Иная: Перст судьбы

Ада ступнёй прощупывала края ковра. Из всех сестёр только она знала, где его оставляют. Не из-за тайны – просто Ева не интересовалась подобным, а Агата – тем более.

Почувствовав жёсткую неровность, она облегчённо выдохнула. Убедившись, что все спят, поспешила покинуть дом. Тихо вставив ключ в замочную скважину, почти беззвучно провернула его. Послышались два заветных щелчка, и наконец дверь открылась.

В нос ударил аромат свежести ночи. Где-то в траве стрекотал сверчок. В первую очередь, именно с его пением и ассоциировались ночные прогулки. Сейчас Ада решила не уделять много внимания главному двору. Любоваться им она могла из собственного окна. Зато видом сада за домом не мог любоваться никто.

Интересно, это делалось специально?

Завернув за дом, Ада вздрогнула. Мысли про пруд внесли в планы сомнения.

Смогу ли я избегать его? Просто не смотреть и всё.

Набрав в лёгкие больше воздуха, Ада упёрто пошла прямо. Сердце сильнее забилось о рёбра. Оказавшись за домом, она опустила глаза и стремительно миновала злосчастный пруд. Ушло время на то, чтобы отделаться от навязчивых мыслей.

Сзади никого нет! Это лишь моя глупая фантазия!

Присев в беседке, Ада набралась смелости посмотреть прямо на пруд. Ровная водная гладь, точно зеркало, отражало в себе полную луну. Там никого не было. Холодок приятно щекотал ноги. Все тревоги и опасения постепенно затмило смирение. Для себя она твёрдо решила, что будет решать проблемы по мере их поступления. Перед глазами всплыл образ красивого молодого человека.

Возможно, он и сам не рад. В любом случае нам следует поговорить.

Неутешительный вывод напрашивался сам:

Даже если мы с Итаном придём к некому взаимопониманию, родителей это не остановит. Маму – во всяком случае, точно. Мои необдуманные действия могут испортить мне репутацию. Стоит ли оно того?

Следом последовала ещё одна мысль:

Я могла бы сбежать. Уехать в Суррей и жить в доме бабушки. Конечно, найти меня там труда не составит. Это первое место, где станут искать, если поймут, что я сбежала… Абсурд! Это самый крайний шаг… Неужели я обдумываю это всерьёз?

Встав, Ада прошлась вдоль клумб, касаясь кончиками пальцев гладких лепестков. Лёгкий ветерок всколыхнул всю растительность. Ветки яблоневых деревьев зашуршали, образовывая свою природную симфонию. Девушка подошла к тропе другого сада, неуверенно вглядываясь в темноту между деревьями. Облако, ещё минуту назад скрывавшее луну, дало ей полную свободу, и свет вновь озарил сады.

В конце концов, что может случиться? Я всегда могу вернуться. Заблудиться, конечно, можно, но не думаю, что он такой огромный.

Сглотнув, она открыла калитку и шагнула на протоптанную тропу. Интерес быстро затмил собой весь страх. Лепестки цветущих яблонь, подсвеченные лунным светом, медленно осыпались, создавая вокруг волшебную и даже романтичную атмосферу. Сверчок напевал свою причудливую мелодию, лишь усиливая впечатление правильности. Ада хотела расплакаться от счастья, радуясь, что не струсила прогуляться дальше положенного. Хотя то, что она гуляла ночами, уже не являлось нормой в их семье и обществе. Бабушка всегда позволяла внучке выходить по ночам во двор. Она и сама любила это делать. Скорее всего эта любовь передалась по наследству.

Девушка дошла до окраины сада и вздохнула, оглядываясь назад. Время за прогулкой пролетело незаметно.

А что там дальше?

Сад заканчивался, но начиналось что-то другое. И там определённо стоял не забор. Сойдя с тропы, она ступила на дорожку из мелкого гравия. С каждой секундой интерес разгорался всё сильнее. Ада ахнула, с проблеском восторга осознавая, что вышла к лабиринту из живой изгороди. Подобное она видела мельком лишь однажды, будучи ребёнком, но тогда родители не взяли её с собой и искали выход одни.

В затылке болезненно кольнуло, и она зашипела, касаясь его пальцами. Боль прошла так же быстро, как и появилась. Момент быстро исчез из памяти.

Это не сад. Если заблужусь, то быстро не выйду. Возможно ли запомнить дорогу назад?

