Иная: Перст судьбы

Это мог быть хозяин Чёрного особняка, страдающий бессонницей… или его сын, который тоже страдает бессонницей и не спит ночами. В конце концов, сторож, хоть это и маловероятно. Сторож, пахнущий дорогим одеколоном в глуши, звучит ещё более неправдоподобно. От кого здесь охранять дом? Зачем люди бродят ночью в подобных местах? И всё равно, что я занимаюсь тем же самым – свои интересы я знаю.

Задавшись одним вопросом, и приобретя кучу новых, Ада подняла голову и посмотрела в зеркало. Холодная вода стекала по лицу, к шее и груди. Отёки с лица почти спали, и она пошла одеваться. Облачившись в нежно-розовое платье, девушка расчесалась. Желудок жалобно заурчал, напоминая о пропущенном завтраке. Она проигнорировала его и вновь встала перед зеркалом, оглядывая своё отражение. Платье ярко подчёркивало невинность и юный возраст. Большие карие глаза смотрели в отражение серьёзно. Каштановые волосы лежали на плечах крупными локонами. На бледноватой коже проступил лёгкий румянец.

– Ну здравствуй, новый день. И что нас ждёт сегодня?

Хмыкнув, она подошла к окну. Ева мерила двор шагами. Пожилая Элизабет разглядывала куст у забора, а Агата медленно вращала головой по кругу. Увидев в окне сестру, радостно ей помахала, другой рукой указывая на входную дверь.

Ну, я не сомневалась.

Кивнув Агате, девушка заметила вторую карету и всё окончательно встало на свои места.

Может спать лечь. Маме стыдно за меня станет.

Желудок запротестовал этой идее, и, тяжело вздохнув, Ада пошла на поиски пищи. Ну и заодно поприветствовать гостей. На лестнице она чётко услышала голоса родителей и ещё один – менее знакомый, но оттого хорошо узнаваемый. В прихожей Ада нашла родителей в компании сэра Вильяма Оливера. Сына с ним не было.

– Добрый день, – поздоровалась она.

На губах заиграла лёгкая улыбка – чисто из вежливости, не более того. Сэр Вильям обернулся и оглядел её ненавязчивым взглядом.

Словно продолжает присматриваться, гожусь ли я в жёны для его золотого сыночка.

В центре груди закипела злость.

– Здравствуйте, Ада. Как поживаете?

– За несчастные семнадцать часов, что мы с вами не виделись, моё благополучие лучше не стало. Впрочем, как и хуже, слава Богу. Благодарю за то, что поинтересовались. А как ваши дела?

Она ожидала, что его возмутит её дерзость, но вместо этого сэр Вильям звонко рассмеялся. Выглядел он при этом вполне искренне. Возле его глаз и губ скопилось множество мелких морщинок. Зато Джулия побагровела, разрываясь между желанием заставить дочь извиняться или же вовсе извиниться самой. Генри в свою очередь хохотнул в кулак, но заметив состояние жены подавил приступ смеха.

– Твоей дочери палец в рот не клади, – чуть успокоившись, сказал сэр Вильям. – Хорошее качество.

Генри с улыбкой кивнул, успокаивающе глянув на жену.

– Ах, как жаль, что мы уезжаем так не вовремя.

Мать постаралась изобразить на лице вселенскую грусть – и у неё это неплохо получилось.

– Ну что вы, я сам виноват. Не подумал о том, что у вас могут быть другие дела. Выйдем вместе.

– Зачем же? Вы желанный гость. Выпейте хотя бы чаю. Ада остаётся дома и охотно составит вам компанию.

– Ну, если юная леди не против, то я, конечно, соглашусь.

Они всерьёз думают, что я поверю в этот спектакль? Будто у меня есть желание распивать чаи с этим человеком. Его мотивы понятны, но что я извлеку из этого?.. А в принципе, из этого разговора может что-то и выйдет.

Мило улыбнувшись, девушка махнула мужчине в сторону гостиной.

– Конечно, выпьем чаю.

Джулия одобрительно кивнула и потащила мужа к выходу. Родители даже не стали прощаться с гостем. Зачем себя утруждать?

Увидятся ещё. Обсудят моё поведение. Мама в любом случае припомнит мне сегодня моё хамство.

