Полная версия
– Что нам это дает? – спросил Мэр без особого энтузиазма.
– По архивным файлам мы можем очень смутно восстановить последовательность событий, – Маккой достал лист с отчетом. – Вот скрипты охранников, запущенные за пятнадцать минут до смерти: настороженность, подозрение, решительность, чувство долга, внимание, благодарность, гордость.
– Постой, я правильно понял, последнее, что испытывал коп – гордость? – удивился Мэр.
– Вот именно. Я сам изумился, когда увидел, – признался полковник. – Полицейские провалили задание, не смогли защитить гражданского, получили гангстерскую пулю и, умирая, испытывали гордость, мать их!
– Копы могли почувствовать гордость, проявляя взаимовыручку, – рассуждал вслух Мэр. – Ведь НПСы взаимодействуют между собой, а не реагируют врознь. Одни прикрывают других. Кто-то вызвал огонь на себя, чтобы помочь товарищам. Возможно, его гордость связана с тем, что он, рискую жизнью, спас своих коллег?
– Ты спускался в катакомбы? Там все тела лежат в ряд. Всех НПСов положили одной очередью из «Томпсона», – сказал Маккой. Затем обдумал сказанное и частично согласился с Мэром. – Ладно, признаю, я не спец, чтобы лезть в душу к НПСу, но одно я знаю наверняка: «чувство гордости» сильнее простого «чувства выполненного долга». Для того чтобы испытать это высокое чувство НПС, как минимум, должен быть награжден медалью «за отвагу» или маршировать на параде в своем лучше мундире с эполетами!
Нанов Зебов откинулся на спинку кресла в недоумении. Мэр покачался в задумчивости и подытожил:
– Викарий и прихожане испытывали умиление от духоподъемной проповеди, в то время как грабители убивали НПСов-охранников, а копы переполнены гордостью оттого, что провалили задание. Я ни-че-го не понимаю.
Мэр снова погрузился в свои мысли. После пары минут покачивания на стуле он сказал:
– Какой план действий?
– Я как раз собирался провести следственный эксперимент. Если позволите, я проведу эксперимент прямо здесь, в Сити-Холле, подальше от любопытных глаз.
– Разумеется, Мак, зал для гостей в твоем распоряжении.
* * *
Секретарша принесла гостю чай, забыв, что посторонние уже ушли, и по инерции, продолжала косить под слугу-НПСа. Шеф полиции с тремя ботами-копами ходил по залу, оглядывался и что-то искал. Маккой взял вазу с постамента, но передумал, и поставил обратно. Потом взял фикус в кадке, но тот оказался слишком громоздким.
– Ищете что-то? – поинтересовалась секретарша.
– Хочу провести опыт с поведенческим алгоритмом, – рассеяно объяснил коп. – Нужен предмет, не копипаста, а уникальная вещь с собственным ID.
Секретарша кивала и делала вид, что слушает с интересом, попутно отхлебывая чай из чашки. Соратник Мэра, шеф полиции, знал что помощница Зебова – беглый дух, которого Мэр спрятал у себя в Сити-холле. Поэтому в кругу своих секретарша чувствовала себя раскованно и сама же выпила весь чай, который принесла гостю.
Маккой уставился на чашку в руках мертвой секретарши. Он включил консоль айтемсов и прочел в окошке игровой номер вещи: «ID_3248621» dainty_porcelain_cup.
– Вот же, изящная фарфоровая чашка! – обрадовался коп.
– О, да, она из сервиза династии Цин, – похвасталась секретарша, воодушевленная интересом копа к искусству.
– Нет, это уникальное название чашки в редакторе! – бегло объяснил шеф полиции. – А значит, НПСы поймут приказ и не спутают предмет с сотней копий, разбросанных по всему виару.
– Теперь можно приступать к эксперименту! – сказал коп и бесцеремонно выхватил из рук духа чашку, уже пустую.
Потом Маккой очень аккуратно поставил чашечку с блюдцем на фуршетный столик, словно устанавливая бомбу.
Затем Коп открыл меню управления подчиненными, выделил имена трех сержантов, стоящих у него за спиной, и установил им объект охраны: чайная чашка под номером «ID_3248621». Уровень агрессивности «myrmidons of justice» – на максимум.
