Нейронная сеть «Колин»

– Я им не сестра, а тетя. У меня филологическое образование. Вам не нужны секретари? Печатаю я быстро… На машинке… То есть на компьютере… Ну, в общем, на том и на том, – она переглотнула и мысленно повторила себе «успокойся, это же программа. Как ты себя ведешь, так она и реагирует».

Программа подняла брови и сказала:

– Что же вы с вашим образованием к нам-то лезете. У нас тут половина народу Льва Толстого главарем мафии считает…

– Вот я их и просвещу, – улыбнулась Лидия, наконец-то взглянув прямо в глаза главному персонажу, – И потом, по-вашему, филологическое образование такое востребованное? А есть все-таки надо что-то…

Колин молча поглядел на нее, и Лидия, будучи спецом по выражению лица собственного героя, могла бы поклясться, что чем-то она ему не понравилась и брать он ее не хочет, однако он вздохнул и сказал со своим странным говором:

– Ладно, беженцы, садитесь, сымайте шинельки… Меня зовут Колин Александрович, он же майор Розанов. А вы у нас кто?

– Нина.

– Настя.

– Лидия… Ивановна. Зотова.

– Очень приятно оптом, – Колин наклонил голову и шаркнул ногой под столом, – документы у вас есть? Спуститесь на первый этаж, там отдел кадров, а в нем – такая суровая тетенька по имени, дай бог памяти, Елена Олеговна. Сейчас, погодите, я чего-нибудь напишу, что вы, типа, от меня…

Он пододвинул к себе неровно оторванный кусочек желтоватой бумажки и написал на нем что-то немыслимое крупным и совершенно неразборчивым почерком.

– Это вы русский или английский алфавит пишете? – улыбаясь, невольно спросила Лидия. Колин быстро взглянул на нее с таким сложным выражением на лице, что удивительно, как такую мимику смогли передать нанороботы, и сказал сдержанно:

– Мда, если вы даже мой почерк разбираете, вам сам бог велел идти в секретари.

С этими словами он вдруг поднялся из-за стола, загородив своей высокой фигурой солнечный свет, падающий из окна. Девчонки уставились вниз, видимо, желая посмотреть, как персонаж начнет переставлять ноги. Но персонаж долго развлекать их не захотел – он слегка отодвинул с дороги Лидию, протиснулся в дверь и быстрым шагом унесся по коридору.

– Это он куда пошел? В сервер? – спросила Настя, хлопнув глазами.

– Ой, малограмотная! – покатилась со смеху Нина. – Он же программа, он всегда на сервере. Просто по своим делам пошел – у них же тут сценарий.

– Пошли и мы по своим делам, – добавила Лидия. – Вниз, девочки. И не пяльтесь вы так на него, разве можно?

– А вы, тетя Лида, и сами пялились! – не полезла Нина в карман за словом. Лидия только рукой махнула, чувствуя жуткую усталость. Почему же она, автор и создательница этого образа, своим поведением вызывает в нейронной сети главного героя такую неприязненную реакцию? Почему она не нравится Колину?!

Машинально писательница направилась вслед за девочками обратно на первый этаж, машинально же сунула 3 д модели Елены Олеговны (Колин обычно называет ее Оленкой) документы, но думать ухитрялась о своем. Правильно говорит Марков – сапожник без сапог. Писательница ощущала себя совершенно чужой в своем придуманном мире. Хороший получился мир, все работает, все до ужаса настоящие, только она, Лидия, тут ни при чем. Видимо, получилось так же, как с ее книгами, которые она писала не для себя, а для других людей. Да и действительно, зачем писать для себя? А вот девчонкам симуляция явно понравилась.

– Тетя Лида-а! – окликнула ее уже, кажется, вполне освоившаяся Нина. – Мы в архив пойдем, нам сказали папки разбирать.

– А я с вами? – спросила Лидия.

– Не-е, вам сказали идти опять на второй этаж, туда, где большая комната. Там вы будете сидеть секретарем.

– Ладно… Не скучно вам тут, девочки? Происходить ничего толком не будет, пока дела не начнутся.

– Да вы чего! Ничего себе скучно! Все же вокруг – Нина понизила голос – Как настоящее!

Лида усмехнулась и, по своему обыкновению резко повернувшись, двинулась опять на второй этаж.