В гостиной Ада села на диван, а сэр Вильям занял кресло напротив. Абсолютно новую мебель в стиле Томаса Чиппендейла привезли из Лондона, и с прошлого дня она уже несколько раз сменила своё положение. Чай им подали почти сразу, вместе с печеньем в хрустальной чаше и шоколадным пирогом. Сэр Вильям первый прервал молчание, заводя обычную светскую беседу.

– Прекрасная сегодня погода, не так ли?

– Чудесная.

О погоде Ада могла судить лишь по короткому взгляду в окно.

– Жаль, что мой сын не смог приехать. Уверен, вы сможете найти общий язык. Он достаточно разносторонний человек. – Поднеся кружку к губам, он прикрыл глаза. – У вас ещё будет время пообщаться. В субботу в вашем доме состоится небольшой приём.

Ада чуть приподняла брови, застыв с чашечкой у рта. О данном событии она слышала впервые и не смогла сдержать удивления. В ближайшие три дня в доме будет кипеть жизнь. А Джулия сделает всё возможное и невозможное, чтобы исправить в интерьере всё, что ей не по нраву.

– Какое впечатление от нового дома?

Вот и настал момент для моих расспросов.

– Вполне сносно. Уверена, что скоро привыкну. Прогуливалась вчера по яблоневому саду, видела лабиринт из живой изгороди. Очень интересно, где же находятся границы наших владений.

– Юридически, яблоневый сад не принадлежит никому. А лабиринт находится на территории ваших соседей – владельцев Чёрного особняка.

Отлично, значит ночью меня поймали на чужой территории.

– Кто ухаживает за садом?

– Ваш отец спросил у меня то же самое. За садом никто не ухаживает. Трудно, конечно, в это поверить, но так оно и есть. Яблоки не пропадают просто так. Хозяин соседнего особняка вызывает рабочих в сезон урожая. Они собирают яблоки с утра до вечера, после чего их развозят по городу. Власти почему-то не интересуются этой местностью. Но оно и к лучшему.

– Как интересно… Откуда вы всё это знаете?

– Мой друг жил здесь до вас. От него я и узнал всё то, что говорю сейчас вам. Ещё до него, вашим особняком владел Гарри Коуэлл. Соседи в те времена хорошо дружили и часто наведывались друг к другу в гости, сокращая себе путь. Через сад идти намного быстрее, чем по основной дороге.

Ада внимательно слушала мужчину и ловила каждое его слово.

– Вот в лабиринте… наверняка очень легко заблудиться.

– Признаться, не заходил. Лабиринт там нужен развлечения ради. Обойти его труда не составит.

Действительно. В голову мне это, однако, сейчас не пришло.

– А почему первый владелец Белого особняка поменял место проживания?

Она ожидала услышать о переезде в другой город, о банкротстве. Да мало ли причин? Её озадачило лицо сэра Вильяма, по которому пробежала мрачная тень. Стало ясно, что тема для него не самая приятная. Ада не стала настаивать и степенно опустила взгляд на свои ладони.

– Покойный Гарри Коуэлл умер в этом доме. По наследству этот особняк достался его сыну Дэвиду. Он же вскоре продал его моему другу, Чарльзу Милнзу.

По твёрдой интонации стало понятно, что развивать эту тему он больше не намерен. Ада активно решила поспособствовать её смене. Оставалось ещё два важных вопроса, и от настроения мужчины зависело, узнает ли она на них ответ.

– Здесь водятся какие-нибудь животные… волки, например?

Вопрос на секунду вогнал мужчину в ступор. Чашка с чаем замерла, не коснувшись его губ. Он свёл брови, думая, что ослышался. Не ослышался. Девушка уже успела почувствовать себя полной дурой, догадавшись, каким будет ответ.

– Не думаю, что они когда-либо тут водились. Условия непригодны для их проживания. Очень… непригодны.

Боже, неужели любой может меня напугать, и я потеряю рассудок?

Сжав губы, она взяла в руки блюдце с пирогом.

– А что насчёт соседей? Кто они?

– Если мне не изменяет память, хозяина особняка зовут Джон… Да, Джон, граф Морден. Я не видел его уже очень давно, да и нечасто с ним общался. Трудно общаться с человеком, слишком властных наклонностей.

– Он в возрасте?

Сэр Вильям улыбнулся.

