В тени веков. Погребённые тайны. Том II

– Тогда и ее захвати. Все остальное – после.

Женщина хмыкнула, подхватила поднос и неспешным шагом направилась за стойку, в дверной проход, ведущий в подсобку.

– А ты умеешь торговаться, – улыбнулась Илилла, снимая с себя тяжелую накидку и поудобнее устраиваясь за столом. – Главное, чтобы потом она не взяла назад свое слово и не стрясла с нас втрое.

– Не похожа она на такую, уж я бы точно заметил, будь что не так.

Соратница пожала плечом и, откинувшись на спинку стула, внимательнее оценила обстановку. А присмотреться тут было к чему, да и послушать тоже: одна половина из подвыпивших и развеселых гостей оказались местными воинами. И, похоже, они здесь были частыми визитерами, ибо подавальщицы не слишком утруждали себя сдержанностью и чрезмерной учтивостью, ровно, как и солдаты. Другая же половина, судя по одежде – обычными людьми, явно не входившими в особый круг приближенных ни к королевскому двору, ни к блюстителям порядка. Но даже среди них имелись хоть и небольшие, но весьма колоритные компании из грубого здорового мужичья, по виду напоминавших кузнецов. Среди шумных постояльцев терялись и женщины, занявшие самые неприметные места у стены и о чем-то шептавшиеся между собой. Удивительно было то, что среди гама и разнообразия голосов Или уловила таки обрывки разговора сидящих неподалеку двух женщин солидного возраста. Те, неаккуратно перебирая мясо костлявыми пальцами и жадно отпивая из кружек, обсуждали последние новости.

– …ничего я не вру, мне одна торговка сказала, а ей – какой-то мальчишка, который все время околачивается подле придворной кухарки. А та слышала своими ушами и видела своими глазами, как какой-то незнакомец разговаривал с королевским писарем, и тот сказал, что на днях должен прибыть… – последние слова тут же проглотил чей-то гогот, но после речь продолжилась. – Якобы при нем будет новый глава лекарей самих короля и королевы с каким-то помощником, о как! И еще слыхала, что самый старый посвященный помер, и его прямо в башнях ордена похоронили… и тот лекарь займет его место.

– Да брешут они все! – точно птица, замахала руками вторая женщина, чуть ли не подпрыгивая на стуле. – Зачем им еще, когда у них и так уже целая свора этих умников есть?.. Со стороны же не берут…

– …а зачем тогда они недавно вскрыли залежи со своими свитками?.. меняют все под него, от старья избавляются… Вот потеха-то! Одни собирали, другие сжигают… да точно хотят сделать так, чтобы кто-то чего-то не прознал… там сейчас почти проходной двор…

– Да ты-то откуда взяла этот вздор и выдумки? Почему тогда об этом никто в городе, кроме тебя и каких-то попрошаек, не знает? Ты ври да…

– …у них там всякого хватает, знания не чета нашим… а вот как не досчитаются, так и проблем не… – не унималась сплетница, голос которой все чаще терялся в посторонней громкой болтовне.

То, что долетело до ушей Мелон, показалось довольно любопытным и даже полезным. Одно смущало: насколько прозвучавшее являлось правдой? Ведь, если трактирные сплетни и не сплетни вовсе, то в числе необходимых записей могут оказаться и те, что способны пролить свет на интересующие тайны.

– Слушайте, а если те двое и здесь найдут? – почти шепотом вдруг спросил Одил, придвигаясь ближе к наемникам. – Незаметно пройдут в город и доберутся до нас?

– Вряд ли. Им сюда точно не пройти – слишком надежное место этот Шадион, почти крепость. Да ты сам видел, и на каждом углу поджидают крепкие ребята с оружие наготове.

– А как же базар? Туда же они смогли проникнуть, а там полно мордоворотов и всяких колдунов, и никто не помешал тем людям навести шороха. Помнится, ты говорил, что они там чуть не спалили все. Я как-то не хочу быть поджаренным заживо.

– Вообще-то, он прав, Кирт. Да, город окружен почти неприступными стенами, хорошо охраняется, но всего предусмотреть нельзя, – Илилла переключила внимание на друга.

– И что ты предлагаешь?

– Действовать, как и задумывали. А пока мы тут, неплохо бы попасть в королевские хранилища – быть может, там найдется что-то, что поможет разобраться с кулоном. Нужны хоть какие-то объяснения и ответы, а они точно есть в закрытых библиотеках… или свитковых, я чувствую. И если то, что матерь Шелна говорила о Праетере, правда, то все очень плохо.

