Рыцарь Сердцемирья

– Почему я должен верить тебе?

– Вы, благородный сир… сами себе хозяин и вольны хоть верить, хоть не верить. – Кузнец устало вздохнул, – прошу вас, не горячитесь, мальчик принесет ваше добро, а деревенские соберут подарков, только не убивайте, прошу вас, добрый сир!

– Ну всё… Довольно! Как все запутано! С меня хватит этих речей о незаслуженном милосердии! Или ты мне говоришь, куда идти или гореть всей твоей деревне! – В тот миг юношей руководил больше гнев, нежели рассудок, но эти слова все же произвели должное впечатление на несчастного кузнеца.

Осунувшийся мужчина отворил дверь, и в нее тут же вбежал запыхавшийся мальчуган, в руках которого был тот самый старенький бацинет (тип средневекового шлема – прим. автора) с поломанным забралом – шлем сира Кихана.

– Кхе-кхе… Вот! – Парнишка пытался отдышаться, – отдали шлем, сперва не хотели, но Ро… Кхм… В общем настояли и тогда отдали.

– А что меч? – Спросил кузнец.

– А меч не стали давать. Говорят, мол с рыцаря и шлема хватит, а про меч пущай забудет. Вот! Фух! – Он выдохнул и пошел к ведру с водой, чтобы попить после бега.

– Кто говорит?! – Взревел Пел.

– Э… – Паренек посмотрел на кузнеца, и произнес после того, как тот удовлетворительно кивнул, – Робин, вашмилость. Робин сидит там в амбаре и говорит, какой вы дуралей… ой.

– Ну и дурень ты… – зашипел на подмастерье кузнец.

– Неважно. Веди меня на тот хутор да поживее! – Пелу сейчас нужно было только одно – возмездие.

Пел надел кольчугу и свой шлем, оставив бацинет погибшего наставника в кузнице, и побрел вслед за мальчишкой по грязной и сырой после дождя улице.

Облака к этому времени успели совсем рассеяться, и солнце было до того ярким, что даже становилось немного жарко. Маленькие птички щебетали и прыгали по кустам, дул приятный теплый ветерок, но рыцарь не замечал ничего из этого. Он должен вернуть меч, должен отомстить.

Из маленьких окон и из-за дверей на вооруженного юношу смотрели перепуганные крестьяне. Где-то юноша даже увидел милые лица тех девиц, что болтали с Колотуном, но теперь они смотрели на Пелария не с интересом, а со страхом. Все это тоже ускользало от его внимания. Его ноги чавкали по деревенской грязи, а рука лежала на рукояти верного меча.

«Направь длань мою на суд Твой, Боже Древесный!»

Хутор оказался за окраиной деревни с противоположной ее стороны. Тут было две маленькие хижины и немалый бревенчатый амбар, откуда доносились звуки смеха, радостные вопли, пение и… бренчание лиры.

– На это все. Дальше я сам, беги к своему мастеру. – Пел отпустил мальчишку и направился прямиком ко входу в дом. Паренек сделал вид, что уходит, а сам схоронился за кустом. Не каждый же день увидишь, как бьется настоящий рыцарь?

Юноша полагал, что ничто уже сегодня не сможет его удивить, и это оказалось большой, пусть и незначительной ошибкой. Подойдя к немного приоткрытой двери, он разглядел Робина и… Солома – хозяина гостевой избы, которые о чем-то говорили друг с другом. Из-за гомона окружавших их людей, слова было трудно разобрать, но что-то все же достигло его ушей:

– Почему не вернул рыцарю меч? – Солом говорил гневно и одновременно взволнованно.

– Это моя законная добыча. Парень растяпа. Ему повезло, будучи мальчишкой, получить шпоры, и он поверил, будто они оградят его ото всех бед. Видал я таких… тю!

– А если он поедет к нашему лорду, и тот стражу пришлет? Ты об этом подумал? Они же сожгут все до тла, а нас забьют палками! Ты ведь сам из…

– Я понял тебя! – перебил его Робин, – На этот счет можешь не волноваться. Сейчас идет война. Наш лорд с королем. Тут два исхода. Либо он будет воевать на землях горцев, либо горцы придут сюда, и тогда нам можно будет грабить и тех, и тех, – разбойник улыбнулся, а его глаза заблестели.