– Думаю, немного старше меня. Я не задавался этим вопросом прежде, но его сын старше Итана года на три или четыре. Возможно, Áртур ранний ребёнок, как и вы у своих родителей.

– Всё верно. Отцу было восемнадцать, когда я родилась.

– Во всяком случае, граф Морден не приезжал сюда уже лет семь. Его сын порой наведывается сюда в начале весны и осени. Но мы с семьёй провели здесь много времени этой весной, и не видели его.

Не уверена, что это был охранник или кто-то из прислуги. Больше похож на сына хозяина. Откуда мне знать, что происходит у них в семье? Он вполне мог приехать только сейчас.

Ада кивнула сэру Вильяму, принимая сказанное к сведению.

Стоит ли удивляться тому, что человек прогуливается поздно ночью? Я ведь и сама такая, но встретить кого-то было неожиданно. В конце концов, он вывел меня из лабиринта и довёл до дома. Но кого я видела ещё? Мне ведь точно не показалось.

– С вами приятно общаться, Ада, – заключил мужчина.

– Правда? Что такого в нашей беседе?

– Вы умеете задавать нужные для беседы вопросы. Я рад, что смог немного просветить вас.

– Вопрос про волков не показался вам наивным и глупым? Я ведь и вправду боялась этого.

С его уст сорвался беззаботный смешок.

– Не могу знать, с чего вы решили, что тут водятся волки. Могу лишь заверить, что наивность столь прелестной юной леди меня нисколько не смущает. – Он понизил голос и заговорщически подался ближе. – Скажу по секрету: мой сын был очень наивным мальчиком и юношей. Его кузен Фрэнсис пользовался этим очень часто. Итан верил во все приметы, которые придумывал его брат. Даже не хочу вспоминать, какие истерики из-за этого порой у него случались. Вы не такая наивная, какой кажетесь даже самой себе.

Ада запомнила его последние слова, но никак не отреагировала на них. То, что он рассказывает подобное о своём сыне, было неожиданно.

– И столь обострённая наивность прошла? Сама по себе?

– Всё прошло, юная леди. В ином случае я бы не ввёл его в свои дела. Был момент, заставивший его вычеркнуть это качество из своего характера, но я не уверен, что могу им делиться. Возможно, он когда-нибудь расскажет сам.

Сэр Вильям посмотрел на карманные часы и наигранно покачал головой.

– Мне уже пора. Спасибо за чай и приятную беседу.

Проводив его до двери, Ада дождалась, пока мужчина скроется в своей карете. После беседы она поняла, что не испытывает к этому человеку неприязни, как бы сильно ни пыталась внушить себе обратное. Теперь её злило другое: обсуждения за спиной, в которых мать видела в этом союзе большие перспективы; её новая, почти навязчивая обеспокоенность, хотя прежде она ни о чём не волновалась; молчание отца, не способного перечить жене. Больше всего давило разочарование в родителях. Они сами поженились по любви, о которой говорят неустанно. Неужели не хотели того же для своего родного человека?

Агата маленькая, но поступили бы они так же с ней или Евой?

В смешанных чувствах Ада направилась в свою спальню. Надеясь, что её лица сейчас никто не видит, торопливо поднялась на второй этаж. Уже в комнате она прислонилась ладонями к туалетному столику. Отражение в зеркале вызвало раздражение: потухшие глаза, опущенные уголки губ – жалкий вид. Ада не любила жалость по отношению к себе. Однако слишком часто замечала, что именно это чувство порой сама в себе и вызывала. Радовало, что этого никто не видел.

Девушка выпрямилась ещё сильнее. Спина блаженно хрустнула. Давящее чувство начало быстро угасать. Взгляд упал на отражение позади, точнее – на кровать. Брови съехались в одну тёмную линию. Она обернулась и подошла ближе. Поверх одеяла лежало красивейшего вида платье. Полупрозрачный лиф цвета тёмного шоколада имел подклад в области груди, спины и живота. Шёлковая юбка красивого изумрудного оттенка нежно переливалась на свету. Рядом лежал лист бумаги, на котором толстыми буквами было написано:

От мамы и папы.