– Сдается мне, затея твоя безнадежна. Нас даже ко дворцу не подпустят, не говоря уже о том, чтобы дать порыться в тайных записях, которые явно не для чужих глаз.

– А некоторые посторонние языки болтают другое, и если им верить, то в обители придворных посвященных грядут нешуточные перемены, а вместе с ними будут затронуты и все записи, какие есть. Боюсь, что после такого уже точно не будет никаких шансов даже одним глазом взглянуть на хранилище и найти то, что нужно.

– А как же печать? Разве с ней нельзя пройти? Может, если ее показать, как тогда, у ворот, то впустят? – словно озарило Стьёла.

– На твоем месте, я бы не рассчитывал на нее, она не поможет. Точно не в этот раз.

Беседу прервало появление владелицы харчевни, которая, не церемонясь и без лишней обходительности, протиснулась между Одилом и Тафлером и принялась выставлять угощение. Спустя несколько мгновений на столе оказалось ровно то, что было обещано, однако не стоит даже и говорить о том, что горячее пряное мясо, которое только-только сняли со спиц, стало первым главным блюдом. Стьёл потер ладони и без тени смущения тут же перетащил к себе на блюдо несколько еще дымящихся кусков.

– Как раз вовремя. Еще немного – и наш голодный друг принялся бы за нас. Можжевеловая? – Тафлер приподнял кружку.

– Самого крепкого настоя, здоровяк, – подтвердила трактирщица, явно гордясь тем, что в ее заведении подавали такую наливку. – Меня, кстати, Берна звать. Обращайтесь, если еще что понадобится.

– Нам бы пару комнат – нужно остановиться где-то, а более подходящего угла пока не нашли, как видите, – не упуская момента, сходу заявила Или и сняла с пояса кошель. – Маленькие или большие – все равно, главное, чтобы было где спать. Цена не важна.

– Послушай, милочка, здесь не ночлежка. Набить животы, погреть косточки – это всегда пожалуйста, а если надо где переночевать, то тогда можно остановиться у моего кузена. Он держит за стеной заезжий дом, идите туда, скажите, что Берна вас послала, и тогда он возьмет с вас меньше, чем обычно берет с чужаков. Ну-у! Чего смотрите? Я не дура, которой можно голову затуманить, и не по доброте душевной расстелилась, просто вы понравились мне – видно же, что не отморозки и не грабители, – женщина отошла к стойке, облокотилась одной рукой о столешницу и еще раз смерила каждого взглядом. – Та-ак, и что же вас сюда привело? Видать, издалека приехали, и, похоже, дорога вас сильно вымотала – видок у вас тот еще.

– Вот и вопросы начались, – устало прошептал Стьёл, отворачиваясь и закатывая глаза. Он почесал кончик носа, украдкой посматривая на наемников, которые продолжали вести себя невозмутимо. И тут его будто ужалили: круто развернувшись, парень припал плечом к подпоркам и беззастенчиво начал вещать, решив взять слово первым. – Да как-то занесло сюда случайно. Ваш город как раз на пути попался, а про него много чего слышали, ну и решили, что неплохо бы своими глазами посмотреть.

– Да? – приподняла одну бровь Берна, словно в чем-то засомневалась. – И что же вы слыхали о нас?

– Что люди здесь хорошие, – Кирт осушил одним махом предложенный напиток и шутливо пихнул Стьёла кулаком в бок, заставляя того прикусить язык, – вот, что он хотел сказать, верно, дружище?

Горе-воришка пожал плечами и виновато улыбнулся, но намек наемника понял и переключился на зайчатину. Последний раз он ел ее в Камышовой Заводи, как раз тогда, когда Нелос впервые, но безуспешно пытался уговорить на безумную авантюру.

– А, это да, люди тут замечательные все как на подбор – достойные, честные, порядочные и, что немаловажно, очень гостеприимные. Вот я, к примеру – живое тому доказательство, – хозяйка «Вороньего глаза» нисколько не скромничала насчет своей персоны и продолжала мимоходом делать громкие комплименты, расхваливая и себя, и Шадион.

