Жизнь жреца Артамуша

– Не маши рукою, а спускайся скорее.

Но юноша поспешил и, сорвавшись с последней ветви и пролетев немного, упал на спину.

Артамуш подбежал к нему вместе с остальными и тотчас осмотрел. Просто ушиб, но спина болит.

– Ну что же, – встав подбоченясь, он задрал голову и посмотрел наверх. Наверху гудел растревоженный улей. – Попробуем ограбить пчел. Вам полезно этому научиться.

Он послал одного к костру и сам стал сидя готовиться. Когда он поднялся лицо было закрыто тканью а в руке он держал маленький котелок с углями и корою сверху.

Прошло немного времени и усыпленные дымом пчелы оцепенели. Артамуш взял примерно половину меда в другой котелок побольше и спустился вниз.

Ученики его прыгали от радости и нетерпения сняв пробу.

– Боги дали человеку насекомых, чтобы помогать лечить и учить его,– говорил Артамуш пока они шли к костру. Муравьи учат, как надо жить вместе, пиявки лечат, а пчелы и кормят и лечат.

Они попили чаю с медом и весело двинулись в путь. Шли неспешно. Был май, солнце еще не встало высоко и лес с одной стороны дороги дарил им свою свежесть. Артамуш начал серьезный разговор: Хочу предупредить вас о том, с чем вам придется встречаться много и много раз, если вы станете жрецами, пройдя положенный вам путь до конца.

Когда я пришел в вашу страну, то сразу ощутил враждебность к себе со стороны сатрапов и даже шахов и их слуг. Народ же меня понял и принял, но имеющий власть боится потерять ее, примерно так же как боится за свое золото богач. Словом и делом я доказал имеющим власть, что я не нарушаю, но поддерживаю древний обычай. Если бы в царстве точно соблюдался обычай, то любой человек, даже женщина мог бы ходить в одиночку по дорогам, не опасаясь, что его ограбят или убьют. Все занимались бы своим делом, в деревнях больше бы пахали и сеяли и меньше обучались бы владению оружием.

– У вас в Бармии все так и было? – спросил один из учеников.

– Да, было.

– И никто не противился обычаю?

– Противились, но не арии, а союзные уйгу.

И он начал рассказ.

Однажды летним днем, еще будучи пэрвой, он пришел в селенье замиренных союзных уйгу. Оно стояло на сухом месте, поскольку бармийцам удалось растолковать им, что жить на болоте опасно для здоровья. С этим родом торжественно заключили вечный мир и теперь они могли ни от кого не прятаться, поскольку в случае нападения арьи защитили бы их. Обычные свои шалаши из камыша род возвел на лесной поляне. Поскольку уйгу совершенные варвары их приходилось как детей учить всему и потому странствующие воины и он, пэрва учили их хозяйствовать. Между делом он лечил их и, проведя с ними половину дня, ушел прочь следуя избранному маршруту. Едва он удалился на два полета стрелы как мимо его плеча пролетело копье и воткнулось в сосну. Сделав прыжок-нырок, Арт кувыркнулся через голову и, сидя на корточках, осмотрелся. Кусты у тропы позади него шевельнулись и какой-то человек пробежал между берез. Арт выдернул копье из ствола и беглого взгляда ему хватило, чтобы убедиться что копье сделали уйгу. Наконечник из косо сколотой кости надетый на ровный стволик березы, был для них характерен. Подхватив копье, он бросился за бегущим и вскоре молодой уйгу извивался на земле с заломленной рукой. Выворачивая руку, Арт спросил:

– Кто тебя послал, говори?

Уйгу закричал от боли, потом выдохнул:

– Колдун.

Сняв с парня пояс, Арт петлёю накинул его на запястье уйгу, а другую петлю накинул на свою левую руку. Так, связанные одною веревкой они вошли в селение. Заметив их уйгу молчаливо собрались вокруг, кроме женщин и детей, которые наоборот попрятались в шалашах. Все ждали объяснений, но вначале Арт глазами поискал колдуна. Его маленький шалаш стоял на окраине и был хорошо виден. Колдун выглянул наружу и увидя кто пришел тотчас шмыгнул обратно. Арт снял с руки веревку и показал всем копье.

– Слушайте меня, уйгу. Вот этим копьем ваш человек пытался убить меня, вашего гостя. Скажите, что предусматривают ваши обычаи за такое преступление?