– И все же я…

Пеларий не стал дожидаться конца их перепалки.

Когда он вошел в просторное (по местным меркам, конечно) помещение амбара, все, кто там находился, замерли. Вдоль стен вокруг сидело около десяти человек, а по середине с лирой в руках вальяжно расположился Робин, на чьем поясе красовался клинок сира Кихана. Солом тотчас отшатнулся от разбойника, будто тот был заражен чумой.

– Ты! – Пеларий поднял меч, – ты заплатишь за свои деяния!

– Поглядите-ка! Сам сир Пеларий из дома Сторков! – Робин достал меч из ножен, продолжая издевательским тоном выговаривать титул юноши, – сын Цикония, властителя Стега. Извините, сир, мои манеры, я не успел выучить полный ваш титул! – Словно кот, он, играючи, приблизился к Пелу.

Рыцарь атаковал первым. Стремительный удар должен был обрушиться на голову соперника, но тот принял клинок на гарду (перекрестье меча – прим. автора) и развернул свой клинок в сторону головы Пелария. Юноша едва успел отойти назад, меч врага просвистел возле его лица.

Теперь наступал Робин. Он сбил своей защитой задор Пела и нанес два боковых удара. Первый оказался обманным, рыцарь поднял клинок, чтобы взять защиту, но разбойник молниеносно перевел свой меч на противоположную сторону. Чудом Пеларий успел развернуться и сделать шаг назад, иначе его бы настигла неминуемая гибель.

«Не суетиться! Не суетиться!» – проговорил мысленно юноша. Неожиданно для себя он вспомнил отца. Тот часто говорил о том, что нужно оставаться хладнокровным и сдержанным, чтобы победить. «Неважно, о чем идет речь, о том, чтобы одолеть кого-то в поединке или о битве в широком поле – делай все с холодной головой!».

Пел парировал еще два удара и сделал небольшой колющий выпад, когда Робин опустил острие меча к земле, но безуспешно – тот элегантным движением перехватил его удар, играючи подняв клинок. Лиходей попытался вновь обернуть свое лезвие вокруг лезвия Пелария, но тот уже был научен своей первой атакой и просто ушел в бок, освободившись из захвата.

Юноша ударил Робина справа в голову, но не довел меч до конца, и сделал шаг левой ногой, повернув полуторник к левому бедру разбойника. Хитрость не получилась, и враг парировал атаку Пела, заставив того вновь отойти.

Шаг за шагом соперник оттеснял рыцаря к выходу, возле которого тот краем глаза уже успел приметить пару мужиков с длинными, похожими на большие ножи клинками – мессерами.

«Плохо дело». Он вспомнил то, как в детстве он вдвоем со своим братом Стегоном нашли двух жуков-оленей, когда гостили в Дубовой роще у лорда Домброуза. Насекомые яростно сражались, сталкиваясь своими длинными мощными рогами-клешнями на толстой дубовой ветке, а потом позади них появился другой жук, что легко подцепил обоих и сбросил с ветки. Пел представил, что было бы, если два жука объединились друг с другом. Они бы с легкостью смогли опрокинуть третьего. В амбаре было десять вооруженных людей, которых до сих пор сдерживали только страх перед посвященным в рыцари сыном лорда и желание посмотреть на своего вожака в деле. Долго они в стороне стоять не будут, потому надо было что-то срочно предпринимать.

Решение нашлось быстро. Оно было дерзким и опасным, как, впрочем, и вся эта затея с самого начала.

Пел прокрутил мечом над своей головой, отвлекая Робина на эти бессмысленные движения, затем резким вращением опустил клинок вниз так, будто сейчас будет рубить по правой руке разбойника, и сделал глубокий длинный выпад, направив полуторник прямо в ненавистное ухмыляющееся лицо.

Все тело Пелария вытянулось в единую линию от левой стопы до острия меча. Его соперник чуть было не погиб в это самое мгновение, но реакция его не подвела, и он успел отскочить на полшага и ударить по рыцарю.