Не скупясь на похвалу, Берна щебетала, как утренняя птаха, купающаяся в лучах солнца. Уже не глядела в сторону путников и явно увлекшись, она перешла на невнятное бормотание, попутно занимаясь обыденными для «Вороньего глаза» делами. Стоило ей вовсе умолкнуть, увлечься собственными мыслями и скрыться из виду, как Илилла тут же тихонько и незаметно для Стьёла толкнула локтем Кирта, который только-только собрался наслаждиться выпивкой и едой.

– Кирт?..

– Ты что?

– Скажи, что глаза меня не обманывают и я вижу его?

– Постой, кого именно? – насторожился соратник, чуть склонив голову и по-волчьи осмотрел трапезную.

– Вон, возле выхода… – приложив пальцы к губам, прошептала Мелон. – Разве это не тот бродяга, что околачивался у главных ворот снаружи? Ну, тот самый, что еще крик поднял?

Почти рядом с дверью, в гордом одиночестве, если можно было так сказать, на скамье за низеньким столом и впрямь сидел уже знакомый незнакомец. Обложенный со всех сторон дорожным скарбом, как рыночник-старьевщик, почти неподвижный, все в тех же засаленных грязных лохмотьях, он что-то перебирал в руках и сверлил острым взглядом троицу.

– Могу поклясться, что еще пару минут назад его здесь вообще не было.

– Хм, неужели босяка все-таки пустили? Странно все как-то получается. И тебе не кажется подозрительным, что он оказался именно в этой харчевне, где мы засели? И чего он так уставился? Не нравится мне этот тип, и что в его косматой голове делается, одни боги знают. Хотя не нужно быть богом или провидцем, и так ясно, что ничего доброго.

– Может, он как-то связан с теми двумя, что теперь преследуют нас? – предположила Или, снова осторожно посмотрев на неизвестного.

– Не знаю… Не похоже на то. Вот и укрылись, называется, глазом не успели моргнуть, как кто-то снова прицепился. Что будем делать? Я могу растолковать ему на деле прямо здесь, что не стоит ходить за нами по пятам, и он надолго запомнит эту «беседу».

– Нет, не надо. Не хватало, чтобы потом погнали отсюда с кулаками или вовсе местные охранники нас скрутили – мы не за этим сюда пришли.

– Тогда остается или сидеть на месте, есть и пить, как ни в чем не бывало, и наблюдать за бродягой, или же просто убраться отсюда, пока нашего нового приятеля не посетила мысль что-нибудь выкинуть.

– Если мы уйдем, то он подумает, что мы бежим от него или еще от кого, раз так сорвались с места. Но врать не страну – такое навязчивое и пристальное внимание мне не по душе, поэтому я бы лучше ушла, только как это сделать незаметно? Увидит – потащится за нами, вот как чувствую.

– Есть одна идея, клянусь, безобидная и никто не пострадает, – поручился Кирт, лукаво прищурившись.

И Илилла верила ему. Она знала, что Кирт не подведет, и если что-то пообещал, то все сделает в лучшем виде. Теперь оставалось только ждать.

– А чего вы не едите? Вкусно же, у меня в деревне так зайчатину никто не готовит, да и виноградная выжимка – язык проглотишь, – Стьёл оторвался от трапезы, видя, что наемники чем-то озадачены и почти не притронулись к пище.

Он поднял глаза и поймал острый мимолетный взгляд Тафлера куда-то вперед.

– Раздери меня три бешеных пса, это же тот колоброд, – парень едва не подавился, когда увидел угрюмого мужика, от вида которого мурашки бежали по спине. – Что он здесь делает? Разве его не заставили сидеть где-то там и помалкивать? И он что, на меня смотрит? – посыпались те же вопросы, какими задавались и наемники.

– Надеюсь, ты успел достаточно набить живот? – Илилла завернула сушеную рыбу в чистый платок и убрала в дорожный мешок.

– Да разве этим наешься? – Одил вытер рот рукавом, громко шмыгнул и вопросительно посмотрел на Кирта. – Я только начал…

– Придется закончить, – наемник повернул голову в сторону стойки и, отыскав Берну, подозвал ее.

Женщина не слишком расторопно снова вышла в зал.

– Что, добавки захотелось? Даром ничего не будет больше, – видя почти опустевший кувшин из-под молока и исчезнувшую рыбу, отрезала она, явно ожидая нахальства от чужаков. Ей было не привыкать сходу ставить всех и вся на место, и сейчас она не думала изменять себе.