Из круга обступивших их мужчин выступил старейшина и подойдя вплотную к парню посмотрел ему в лицо. Последний опустил глаза.

– За такое дело у нас положена смерть, – негромко произнес старик и посмотрел на соплеменников, но те угрюмо молчали. Арт вновь посмотрел на шалаш колдуна и мысленно поискал: там кто-то сидел.

– Спросите его, кто его послал меня убить?

Старейшина повернулся к парню и грозно посмотрев на него спросил: кто?

– Колдун, – тот ответил тихо, почти шепотом, но все услышали и обернулись к шалашу калеки. Тотчас оттуда выскочила и заковыляла прочь маленькая сгорбленная фигура. Cхватив копье и прицелясь, Арт метнул его вдогонку. Раздался крик и все побежали к упавшему. Видя вблизи дело рук своих, Арт улыбнулся. Нет, вовсе не убить он хотел убогого, но позорно ранить именно так. Это и есть подходящая для колдуна награда: острие копья глубоко вошло в ягодицу. Арт резким движением его выдернул, а затем прижег рану, невзирая на ужасные вопли пострадавшего. Покончив с этим он обратился к старейшине.

– Ты не обижен на меня?

– Обижен. Ты должен был убить нашего парня.

– Думаю, что ты не прав. Парень молод и глуп. Он был просто рукою колдуна, а тот уже наказан. Если считаете что мало – накажите еще.

– Он будет наказан, – уверенно ответил старейшина, – мы изгоним его как только он сможет ходить. В ответ Арт молча поклонился и развернувшись вновь пошел из села.

– Вот как это было – подытожил свой рассказ Артамуш. – Я нарушил обычай уйгу, но в то же время настоящий виновник был наказан и не вмешайся я парня убили бы, а колдун остался бы в стороне. С другой стороны, по мнению колдуна я в и был нарушителем обычая уйгу, потому, что те уйгу, которые у нас многое переняли, вместе с тем забыли многие из своих обычаев. Взамен их они приняли более разумные, наши. Потому говоря коротко, говоря главное, в этой истории столкнулись не люди, но обычаи.

Ученики молча следовали за ним какое-то время и вдруг один спросил его:

– Скажите учитель, какие из себя эти уйгу?

– Все белокурые, белокожие, голубоглазые, худые, физически слабые, очень спокойные.

– Они все еще живут там, в Бармии?

– Конечно, народ немного численный, но крайне разбросанный по лесам на запад от наших гор. У них ничего не меняется тысячи лет и за сотни лет не изменится.

На этом разговор оборвался ибо они подходили к очередному селу на своем пути и внимание их сосредоточилось на бедных домах вдалеке сделанных по обычаю из камыша да глины.

Картина одинадцатая

Когда пришла зима Артамаш отвел учеников в горы, где снег лежал не тая и где им предстояло овладеть энергиями земли и космоса. Вот также когда-то и его послал в Бармии наставник жить зимою в уединенном шалаше. «Пусть и они покажут теперь на что способны сами, без меня и моей помощи» – рассуждал он. «Однако, на меня ложится тягота приносить им пищу. Придется вспомнить свои охотничьи и рыбацкие навыки.»

Вскоре шалаш был готов и Артамуш, собрав свои вещи повернулся спиною к юношам и пошел, затылком чувствуя их взгляды. Снег тихо падал, тишина стояла такая что было слышно как возятся в снегу куропатки. Он мысленно пожалел, что нет у него сети для их ловли и обернулся назад. Он знал, что ученики смотрят вслед и вытянул руку в ритуальном приветствии. Они ответили ему.

Там и тогда, в Бармии он провел один в шалаше всю зиму и боги стали ему наставниками. Дни он проводил в духовных, физических, и энергетических упражнениях. Раз-два в неделю к нему приходил Кэтор принося также пищу, наблюдал, направлял. Пока шли поздние осенние дожди Арт бегал по горе до изнеможения, а затем отогревался у костра. Но лег снег и каждое утро Арт, выкатываясь из шалаша, катился далее вниз по склону голый. Затем на четвереньках карабкался он обратным путем, падая и поднимаясь, пока совсем без сил не вваливался в шалаш к спасительному костру. Ноги его деревенели, холод сдавливал сердце.

Через месяц таких занятий он почувствовал как земные и небесные энергии переполняют его причиняя порою боль, затем они потекли сквозь него легко и свободно и он научился их различать между собою.