Полицейские-НПСы тут же достали из кобур пистолеты, отставили назад опорную ногу, подогнув колени, и рассредоточились по залу. Двое прикрыли чашку на столе своими телами, встав лицом к двери, ожидая угрозу с фронта. Один прикрывал объект от выстрелов с улицы, встав у окна. У одного из копов полковник отобрал пистолет, поэтому бот встал в боевую стойку с голыми кулаками. Все трое готовы были костьми лечь за «изящную фарфоровую чашку» из сервиза династии Цин.
– Молодцы – знают своё дело, – похвалил НПСов Маккой, доставая табельный «кольт».
Секретарша, увидев оружие, без напоминания отошла от линии огня, и, по-женски, спряталась за штору. Такое укрытие выглядело бы глупо, если бы не оплошность Разрабов, которые сделали шторы статичными объектами, и потому надежнее любого бронежилета – их не поколеблет ни дуновение ветерка, ни взрыв, ни очередь из автомата.
Полковник снял жетон, выйдя из роли полицейского, и, превратившись в обычного игрока. Он снял «кольт» с предохранителя и точными выстрелами поразил двух своих бывших коллег. Тела упали с грохотом на пол гостиного зала, попутно опрокинув несколько стульев и уронив с постамента вазу, которая разбилась вдребезги. Последний живой полицейский был безоружен, но смело пошел на «преступника» голыми руками. Маккой изловчился и ударил того в висок, потом швырнул об стену и повалил обессиленного, но живого НПСа на пол. Затем нарочито медленно полковник подошел к фуршетному столику с фарфоровой чашкой, которая удивительным образом не пострадала от потасовки. На глазах у «последнего защитника чашки» Маккой медленно поднес ствол пистолета к «объекту охраны» и нажал на курок. Чашка как-то странно подпрыгнула и разлетелась на мелкие кусочки. Последний страж чашки застыл в недоумении и, что кажется невероятным для лишенного сознания НПСа, выражением глубокого разочарования на лице. Но мимолетная человекоподобная реакция прошла и НПС, сфокусировавшись на «убийце чашки», упрямо пошел на Маккоя с какой-то удвоенной злобой. Шеф полиции выстрелил в упор в бота, но одной пули оказалось недостаточно, поэтому коп разрядил всю обойму, прежде чем НПС рухнул замертво.
Полковник надел жетон, возвращаясь из заурядного беспредельщика в роль начальника полиции.
– Эксперимент закончен, – сухо проговорил коп.
В гостиный зал вбежал перепуганный Мэр. В руках у него дробовик. Сотрудники еще ни разу не видели таким Нанов Зебова.
– Что здесь происходит?! – закричал он.
– Всего лишь следственный эксперимент, господин Мэр, – сказала секретарша из-за шторы, – но он уже закончен.
– Устроить пальбу в здании Мэрии вы называете экспериментом?! Я подумал, что вы будете рыться в своих глюк-файлах, или как их там, а не штурмовать Сити-холл! Я чуть было не запустил в городе чрезвычайное положение!
– Вот сейчас самое время порыться в лог-файлах, – невозмутимо сказал коп.
Секретарша вышла целой и невредимой из-за пуленепробиваемой шторы, деликатно перешагивая через трупы, Мэр убрал дробовик, а шеф полиции воспользовался телефоном в гостином зале, чтобы позвонить в отделение и попросить помощников привезти ему файлы убитых НПСов. Файлы системного журнала хранятся в полицейском отделении, в архиве.
На поиск документов и поездку в Сити-холл ушло время. Секретарша убрала разбитую вазу и подняла стулья, а чтобы случайный посетитель не наткнулся на трупы, дух закрыл гостевой зал и повесил табличку: «Не беспокоить! Идет совещание».
Сержант приехал с документами и передал папку шефу полиции. Маккой вернулся в овальный кабинет и сказал мэру:
– Пришли лог-файлы последнего убитого мной НПСа. Всё как я и предполагал – его скрипты эмоций перед смертью таковы: настороженность, подозрение, решительность, чувство плеча, жажда праведной мести, злоба, ярость, разочарование, амок. Такова обычная картина при нападении в поведенческих скриптах.
– То есть до такого как НПС бросился в самоубийственную атаку, он испытывал разочарование, – заметил мэр.
– В этом всё дело – копы в катакомбах испытывали гордость в последнюю минуту жизни, хотя должны были чувствовать разочарование.
ЛоунКрай
Вечером в баре с ироничным названием "Рихеб" собрались уличные мобстеры, выпить самопальной сивухи и обсудить раунд боев за территорию.