– Мы бы хотели расплатиться за выпивку и мясо, – Тафлер высыпал на стол из мешочка несколько лирий. Потом, чуть подумав, отсчитал еще, сгреб монеты в руку и протянул их трактирщице. – А знает что, мы заплатим за все, в знак благодарности за теплый прием.

Не ожидая такой щедрости, Берна не сразу, но расплылась в слащавой улыбке, а при виде денег ее глаза заблестели, как у уличной гадалки.

– Неужто уходите? – она быстро спрятала блестящие монеты в карман платья. – Жаль.

– Так где, говоришь, находится заезжий дом твоего кузена?

– Да за стеной, только придется обойти весь дом – вход-то с другой стороны. Не заблудитесь.

– Славно. Чуть не забыл: что у вас тут за праздник такой, из головы совсем вылетело? – нахмурил брови Тафлер, делая вид, что пытается вспомнить название, которое ему хорошо запомнилось.

– Основание Трона. Только торжество совсем не связано с правителями древности, про них в этот день не очень-то вспоминают, хотя, если бы не было их, то не было бы и Шадиона, и вообще нашей провинции.

– Но торжество есть торжество, неважно, в честь кого или чего, так ведь? Поэтому, – на стол снова посыпались монеты, – выпивку всем этим славным людям за наш счет. И пусть ваш заскучавший менестрель, – наемник кивнул на стоящего в углу тучного музыканта с лютней, – сыграет чего-нибудь веселенького и споет самую заводную песню.

Дважды просить не пришлось. Медлительность Берны сменилась бойкостью и живостью: она мгновенно оказалась рядом с менестрелем и, отчаянно жестикулируя, принялась что-то ему объяснять. Тот буквально просиял, когда получил неплохую плату за то, чтобы еще больше поднять на уши «Вороний глаз». И спустя минуту по заведению разлились первые аккорды и громкие напевы – заголосил мужичок так, что сумел заставить всех присутствующих замолчать на несколько секунду и обратить на себя внимание.

…Пусть льются рекою мед и вино,

И пиво плескается в кружка-ах!

Так выпьем, друзья, и нальем заодно

Прелестным нашим подружка-ам!

А мрачный моряк, избранник богов,

Поведает нам из могилы,

Как был он коварно убит за добро,

Что спрятал на дне Ольфеила-а.

Не-е сыщешь правдивей пыльных сапог,

Что Ловкому принадлежали-и.

И он исходил бы в них много дорог,

Но его великаны сожрали-и.

Хей! Хей! Славься Кордей!

Все-е двенадцать провинци-ий.

Здесь не счесть мудрецов,

Полно хитрецов,

Но больше всего дурако-ов!..

Знакомую всем песню тут же поддержали несколько кузнецов, а за ними подтянулись и все остальные. Каждый драл глотку, как мог, наперебой звучали голоса, слова на пьяных языках путались, сбивались, однако это никого не смущало. Менестрель продолжал петь, перебирая струны и уже расхаживая по залу, заводя и увлекая за собой толпу. Особо набравшиеся и слишком легкие на подъем то и дело поднимали вверх кружки, трясли над головами мясом на кости, с которого капал жир, и топали в такт. Кто-то разошелся настолько, что взобрался на стол и стал горланить другую песню, а музыкант только и делал, что улыбался да подыгрывал. Вскоре вся харчевня гудела и буквально захлебывалась в безудержном веселье от безумной гулянки, и в слишком оживленной ораве гостей потерялся тот, из-за кого все затевалось.

– Пора, – скомандовал Кирт, вскакивая со стула и на ходу набрасывая на плечи плащ.