Однажды, когда он сидя у костра утром отогревался после очередного купания в снегу, в полной тишине он различил скрип снега.

Кто-то шел к нему и Арт выглянув обомлел, сердце его замерло. У шалаша стояла Анаси, дочь лесника, и широко раскрыв глаза смотрела на него.

Арт вышел из шалаша и сделав навстречу ей два нерешительных шага прошептал: Анаси. Тут она бросилась ему на грудь, уронив на снег принесенный мешок.

– Тебе нельзя было сюда приходить, – прошептал он, обнимая ее.

– Знаю, – также шепотом ответила она.

– Уходи, – твердо приказал он, хоть душа его противилась. – Пойми, иначе нельзя.

Анаси молча кивнула и тотчас, отстранившись, пошла назад и было в ее осанке и фигуре что-то от обиженной девочки. Она держала руку у лица и не оборачиваясь удалялась.

К концу зимы Кэтор проэкзаменовал его повелев слепить энергетический шарик. Арт выполнил его просьбу.

– А теперь швырни его в меня, – приказал старый жрец. – Хочу проверить его силу.

Арт с сомнением покачал головою, но швырнул шарик в грудь ардуса. Последний полетел с ног в снег будто получил сильнейший удар. Огорченный Арт подскочил к Кэтору и подал ему руку: Прости, близкий к богам.

– Я сам хотел этого, – отвечал наставник. Вставая и отряхиваясь он спокойно заключил:

– Тебе пора возвращаться. Пришло время тебе узнать наши древние предания и жреческие тайны. Какое-то время будешь вместе со мною служить богам.

Плавный ход воспоминаний нарушило постукивание копыт и Артамуш приготовился. Он затаившись сидел у козьей тропы, держа в руке конец веревки и ждал. Мимо него в пяти шагах осторожно шествовала стайка молодых козлов. В нужный момент охотник резко потянул на себя веревку и петля, замаскированная в снегу, затянулась на ноге одного из козлов. В несколько мгновений стайка умчалась, оставив упирающегося товарища. Привязав веревку к дереву, Артамуш вышел на тропу с ножом в руке, готовый тем не менее к неожиданной атаке. Но козел стремился удрать от него, не помышляя о другом. Охотник ухвативши левой рукою рог ударил животное в лоб рукоятью акинака и животное упало. Тогда он перерезал горло и подставил под струю кожаный мешок. Кровь он оставит себе, козла же отнесет ученикам.

Напившись свежей крови, он взвалил тушу на спину и по тропке, которою только что шествовали животные, пошел к своим ученикам. Сам он устроил себе жилище в пещере, вход в которую занавесил шкурой первого же добытого козла. День и ночь он поддерживал огонь в своем жилище, опасаясь барсов, следы которых он иногда находил во время охоты. Свалив тушу у шалаша, он внимательно посмотрел на учеников и увидев, что изменений нет, ни слова не говоря, ушел.

«Надо предоставить их самим себе. Земля, силы природы и уединение незаметно сделают свое дело. Надо быть терпеливым и не вмешиваться.»

На обратном пути он спустился в долину и, обойдя расставленные силки, нашел там пару зайцев.

«Теперь два дня можно не думать о пище» – решил он, направляясь к своему пристанищу. Он остановился у ручья и напившись решил проследовать назавтра вниз по его руслу надеясь найти там озеро или реку, где водится крупная рыба.

Приближаясь к своей пещере он внимательно читал следы, оглядывался и прислушивался с мечом наготове. Все спокойно. Он откинул шкуру палкой, заглянул вовнутрь и только потом вошел. Угли были еще горячи и он, подбросив сухой травы и веток, вновь разжег огонь. Быстро освежевав зайца, он взял тушку и пошел к крохотному ручью, где обмыл ее. Вернувшись, он насадил тушку на вертел и уселся рядом. Теперь оставалось ждать. Воспоминания явились к нему вновь и он отдался их течению.

Он вдруг вспомнил ночь когда стал жрецом. Пройдя все положенные испытания, он поджидал совет жрецов в сильном волнении. Когда они вышли к нему, впереди ступал Кэтор, держа на руках жреческие одежды. Арт молча преклонил колено, но тотчас услышал голос наставника.

– Сделай то, что должен.

Арт поднял голову и увидел на лице его непривычную торжественную и горделивую улыбку.

Посвященный быстро сбросил одежду пэрвы и перепрыгнув через костер предстал перед советом. Когда же его обрядили в новые одежды он поочередно обнялся с каждым и впервые услышал свое новое, жреческое имя.

