Детонатор

Ха-ха, довольно забавно было поверить в это всерьез, и уже за то, что подобная мысль посетила уставшую и мало чего соображающую голову Игоря Рахлина, он готов был отлупить себя розгами.

Неожиданно Игорь вновь почувствовал странное чувство несоответствия. На этот раз вывод о странности происходящего пришёл сам собой: никто из пассажиров не обратил никакого внимания на вошедших «агентов». Через секунду ощущение странности происходящего усилилось. Девушка с рюкзаком оборвала очередную фразу на полуслове и даже раздражённо махнула рукой на собеседницу, а бомж заёрзал и захрапел ещё громче. Ещё через секунду какие-либо размышления Игоря прекратились на довольно продолжительное время… Произошло полное затмение любой мозговой деятельности. Дикие, спящие на дне эго современного молодого человека инстинкты животного выживания заместили голову, затуманили сердце и вскинули к горлу внутренности. Перед этим, на потрясающе маленький отрезок времени всё вокруг погрузилось для Игоря в нереальную, густую пелену. А когда глаза вновь смогли посмотреть на мир обычным, контрастным, способом, один из «агентов» уже подходил к Игорю, вытаскивая из внутренностей дорогого, судя по всему, пиджака, серебристый цилиндр. Давний поклонник военной истории, Игорь сразу узнал, что это. Полуавтоматический «Стечкин». Глушитель значительно удлинял «пушку», превращая компактное оружие в некий перст судьбы, вольный распоряжаться чужими жизнями, словно своей собственной. Чёрное дуло оружия смотрело в грудь Игорю. Ошибки быть не могло. Старательно прижимающаяся к Рахлину тётка противно хрюкнула и нежно завалилась на грязный пол вагона в состоянии предсказуемого обморока. Банка пива выскользнула из рук Игоря и с оглушающим грохотом рухнула на тётку. Очередной стук сердца Игоря совпал с очередным дробным стуком катящегося вперёд поезда. Всё вокруг замерло.

…Рука с пистолетом почти уткнулась в грудь Игорю, указательный палец со странной, зеленого цвета татуировкой во все фаланги нажал на пусковой крючок. Раздался выстрел. Мир Игоря раскололся неаккуратно оброненным карманным зеркальцем, он поскользнулся и упал на пол, увлекаемый неожиданно тяжёлым телом несостоявшегося убийцы. Красное пятно неясной формы расползлось по животу человека в бежевом с непостижимой скоростью. «Стечкин» глухо стукнулся оземь. Точно также стукнулось секунду спустя тело «агента». Игорь попытался закричать, автоматически отбрасывая тело убийцы влево, прямо на колени парочке вжавшихся в сиденье подростков. К чьему-то пронзительному воплю присоединилось ещё несколько, все, как по заказу, женские, высокие и невероятно истеричные. За ними не было слышно ещё одного выстрела…

Рюкзак всё-таки упал с плеча девушки, следом за рюкзаком на пол свалилась и миниатюрная дамская «беретта». Второй «агент», расставив ноги и вытянув вперёд правую руку, удачно вошёл в образ ветерана всеразличных стрельбищ. Горделивая осанка сочеталась с полуулыбкой героя комиксов на все сто. Из короткого, без всякого намёка на глушитель «Стечкина» вился дымок. Стрелок с видимым удовольствием наблюдал за спиной девушки, на его глазах теряющую очертания и принимающую неаппетитный вид кровавого месива.

Едва заметным движением второй «агент» перевёл ствол на Игоря. И тут же упал вперёд, зажимая буйную струю хлещущей из живота крови. Кончик охотничьего кинжала выглядывал у «агента» чуть повыше пупка, рукоять же кинжала покоилась в грязных руках стоящего сзади бомжа. «Агент» упал на колени. Улыбка так и не сходила с его лица, пока он разворачивался и стрелял грязному человеку в голову. Улыбка уже начала угасать, когда бомж отлетал назад, и тело без головы, пробив стекло вагона, повисло в сонме разлетающихся треугольных осколков. Его улыбка угасла окончательно, когда он в последний раз поднял голову в поисках Игоря, но тут же упал и затих.