Мимо кабинета нейронной сети «Колин» она проскочила чуть ли не бегом – пусть себе сидит, зачем ему мешать… И вошла в распахнутые двойные двери, за которыми начиналась большая и вытянутая в длину, как аудитория в университете, светлая комната с бежевыми стенами, рядами столов с несколькими компьютерами и серыми шкафами картотеки. Лидия внимательно оглядела все и немного повеселела – в точности, как она себе и представляла.

В комнате было несколько человек – основные персонажи. У окна сидели и шепотом чесали языками светловолосая женщина лет сорока с большими носом и усталыми бесцветными глазами, и модно разодетая девушка со сложной, как бы обгрызенной стрижкой – Светочка и Ирочка. Подполковник Бореев по прозвищу Бармалей, огромный человек с дремучей бородой, отдуваясь, играл в шахматы с маленьким пожилым обрусевшим китайцем, сложное имя которого здешние работники воспроизводили как Синь Сань. Другой иностранец – молодой очкастый американец, приехавший по обмену, по имени Джулиан и прозвищу Жулька, разговаривал с еще тремя молодыми мужчинами – бритым наголо приземистым Леонидом (Лешенькой), разбитным Женьком, одетым в ярко-красную куртку, с неестественно-желтыми от мелирования волосами; и бесцветным, тощим и унылым человеком неопределенных лет – Вовочкой. За своим компьютером сидел и трудился старательный Андрей – совсем молодой человек с гладкими черными волосами, мягким взглядом карих глаз и общим обликом, вызывающим подспудные ассоциации с медвежонком. Рядом сидела очень худая, очень прямая, с очень поджатыми губами брюнетка, одетая с ног до головы в черное, и красила ногти черным лаком. Кажется, это была невеста Андрея Карина. Лидия до того представляла ее себе не очень подробно, поэтому теперь, увидев воочию, чуть не прыснула со смеху.

Будто ей в ответ, где-то справа раздалось громкое пшиканье, и по всей комнате распространился запах каких-то невыносимо резких и удушливых духов. Лидия покосилась в сторону, и снова улыбнулась – душился персонаж Ксения Красавцева по прозвищу Красавица. Это была девушка, придерживающаяся тогдашней экстремальной моды: из одежды на ней был прекороткий топик и незаметная юбочка, на каждом плече виднелись сложные татуировки, в носу, ушах, брови и губе были сережки, а прическа представляла собой ежик из обесцвеченных волос. Красавица опшикала себя духами, положила огромный флакон под стол и, открыв рот и взяв зеркальце, принялась краситься жирной розовой помадой.

– Здравствуйте, – сказала им всем Лидия, входя. Персонажи поглядели на нее довольно приветливо, может быть, потому, что она сейчас почти не волновалась.

– Здрасьте, вы к кому? – поинтересовалась Красавица писклявым хрипловатым голоском.

– Наверное, к вам. Я секретарем буду у вас.

Чернявая Карина проявила признаки умеренной радости – перевела глаза на Лидию и медленно изрекла (голос у нее тоже оказался высоким):

– Ну слава богу, хоть еще одну взяли. А то я уже устала тут одна крутиться. Вас как зовут?

– Лидия. Но можно на ты, – Лидия знала, что ее персонажи не особо любят расшаркиваться с людьми.

– И правильно. Чего тут выкать? – махнула рукой Карина. – Мы не во дворце. Слушай, ты набирать на компе умеешь?

– На чем? Ах, да, умею, конечно.

– А быстро?

– Да.

– Тогда понабирай вон протокол допроса, а то у меня ногти сохнут…

– Совесть у тебя сохнет, – низким голосом сказала Светочка. – И так ничего не делаешь.

– А ты все время болтаешь! – огрызнулась Карина. Но склока быстро затухла. Работники снова погрузились в повседневные дела. К немалому удивлению Лидии, когда она только села за компьютер, к ней подошли познакомиться все находившиеся в комнате мужчины, даже оторвавшиеся от шахмат Бармалей с Синь Санем. Она, сделав вид, что в первый раз слышит их имена, поулыбалась и покивала, пряча глаза. Персонажи вскоре разбрелись от своей создательницы кто куда, и она с облегчением уставилась на подсунутые ей листки протокола допроса. Судя по немыслимому почерку и картинкам на полях, писал их Колин, причем где-то на ходу. Лидия попыталась угадать, что здесь может быть написано, но ей это не удалось – разработчики дотошно отобразили ее желание, чтобы главный герой имел неразборчивый крупный почерк.

– Карина! – позвала Лидия озабоченно. – Ты можешь это прочитать?

Карина скосила глаза.