– Иди в мир, Артамуш и боги всегда будут с тобой. Да, таково теперь твое имя, поскольку ты умеешь говорить с полета, и боги будут вещать твоими устами.

Неделю спустя Кэтор усадил Артамуша в святилище и начал издалека.

– Ты сам знаешь, что земля наша родит все хуже и хуже, болеет скот, рождаются больные дети. Земля устала от нас, спроси ее и получишь ответ.

– Я уже спрашивал, учитель.

– Когда?

– Почти год назад.

– Она тебе ответила и ты молчал? – старый ардус смотрел строго.

– Я думал, что ты давно знаешь сам.

– Нет, Артамуш, – лицо Кэтора смягчилось, он улыбнулся. – Не всегда и не каждому жрецу боги дают ответ. Но тебе они доверяют более других, поскольку дело всей твоей жизни передавать людям божественною правду.

Кэтор на миг остановился и продолжил.

– Завтра утром нам определенно укажут, куда вести народ. Ради этого мы встанем перед рассветом. Возможно, где-то далеко отсюда мы найдем новую родину.

– Мне кажется, что новой Бармии больше не повторится. Говорю это с полета, как чувствую. На новой земле все сложится иначе.

Кэтор молча отвернулся и Артамуш впервые почувствовал в нем растерянность. Когда он обернулся в глазах его были слезы.

– Хоть я старый жрец, но сам видишь, остаюсь человеком и мне больно оставлять Бармию. Но надо.

Утром еще до рассвета они вышли из пещеры и огляделись вокруг. Прямо над ними на вершине громадной сухой ели сидел ворон, они понимающе переглянулись и едва Кэтор успел прошептать «сейчас узнаем»как посланец богов каркнул и снявшись с дерева полетел на юг. Кэтор решил созывать большой совет жрецов.

Народ Бармии с недоумением и растерянностью отрывался от родной земли. Эти древние горы в прошлом дали начало многим потокам переселенцев ушедших в разные стороны света. Пустела великая прародина арьев и первыми отправлялись вперед стада скота с пастухами и частью воинов. Это случилось в разгар лета. А люди стали грузиться на телеги после сбора урожая все еще не веря в неотвратимость ухода. Некоторые общины на окраинах со смешанным населением отказались покидать свою землю, но арьи доверяли вождям и жрецам и двинулись в неизвестное будущее. Арьи медленно шли на юг и осень ступала за ними по пятам. Зима их догнала когда они двигались вдоль берега моря сухими степями. В степи бармийцам изредка попадались конники из гетов и сарматов. Они охотно сообщали новости, указывали путь и сообщили, что южнее живет народ похожий на бармийцев языком и обликом. И когда весною, что приходила в ту страну удивительно рано, бармийцы пришли к тем арьям, то были разочарованы. Устройство их общества оказалось чуждо северянам, они не соблюдали древних обычаев. Общий совет решил вести людей дальше, но Артамушу велели навсегда остаться в этой стране.

Прощаясь Кэтор подошел к нему и положил руку ему на плечо. Лицо его выражало грусть.

– Вот и исполнилось веление богов. Эта земля отныне твоя вторая родина. Прими эту истину и полюби народ здесь живущий, поскольку отныне и до конца дней твоих тебе учить его и заботится о нем. Мы же идем на восход.

«Никогда больше я его не видел, как не видел Анаси, мою Айли с детьми или любого из бармийцев» – горестная мысль уколола Артамуша, но он по привычке отбросил ее. Меж ним и людьми все время стояли светлые боги.

Артамуш отрезал кусочек мяса, попробовал и принялся поглощать зайца. Потом, некоторое время спустя он лег спать и во сне боги сообщили ему, что через неделю придет срок ему и ученикам покинуть эти горы.

Они спустились с гор обновленные и тихие. Ученики молчали от того, что ощущали себя другими людьми, он потому, что хорошо отдохнул в тишине и одиночестве. Он так долго хотел этого и вот всем существом своим чувствовал в себе покой и тишину.

В горах они не встречали никого кроме диких животных, но спускаясь издали видели стада и пастухов их пасущих, однако жилья еще не замечали. Это путников не огорчало. У них был припасен порядочный запас вяленого мяса и жира, и они шли по нескончаемым дорогам туда, где густо жили люди – в Мидию и Персию.