– Станция «Китай-город», – всё тем же елейным, но теперь лишённого всякого женского очарования голосом пропели динамики вагона. Поезд угрожающе зашипел, задёргался и выплюнул обезумевшего Игоря на платформу. Женские крики сменились причитаниями.

II

Странные люди, вы никогда не бываете последовательны в своих поступках, то спеша куда-то в вечной погоне за жизнью, то копошась и замедляя шаг, когда желаемое находится на расстоянии вытянутой руки. Вы плачете, когда теряете то, что ещё недавно было для вас пустым местом, и смеётесь, когда понимаете, что ничего вернуть нельзя. А ещё вы с завидным постоянством старого упрямого осла занимаете левую часть ступенек эскалатора…

Игорь пробивался вверх и вперёд, отшвыривая в стороны одних людей и получая пинки от других, коих было подавляющее большинство. Ноги уже почти не слушались его, животный страх всё более подступал к горлу. Мозги отключились полностью. Вообще, голова сейчас выполняла у Игоря Рахлина только одну, необычайно простую роль – гнала от корней волос до шеи противно пахнущий, клейкий пот обезумевшего от недостижимости цели марафонца. Лица, взирающие на бегущего Игоря с пьедестала соседнего эскалатора, выражали общее для всех стыдливое удивление, замешенное на непонимании и приправленное страхом.

Игорь на секунду повернул голову вправо. В глазах танцевали ослепляющие линии. Накрыли странные ощущения и образы. Он увидел…

…Злость с почти ушедшим уже страхом была ярко приправлена жгучим чувством обмана. Его обманули, обещая безграничную власть, а подсунули двоевластие. Он был вынужден делить свою территорию с другим тираном, как две капли воды похожим на него самого. Иногда он даже терялся – не понимая, кто из них – он, а кто – другой. Оба знали, что такое зеркало и, каждый из них был готов поклясться, что смотрит в другого, как в себя. Понятия друг и враг переплелись и стали единым целым. Друг-враг. Это одно и тоже. Особенно, если этот касается тебя, постигает тебя и готов выполнить твою работу также хорошо, как и ты сам…

…Должна была быть причина, объяснение, резон. Но ничего этого не было, по-крайней мере он сам не мог объяснить, зачем их двое. Он понимал только, что с этой секунды какая-то часть его обрела название. Теперь его звали Имп. Или по-другому. «Пустой»…

Игорь встряхнулся, застонал и обхватил голову, провожая мутными глазами человека в синем костюме, едущего по соседнему эскалатору вниз. Он успел заметить только, что и сзади и впереди того человека образовались свободные пространства, будто люди боялись приближаться к нему…

Волшебная лестница выбросила Рахлина на турникет, который коварно врезал бегуну в лицо и чётким приёмом опытного самбиста опрокинул наземь. Соседние турникеты одобряюще загудели и замигали красно-зелёными глазками.

Лёжа на полу, Игорь от чего-то начал задыхаться. Напряжение достигло предела и грозило выплеснуться наружу в виде какого-нибудь странного, дикого, поступка, вроде удара в лицо первому попавшемуся прохожему или методичного порушания тех же турникетов. Игорь постарался унять разбушевавшееся дыхание, но все его попытки успокоится, вылились в сомнительного происхождения истеричное сопение.

«И что дальше?», – подумал Игорь. Эта мысль была первой за невыносимо долгий отрезок времени.

– Ну и что дальше? – неожиданно поддакнуло окружающее пространство неторопливым прокуренным фальцетом. В лицо Игорю ткнули носком военного ботинка. Игорь перевернулся на спину и уставился на невыносимо длинный, уходящий под потолок станции сероватый силуэт милиционера. Живот, нависающий над Игорем, казалось, сразу переходил в голову, обильно поросшую седыми волосами и щеголявшую, к тому же, носом–картошкой внушительных размеров.