Посчитав это безумием, Ада со спокойным сердцем вошла в лабиринт. Уже через несколько метров ей предоставился выбор в виде развилки. Колебалась она лишь секунду, после чего свернула направо просто потому, что захотелось. Стараясь считать каждый поворот, она брела между зелёными, непроглядными стенами. Если встречался тупик, девушка спокойно возвращалась и поворачивала в нужном направлении. В какой-то момент всё показалось слишком лёгким. Послышалось тихое журчание, и она замерла.

Тут есть фонтан?

Фонтаны не вызывали у неё страха. Даже если вода была мутной, дно в них всё равно хорошо просматривалось. То же самое было и с ванной.

Ада спешно свернула ещё несколько раз и оказалась в тупике. Вернулась назад и с досадой осознала, что другого поворота не было. В сердце кольнула тревога: всего за несколько секунд она потеряла весь контроль над ситуацией. Дойдя до первого поворота, поняла, что совершенно не помнит, с какой стороны пришла. Ориентироваться по журчанию воды оказалось бесполезно – теперь оно доносилось отовсюду, словно кто-то решил так насмешливо подчеркнуть её неудачу.

Стараясь не паниковать, Ада сделала единственное, что могла позволить себе в этот момент: начала бродить наугад в надежде найти выход.

Какова вероятность, что я сразу найду выход? Я даже не знаю, где я примерно нахожусь. Сколько тут ходов и где центр?

Облако полностью закрыло луну, погружая всё пространство в глубокую темноту. Ада досадно застонала, увидев, что на небо набежали тучи. Атмосфера стала давящей, и хоть она не боялась темноты, страх навязчиво проник под кожу сотней мелких игл. Прыжки ничего не дали. Ада лишь сорвала несколько невинных листьев с самого верха.

Была бы я была дюйма на три выше.

Развилок становилось больше, а вариантов, куда идти, – меньше. Раздражало журчание воды, доносившееся со всех сторон. Ситуация настойчиво стала казаться безвыходной. Пелена, как наваждение навязчивого интереса, спала с глаз. Идея прогуляться в лабиринте поздней ночью и найти фонтан больше не казалась такой привлекательной. Понимание абсурдности пришло слишком поздно. Теперь предстоит выбираться от туда любыми способами. Если понадобится кричать, она закричит.

Я пришла оттуда… Хотя нет, оттуда.

Доверяя своей интуиции, которая прежде никогда не помогала, Ада пошла, как ей казалось, в нужном направлении. Сворачивала из стороны в сторону, выбирала поворот за поворотом и уверенно продвигалась вперёд. Первый час. А осознать стремительное течение времени ей так и не удавалось.

– Дура, дура! – шептала она себе под нос. – Дёрнул же чёрт пойти…

Выдохнув, она мысленно приказала себе успокоиться. Разглядывая высокие стены живой изгороди, пыталась бороться с нарастающей паникой. Температура заметно упала, и она обняла себя за плечи в надежде успокоиться. Наплевав на всё, Ада села и прижалась лбом к коленям. Мгновение спустя тишину нарушил звук потрескивающего гравия. И этот звук ей совсем не понравился. По спине холодком побежали мурашки. Еле слышно сделав вдох, она медленно подняла голову. В зоне видимости никого не было, и это заставило её напряжённо обернуться. В двадцати футах от неё на перекрёстке стоял тёмный силуэт человека. Хоть Ада и не видела его лица, она точно знала, что он безотрывно и обездвижено наблюдает. Исходящая от него энергетика угрозы взорвала в ней всевозможные эмоции страха.

Задрожав всем телом, Ада, подгоняемая инстинктом самосохранения, вскочила на ноги и ринулась в первый же поворот, судорожно вспоминая все молитвы, которые знала. Звуки собственных шагов и тяжёлого дыхания заглушали всё остальное. Нельзя было сказать, пошёл ли кто-то следом, но найти её по шуму не составило бы труда. После пяти минут метаний она остановилась. Приложив к груди ледяную ладонь, попыталась унять бешеное сердцебиение. Кровь звенела в ушах и бурлила, как вода в котелке. От страха темнело в глазах. Оглядываясь во все стороны, она не заметила никого в опасной близости. Тихо взвыв, возобновила движение.

Кто бы это ни был, надеюсь, что я с ним не встречусь. И из дома точно не выйду больше… Чёрт! Если дойду до него.

