нет, не от грусти. От чего-то тёплого, неожиданного, человеческого. Маленький жест. Но такой, которого ему не хватало.

«Он идеален. Прямо как я люблю. Спасибо, Трис».

Он достал браслет из коробки, повертел в руках. Его лицо вспыхнуло от радости – такой искренней, что Тристан невольно улыбнулся.

Курт протянул ему браслет и полушутя сказал:

«У меня всё ещё пальцы болят. Поможешь надеть?»

Тристан взял браслет, аккуратно застегнул на запястье Курта. Его пальцы чуть коснулись кожи.

«Выглядит неплохо».

Курт хмыкнул и внезапно взял его под руку.

«Спасибо ещё раз. Пошли. Я угощу тебя. Сегодня ты мой особый гость».

Барная стойка встретила их звоном бокалов и мягким светом ламп. Курт сиял. Он не скрывал своей радости – глаза светились, на губах играла настоящая, мальчишеская улыбка. Он заказал два шота виски и повернулся к Тристану с таким видом, будто это был не просто друг, а человек, возвращение которого он ждал много месяцев.

«Ты не представляешь, как я рад, что ты здесь», – сказал он, протягивая бокал.

«Похоже, тебя и без меня хорошо развлекают», – усмехнулся Тристан, но в его голосе слышалась лёгкая благодарность.

Они чокнулись и выпили.

«Ничего из того не имеет значения. Только с тобой я могу говорить, как с самим собой».

Тристан скептически поднял бровь:

«Философия пошла?»

«Не зуди, – усмехнулся Курт. – Я просто рад тебя видеть братец. Правда».

Они ещё выпили, переговариваясь о всякой ерунде – о музыке, людях, смешных случаях из прошлого. Курт выглядел живым. Настоящим. Он не просто улыбался – он светился, словно на мгновение вернулся в ту версию себя, которую почти потерял.

Тристан это заметил. И хотя не сказал вслух, но внутри ощутил, как становится чуть легче. Словно сделал правильный выбор, явившись сюда.

Сзади, у стены, его друзья стояли группой, переглядываясь. Некоторые едва заметно качали головами. Один даже фыркнул. Все они видели, кто сидит рядом с Куртом, но ни один не осмелился сказать ни слова. Не сегодня. Не в день рождения.

Спустя несколько минут группа из девушек и двое парней подошли к Курту, окружили его и, не дожидаясь согласия, буквально стащили со стула, под радостные крики и смех.

«Пошли! Курт! Ты должен танцевать!» – хором тянули они.

Он бросил взгляд на Тристана, словно извиняясь, и, подмигнув, скрылся в толпе.

Тристан остался один. Музыка била по барабанным перепонкам, освещение пульсировало. Он сидел с прямой спиной, как будто не замечал ни взгляда, ни шёпота за спиной. Но скука и раздражение начали просачиваться в его выражении лица.

К нему подошёл Россо. Тот тяжело опустился на соседний стул, будто хотел подчеркнуть своё право находиться рядом.

Тристан краем глаза увидел его и тут же отвернулся, уставившись в бутылку за стойкой.

«Ты ещё и наглость имеешь сюда явиться», – сказал Россо, не повышая голоса. В его тоне сквозила холодная злость.

«Я пришёл поздравить его. Не задержусь», – ответил Тристан спокойно, медленно повернув голову и встретив его взгляд.

«Ты давно уже задержался. Курт позвал тебя из вежливости. Не льсти себе, парень. Если бы не Ривера, тебя бы сюда и на порог не пустили».

Россо встал и ушёл, даже не удостоив Тристана последним взглядом.

Оставшись один, Тристан медленно провёл глазами по помещению. Он видел, как на него смотрят – исподлобья, сдержанно, с неприязнью. Кто-то шептался, кто-то отворачивался. Ни одной тёплой улыбки.

Он встал, не торопясь. Тяжело вздохнул, сунул руки в карманы куртки и направился к выходу. Толпа расступалась перед ним неохотно, как вода перед острым камнем.

Курт, танцуя, всё чаще и чаще бросал взгляд в сторону бара. Протискивался сквозь тела, выглядывал. Но Тристана не было. Словно растворился.

Паникуя, он извинился перед девушками, пробрался обратно и схватил Россо за рукав.

«Где Тристан? Он же только что был здесь!»

Россо откинулся назад и пожал плечами.

«Ушёл. Видел, как поднялся и вышел. Забей. Пошли, выпьем ещё по одной».

«Нет», – коротко бросил Курт и направился к выходу, сжимая кулаки.

На улице было прохладнее, чем ожидалось. Ночная влажность окутала город, как мокрое одеяло. Курт заметил Тристана, когда тот уже открывал дверцу машины.

«Эй! Куда собрался?!» – крикнул он, бегом преодолевая расстояние до машины.

Тристан обернулся, удивлённо приподнял бровь:

«Курт? Ты что…»

«Куда ты собрался? Мы ещё торт не резали. Пошли обратно».