Игорь попытался встать. Ноги не слушались, но мент резким движением выпрямил бренное тело аспиранта и поставил его относительно ровно по отношению к своему роскошному животу.

– Дыхни! – вежливо попросил страж порядка, по-отечески заглядывая в лицо Рахлина.

– При чём здесь?! – Игорь задохнулся. – Там, внизу, люди с оружием… всё в крови… понимаете, меня хотели убить, то есть я точно знаю, что меня, но там ещё бомж какой-то… понимаете?!

– Что-то я не вижу на тебе никакой крови… – рассудительно заявил седовласый, аккуратно выкручивая руки Игоря за спину и зачем-то одевая наручники.

Волна необъяснимого спокойствия и умиротворенности внезапно накрыла Рахлина. Не пытаясь сопротивляться, он спешно заковылял вперёд. Голова неожиданно привела в порядок все свои мысли, да так идеально, что произошедшие несколькими минутами ранее ужасы стали казаться Игорю нелепой случайностью. Конечно, здесь, в Москве, чрезвычайно легко попасть в самую гущу разборок каких-нибудь до рези в животе надоевших мафий… Странно, что подобные инциденты до сих пор не освещались в прессе. Получается, что подобных перестрелок в самых людных местах с обязательным валом беззащитного и невиновного люда – семь на неделю, только никто об этом не знает. Да и сам Игорь предполагал, что леденящие душу, сердце и печёнку заодно телевизионные сериалы о криминальном беспределе ни имеют ничего общего с действительностью. До сегодняшнего вечера…

Выстроив, таким образом, первую связную цепочку прыгающих, ломающихся, но всё-таки законченных мыслей, Игорь начал осознавать, что его нынешнее положение – а осанкой и манерой ходьбы он здорово смахивал на приболевшего Квазимодо – неслучайно. С таким пылом произнесённая «речь» минутной давности стала казаться именно тем, чем и была – форменном бредом запойного шизофреника. Ведь каждому же ясно, что просто так, в метро, в центре города, днём никого не убивают! И злиться на мента нет никакой возможности – наверняка ему неприятны все эти типы, которые периодически выскакивают с эскалатора, бьются лбом в турникет и начинают пороть чушь о вторичной трансмутации любимой черепашки, всемирном заговоре против соседа или глобальном потеплении климата на планете Плутон. В России, где каждый третий мужчина хотя бы раз неминуемо гонял чертей или селил гномов в шкафу, инциденты, подобные Игореву пришествию, были, увы, вполне рутинными.

      За всю свою студенческую жизнь, Игорь пару раз попадал в отделение, но в «метрообезъянник» – никогда. Впрочем, вся разница между этими двумя в высшей степени полезными обществу заведениями была одна. Точнее – две. Отделение в метро было, во-первых, – меньше, во-вторых, – грязнее. Жёлтая скамейка, клетка во всю стену, да одинаковые плакатики по углам. Только глаза сидящего за обшарпанным столом молодого, бритого налысо, но уже изрядно растолстевшего мента были позлее большинства коллег по цеху.

– Белка… – заключил седовласый, – Достали, блин! Определять надо вроде, а может, ну его?! – скомкано добавил он.

Молодой нехотя открыл рот, добавил во взгляде праведного огня и лениво приподнялся над «алкоголиком» Рахлиным. Но вместо проникновенной речи о вреде пития или хотя бы простого потока трёхэтажной матерщины он неожиданно буркнул «Позвони куда надо!» и уселся обратно.