Ада присела на край кровати. Подарок родителей, увы, не вызывал восторга. Разум опалило холодное равнодушие. Прежде она, скорее всего, уже визжала бы от радости, прыгала по комнате, прикладывая к себе платье, и раздражала бы этим Еву. Ада улыбнулась, вспомнив время, когда всё было гораздо проще. Или это только сейчас так кажется? Если бы можно было запретить себе думать о тех или иных вещах, жизнь стала бы куда проще. Она бы запретила себе думать о волнующей в последнее время теме.

Глава 5

Шёл непрерывный дождь, солнце не выглядывало из-за туч. Ветер слегка раскачал верхушки деревьев. От монотонного стучания воды, казалось, что время остановилось. С детства Ада любила дождь. Его запах, звуки падающих капель, которые падая, впитываются в землю и дают новую жизнь. Девушка сидела в кресле и наслаждалась симфонией дождя. На столике рядом лежала уже дочитанная поэма «Троил и Крессида».

Все книги из дома в Лондоне привезли днём ранее. Ада с удовольствием посвятила им целый день. Аккуратная расстановка книг по полкам оказалась очень увлекательной и ответственной задачей. Теперь она с гордостью могла заявить, что в домашней библиотеке их семьи содержится четыре тысячи восемьсот семьдесят две книги. Двести с лишним книг пришлось сложить отдельными стопками из-за сильных повреждений переплёта и корешков. Какая-то их часть повредилась при перевозке, а другая была уже достаточно старой. Генри сказал, что найдёт для них реставратора. Эту библиотеку начал собирать ещё его дед, и свои любимые произведения мужчина зачитывал до дыр. Никто и никогда не решится их выбросить.

В спальню вошла полностью собранная к приёму Джулия. Тёмно-синее платье идеально подчёркивало её фигуру и рыжие волосы. В этот момент рядом с матерью дочь почувствовала себя неопрятно и невежественно, в домашнем, местами помятом платье и с растрёпанным, низким хвостом. В Лондоне Джулию считали одной из красивейших женщин города. Трудно было с этим поспорить. Выразительные глаза, чувственные губы, густые рыжие волосы. Взгляд захватывал своим магнетизмом – людям хотелось её слушать и слышать. И она умело этим пользовалась. С тех пор как Аде исполнилось пятнадцать, её стали часто сравнивать с матерью. Они были схожи лишь нежностью, веявшей от обеих за версту. Кто-то считал юную девушку более красивой, а кто-то – её мать. Им обеим не было до этого никакого дела.

Следом за женщиной вошла Мелани. Камеристка сразу направилась в сторону шкафа и достала из него новое, подаренное родителями платье. Через двадцать минут Ада уже стояла перед зеркалом. Этот наряд особенно подчёркивал точёную фигуру девушки и сочетался с её большими карими глазами. Часть волос начесали для объёма и собрали на затылке. Результат оправдал все ожидания.

В спальню вошла ещё одна служанка, и вручив Джулии большую шкатулку, удалилась вместе с Мелани. Внутри Ады загорелся огонёк любопытства. Это была единственная шкатулка, о содержимой которой, она не знала. Мать никогда не открывала её при людях и не носила её содержимое. Та всегда стояла на самой верхней полке – никто не смел её трогать. А уж заглянуть туда казалось смерти подобно. Мать огладила вырезанный на крышке рисунок с неимоверно нежным выражением лица. Она прикрыла глаза, погружаясь в приятные, далёкие воспоминания. Через пол минуты женщина тихо вздохнула, слегка улыбнувшись. Кивнув дочери, женщина аккуратно, почти благоговейно поставила шкатулку на стол. Её не нужно было открывать с помощью ключика. Не было никакого защитного механизма.

– Это самое дорогое для меня… сокровище, – сказала она, поднимая крышку.

Глазам открылась красивейшего вида диадема. К серебряному ободку крепилась россыпь драгоценных чёрных и зелёных камней. Рядом лежали массивные серьги с такими же камнями.

– Девятнадцать лет назад я точно так же, как и ты, стояла перед своей матерью. Для неё это был обычный подарок. Они с отцом сделали его для меня на заказ. Комплект так сильно запал мне в душу, что я не могла оторвать глаз.

Она ласково огладила камень на диадеме. В глазах на мгновение мелькнула горькая печаль, но через секунду вновь вернулась глубокая нежность.