Тристан улыбнулся, печально и устало. Свет фонаря ложился на его лицо, подчёркивая тень под глазами.

«Я уже ухожу. Подарок вручил, поздравил. Миссия выполнена».

«Ни за что!» – Курт схватил его за руку. – «Пойдём, я не хочу без тебя».

Тристан мягко отнял руку и положил её на плечо Курта.

«Курт, моё присутствие здесь всех только напрягает. Посмотри по сторонам. Это видно по их лицам. Даже если они молчат, они думают об этом. Я не хочу портить тебе праздник».

«Тебе кто-то что-то сказал? Россо? Забудь о нём. Он просто хам».

«Нет. И не надо. Не защищай меня. Шумно. Душно. Голова трещит», – Тристан поморщился и потёр висок. – «Лучше я пойду».

«Куда ты?» – голос Курта стал чуть тише.

«К Френку».

Курт отступил на шаг. Глаза его потухли, плечи опустились. Он не стал спорить – знал, что Тристана не удержать, если тот что-то решил.

Он молча наблюдал, как машина мягко выкатилась с места, как горят её задние фары. Как исчезает в темноте улицы тот, кто успел за вечер подарить ему больше, чем все гости вместе взятые.

И от этой тишины после отъезда стало больнее, чем от любой ссоры.

***

Тристан сел за барную стойку и, поприветствовав Фрэнка, как обычно, заказал коктейль. Из книги жизни Маршалла он узнал, что пауки каким-то образом будут знать, откуда завтра они отправят субмарин. Поэтому он продумывал план, как перестраховаться. Поскольку банда Кастильо в данный момент пила и веселилась на дне рождения Курта, район, где находился гараж, должен был оставаться безлюдным до самого утра. Ночью он собирался с парнями перегрузить фальшивые деньги с торпеды и вывезти на склад. Он даже не стал рассказывать Курту о своем плане.

Он только собирался сделать первый глоток, как почувствовал – кто-то сел рядом. Плечом в плечо.

«Привет, Фрэнк. Мне то же самое», – раздался знакомый голос, и Тристан застыл.

Он повернул голову – и увидел Курта. Весёлое лицо, сияющие глаза, как у мальчишки, утащившего с кухни торт.

Тристан нахмурился.

«Что ты здесь делаешь? У тебя же… праздник. День рождения, разве нет?»

«Ну да. И я отмечаю его как хочу. Они и без меня там веселятся. Разве мне нельзя немного свободы?» – Курт ухмыльнулся, слегка приподнимая бровь.

«Так у тебя и правда день рождения? – оживился Фрэнк, подмигнув. – Значит, выпивка за счёт заведения!»

«Вот и славно! – Курт хлопнул ладонью по стойке. – Тогда мы пьем до рассвета, Фрэнк!»

«Ты уже пьян, – буркнул Тристан, кривясь, – ещё пару бокалов – и вырубишься. И сразу скажу – домой тебя я не потащу».

«Ха! – Курт вскинул брови. – Два-три бокала? Ты оскорбляешь мои способности. Давай напьёмся вместе, а? Посмотрим, кто сдержится дольше».

В данный момент у того не было ни энтузиазма, ни времени для подобных занятий.

«Не превращай всё в соревнование, – раздражённо выдохнул Тристан. – Ты не обязан доказывать, что ты круче всех в комнате».

Курт вдруг положил руку ему на плечо и заглянул в лицо слишком близко – с вызывающей, почти братской наглостью.

«Ты боишься, да? Боишься проиграть?» – тихо, с усмешкой, но в глазах – странный огонёк.

Тристан оттолкнул его.

«Не лезь ко мне! – прошипел он. – Люди ещё не так поймут, идиот. Ты каждый день находишь способ нарушить моё личное пространство!»

Фрэнк с улыбкой наблюдал за этой сценой, пока стоял за стойкой и готовил заказы для других клиентов. Впервые он видел Тристана таким спокойным в ответ на чьи-то настойчивые уговоры.

«Давай, просто один раз! – продолжал Курт, вцепившись в идею как бульдог. – Ну, пожалуйста. Это будет весело. Честно! Я обещаю!»

Тристан лишь устало вздохнул. Он даже не знал, как ему объяснить свою усталость от этого мягкого настойчивого давления. Ему хотелось, чтобы Курт иногда просто замолкал.

«У меня же день рождения! – Курт сложил ладони, будто молился, и сжал губы. В его глазах – детская наивность и настоящая радость. «Не отказывай мне. Ну, правда».

Это было совсем не то, к чему Тристан был готов, но, глядя на него, он понимал, что иногда лучше позволять себя втягивать в безумие. Он закрыл глаза, допил свой коктейль залпом.

«Ладно, – сказал он устало. – Фрэнк, давай уже свои коктейли».

Курт громко запрыгал на месте, как будто выиграл в лотерее. Несмотря на его раздражение, Тристан не мог не улыбнуться, наблюдая, как его друг счастлив. На самом деле он не мог попусту потерять здесь время. Он должен был избавиться от Курта как можно скорее.