Седовласый любовно погладил живот и протянул руку к телефонной трубке. Та предупредительно затренькала. Игорь, который от нечего делать наблюдал за сценкой «дрессированный ментовский телефон сам звонит из вытрезвителя», стал свидетелем того, как поднявший трубку толстяк неожиданно замер в полупочтительной, полубезвольной позе и активно закивал:

– У нас. Конечно. Конечно. Да. Ждём.

Трубка рухнула на рычаги.

– Кто это? – нетерпеливо спросил молодой.

Напарник неожиданно пожал плечами, сел в угол и закурил. Молчание длилось минуты две. Игорь, заворожённый немой сценой, ёрзал на стуле и смотрел на милиционеров. Те, в свою очередь, смотрели на Игоря и друг на друга. Паузу прервал характерный скрип открываемой двери.

Светлый, в кривую полоску пиджак, вкупе со старыми синими джинсами впорхнувшего в отделение юноши почти безотказно определял в нём «непрестижного» студента. По совместительству – курьера по продаже дешёвой парфюмерии или начинающего менеджера.

– Александр Михайлович Игнатов, капитан, – вежливо представился «студент» и неторопливо махнул красной книжкой. – Это я звонил.

– Ага… – неожиданно хмуро ответил седовласый. – Я на связиста шесть лет учился. Что, я по голосу человека не могу… – также неожиданно милиционер оборвал свою нелицеприятную речь и коротко кивнул.

Игнатов кивнул в ответ и перевёл взгляд на Игоря. Неприятные маслянистые глазки капитана мельком осмотрели его с головы до ног. Этого осмотра хватило для появления на лице ещё более неприятной хищной полуулыбки.

Игорь почувствовал, что у него зачесался подбородок. Затем спина. Сердце заныло. Непонятное ощущение опасности стремительно вернулось к Рахлину и впилось в сердце так больно, что Игорь взвился и задёргал заведёнными за спину руками. Едва соображая, что делает, он немедленно упал со стула и завертелся в приступе безумного брейк-данса. Капитан-студент ещё раз улыбнулся и медленно, так медленно, что Игорь смог до конца прочувствовать свои последние секунды бытия во всей своей неприглядности, достал неминуемый «Стечкин» с глушителем – точно такой же, как и у своего коллеги из вагона поезда.

Менты дружно заулыбались.

Игорь дёргался на полу, отлично понимая отчего-то, что кричать, сопротивляться или думать о спасении бесполезно.

– Мне нужно… поговорить с ним наедине! – затёртый киноштамп пришёлся как раз кстати и идеально вписывался в дурацкую, в общем-то, ситуацию.

Милиционеры заулыбались пуще прежнего, словно на параде, развернулись и направились к выходу. Капитан-убийца сделал шаг по направлению к уже смиренно лежащему Игорю и, не целясь, выстрелил дважды. Обе пули достигли цели. Оба мента рухнули на пол почти одновременно. Игорь проглотил крик, когда понял, что свидетели умерли первыми. Убийца перевёл ствол на Рахлина.

Их взгляды встретились.

– Бежим… – ровно, и как показалось, отчаянно скучающе произнёс капитан и, перевернув Игоря на живот, освободил его руки невесть откуда взявшимся ключиком, – Времени вообще нет…

Игоря замутило. Он вскочил на ноги и, вцепившись в ворот рубашки капитана, заорал настолько истерично, насколько мог:

– Что происходит? Какого?! Мне объяснит кто-нибудь?!

«Александр Михайлович Игнатов» бережно отлепил бьющееся в скупой мужской истерике тело от личного предмета одежды и довольно профессионально отхлестал рыдающее тело по щекам.

– Говорю, времени нет! Накричишься ещё, я тебя уверяю.

Сотворив подобное многообещающее напутствие, он взял Игоря под руку и повёл к выходу. Ноги вновь начали отказывать Рахлину, который в этот момент являл собой самого настоящего пьяного слепого в сопровождении юного человека-поводыря.

– Идти можешь?! – так же скучающе спросил капитан.