– Это?! Да ты что – нет, конечно. Это Колин писал. Ты его уже видела? Наш замначальника. Выпендристый – просто кошмар, скажу я тебе. Предупреждаю сразу – он тебе может понравиться, но это у него физиономия такая симпатичная, а характер – жуть!

– Да я знаю, – машинально согласилась Лидия.

– А, так ты его уже видела?.. В общем, насчет почерка у него самого спрашивай. Еще не факт, что он разберет. Но все-таки попробуй.

– К нему, то есть, подойти? А он не занят?

– Ой, да ладно тебе – подумаешь, занят он. Ты тоже занята. Ты вообще построже со всеми, – покровительственным шепотом добавила Карина. – На шею же сядут… Ну, иди давай.

Снабженная таким напутствием Лидия неохотно поднялась, прихватив листочек, и направилась на поиски Колина. Не прятаться же теперь от него до конца сценария…

На деле оказалось, что отыскать главного персонажа не так уж и легко. В кабинете его не было. Лидия прошлась туда-сюда и решительно спустилась в подвал, где по замыслам 3 д моделеров находились тир и оружейная. Там тоже было пусто, только из оружейной на шум выглянуло существо неопределенного пола, с мужской стрижкой, в обвислых брюках и футболке, и с огромными черными очками на лице. Поглядев на Лидию, оно спросило нежным и высоким женским голосом:

– Вам кого?

– Мне… Колина. Он тут не проходил? – поинтересовалась Лидия, разглядывая заведующую оружейным складом Настю по прозвищу Оно. Оно в ответ пискнуло, то есть пискнула:

– Да, проходил. Но куда-то ушел. Куда – понятия не имею.

– Понятно, – вздохнула Лидия и пошла вверх по лестнице, вспоминая на ходу, куда имеет обыкновение деваться ее герой.

В результате она вполне уверенно снова прошла на первый этаж, отвернувшись, миновала пахучую столовую и вошла в другие двери, деревянные и облупленные, ведущие в большой спортзал с красными затоптанными коврами на полу и пыльными зеркалами на стенах.

В ближнем углу зала стоял очень древний на вид даже для начала двадцать первого века магнитофон и, дребезжа, испускал какую-то быструю ритмичную, но при этом тревожную музыку – видимо, что-то из эстрады того времени, репертуар которой был Лидии незнаком. А перед магнитофоном на полу сидел Колин, положив расслабленные руки на поднятые колени, и, не моргая, в прострации смотрел в одну точку. Губы его беззвучно шевелились. Что это за состояние, писательница, конечно, знала, поэтому не стала ждать, а прокашлялась и громко произнесла:

– Извините, что мешаю вам размышлять над делом…

Тут оказалось, что нейронные сети умеют вздрагивать и подпрыгивать. Выключив магнитофон, резко повернувшись и увидев Лидию, Колин с почти неуловимым раздражением приподнял брови и сказал:

– Ладно, проехали. Догадливость у вас – Пуаро отдыхает. Хоть в отдел бери… Так вам чего?

Лидия наклонилась и подсунула ему бумажку.

– Это вы писали?

– Ну я, и что?

– А что там написано?

– Да неужели не разбираете? Вы же понимали мой почерк.

– Я не понимала, я просто догадалась, что вы алфавит писали. А это все-таки протокол допроса, вон и картинки на полях, как обычно… – Лидия поздно спохватилась, что сболтнула лишнее. Оставалось только надеяться, что Колин не заметит этого, но, конечно же, в отношении нейронной сети, специально заточенной под раскрытие загадок и построение выводов на основе отрывочной информации, такой номер не прошел. Колин легко встал с ковра, посмотрел сверху вниз на Лидию (он был выше своей создательницы сантиметров на тридцать) и произнес непонятным тоном:

– Елки-метелки… Одно из двух – либо вам все-таки надо идти в прорицатели, либо вы все это время проживали в моей квартире в качестве барабашки. Почем вы знаете, всегда я рисую на протоколах или не всегда?

– А мне ваши коллеги рассказали! Карина, – быстро ответила Лидия.

– И чего вы в таком случае так нервничаете? – так же быстро отозвался Колин, пристально глядя ей в лицо. Лидия в панике отдернула глаза и пробормотала:

– Я не поэтому нервничаю. Я… просто нервничаю.

– Это что ж у вас, весеннее обострение, что ли?

– Так вы мне скажете, что вы написали в протоколе?

– Да откуда я помню!

– И что мне теперь с этим делать?