Ада старалась идти тихо и не издавать лишних звуков – ни подвывания, ни недовольного шипения. То и дело она останавливалась, прислушивалась, но тишина заполняла собой всё пространство. Развилок и тупиков становилось меньше. Она обрадовалась этому, надеясь, что скоро уж точно куда-то выйдет.

В листве совсем рядом послышался тихий шорох. Ада не успела прибавить шаг или как-то среагировать. Маленькое округлое тельце с громким жужжанием прыгнуло ей прямо на юбку платья. Девушка дернулась и постаралась смахнуть жука ладонью, но тот не поддался с первого раза. Подушечки пальцев задели его шероховатую, твёрдую броню, вызывая приступ дикого отвращения. Ада тихо пискнула, судорожно стряхивая его на землю. С третьего раза он нехотя поддался и упал, а Ада, подобрав подол, отскочила назад, теряя равновесие.

– Чёрт, да что же это такое?!

Пара шагов назад стали показателем истинной элегантности. Однако спина слишком быстро нашла опору, и она с сожалением осознала, что это не стена. Сердце совершило пируэт и рухнуло в ноги – в самые пятки. Забыв о дыхании, она медленно обернулась. В нос ударил запах приятного мужского одеколона. Ада боялась увидеть того, на кого так не вовремя натолкнулась. Сквозь шум крови, бурлящей в ушах, она услышала журчание воды и, скосив взгляд, заметила белоснежный фонтан среднего размера, верхушка которого была дюймов на двенадцать выше неё.

Как успокаивающе.

Подумав об этом, она нервно хохотнула, чем вызвала негодование человека, с которым столкнулась. Не увидела, скорее почувствовала, как он тоже напрягся.

– Мне стоит бояться? – спросил он грудным, завораживающим голосом, и Ада замерла, поражённая тем, как приятно и знакомо он звучал.

Очень неожиданный вопрос. Да ещё и прямо сверху. Она подняла голову, но в темноте почти не смогла разглядеть очертания или выражение его лица. От мужчины не исходило той ауры угрозы, которую она чувствовала некоторое время назад. Почему-то она была уверена, что это один и тот же человек.

Ада вдруг осознала, что до сих пор стоит рядом с ним и даже касается его рукой. Попытка отскочить назад обернулась неудачей: нога подвернулась, и она полетела на землю. Крепкие руки сомкнулись на её талии, прерывая падение. Этого было недостаточно, чтобы она ему доверилась, но сквозь поток судорожных мыслей его прикосновение показалось ей странно знакомым. Хотя раньше она едва ли могла различить прикосновение матери от прикосновения пожилой Элизабет. А тут и вовсе был мужчина.

Паранойя!

Он поставил её на ноги и сделал маленький шаг назад, всё ещё находясь в опасной близости. Ада напряжённо смотрела на стоявшего рядом мужчину, совершенно не понимая, что делать дальше. Бежать смысла не было. Понимала, что не убежит. Они молча простояли несколько минут. Ему бесполезное времяпровождение надоело быстрее.

– Если не секрет, – начал он с напускной терпеливостью, – что в половину третьего ночи… в темноте… может делать молодая девушка?

Чувствуя абсурдность всей ситуации, она лишь укрепила её, ответив не менее абсурдно. Зато честно, без доли вранья.

– Гулять.

– И как долго гулять?

Ада словно только сейчас услышала время, которое он назвал. Удивлённо ахнув, она посмотрела на чёрное небо.

– Около трёх часов…

– И как прогулка? – хмыкнул он.

Казалось, беседа начала его забавлять. Да и её страх принялся медленно растворяться. Стал бы он разговаривать с ней, если бы замышлял что-то плохое? Конечно, не ожидать ничего плохого от человека, встреченного поздно ночью в забытом богом месте, – не лучшее решение. Вопросы его уж точно доверия не вызывали. Он мог быть кем угодно: убийцей, вором, любым преступником. Объяснять это интуиции, которая в эту ночь её уже подвела, было неблагодарным делом.

На выдохе Ада призналась в той же манере, в которой вёлся разговор:

– Не очень хорошо. Она потерялась.

– Здесь легко потеряться, – сразу согласился мужчина. – Откуда она?

– Ну как сказать… из дома?!

Между ними вновь повисла тишина, и в мыслях она с размаху хлопнула себя по лбу.