Игорь вяло кивнул

– Тогда побежали, – подытожил Александр Михайлович, увлекая Рахлина к выходу из метро.

III

Пространство обоих эскалаторов наполнил полифонический Леннон. Эскарт задумчиво посмотрел на трубку, пожевал губами и нежно нажал кнопку принятия вызова, напевая себе под нос совершенно пророческий «Imagine»:

Imagine there’s no heavens,

It’s easy if you try…

-Я слушаю! – Эскарт поправил очки и задумчиво посмотрел на напарника. Тот невольно повторил движение старшего.

No hell below us…

– Плохо поели сегодня? – голос на том конце трубки, казалось, принадлежал маленькой девочке, но при этом источал властный, особенно противный сарказм, – Могли бы и пробежаться. Давайте на выход, в ментовке его уже нет. Перехватили, знаете ли…

Above us only sky…

– Кто из них?

– Тебе это неважно. Поспеши…

Эскарт довольно вычурно выругался, заставив нахмуриться страдающую рядом женщину с сумками и отчаянно покраснеть немолодого уже мужика, с неприязнью посмотревшего на незнакомца в синем костюме…

Воздух был настолько прозрачным, что казалось – можно, совершенно не напрягаясь, разглядеть один предмет за другим, и почти осязаемая свобода открытого пространства наполняла сжимаемое страхом сердце Игоря пьянящим чувством вполне возможного спасения. Перезвон колоколов церквушки, буквально нависающей над соседним выходом из метро, сопровождал его забег по ступенькам, почему-то придавая прыти. Капитан Игнатов умудрялся постоянно выдёргивать Игоря из массы по-столичному стремительно поднимающихся и спускающихся людей, не давая подопечному задержаться или потеряться. Стальная хватка капитана то и дело ставила на плече Рахлина очередной синяк, но и польза от этой экзекуции была налицо. Игорь не представлял, куда они направляются, не часто, в общем, то, выходя на этой станции. В глаза Игорю сразу бросился памятник знаменитым первопечатникам Кириллу и Мефодию, но Игнатов в очередной раз дёрнул Игоря, побежав в противоположную сторону. И сразу налево, за угол. На противоположной стороне выделялся магазин с говорящим названием «Винный», какое-то окно с цветами. Игорь отчего-то завертел головой. Вывеска «Салон связи» даже умудрилась рассмешить беглеца. Понимая всю абсурдность пришедшей мысли, Игорь всё равно представил себе человека из века так девятнадцатого, который неспешно прохаживается по Солянке, и, видя надпись: «Салон связи», ничего не понимая в телефонных коммуникациях, тарифе «Летний» и МMS, бурно удивляется такой неприкрытой рекламе обыкновенного дома терпимости. «О времена, о нравы!» – с пафосом воскликнул бы такой человек и презрительно сплюнув, перешёл бы через дорогу, к магазину «Винный», пытаясь забыть о недавнем осознании необычайной пошлости века двадцать первого…

– Нам через дорогу, – совершенно спокойно заметил капитан, увлекая Игоря на перекрёсток.

Казалось, никто не обращал внимания на беглецов, порывисто расталкивающих необычайно частых прохожих. Гул голосов перемежался всхлипами мобильников и нездоровым смехом молодых людей. Старуха в платке просила милостыню. Немолодой уже гаишник азартно махал жезлом. На углу высокий парень с аккуратно выстриженной бородкой любовно оглядывал, скорее всего, недавно приобретённый фломастер.

– Будем расписывать стену до тех пор, пока им не надоест стирать! – убеждённо доказывал парень своему спутнику, неаккуратно побритому полному молодцу в мятом пиджаке. Тот скептически пожимал плечами.

Промелькнула надпись «Балтика», пронеслась мимо дверь жилого подъезда, вывеска спортивного магазина, показалось парадное престижного здания с ангелами на фасаде… Неожиданно капитан остановился и задержал Игоря.

– Видишь их?! – тихо спросил он.