Все трое, держась ближе к стене по левую сторону от дверей, почти без труда пробрались к выходу, возле которого успели пристроиться четверка тучных мужиков. Они как раз закрывали собой вид на ту самую скамейку, где пристроился бродяга. Но разглядывать, на месте тот или нет, времени не было, да и различить уже что-то в постоянно движущейся толпе просто не представлялось возможным. Протиснувшись меж знатно подвыпивших гостей, путники проскользнули в приоткрытые двери и вновь оказались в узком проулке. Осмотревшись, троица двинулась в противоположную от развилки сторону, чтобы потеряться в тесных переходах, в которых сновали горожане. Оставалось только обойти здание, как подсказала Берна, и скрыться в заезжем доме – уж там-то проклятый бродяжка вряд ли догадается искать. В конце концов, в Шадионе полным-полно постоялых дворов и ночлежных уголков, и второго такого совпадения, как в харчевне, не может случиться. Во всяком случае, на то была надежда, иначе все засевшие в голове подозрения только подтвердились бы. Перебрасываясь короткими фразами, они все дальше и дальше уходили в проулок. Дом, в котором находилась и харчевня, и ночлежка, и еще с десяток всевозможных лавок, оказался на деле намного длиннее и больше, и где-то посередине он имел странный изгиб. И все же такой затейливый путь показался друзьям надежным и верным, пусть и долгим. Наконец, впереди показалась сквозная улица, идущая вдоль низенькой постройки, и в которую упирался проулок. Людей здесь было не меньше, чем на той же площади, но и в этом никто не видел проблемы, скорее наоборот, ведь чем больше лиц, тем проще затеряться.

– Эй, осторожнее! – воскликнул Стьёл, оборачиваясь на какого-то не слишком вежливого горожанина, который пронесся мимо и толкнул его, да так сильно, что едва получилось избежать падения. – Глаз нет? Или вместо ног деревянные палки?! Вот же люди…

Тут парень запнулся, словно проглотил язык, а его глаза округлились, будто пред ним предстало привидение или чудовище. Не оборачиваясь, он вытянул руку назад и нервно стал ощупывать воздух, стараясь, не глядя, дотянуться или до Мелон, или до Тафлера.

– Ты чего застрял? Обратно собрался, что ли? – твердый голос наёмника вывел Стьёла из ступора. – Что ищешь-то?

– Там… – медленно произнес Одил, едва заметно показывая куда-то в толпу.

В десятке метрах от них мелькнула знакомая фигура и тут же скрылась среди прохожих.

– Похоже, кто-то напрашивается.

– Как думаешь, он понял, что мы заметили его?

– А вот это мы сейчас узнаем. Но, если не дурак, то должен был понять, иначе с чего он вдруг так рванул? Эй, Или, – окликнул соратницу Кирт, – кажется наш таинственный друг не спешит отставать. И мне порядком надоели эти игры.

Почти все тупики в здешней части города заканчивались высокой стеной с массивными железными дверями или же деревянными перекрытиями с нежилыми закутками, куда сбрасывался мусор и разные рабочие пожитки. Не считая черновых рабочих, основными обитателями, пусть и нечастыми, там были лишь крысы да бродячие собаки, коих насчитывалось скромные единицы. Из-за дощатых навесов дневной свет по обыкновению сюда плохо проникал, а с наступлением темноты редкие фонари почти не зажигались, да и ни к чему, ведь ночами здесь и вовсе никто из людей не появлялся. В тени послышался хруст ледяной корки под чьими-то ногами, и прозвучавшие торопливые шаги через мгновение стихли. Темный силуэт скрылся под прямоугольной аркой, шмыгнул в «карман» и затаился.

– Не вздумай дергаться, – внезапно послышалось над самым ухом и тело незнакомца сковала крепкая хватка. – Я сказал, не дергайся. Ну что, потолкуем?

– Да брось, дружище, я же ничего такого не сделал, – с губ неизвестного сорвался нервный смешок.

Кирт вытолкал из укрытия на серый свет пойманного колоброда, который сжался в жалкий комок и смотрел затравленными глазами на преградивших путь Илиллу и Стьёла. От недавней наглости и вызывающей крикливости не осталось и следа, их словно выжгли.

– Давай-ка сразу к делу… дружище, – наемник припечатал бродягу к стене так, что тот едва мог пошевелиться. – Ты кто такой?

– Ну, чего так кипятиться, я всего лишь странствующий барахольщик, простой, как соломенное чучело, и безобидный, как ребенок.

– Ну да? И поэтому следишь за нами? Кто-то надоумил или сам решил? Или, проверь-ка его карманы – может, там завалялось что-нибудь интересное.

– Что? О, Высшие, да я же нищий, как… вот этот камень, – перепуганный незнакомец нащупал под ногой осколок от какого-то булыжника и пнул его. – У меня денег почти нет, и хотел что-нибудь из своих запасов продать вам. Видно же, что можете позволить себе прикупить пару безделушек. Ничего такого, клянусь Скоммом и всеми богами.

– Продать, значит? Сдается мне, ты лжешь, и, знаешь, сильно облегчишь себе жизнь, если скажешь, кто и зачем тебя подослал?