Боже, что я несу?

– Поразительно, – наигранно удивился он. – Хотя, можешь не отвечать, всё и так понятно.

– Понятно? Вы не следили за мной?

– Следил? – спросил он удивлённо.

Выждав очередную недолгую паузу, Ада тихо произнесла:

– Мне показалось, что я видела кого-то…

Прикусив себе язык, она посмотрела на него с опасением.

Вдруг я видела что-то не то. За это наверняка могут убить. Но я ничего такого не видела. Просто какого-то человека.

– Я думаю, что могло и показаться.

– Могло. В темноте такое бывает. Я провожу тебя до дома.

О нет!

– Нет, не стоит. Лучше на словах объясните, и я дойду сама.

Предложение заманчивым не показалось, особенно после неутешительных мыслей.

Если бы он хотел что-то сделать, то, наверное, сделал бы уже. Не стал бы говорить, что мне померещилось. Что ему мешает придушить меня прямо здесь? Мы тут одни, меня даже никто не услышит.

– Хочешь снова заблудиться?

Взяв девушку под локоть, мужчина повёл её в известном только ему направлении. Она знала, что в случае чего не сможет ни отбиться, ни убежать. Тревога то появлялась, то отступала. Они недолго петляли, и наконец поверх стен показались верхушки деревьев. Радость на мгновение озарила её глаза.

– Благодарю! Дальше я дорогу знаю.

Облегчение наполнило тело и ей захотелось расплакаться от счастья. Впрочем, несколькими часами ранее Ада тоже желала плакать от умиления и душевности происходящего. Ситуация сильно переменилась.

– Доведу до дома. Не хочу всю ночь думать о том, съели тебя волки или нет.

– Тут есть волки?

– Разумеется. И вряд ли ты умеешь от них отбиваться.

Уловить скрытый подтекст его слов не вышло. Они ступили на тропу яблоневого сада, погружаясь в темноту. Сейчас он вовсе не казался ей таким волшебным или даже отдалённо симпатичным. Никакого света – был лишь кромешный мрак. Тропа, ведущая к дому, скрывалась в темноте. В глубине души Ада была рада, что идёт не одна. Мысли о волках, которых, возможно, там и не было никогда, наивно пугали.

– Если не секрет, – начал он, – как ты шла тут в полной темноте?

– Тут не было такой темноты.

– Ах да, луна.

Единственное, что удалось девушке в нём разглядеть хорошо – это рост. Высокий рост. Её макушка доходила ему только до плеча. Хватка, с которой он сжимал её локоть, едва ли была аккуратной. Крепкая ладонь намертво вцепилась в хрупкую руку. Не было в этом жесте и доли нежности. Да и чувство вызывало странное. Нелепое. Под руку её лет восемь никто не водил.

Как маленькую девочку тащит. Быть может, он и думает, что я маленькая. Нетрудно сделать такой вывод из разговора.

– Можно аккуратнее, – сказала она, когда стало больно.

– Что, прости?

– Не мешок тащите.

Хватка ощутимо ослабла, но руку он не убрал. Девушка не стала возражать. Так было даже спокойнее. Обдумывая ситуацию, понимала, что выглядит всё действительно странно. Наравне с волнением она желала поскорее оказаться дома. Под тёплым одеялом, в безопасности.

Шёл он быстро и Аде приходилось почти бежать. Когда сквозь стволы деревьев показался слабый просвет, она облегчённо выдохнула, окончательно сбрасывая всё напряжение. Мужчина остановился, не доходя до окраины сада. Отпустил её локоть и руке стало свободно.

– Сегодня переехали?

– Да. Спасибо, что проводили.

Если бы он сделал хоть шаг вперёд, шанс разглядеть его лицо значительно бы повысился. Но мужчина не вышел. А посмотреть на загадочного спасителя очень хотелось. Не то чтобы у него была возможность разглядеть её во всех красках, но отчего-то складывалось впечатление, что средь бела дня он её точно узнает.

– Не за что, – коротко ответил он. – Лучше не ходи здесь ночами, неизвестно кого можно повстречать.

Ада кивнула и медленно попятилась назад.

– Доброй ночи.