– Я была очень горда собой, когда одела их в тот вечер. Я даже чувствовала, что стала сильнее, красивее, мудрее. Очень странное и невероятно приятное чувство. Уже много лет я задаюсь одним вопросом: ответ на него никогда не меняется. Судьба. В тот вечер я встретила его… твоего отца. И свою судьбу. Тогда я поклялась, что передам их своей старшей дочери как семейную реликвию. И этот день настал. Сегодня ты, так же, как и я, встретишь свою судьбу.

Последнее предложение эхом прозвучало в ушах. Грудь болезненно сдавило. Ада постаралась выбросить пророческие слова матери из головы, но… почему-то всё в ней хотело надеть эти украшения. Душа трепетала от мысли, что теперь они принадлежат ей.

– Теперь они твои.

Мать сжала в пальцах диадему и дочь чуть склонила голову. Благородный металл величественно опустился на голову, будто и был создан только для этой девушки. Его тяжесть почти не ощущалась, в отличие от серёжек, которые непривычно тянули уши вниз.

Мама испытывала то же самое?

– Красавица, – заключила Джулия без особого восторга. – Нанеси немного косметики и спускайся. Гости будут с минуты на минуту.

Когда мать вышла, девушка коснулась диадемы. Она хорошо держалась на голове и её не требовалось крепить к волосам. В затылке болезненно кольнуло. Сжав виски, она села в кресло и закусила губу. Боль ушла так же неожиданно, как и появилась. Темнота перед глазами пропала, но виски всё ещё неприятно сдавливало. Дождь перестал барабанить по окну, тишина показалась непривычной. Ада вскочила и с силой дёрнула вверх оконную раму. Та шумно столкнулась с деревянной поверхностью. В нос ударил запах свежести и мокрой земли. Вдохнув его, как противоядие, она опустила глаза. Во двор заезжали кареты, после чего им приходилось сразу разворачиваться и выезжать обратно на дорогу. Приехать должны были те, с кем Генри хотел наладить деловые отношения.

Девушка коснулась мочки уха, ловя себя на неожиданной мысли.

Если это комплект, то почему серьги не украшены россыпью камней, как диадема?

От раздумий отвлекли голоса, доносившиеся со двора. Приехали первые гости. Чтобы её не увидели, Ада отошла от подоконника. Будь у неё возможность просидеть весь вечер в комнате, девушка непременно так бы и поступила.

Зная, каково это – встречать всех гостей, Ада надеялась оттянуть данное занятие. Отказать кому-то во внимании было невежливо.

– Не буду краситься, – заключила она, щипнув щёки.

На бледной коже появился симпатичный румянец. Большие глаза обрамляли длинные и густые ресницы. Довольная своим внешним видом, Ада бодро покружилась на месте и вышла из спальни. Наверху пока что людей не было. Еле заметно приподняв подол платья, чтобы на лестнице не случился казус, Ада закусила губу, неожиданно разволновавшись.

Хоть бы не упасть.

Собственные мысли напомнили ей о неутешительном диагнозе в статусе излечения – неуклюжести. Пожилая Элизабет говорила, что это не лечится, однако уже несколько лет не накладывала воспитаннице заживляющую мазь. Крепче сжав перила, Ада не торопясь спустилась вниз.

В передней ей повстречались её первые гости: молодая супружеская пара.

– Добрый вечер. Добро пожаловать.

Супруги поприветствовали её доброжелательной улыбкой, отвечая взаимностью. Мужчина был очень даже хорош собой, чего нельзя было сказать о его жене. По крайней мере внешне. Большой крючковатый нос подчёркивал высокий лоб. Добрые маленькие глаза бросали на мужа нежные взгляды. Дама отличалась и выразительным высоким ростом, из-за чего прослеживалась едва заметная сутулость.

Генри поспешил представить дочь гостям.

– Ада, позволь представить тебе сэра Джереми Донован и его супругу, леди Люси Донован. Господа, это моя старшая дочь, мисс Ада Доусон.

– Рада с вами познакомиться.

– Взаимно, – пролепетала Люси довольно-таки приятным голосом. – Милорд, ваша дочь просто красавица. Очень похожа на вас. Говорят, это хорошая примета.