У стойки галдели шумные клерки из Башни, а портовые стивидоры держались своей компанией. Сегодня их порядком потрепали, а поражения лучше запивать с проигравшими.
Портовый Бригадир Скалзкрашер был темнее тучи. Кумы испортили ему статистику полезности и обнулили весь прогресс за месяц. Мечты выбраться из мясорубки боев и подняться на ступеньку сайд-кика опять рухнули. А если он потеряет еще один ларек, то его разжалуют до уличного мобстера – тогда ему останется один путь: в Рихеб, уже настоящий.
В бар завалились опоздавшие, их отказывались сажать за общий стол, пока они не выпьют штрафную порцию.
ЛоунКрай тоже заставили выпить штрафную, как она не сопротивлялась, уверяя, что уже накатила по пути в бар. Трезвенником она никогда не была и ей ничего не стоит поднести ко рту бутафорскую зеленую бутылку, попивая в реале яблочный сок, как поступают многие читеры, которые лишь притворяются пьяными. Однако с ней такой фокус не пройдет. Каждый раз прикладываясь к нарисованной бутылке, мозг убеждал ее, что терпкая жидкость течет по глотке, разливаясь по телу приятной теплотой. А потом мысли спутывались в клубок. Всё дело в том, что ЛоунКрай – дух.
Всё это время ей удавалось утаивать от своих товарищей правду о себе. Она оправдывалась стеснительностью, чтобы не включать режим сплит-скрин во время попоек – её прощали, понимая, что девушки щепетильны к своей внешности и не хотят показывать своё настоящее лицо, после бессонного геймплея и двух литров сивухи. У игроков в Гэнгсити жуткие предрассудки к мертвым геймерам, а у портовых особенно. ЛоунКрай пришлось скрывать правду о своей бестелесной сущности, иначе остальные отказались бы с ней работать.
– Так-так, а вот и ЛоунКрай к нам пожаловала, рядовой мобстер в ранге уличный отморозок, – пьяненьким голосом проговорил Скалзкрэшер.
Бригадир не успел отчитать своего подчиненного за неисполнение приказов на поле боя сразу после раунда. Дежурный Кум вызвал Бригадира на ковер, а мобстеры разбрелись по всему Гэнгсити. Сейчас негодование нахлынуло на Скалзкрэшера, подпитанное порциями сивухи в реале.
– Почему ты не исполнила мой приказ, ЛоунКрай? – спросил бригадир, нарываясь на драку.
Застигнутая врасплох, ЛоунКрай перебирала в голове ответы, которые не приведут к резне битыми бутылками. Можно взять дежурную отговорку про "проблемы со связью", но порция алкоголя уже начала свое действие, и врожденная уступчивость сменилась бой-бабой:
– А потому что приказ был дурацкий!
Портовые стивидоры и даже шумные клерки притихли, услышав, как кто-то бросил вызов бригадиру – такое попахивает штрафом за нарушение субординации.
– Значит, положить личный состав штабелями, чтобы накрыть машинган Льюиса, теперь называется стратегическим маневром?! – накручивала себя ЛоунКрай, отрезая все пути к примирению. Она знала, что алкоголь действует на нее плохо. Привычка сформировалась еще при жизни, когда она напивалась, чтобы смелее переносить трудности сурового реала. А после смерти привычка лишь усугубилась.
– Приказ "держать 46-ю улицу до последнего бойца" шел напрямую от Дежурного Кума из Порта, – поделился служебной информацией Бригадир. – Я исполнял приказ. Также как и шестеро твоих боевых товарищей, которые потеряли жизни, исполняя мой приказ. Жизни, которые Порт даже не удосужился компенсировать, и потому наши товарищи сидят сейчас в своих одиночных камерах в реале, а не пьют среди друзей.
Аргументы у Бригадира были железными. Стивидоры кивали и поддакивали, поминая павших товарищей, которых нет за столом.
– Близорукость Дежурного не оправдание тактическим ошибкам Бригадира на земле, – смогла придумать слабенький аргумент ЛоунКрай, который не убедил слушателей.
Такой аргумент не убедил бы и ее саму, но у ЛоунКрай были особые обстоятельства, которыми она не могла поделиться со своими виарными друзьями. Скупость Порта заставила приберечь жизни многих мобстеров, а игроков-духов она приперла к стенке. Свободный дух не может пересидеть вынужденный детеншен в реале. Он отправляется прямиком в Лимб – в черную пустоту наедине со своими мыслями. Как она может объяснить это своим живым виарным друзьям?