Артамуш вел учеников на юг и ранняя весна уже являла всюду свои признаки. Сквозь сухую траву пробивалась свежая зелень, порою над ними пролетали перелетные птицы. Стали появляться села и встречные, что шли как водится ватагами и поголовно вооруженные. Артамуш принялся за лечение людей и скота, чтобы добыть для них еду и ученики безмолвно и внимательно при том присутствовали. Но однажды случилось поистине удивительное событие, которое внешне походя на беду, положило начало новой его дружбе.

В пути на них напали разбойники, как раз в том месте, где дорога оказалась, стиснута меж двух небольших холмов. Еще приближаясь Артамуш почуял неладное и предупредил учеников. И точно, едва вступили они в опасное место, как справа и слева с вершин холмов на них кинулись вооруженные люди, в основном молодые, как ученики Артамуша. Но среди них он заметил человека старше себя и с первого взгляда производившего впечатление. Кряжистый, но тонкий в талии, ловкий и скорый на ногу, он отдавал быстрые указания остальным. И вот четверо путников оказались окружены восемью разбойниками. Артамуш оценивающе осмотрел своих противников и пришел к выводу, что лишь их предводитель представляет собой серьезную опасность. Странно, что они сразу не могли оторвать глаз друг от друга, будто что-то таинственное их стягивало воедино. И чем больше они смотрели друг на друга, тем большее удивление их охватывало, которое легко читалось на их лицах. Артамуш почувствовал в грозном разбойнике ровню себе и недоумение охватило его : как такой человек мог заняться разбоем?

Меж тем обе стороны приготовились к бою и Артамуш поднял руку.

– Постойте начинать бой, вас вдвое больше.

– Не беспокойся, уважаемый, – ответил ему предводитель, – обычай будет соблюден. Против троих твоих людей встанут трое моих, сам же ты сразишься со мною. Думаю, так будет справедливо.

– Не согласен, – отвечал ему Артамуш, – Справедливее не подвергать опасности людей тебе повинующихся и не столь искушенных в бою как ты. Предлагаю другое: мы двое померяемся силами и никто больше не пострадает.

– Идем, – незнакомец улыбнулся удивительной улыбкой. – А ведь мне было бы жаль лишать тебя жизни, Может быть впервые мне так не хочется этого делать. Ты человек необыкновенный и женщины недаром так преданы тебе.

– Мне также не хочется убивать тебя. Как мог человек столь щедро одаренный от природы заняться столь низким делом? Ведь ты мог бы вести спокойную, безбедную жизнь, добывая себе на жизнь прорицанием. Тебя разрывают надвое твое призвание и твой нынешний удел.

– Вот как? – предводитель разбойников опустил свой меч. – Что ты за человек? Кто ты? Как зовут тебя?

– Что я за человек ты узнаешь если станешь моим другом. Кто я? —жрец. Мое имя Артамуш.

– Вот как? – разбойник в недоумении развел руки. – Нет, вот так я не могу. Не могу теперь я взяться за оружие – он с размаху всадил меч в землю и приветственно подняв руку, пошел к Артамушу, который также в знак миролюбия воткнул меч в землю. – Я много слышал о тебе, Артамуш, но не предвидел нашей встречи. Поистине сегодняшний день принес мне великую удачу. Эй, вы, дикие псы, спрячьте оружие. Эти люди мои гости.

Так говорил разбойник, а сам уже обнимал нежданного гостя.. С того мига и навсегда не было меж ними недоверия или непонимания. Атрий последовал совету своего гостя и в тот же день поклялся бросить свое ремесло. Далее все они пошли вместе, до ближайшего города.

Картина двенадцатая

Впервые в жизни Артамуш видел столь великолепный и громадный город Он изумлялся ухоженным ровным дорогам и громадным красивым строениям проезжая верхом по улицам Вавилона.

Ворота царского дворца гостеприимно отворились при его приближении и стража низко склонила головы. Артамуш внимательно посмотрел н а них: нет, это не воины! Еще приближаясь к городу он уже понял, мужчины этой страны отнюдь не воины. Значит царство беззащитно. Наемники хороши, но стоять до конца, защищая чужой народ они не способны.