– Что хотите, то и делайте. Я вообще не знаю, когда я это писал. Может, и дело-то уже давно закрыли. Особенно, если вам это дала Карина – она обычно аккурат через полгода спохватывается. Так что успокойтесь вы, не тратьте нервные клетки – у вас их, кажется, и так маловато. Идите, попейте водички, подышите воздухом. Следующий протокольчик сами будете набирать, вот все и будет нормально…

Высокий голос Колина имел сейчас вроде бы успокаивающую тональность, но Лида прекрасно поняла, что он ждет не дождется, пока она уйдет. Среагировав именно на это подспудное желание героя и из-за него забыв о внешней вежливости, писательница молча развернулась и направилась к выходу из спортзала. Она не только не оборачивалась, но и вперед не смотрела, и в результате в самых дверях столкнулась с Еленой Олеговной из отдела кадров. Оказалось, что модели из нанороботов ничуть не мягче обыкновенных людей.

– Вы еще не ушли, а я как раз вас искала, – демонстративно потерев свое твердокаменное наноплечо, сообщила кадровичка.

– А что такое? – спросила Лида, тоже потерев себе плечо, но украдкой.

– Вы нигде не написали свой телефон! И я теперь должна за вами бегать. Нельзя же быть такой невнимательной, милочка!

– А… Просто у нас домашний еще не подключен, мы только-только переехали с племянницами, – эту выдумку Лидия произнесла уже вполне естественно, так как в принципе умела, будучи писателем, если надо, фантазировать на ходу.

– Тогда мобильный давайте! – потребовала Оленка. Лида машинально полезла в карман, вытащила передатчик в виде мобильника и ужаснулась, понимая, что теперь нельзя сунуть его обратно.

– Номер… У меня… Секундочку подождите…

С одной стороны на нее смотрела претенциозная кадровичка, с другой – интересующийся Колин. Под их взглядами Лидия неловко понажимала на пищащие кнопки, даже не глядя, что появлялось на экранчике. – Извините… Мобильный у меня тоже новый… Сейчас.

– Ну ладно, давайте уже я посмотрю, – сказал Колин и, неожиданно протянув руку, легко выдернул у нее телефон. Его длинные смуглые пальцы быстро прошлись по кнопкам. Лида стояла рядом в полной растерянности, не зная, как поступить, чтобы не нарушить логику симуляции.

Но оказалось, что с себе подобными нейронная сеть находит общий язык очень легко: через секунду Колин повернул к Лидии экранчик, где светились какие-то цифры, и сообщил с расстановкой, как учитель тупой ученице:

– Вот, видите, это ваш номер. Находится в телефонном справочнике под названием «мой мобильный», понятно? Елена Олеговна, записывайте… Записали? Да нате, держите ваш телефон, чего вы подпрыгиваете, я не ем мобильники, я же не Карина после травяной диеты…

– Спасибо, – Лидия схватила телефон в потную руку и поспешно попятилась подальше от обоих персонажей. – Всего вам хорошего.

– Ага, – отозвался Колин, снова садясь на пол и наклоняясь к магнитофону. – И вы выздоравливайте…

…С девочками Лидия увиделась лишь через два часа, когда симуляция стала подходить к концу – наступил темный облачный вечер, и в имитации Москвы зажглись желтоватые электрические фонари, а работники отдела засобирались по домам.

– Ну, как вам? – осторожно поинтересовалась Лидия, когда они, снова облачившись в одинаковые пальто, вышли на улицу и направились к своей девятиэтажке.

– Здорово! Супер! – подняла большой палец Нина. – Все просто настолько настоящее! Даже бумажки! Я их мяла, мяла, ну бумага и есть! В отделении вообще ни одной глюки не нашла, проработка – обалденная. А запахи какие! Сырость, плесень, столовая, туалеты…

– А люди здесь все такие симпатичные. И добрые… – внесла в это сомнительное перечисление свою элегическую ноту Настя. – Только надо попросить, чтобы нам сделали разной одежды, а то так некрасиво ходить.

– Вы, значит, хотите еще тут побывать?

– Конечно! – сказали девочки дружно, и Нина продолжила сольно:

– Вы что. За такую возможность люди вон какие деньжищи платят. А нам просто так можно. Я сюда бы каждый день ходила, если бы не школа. И как вы, тетя Лида, такое придумали?

– Пожалуй, придумать это было легче, чем прожить тут один день, – буркнула Лидия.

– А вам что, не понравилось? Вы сюда не пойдете?