– Вот из-за таких трусливых гангстеров, которые берегут свою шкуру, мы и потеряли ларек! – забил последний гвоздь в крышку гроба Скалзкрэшер под одобрительные возгласы товарищей.
Репутация ЛоунКрай пошатнулась – ее открыто обвинили в трусости. Это страшное обвинение для виара, живущего по пацанским правилам гангста-культа. Сгенерированное опьянение путало мысли и бередило душу, пробуждая злобу и отчаяние. Есть только один способ всё исправить – решила ЛоунКрай и сказала:
– Ты назвал меня трусом? Тогда я вызываю тебя на дуэль! Вот и посмотрим, кто из нас двоих больше боится смерти!
* * *
Для духов-гангстеров не действуют правила о Рихебах. Да и зачем пытаться исправить мертвых? Агрессия в виаре может побудить виарных-наркоманов к насилию в реале. Для этого соцслужбы следят за игроками с агрессивной манерой игры. Поэтому таких девиантов отсеивают и возвращают в реальный мир, проводя с ними курс психотерапии.
Духи же больше не способны причинить реальному миру вред, поэтому курс реабилитации на детеншине им не прописывают.
Духам тоже нужно следить за счетчиком жестокости, однако их не посылают в Рихеб, а оправляют на месяц в Лимб без выхода в интернет. Там они находятся наедине со своими мыслями и воспоминаниями. Для духов детеншен превратился в настоящее Чистилище перед дверьми Ада.
Поэтому неудивительно, что многие духи-игроки начинали мечтать о том, чтобы их поскорее стерли с диска лишь бы прекратить порочный круговорот мыслей.
«Молокососы из Б-М называют меня трусом? – продолжала внутренний диалог со своим вторым «я» ЛоунКрай. – Они клевещут, что я боюсь смерти. А что они знают о смерти? Живые называют "смертью" месячный детеншен и курс принудительной реабилитации.
Остаться в чёрной пустоте Лимба на месяц – один на один со своими мыслями, от которых нельзя убежать, нельзя ничем отвлечься. Это хуже чем обычная физическая смерть. Это настоящий Ад».
В реале и без виара есть, чем себя развлечь: диафильмы, спорт, общение в группе Рихеба с такими же зависимыми игроманами или, хотя бы, почитать книжку, на худой конец.
«Поэтому не этим соплякам из песочницы упрекать меня в страхе перед смертью!
Если застряну в Лимбе еще раз, то я для себя уже решила, что отправлю запрос в облако хранения о досрочном закрытии своей цифровой ячейки и потребую меня стереть! Пусть хоть кто-то попробует меня упрекнуть в том, что я боялась смерти!
Будь что будет: если СкалзКрашер меня пристрелит – я умру по-настоящему.
От отчаяния ей захотелось завыть волком в полном соответствии со своим ником».
ЛоунКрай у Маркони
По внутриигровому интерфейсу ЛоунКрай получила сообщение от Портового Кума, о котором прежде никогда не слышала. Кум приказал ей явиться к нему. Понятное дело – будут отчитывать за неисполнение приказа и вызов Бригадиру, может даже, сообщат, что её выгнали из рядов портовой банды.
Делать нечего – надо ехать. Сейв-хауз Кума оказался на вершине ВердантХилз, района с самой дорогой недвижимостью в Гэнгсити. ЛоунКрай и не подозревала, что портовые Кумы могут себе такое позволить. Она остановила машину у ворот трехэтажного особняка и сообщила охране о назначенной встрече. Она была наслышана о патологической боязни покушений среди виарных бонз, поэтому несильно удивилась мерам безопасности.
С каждой минутой ожидания чувство тревоги нарастало. А хенчмены на воротах, как назло, досконально соблюдали протокол безопасности и лишь продлевали ее пытку. Охранники сначала сообщили по интеркому о госте, потом сайд-кик вышел из особняка и неспешно пошел к воротам.
А ЛоунКрай продолжала терзать себя вопросами. Прежде она не слышала, чтобы рядового мобстера вызывали на ковер к Куму. Не хотят ли её сделать козлом отпущения и повесить на неё потерю ларька? Даже если так, то виновника не вызывают на виллу к Боссу, а просто обнуляют ему статистику полезности и лишают премий – дальше крутись как хочешь.