Артамуш поручил коня слугам его встретившим и, сопровождаемый подобострастным царедворцем, прошел сквозь громадные украшенные цветными изразцами ворота. При входе во дворец он посмотрел направо-налево: на него будто надвигались громадные крылатые львы из камня. Артамуш представил какой ужас они вселяют в души простолюдинов и усмехнулся дальновидности и расчетливости правителя, который приказал их изготовить. Сопровождаемый какими-то неприятными ему людьми он двигался через залы, стены которых были сплошь покрыты затейливыми изразцами. Помещения без окон день и ночь освещались деревянными люстрами в размах рук.

Массивные и тяжелые, они были изготовлены из благородного дерева и состояли из многоярусных деревянных рам, причем меньшие висели под большими. Свечи толщиною в руку мужчины стояли на них и медленно тая горели сутками.

Неожиданно он вошел в тронный зал, что не вызывало сомнений. Придворные, сгрудившиеся вокруг трона, оглядывались на него и испуганно расступились перед ним образуя проход. По нему и ступал Артамуш, направляясь к трону, где сидел царь. Последний еще издали одобрительно и приветливо разглядывал Артамуша, приподняв подбородок.

Подойдя на десять шагов к трону, Артамуш не стал падать ниц, но согласно обычаю Бармии склонил голову и отвесил поклон от сердца.

Гипардий: Я много слышал о тебе как о великом муже, который знает пути и средства и очень рад, что ты ответил на мое приглашение.

Артамуш: Не я велик, о царь, но те, которые говорят моими устами.

Гипардий: Кто же они?

Артамуш: Боги моего, и мне кажется, также и твоего народа. Это чистые, светлые и сильные боги. И те, которые им поклоняются, становятся честными, сильными и правдивыми.

Гипардий: Почему ты утверждаешь, что твои боги также и мои?

Артамуш: Увидя тебя, царь, я сразу понял, что обличьем ты арий. Услышав тебя, я понял, что ты арий духом, а мы никогда не отказываемся от своих богов, находя в них для себя надежную опору.

Гипардий задумался, затем сделал знак слугам и пригласил гостя в пиршественный зал, где их встретили звуки лютни, флейты и колокольцев.

Выступала любимая танцовщица царя. Оставшись вдвоем, они перешли на язык арьев. Оба с удовольствием наблюдали как танцует прелестная арийская женщина. Некоторое время они ели молча, попутно изучая друг друга. Артамуш первым нарушил паузу в разговоре.

Артамуш: Хочу дать тебе совет, царь. Ты ее любишь, я вижу. Но если хочешь сохранить ей жизнь, то поскорее удали ее от себя. Я подразумеваю дворцовые интриги и завистников.

Гипардий: Как можешь ты заранее знать волю богов?

Артамуш: Ты забыл царь, что я это уста богов?

Гипардий: Я принимаю твой совет, ибо доверяю тебе как другу, как арису арийцу. О том же хочу продолжить нашу беседу. Вероятно тебе Артамуш, плохо известны все обстоятельства, которые позволили мне занять трон. Во всяком случае ты должен знать, что мой народ, попав в эту страну несколько поколений назад, вынужден был в короткое время привыкнуть к новым условиям. Пришлось усвоить чужие обычаи, язык, растеряв при этом многое из завещанного предками. Мы пришли сюда со стороны заката после изнурительной войны и были счастливы тем, что остались живы. Теперь наши люди поклоняются местным богам, о чем я горько сожалею. Дети и внуки многих из них, что рождены в других краях, уже не знают наш древний и гордый язык, женились на местных женщинах и дети их уже не считают себя арьями. Все мои призывы вернуться к прежнему они выслушивают, но ничего не делают для этого.

Царь замолчал, задумчиво глядя на столик. Артамуш размышлял над услышанным. Судьба человека сидящего перед ним захватила его. Он предвидел его трагическую гибель, но решил не рассказывать эту тайну. Иного не может случиться, ведь он отдает свою жизнь не тем людям, которые достойны этого.

Артамуш: Я понимаю твою скорбь царь. Проезжая через твою великолепную столицу я более всего разглядывал не здания, а людей на улицах. И скажу честно: они мне не понравились. Они не воины и никто не способен сделать их воинами даже после многих лет упражнений. Потому, что они не мужчины. Их жизнь заключается в торговле, в обладании вещами. Это запечатлено на их лицах, Никакое другое обладание им уже недоступно. Я знаю также, что боги их темны, хитры и жестоки, а значит таковы они сами. И если люди твоего племени действительно молятся их богам и приносят им жертвы, то твои арьи, царь, ничем не лучше местных. А значит нет для тебя в царстве твоем настоящей опоры и власть твоя непрочна.