Генри приобнял дочь за плечи и Ада ощутила чувство приятной защищённости. В полном составе семья встречала гостей ещё около десяти минут. За это время подошли и те гости, которые не застали девушку в самом начале. Коротко глянув на улицу, Ева сказала, что больше никого нет. Из гостиной доносилась приятная мелодия. Агата сжала палец матери и Джулия, нежно погладив её щёку, посадила дочь на стул.

– Остался ещё один гость, – раздосадовано сказал Генри, убирая свои карманные часы.

– Идите, займитесь гостями. Мы с Адой и Агатой подождём его здесь, – с улыбкой ответила Джулия.

– Что за гость такой?

Отец собирался было ответить, но жена мягко подтолкнула его в спину, оставив Аду в недоумении.

– Идите, идите… Мы скоро к вам присоединимся.

Проводив отца и сестру взглядом, девушка вновь попытала счастье обратиться к матери:

– Что за секретность, мама?

Не успев понизить тон, Ада сжала губы, раздосадованная этой оплошностью. Джулия вмиг похолодела, и уже по выражению её лица стало ясно, что ответа она не получит.

– Впредь ты больше не позволишь себе говорить со мной в подобном тоне, – отчеканила она бесцветным голосом. – Я опустила ситуацию тогда, в Лондоне. Ты понимаешь, о чём я говорю, ведь так?

О Бог мой, она до сих пор думает об этом…

В памяти всплыл момент, когда она узнала, что родители намереваются найти ей жениха, дабы укрепить своё положение в новом обществе. Злость забурлила в венах. Лишь на короткий миг.

Ада ответила слишком коротко, переняв бесцветный тон матери:

– Да.

– Тогда я списала всё на твою эмоциональность и нежелание наконец повзрослеть. Но это повторилось. Ты больше не позволишь себе подобную грубость, иначе видит Бог, я тебя накажу. Ясно?

Маленькая Агата переводила обеспокоенный взгляд с матери на сестру, готовясь вот-вот заплакать. Всё это время они не разрывали зрительный контакт. В выражении Ады поверх прохлады читался и вызов, с которым она боролась с самого начала конфликта. Сейчас они не выглядели как семья. Скорее как соперницы или даже враги.

Разве не я свой самый большой враг? Может ли мама на самом деле быть моим врагом?

От подобных мыслей во рту появился привкус горечи, и она еле сдержалась, чтобы не поморщиться. В какой-то момент ей всё-таки пришлось сдаться первой.

– Я тебя услышала, мама.

Стоило словам слететь с губ, как на порог ступил опоздавший гость. Ада увидела его сразу, а вот Джулии пришлось обернуться. Холод женщины сменили приветливая улыбка и гостеприимные манеры. Ада же старалась сбросить оцепенение, охватившее её с первого взгляда на мужчину. Догадка осенила её раньше, чем мать успела что-либо сказать.

Это ведь он!

– Добрый вечер, мистер Фрипп. Рада, что вы пришли.

– Добрый вечер, леди Доусон. Простите, я опоздал.

– Ничего страшного, не волнуйтесь.

Его голос хорошо сохранился в её памяти. Ада оглядывала его незнакомые черты лица, понимая, что из памяти совершенно стёрся тот образ, который она себе представляла. Конечно, в жизни он был совершенно другим. Более точным и… притягательным?

Чёрные точно смоль волосы в обычные дни наверняка доходили ему до мочек ушей. Сейчас они были уложены, но всё ровно сохраняли свойственную им небрежность. Точёные, но не слишком резкие черты лица, прямой, ровный нос – всё в нём казалось гармоничным. Мужчина отвёл взгляд от Джулии и посмотрел на девушку. Как оказалось, и глаза его были чёрными – до такой степени, что зрачки терялись в темноте радужки. Появилось не совсем уместное желание подойти ближе и разглядеть их как следует. Присутствовало в них что-то необычное – некая глубина, которая в данной ситуации совсем не пугала. К своему сожалению, она отметила, что в столь необычных глазах не промелькнуло никакого намёка на узнавание.

Ада подавила странную реакцию своего разума. Джулия поспешила сказать:

– Позвольте представить вам мою старшую дочь – мисс Аду Доусон. Ада, это мистер Áртур Фрипп. Его семье принадлежит соседний особняк.

– Рад познакомиться.

– Взаимно.

Они пожали друг другу руки и Ада отступила на шаг, совершенно не контролируя свой язык, который Джулия после слов дочери на миг захотела вырвать.