– Ангелов? – задыхаясь, ответствовал Рахлин, прекрасно понимая, что не ошибся в вопросе.

Игнатов серъёзно кивнул.

– Ангелов. Запомни их… мне почему-то кажется, что это очень важно… подумай о них… когда будешь думать обо мне. Хорошо?

– Хорошо… – совершенно потеряно пролепетал Игорь, и попытался взглянуть в глаза странного капитана. Но не успел – они уже давно бежали вперёд.

Арка скрывала за собой совершенно обыкновенную подворотню, сквозные входы которой вели в заранее подозрительные дворики. Усиженные птицами помойки были невыносимо синего цвета, но и этот цвет являлся самым ярким в серости окружающих стен. Единственным отличием от остальных подворотен являлось присутствие здесь огромной металлической двери. Игорь начал догадываться, что это место – единственное в сложившейся ситуации какое-никакое, но всё-таки укрытие. Им сюда, и это совершенно очевидно.

«Александр Михайлович» – вряд ли это настоящее имя – подумалось Игорю – достал оружие. Третьей пуле из нынешней обоймы «Стечкина» было суждено не унести чью-то жизнь, как первым двум, а всего лишь перебить цепь на замке двери.

– Это соляные подвалы, – к чему-то вставил Игорь. – Легендарное место…

– Я знаю, – нахмурился Игнатов. – И как-то я не доверяю всему легендарному. Впрочем, это, наверное, мои проблемы… Я пойду впереди. Не потеряйся.

Секунду спустя неповторимая аура подземелья уже приторно обволакивала вошедших, заставляя осторожно ступать вперёд и подспудно держать равновесие, пусть на самом деле растопыривать руки в стороны и напряжённо дышать в потолок было совершенно необязательно. Игорь немедленно чихнул. Капитан зажёг фонарик. Узкий направленный луч вырвал из лап непроглядной тьмы обшарпанные стены, неровный свод и кучки подозрительного на вид тряпья. Какой-то неправильный, чересчур свежий и холодной запах плесени заполнил всю грудь Игоря Рахлина, диггера-по-неволе. Игнатов уверенно шагал вперёд, не останавливаясь, не думая и не прислушиваясь. Обернулся он всего пару раз, и, удостоверившись в присутствии семенящего сзади подшефного, значительно убыстрял шаг.

«Почему я поверил ему, кстати?» – неожиданно подумалось Игорю, – «Сейчас заведёт куда-нибудь и хлопнет», – Рахлин задрожал.

Именно в эту секунду шедший впереди человек дернулся и побежал. Мысли Игоря скомкались, так и не добравшись до своего конца. Он бросился следом за капитаном, даже не задумываясь остановиться или спрятаться. Игорь почему-то понимал, что бегущий впереди него – единственная надежда на спасение. От чего или от кого, Игорь ещё не понял. Но это было и неважно…

Либо лабиринт коридоров был для капитана давно изученной картой, либо он просто бежал, не думая о направлении, а только потому, что бежать было нужно; но Игорю начало казаться, что у этой пробежки есть конечная цель, цель известная только Игнатову. И что эта цель совсем близко… Так и оказалось – лабиринт неожиданно увенчался коридором с рядом ржавых, цвета предзакатного неба, дверей. У одной из них Игнатов вдруг остановился, привычным движением сжал руку подбежавшего Игоря и прислушался. Игорь тоже попытался слушать тишину, но собственное тяжёлое дыхание не позволяло ему подобной роскоши. Через секунду он всё-таки услышал это – звук был настолько четким, что перекрыл бы сопение и тысячи Игорей Рахлиных. Это была тихая, но профессионально играющаяся мелодия едущего по подземелью автомобиля. И сразу же на другом конце темноты проявился отблеск фар, эхо прошелестело по коридору и добралось до беглецов, непостижимом образом донося до них чёткий запах бензина.