– Не знаю. Посмотрю.

Больше писательница ничего не говорила. Так же молча она зашла вслед за девочками в квартиру, набрала на мобильном нужный код и, рывком распахнув кухонную дверь, без раздумий шагнула в открывшуюся черноту.

Глава 4

Вот хорошее, конечно, время года – зима. И Пушкин ее любил. Почему же тогда я ее терпеть не могу? Загадка. Потому как холод меня не волнует, я почти не мерзну, с терморегуляцией, тьфу-тьфу, все в порядке. Может, из-за отсутствия солнца – хотя опять же, чего мне до темноты с моим-то снайперским зрением?..

Просто обычно зимой со мной не случается ни черта хорошего, кроме плохого. И на работе аврал – у меня уже твердое убеждение, что бандиты летом уходят в отпуск, а зимой, как и другие трудяги, значит, надрываются, – и в личной жизни кошмар.

Нет, не в смысле Люськи из отдела ворья, на ее страдания мне давно уже наплевать, совесть атрофировалась. Но, как сейчас помню, именно зимой я имел несчастье впервые увидеться со своей мамашей и ее сыном Женечкой. Я и сейчас, когда у меня что-то не получается, достаю его фотку и с ужасом ищу сходства своего лица с этой тупой противной рожей. Еще ни разу не находил, и это всегда очень подбадривало. Поглядишь-поглядишь, и в голове сами собой возникают мысли-пословицы, что-то вроде «не было бы счастья, несчастье помогло» или «не знаешь, где найдешь, где потеряешь».

Действительно, а вдруг мы с Оксанкой, если бы нас не отдали в детдом, уподобились бы этому полнейшему дебилу, который нам, все-таки… сводный брат?! Свят, свят, свят, как сказала бы наша уборщица тетя Нина.

Вообще-то знакомство с родней пошло мне на пользу. Именно с тех пор у меня сформулировался жизненный принцип: «Как бы ты плохо ни жил, знай, что ты мог бы жить еще хуже, так что радуйся»…

Исповедуя этот самый принцип, я вполне себе неплохо дожил до начала весны, и тут снова началась свистопляска. Приплыла туча каких-то мелких проходных делишек, унылых и банальных, как будто их всех сочинил на досуге двоечник школы для умственно отсталых. Для их расследования требовались не столько мозги, сколько безграничное терпение, которым я не всегда отличался. К тому же, из-за этой ерунды с текучкой кадров к нам, как муравьи, начали сползаться со всех концов Москвы граждане, некоторые из которых явно находились во власти весеннего обострения.

В начале марта мне лично пришлось взять на работу троих первосортных чудиков – двух девчонок-близнецов и их тетю. Видимо, для подчеркивания близкородственных связей, все трое заявились ко мне в одинаковых страхолюдных пальто мышиного цвета, и на большую часть вопросов предпочитали отвечать хором. Это было бы еще ничего, если бы они вдобавок периодически не зависали с разинутыми ртами, как перегруженные компьютеры, при этом пялясь на меня какими-то восхищенно-бессмысленными взглядами. Взял я их, надо признаться, чисто из спортивного интереса – поглядеть, что они еще выкинут: благо, Каргень была в отпуску и не могла помешать моим экспериментам над людьми.

Вскоре, однако, выяснились интересные особенности. Девчонки оказались совершенно нормальными: мы с ними часто болтали, когда я заходил в архив за документацией, так что, видимо, в первый раз они находились под разрушающим воздействием своей тети по имени Лида.

А вот от тети, по-моему, могла у кого угодно съехать крыша, не то, что у малых детей. С первого взгляда эта Лидка показалась мне типичным образцом гуманитария-филолога с хорошенько замешанной кашей в очумелых от бесконечного чтения бессмертной классики мозгах. Как раз перед знакомством с ней я закончил читать позаимствованную у нашего судмедэксперта книгу под названием «Тики», поэтому почти профессиональным взглядом смотрел на ее периодические подергивания плечами, пошаркивания ногами и другие подобные штуковины. Глазами же она бегала так, что просто оторопь брала – даже невозможно было понять, какого они цвета. Было ей, судя по всему, лет двадцать восемь, но выглядела она то старше, то моложе, в зависимости от одежды и прически. Ясное дело, что никакого мужа и даже кавалера у нее не имелось – чаще всего она приходила и уходила вместе с близняшками.