– Мне он с самого начала не понравился, – встрял Стьёл и подошел к Кирту. Тот, видя, что парень вместо соратницы принялся ощупывать карманы барахольщика, не повел и бровью. – Пусто, кажется, только исписанные клочки бумаги, но они не очень-то похожи на… не знаю, на что. Какая-то чепуха, – он повертел в руках бесполезные заметки и скривился, не сумев разобрать написанное.

Никто из троицы и не думал верить незнакомцу, наоборот, подозрения только ширились, но было понятно, что добиться хотя бы одного правдивого слова будет непросто. Или вовсе невозможно.

– Погодите-ка, – Мелон, молча наблюдавшая за происходящим, жестом попросила ослабить хватку. – Если он не сам по себе, то, возможно, надо осматривать не карманы.

– А что тогда? – нахмурился Одил, с которого все это время почти не спускал глаз босяк. – Да тут и думать нечего, он точно не из нормальных, взгляните на него. И зачем он еще у ворот пытался сделать так, чтобы нас не пустили в город? Не спроста же кричал о Смерти, и что…

– Успокойся, ладно? Сейчас все узнаем… если будет что узнавать. Кирт, помоги, разверни его спиной.

– Эй, что вы творите? Отпустите меня. Я же сказал, что ничего плохого никому делать не собирался, и даже не думал о чем-то таком.

Илилла же, невзирая на горячие протесты, наклонила косматую голову колоброда вперед и принялась разглядывать его шею. Однако кожа на ней оказалась чистой, без каких-то знаков или татуировок, и кроме следа от шнурка, как и самого шнурка, ничего не было. Оттянула ворот ниже – снова ничего.

– Обычно у всяких лазутчиков и мелких проныр-соглядатаев имеется на теле клеймо того, на кого работают. Вот поэтому, – наемница грубо развернула обратно лицом к себе хитреца и, поочередно закатав его рукава, осмотрела руки, – надо получше проверить. Боюсь только, проверка может затянуться – столько тряпья…

Однако, вопреки всем опасениям, особенно со стороны незнакомца, долго досмотр не продлился: на груди, аккурат по центру, на измазанной сажей коже красовались письмена. Выбитые красными чернилами то ли неумелой, то ли старой рукой нечитаемые знаки шли тремя короткими столбиками подряд.

– Гляди-ка, а наш друг-то не так уж и прост, оказывается. Это оно? Клеймо? – Тафлер попытался разобрать символы, вспомнить, видел ли похожие когда-нибудь, но все было без толку.

– Не уверена, – Или присмотрелась к письменам. – Но это штуковина точно не ерунда и не бессмыслица. Я давно не видела такого, и могу ошибаться… Если память не изменяет, то мой наставник использовал похожие символы. Он говорил, что они не для обычных людей… Ими пользуются только жрецы, маги и знахари, но не все подряд. Это же элни, так ведь? – наемница отпрянула и вопрошающе посмотрела на босяка, но тот не издал и звука в ответ.

– Та-ак, и кто же ты? Жрец, маг или знахарь? Хотя, знаешь, плевать мне на это, я хочу знать, что тебе надо от нас. И лучше говори по-хорошему, пока не пришлось по-плохому отвечать.

– Да он ничего не скажет. Будет молчать, как рыба. Из такого и клещами ничего не вытянешь, – сухо констатировал Стьёл. – Может, пожалуемся на него страже, хотя бы тем, что у ворот – те его быстро узнают, и отправят в тюрьму. Вдруг он сюда обманом попал? А нас за то, что поймали этого гада, поблагодарят.

Тут бродяга прыснул от смеха, попутно обрызгав лицо Кирта слюной и обдав настолько зловонным дыханием, что наемник невольно отшатнулся. Омерзительный гнилостный запах незримым облачком ненадолго повис в воздухе, но спустя пару секунд растворился. Бедняга, забившись в безумном хохоте, аж закашлялся, и, едва отдышавшись, прильнул назад к стене и запрокинул голову.

– Пустая трата времени, от него и правда ничего не добьешься.

– И что теперь? Неужели хочешь его отпустить? – голос Одила дрогнул. Его по-прежнему терзали опасения, и он ощущал необъяснимый страх и колючую скованность в обществе странного типа. И сейчас парень боялся больше всего, что, отпусти они его просто так, то тот обязательно притащит за собой какую-нибудь беду.