Ответа не последовало. Уже у самого дома девушка обернулась – ощущение чужого взгляда не исчезло, но в тени не виднелось даже силуэта. Почти бегом она добралась до двери. Уже не заботясь о тишине, проникла в дом. Руки дрожали, а темнота пугала неизвестностью. Кляня себя за то, что вообще вышла наружу, она на ходу снимала накидку. В спальне Ада сбросила платье и, укутавшись в одеяло, попыталась согреть холодные ладони. Вторая, запоздалая паника накрыла её, словно волна ночного кошмара. Слёзы ужаса и облегчения жгли глаза. Сон пришёл как неожиданное спасение.

Глава 4

Яркое солнце слепит глаза. Довольно щурюсь и поправляю на голове шляпку, старательно держа спину ровно. За месяцы, что довелось провести в разъездах с бабушкой, я стала чувствовать сильную тоску по матери, отцу и нянечке… Ну и по Еве тоже. Меня переполняет приятное предвкушение встречи. Бабушка смотрит на меня и тихо посмеивается, а я меж тем старательно считаю повороты и радуюсь, что хорошо помню дорогу. Не знаю почему, но я боялась всё забыть, будто это так просто. Поворачиваю голову и вижу, как по парку неспешно прогуливаются люди. Машу какой-то паре и надеюсь, что больше никогда их не встречу.

Когда наш калéш сворачивает на нужную улицу, от радости я нетерпеливо подпрыгиваю. От волнения начинаю теребить своё дорожное, слегка поднадоевшее платье. Бабушка обнимает меня за плечи, верно боясь, что я выскочу на дорогу. Но я уже вижу отца возле парадного входа в наш родовой особняк, и из последних сил жду момента, когда мы подъедем к воротам. Казалось, кони вообще никуда не торопятся, в отличие от меня.

Вижу, как во двор выходит мама. Сразу воспользовавшись возможностью, спрыгиваю на дорогу и бегу навстречу родителям. Видя на их лицах улыбки, радуюсь и облегчённо выдыхаю. Они тоже скучали. Это ещё сильнее подгоняет меня. Говорю себе, что мы больше никогда не будем ссориться и отныне всё будет хорошо. Миновав ворота, понимаю, что потеряла одну туфельку. Ну и бог с ней, заберу позже. Перепрыгиваю низкий бордюр и успеваю увидеть, как улыбки на лицах родителей сменяет обеспокоенность. А после… чувствую ужасную боль в ступне, которая затмевает всю радость встречи. Не сдерживаю крика и не замечаю, как начинаю падать вперёд. Вижу, как стремительно бежит ко мне папа. Острая боль вновь пронзает раненую ногу – на этот раз ниже колена. В ладони вонзаются мелкие осколки. Слышу, как сзади бежит бабушка, и совсем раскисаю.

Отец подхватывает меня на руки и прижимает к себе спиной. Мы садимся на траву. Алая кровь сильно течёт из ноги, а руки саднят. От её вида меня начинает мутить, но я из последних сил стараюсь терпеть. В ушах противно пищит, а в глазах медленно темнеет. Бабушка говорит, что нужно вытащить осколок из ноги. Мама, гладящая моё предплечье, совсем бледнеет. Чувствую, как отец кивает и подносит руку к моему лицу. Цепляюсь за неё зубами, а бабушка сжимает губы и начинает вытаскивать из моей ноги мелкие осколки. Сама вижу, что рана глубокая. Из глаз начинают бежать слезы. Я тихо визжу, сильнее сжимая зубы на неповинном запястье отца. Кровь идёт сильнее и уже впитывается в землю. Подле нас собрались люди, и мама велит кому-то срочно отправляться за врачом. Когда бабушка заканчивает, мне дурнеет окончательно и сознание затмевает тёмная пелена.

Позже приехал врач и зашил мне большую рану на голени и ещё маленькую – на самой ступне. Папа вновь предоставил мне свою руку, но чувство стыда велело отказаться. Конечно, позже я об этом пожалела. Оказалось, что зашивать рану тоже больно. Тонкая игла пронзала мою ногу, и нить стягивала плоть, точно обычную ткань. Отвернувшись, я уже перестала обращать внимание на слёзы. Обида от проваленной тёплой встречи была сильнее физической боли. Но сейчас родители были рядом. Папа обнимал меня и гладил по спутанным волосам, а мама целовала в щёку и висок, что-то шептала, но я не слышала.