IV

– Я предполагал, что они найдут нас, но не думал, что так быстро, – сказал Игнатов, – На мой взгляд, наше действие было не совсем очевидным… Но так или иначе, ты обязан выйти отсюда. Пусть даже один. Игнатов расстегнул ворот рубашки и содрал с шеи небольшой блестящий предмет.

– Это тебе. Боюсь, мне он уже ни к чему, – скороговоркой продолжил капитан, вкладывая в руку Игоря штуку, очень похожую на сильно уменьшенный головной убор английской аристократии девятнадцатого века. Впрочем, так или иначе, это была только геометрическая форма…

Цилиндр отливал ярким блеском белого металла. Рахлин успел заметить, что по его ободу располагались непонятные простому смертному письмена – какой-нибудь санскрит, иврит или нечто подобное. Иероглифы едва заметно источали красноватое сияние. Игорь неожиданно представил, что наверняка стал участником глупого ток-шоу, пародирующего фантастические боевики с погонями и перестрелками. Победитель унесёт какой-нибудь ненужный приз, проигравший будет распинаться о достойном сопернике и собственном фатальном невезении. Затем начнётся натужное братание участников и зрителей, и даже оператор выйдет в поле зрение камеры и помашет в неё рукой.

– А спецэффекты замечательные, – неожиданно для себя произнёс Игорь.

– Десять метров. Справа. Решётка. – совсем уж отрывисто затявкал в ответ «Александр Михайлович», прислоняя чудесный цилиндр к ржавой двери и показывая пальцем в сторону той самой гипотетической решётки.

В указанном направлении немедленно послышался стук и скрежет металла об металл. Игнатов взвесил на ладони цилиндр и одел его Игорю на шею. Цилиндр оказался совсем нетяжёлым, но зато жутко горячим, будто сильно нагретая сковородка.

– Зачем мне цилиндр? – только успел спросить Игорь.

– Цилиндр… пусть будет цилиндр… – юный капитан неожиданно задумался, – В общем, если станет горячим – беги. И насчёт тех ангелов…

Звук несущегося на них автомобиля взорвал тишину коридора, заглушив и окончание короткого спича капитана, и лепет Игоря «А что потом?», и вообще все звуки, которые имели место быть. Свет фар, брызнувший в лицо беглецам, завершил поглощение остальной реальности. Теперь Игорь воспринимал только машину – чёрный «Чероки», огромный и всепоглощающий, будто Великое Ничто в головах добропорядочных аборигенов Фиджи. А восприняв величие джипа, и, пропустив ощущение реальности происходящего через себя, Игорь немедленно впал в ступор и беспомощно наблюдал за тем, как тело юного капитана взмывает в воздух и через мгновение падает на землю.

Скупые хлопки выстрелов немедленно повлекли за собой плотный сонм самых разнообразных звуков. Звон разбитых фар слился воедино со странным вздохом невидимого в темноте мужчины. Игорь совсем перестал соображать, внимательно, словно зачарованный страшной, но чрезвычайно притягательной силой, пропускал сквозь себя абсолютно все звуки, доносящиеся из тьмы коридора. Неумолимый свист пуль и тихие, но отчётливые выкрики боли и азарта стали тем единственным, что существовало в этот момент в подлунном мире. Кроме этих звуков не было ничего – или по-крайней мере, Игорь не чувствовал всего остального, включая, кстати, собственного тела… Затем навстречу Рахлину полетела пуля. Медленно, непростительно медленно для стремительного и бессердечного орудия убийства, она, выпущенная из темноты, бездарно прошелестела в паре сантиметров от уха Игоря и плавно впечаталась в дверь цвета предзакатного неба. Игорь почти увидел её полёт, начиная от старта из невидимого в темноте дула неизвестного оружия, и заканчивая финишем, когда она плющилась на глазах, теряла всякие очертания и с поистине детской увлечённостью деформировала дверь позади мелко дрожащей фигуры Игоря Рахлина.