А может, в банде узнали ее секрет? Мертвый игрок обманом проник в банду к живым. Может, она оскорбила братство и нарушила законы гангста-культа? Тогда вызов к Куму это уловка, чтобы схватить ее и подвергнуть пыткам.
В это время сайд-кик по имени КрафтиДафти внимательно сличал ее ID. Удостоверив ее личность, КрафтиДафти сказал:
– Следуйте за мной, мистер Маркони ждет вас.
Уличный мобстер зашел в особняк Первого Советника, поднялся по лестнице на второй этаж и через анфиладу комнат прошел в личный кабинет портового Кума.
Мистер Маркони уже ждал мобстера. Шватцен Шпатцен, который знал все виарные сплетни, подкинул Куму идейку и ввел его в курс дела, поэтому хозяин виллы начал без обиняков:
– Мои хенчмены рассказали мне о твоих проблемах, ЛоунКрай. Думаю, я могу тебе помочь.
– То есть вы согласны, что дуболом СкалзКрашер пытался подставить меня под пули? – обрадовалась ЛоунКрай. – Если вы встанете на мою сторону, то и пацанская дуэль будет не нужна!
– Дуэль как раз отменять нельзя! Она очень важна. Открыто поддержать тебя я тоже не могу. Без обвинений в трусости не будет и повода для дуэли.
– Я ничего не понимаю, – опешила ЛоунКрай. – Как же вы можете мне помочь, если половина банды считает меня трусом, а остальные – косячницей?
– Я хочу предложить тебе особое задание. А для его выполнения твоя репутация играет ключевую роль, – разъяснял свой замысел Первый Советник. – Сплетни о ссоре в баре разошлись по Гэнгсити. Это то, что нам нужно. Смертельная вражда с Бригадиром идеально подтверждает твою легенду. Уличный мобстер ушел из Портовой банды после громкого конфликта и вступил в ряды Военных, чтобы начать игру с чистого листа. Не придерешься.
– Вы предлагаете мне уйти из банды добровольно?
– Лучше сохранить лицо и уйти самому, чем быть изгнанным за косяки. А еще лучше – после дуэли со своим обидчиком. На улицах Гэнгсити за такое уважают.
– Но я не могу позволить себе "уйти красиво" – у меня нет на это денег! У меня осталась последняя жизнь и больше нет кэша на новую, все деньги ушли на оплату… – «коммуналки»: чуть было не проговорилась ЛоунКрай. – Если я уйду из банды, то после дуэли мне не на что будет купить новую жизнь.
– О финансовой стороне не волнуйся – все расходы я беру на себя, – заверил Маркони.
– Я думала, что буду продолжать работать на Порт. Если я соглашусь, то меня снимут с зарплаты в банде.
– Изменится лишь источник финансирования, но не сумма. Плюс бонусы за "особое задание".
– Но смогу ли я вернуться в Порт, после выполнения этого… задания? – почуяла подвох ЛоунКрай.
– Каждый игрок волен вступать в любую банду и выходить из нее, – расплывчато ответил Маркони. – Мое предложение для тебя единственный верный выход. Если ты откажешься, то тебе придется умереть на дуэли или навсегда смириться с обвинением в трусости. А с такой репутацией тебя не возьмут ни в одну банду, будь ты живой, мертвой или самим воплощением виарного Нео.
* * *
Единственный способ разобраться так, чтобы надстройка нравственности не сочла перестрелку актом немотивированного насилия это устроить дуэль по всем правилам.
Дуэль отличается от убийства в состоянии сиюминутного гнева тем, что происходит на следующий день после вызова. Никакого наказания за неявку нет. Если игрок не явился на назначенное место, то это означает, что он считает обиду недостаточно серьезной, чтобы за нее умирать. Поэтому, если Бригадир не приедет, то фактически, он признает, что был не прав.
Плюс, недостаточно приехать самому. Нужно найти еще минимум двух секундантов, которые согласятся тратить своё время на нудную и долгую процедуру дуэли с ее обязательными ритуалами.
Все эти процедуры направлены на то, чтобы отвадить подростков от убийства друг друга, поскольку они быстро теряют интерес ко всему, что требует времени и терпения.
Если же Бригадир пойдет на принцип и уговорит двух друзей-секундантов потратить полдня, то независимо от результата этой дуэли, победит дух-гангстер, так как докажет всем, что она не трус и не держится всеми силами за последнюю виарную соломинку жизни. Тем самым, опровергнув изначальное обвинение Дежурного Порта в малодушии.