Перед уездом врач дал родителям какие-то рекомендации и назначил мне постельный режим на целый месяц. И если бы я тогда знала, что этот месяц станет самым лучшим и тёплым временем, проведённым с родителями, то плакала бы не от того, что проведу его в комнате, а от счастья. Родители окружили меня заботой и вниманием. День за днём мы проводили вместе. Каждую ночь я засыпала под любимые истории и новые рассказы. Чувствовала мамин запах, тепло отца. Как жаль, что наше счастье так легко перешло в прежние реальные будни. А о тех днях сейчас напоминает лишь большой и тонкий шрам на ноге.

Воспоминания из дневника Ады.

– Ада, вставай… Ты видела, сколько сейчас время?

В голосе, исходящем где-то на закоулках сознания, слышалась реальная угроза. В чёрной пелене, затмившей сознание, появился лёгкий просвет. Голос заставил картинку преобразиться.

Мама…

Девушка нехотя открыла слипшиеся и опухшие от слёз глаза.

– Встаю, – прохрипела она, выискивая часы на прикроватной тумбочке.

В её старой спальне стояли настольные часы, и каждую ночь она накрывала их тяжёлым пледом, ибо их тиканье раздражало. Мелани редко будила молодую хозяйку по утрам. Обычно, девушка вставала сама, но если очень хотела спать, то её не тревожили. Похоже, спокойные деньки закончились.

Полдень… Вот это я поспала.

Позднее время её не огорчило. Джулия, заметив безразличный взгляд дочери, разозлилась ещё сильнее. От её гневного вида Ада почувствовала себя некомфортно. Стараясь не обращать на это внимание, она коснулась тяжёлых век, и не торопясь села.

– Вот, я встала, – спокойно сказала девушка, и прикрыв рот рукой, смачно зевнула.

Мать нервно выдохнула и направилась к столику, на котором стоял стакан и графин с водой.

– Ты не можешь просыпаться, когда тебе захочется, – уже более спокойно сказала она.

– Тогда почему меня не разбудили?

– Никто не думал, что это столько продлится. Когда выйдешь замуж, больше не сможешь позволять себе такое. У тебя появятся обязанности, от которых ты не сможешь спрятаться под одеялом.

Ада поморщилась, раздосадованная тем, что тема о замужестве поднялась сразу после пробуждения. Сегодня мать лишила её беззаботного подъёма. Получив стакан воды, девушка быстро осушила его и поставила на прикроватную тумбочку. Тело ещё не оправилось после ночных приключений. Да и разум тоже. Оглядывая разбитый вид дочери, женщина в негодовании спросила:

– Ты ведь ушла раньше всех. Почему не выспалась?

Вариант сказать правду и покаяться даже не рассматривался. Джулия и в Лондоне не одобряла её ночные прогулки. Лекции мамы, мораль которых гласила, что леди должны по ночам крепко спать, Ада запомнила на всю жизнь. После этого она стала тише и аккуратнее. За полтора года её ни разу не поймали.

Неопределённо пожав плечами, девушка повернула голову в сторону окна. Ни один мускул не дрогнул на её лице. Она давно усвоила урок: говорить правду нужно не всегда. Иногда, соврав, можно избежать многих проблем и недопониманий. Но на душе всегда оставался осадок от сказанного, так что ложь не давалась легко. Жертвой вынужденного обмана неизменно становилась мать, и Ада надеялась, что когда-нибудь это прекратится.

Промолчав, она дала матери возможность додумать самой. И, как всегда, это сработало. Джулия поджала губы и с сожалением посмотрела на дочь, догадавшись о том, что произошло ночью.

– Ладно, очень скоро ты привыкнешь. Приведи себя в порядок и спускайся. Тебе накроют на стол.

– Только мне?

– Ева, Агата и Элизабет ждут на улице. Генри, наверное, к ним присоединился. За завтраком мы решили съездить в город. Пока ваш отец будет решать свои дела, мы сходим в церковь.

Ада проводила мать задумчивым взглядом. Дверь за ней закрылась и в комнате повисла звенящая тишина.

Уверена, поэтому меня и не разбудили. Мы возвращаемся к тому, с чего начали, или у них есть на меня какие-то планы?

Ада сверлила глазами стену ещё пару минут, после чего встала и начала собираться, между делом прокручивая в голове воспоминания прошедшей ночи. Вариантов того, кем мог быть загадочный мужчина, проводивший её домой в столь поздний час, было не так уж много.