Но почти сразу же я понял, что не все так просто. Что-то через все эти пощелкивания, подмигивания и перетаптыванья прорывалось весьма сложное и многогранное, какая-то замороченная личность, которую я, как рыбак рыбака, видел издалека. Прежде всего, несмотря на внешнюю несуразность, Лидка была вполне в своем уме, да еще иногда на нее нападали приступы необъяснимой проницательности. Из техники этот типа гуманитарий не разбирался почему-то исключительно в одном предмете – в собственном мобильнике, компьютер же освоил со свистом – причем, задав Лидке мимоходом несколько наводящих вопросов, я понял, что она имеет четкое представление и о компьютерном устройстве. Судя по всему, она также хорошо знала астрономию и частично физику, и еще увлекалась научной фантастикой, но почему-то очень старалась всего этого не демонстрировать. Может быть, она думала, что милиционеры в смысле уровня образованности сидят на фигуральной пальме и кидаются во вшивых интеллигентов тухлыми ананасами?..

В общем, при Лидкином появлении вокруг меня сразу же начинал клубиться туман из мутных загадок. Да еще мне почему-то все время казалось, что я как будто ей чего-то должен, только непонятно, чего и с какого перепуга. Она, в довершение всех бед, очень хорошо меня понимала и предугадывала многие мои действия, так что мне уже иногда хотелось при виде нее нарочно встать на голову или скосить глаза – просто, чтобы не вести себя согласно ее ожиданиям. И в то же время и она, и ее племянницы, привлекали меня, как запутанная головоломка. Чутье у меня было тренированное, многолетнее, и на Лидку оно делало стойку, как моя собаченция Тобик на куропатку, кролика или урну. Уж больно много она угадывала про меня, почти ничего при этом не рассказывая о себе. Так что, пока делать по основной работе все равно было особо нечего, я потихоньку пытался изучить получше эту загадочную личность…

* * * * * * * * *

– Во, как выросла-то, голубушка!

Марков довольно поглядел в глубину трехмерного экрана, где тихо перемещалась нейронная сеть главного героя.

– Смотрите, Лидочка, сколько новых структур наросло! Вы просто умница, что сообразили каждый день ходить общаться с персонажами. А то уже у нас открытие первого сезона, первое дело на носу – надо, чтобы люди были довольны…

Лидия, водя пальцем по воздуху над экраном – кажется, повторяя линии нейронной сети «Колин», – рассеянно кивнула.

– Сегодня ведь вы тоже идете? – осведомился Марков.

– Да.

– Ну смотрите… А не устали? Ходите туда, как на работу – мои внучки и то реже появляются. Как персонажи, кстати, на вас реагируют?

– Вы знаете, довольно дружелюбно.

– А главный персонаж?

– Колин?.. Он – нормально.

– Глядите. А то, может, структурки поменять, пока не разрослись? Хотите, скажем, прогоним любовную симуляцию в отношении вас? Заодно проверим, как работает: вдруг клиенты тоже потребуют чего-то в этом роде… Да и вообще, что это такое – создание не в восторге от своего автора? Непорядок!..

Лида дернула плечом, поправляя свою джинсовую куртку, и резко сказала:

– Не надо.

– А, ну и правильно, конечно, – закивал Марков. – Вы человек трезвомыслящий, не то, что внучки мои. Эти все виртуальные любови развивать – только голову себе забивать ерундой. Хотя некоторая молодежь в своих онлайн-игрушках этим занимается, но, в сущности, подобный влюбленный, фигурально говоря, обнимает и целует вот такой вот шкаф, – он похлопал по 35 серверу. Писательница усмехнулась и покачала головой.

– Вот именно. Не нужна мне любовь к пустому месту… Ну что, пойду я? Он уже проснулся?

– Да, процесс обработки и сортировки данных завершился, герои наши снова бодры и веселы… Главное, вы посматривайте, нет ли все-таки где-нибудь говорящей собаки, – кажется мне, что могла там одна затесаться…

– Не беспокойтесь. Увижу – скажу.

С этими краткими словами Лида вошла в лифт и поехала на четвертый этаж, разглядывая в зеркалах свое раскрасневшееся лицо. Покраснела она от старательно скрываемого волнения. Возможность влюбить в себя главную нейронную сеть она находила не такой непривлекательной, как утверждала при Маркове. Несколько дней, особенно по первости, когда она только осваивалась в своем отделе, а Колин реагировал на нее по большей части раздражительно, такие идеи настойчиво лезли к ней в голову. И отказалась она от них опять же не по тем причинам, которые называла вслух.