При этом широкой публике совсем не обязательно знать о том, что на счет духа поступила сумма, компенсирующая расходы на восстановление жизни в экстра-тайме в случае её гибели на дуэли.
А это значит, что каков бы ни был исход дуэли, гангстер-дух выйдет победителем.
Башня и Пастырь
* * *
Для Экройда и его синих воротничков кража со взломом в хранилище триггеров, оно же церковный оссуарий, не прошло незамеченным.
По сюжету, гангстеры из Башни являются поклонниками технического прогресса. Нынешние сотрудники Башни, как и их прототипы в сюжетке, тоже слывут новаторами Гэнгсити.
Существует масса триггеров, способная навредить Башне. Одни могут отключить в небоскребе электричество, другие – включить пожарную тревогу и запустить принудительную эвакуацию служащих Башни. Можно даже заморочиться и натравить на них градостроительный комитет, который затеет тяжбу о том, что небоскреб уродует исторический облик города.
Однако самый сильный триггер – Викарий из местного собора, который проклянет с амвона Башню, Экройда и всех его служащих. Викарий обвинит Башню в святотатстве, в покушении на символ верховенства церкви и её догматов. Лорд Экройд, в своем высокомерии, дерзнул построить здание выше двухсотметрового шпиля собора! А шпиль это не просто архитектурный элемент – это символ власти, устанавливающий прямую связь с Богом!
С момента постройки небоскреба собор перестал быть самым высоким зданием города. Такая перемена вызвала гнев священнослужителей Гэнгсити. Они призывали прихожан бойкотировать товары и услуги Экройда, называя небоскреб новым храмом Антихриста, который воздвигнут во имя золотого тельца, чтобы унизить истинную веру. А то, что Экройд является представителем англиканской, а не католической церкви лишь усугубляет образ Антихриста-бизнесмена.
Если поработать с Викарием, то он начнет процедуру наложения анафемы на «идолопоклонников золотого тельца» из богопротивного небоскреба.
Эффект анафемы – божьего проклятья – наступает с проповеди главного пастыря, произнесенной публично, текст которой примерно такой:
«Есть среди нас те, кто возомнил себя выше остальных, кто не желает больше разделять бремя грехопадения первого человека, выгнанного из Эдема и обреченного ходить ногами по грешной земле, кто считает себя вправе подняться в облака, взгромоздив сатанинскую Башню. Мы напомним им участь башни Вавилонской! Кто посмел, вопреки божьему закону, раньше начертанного срока, вознестись в небо, в царство облаков, в надежде без очереди, вскарабкаться на врата рая – тот пусть будет низвержен на землю черную и пресмыкается аки змей!»
Эффект сей публичной яркой и пылкой речи, произнесенной перед паствой, заключается в том, что у всех проклятых Викарием игроков Башни отнимаются ноги. После чего они могут передвигаться лишь ползком, то есть «пресмыкаются аки змеи».
Откровение о богопротивной башне снисходит на Викария не просто так, роль архангела должен сыграть сам игрок, внедрив в голову священника нужную мысль. Дальше Викария начинают одолевать пророческие кошмары с сатанинской Башней, которая лишь верхушка «айсберга». Секта припадочных фанатиков уверена, что Башня уходит глубоко под землю, сокрытыми от глаз туннелями, дьявольское творение, якобы, еще более длинное, чем над землей. А подземные этажи небоскреба упираются в твердь земной коры и спускаются до самого ада! Оттуда дьявол со всем комфортом и удобством может подняться на лифте прямо на Землю! Вот каков истинный умысел, вот для чего дьявол соблазнил слабых людей мечтами о гигантской башне – чтобы самому подняться из преисподней!
По сюжету Экройд посылает своих клерков, ликвидировать опасного Викария. Однако конкуренты срывают покушение на священника, похитив его из лап Башни. После неудавшегося покушения, Викария проще убедить в существовании дьявольского заговора против сил света, в лице католической церкви. А значит, не надо больше ждать целую неделю, пока идея приживется у НПСа в голове, и ночами его станут одолевать пророческие сны. С этого момента срок действия триггера наступает на следующий день – конкурентам остается лишь найти любую захолустную церквушку, чтобы Викарий смог произнести свою речь и проклясть Башню до самого тридцатого этажа.