Пел был готов к этому. Он предугадал ответную атаку Робина и защитился сильной частью (той, что ближе к гарде – прим. автора), выставил вперед левую ногу и, повернув меч, ударил эфесом (навершие рукояти меча для баланса – прим. автора) разбойника прямо в зубы…

Робин вскричал. Может быть он и устоял на ногах, но Пел в тот же миг шагнул вправо, обходя соперника и наваливаясь на него, от чего тот упал, выпустив меч из рук.

– Не штоффе! Уфейфе ефо! – На месте рта лиходея сейчас был бордовый кровоточащий провал, а его обладатель на четвереньках отползал подальше от рыцаря.

Пел оглядел амбар. Дверь была распахнута, и несколько крестьян бежало к соседним хижинам. Перед Пелом встали те двое разбойников с мессерами. Это оказались знакомые ему рыжий мальчишка Цыпленок и долговязый бородатый Заноза.

Рыцарь направился к ним, выставив перед собой меч, но внезапно в него влетел… табурет. Пеларий отбил его полуторником и посмотрел туда, откуда он прилетел. Там стоял Солом. Тот самый крестьянин, что держал избу для путников.

– Сир, вы победили Робина. Отпустите этих дурней, молю вас!

– Они сами выбрали свою судьбу! – Будто в подтверждение этих слов, два вора принялись нападать, размахивая своими клинками. Они решили обойти Пела с двух сторон, но юноша опередил их.

Цыпленок с воплем атаковал рыцаря, но тот принял его натиск на меч и, наклонив клинок, нанес рубящий удар по руке подростка одновременно шагнув назад правой ногой.

Мессер выпал из мгновенно ослабшей ладони, и мальчишка с криком отшатнулся от своего противника.

Пеларий резко развернулся, встретив выпад Занозы. Он также обернул свой меч вокруг клинка крестьянина и уколол. На шее мужчины расцвел алый цветок. Теперь на земле лежало три клинка трех поверженных противников, в амбаре остались только стонущий конопатый паренек, остывающий высокий брюнет и Солом, что тихо шептал какие-то молитвы.

Робина нигде не было. На земляном полу виднелась дорожка из кровавых капель, что уходила в сторону улицы.

Пел поднял меч сира Кихана и посмотрел на свои ладони. Они тряслись. Только сейчас он понял, что его сердце стучит, словно сотня кузнечных молотов.

– Всё… – юноша пошел к выходу.

На улице собралась толпа. Женщины выли и причитали, а мужики переругивались между собой. Все стихли, когда увидели рыцаря с окровавленным мечом.

Вперед, протискиваясь, вышел Ясень.

– Сир? – в вопросе хранителя звучал испуг.

– Всё кончено, хранитель, – Пел устало вздохнул и побрел в сторону деревни, – Дальше ваш черед.

– Конечно, сир. – Ясень вошел в амбар и охнул, а юноша побрел в сторону кузницы. Он не видел, как вслед за священником внутрь строения повалил народ, зато слышал отчаянный женский крик и громкий надрывный плач – соседей и разбойников так не оплакивают.

Кузнец встретил рыцаря печальным молчанием. За это время он починил забрало шлема, и тот теперь выглядел как в прежние времена, когда его носил сир Кихан, оберегавший Пелария от бед и напастей окружающего мира.

***

На следующий день рано утром Пел на дороге немного в стороне от деревни прощался с вертоградарем Ясенем. Солнце опять было скрыто за полчищами серых, почти черных туч, и в любое время с неба мог пролиться дождь. Со вчерашнего дня юноша ни с кем не говорил, но хранитель ему все же нравился и хотелось расстаться с ним по-людски.

– Хранитель Ясень… – Слова, которые он на самом деле хотел бы сейчас произнести, застряли в горле, и вместо них получилась обыкновенная учтивость. – Вы всегда можете попросить ночлег в Стеге, и мой отец вам не откажет.

– Я не часто далеко езжу, мой сир, но благодарю вас.

– Вы… мне было приятно путешествовать вместе с вами!

– Как и мне, сир Пеларий! Да направит вас Бог на лучший путь! – священник посмотрел на юношу взглядом одновременно печальным, но полным отеческой заботы и переживания – это немного успокоило сердце рыцаря и тот направил свою кобылу вперед.

Напоследок он обернулся посмотреть на удаляющегося старика и увидел размеренно идущую из деревни в рощу похоронную процессию. Женщины рыдали, свирели гудели заунывные мелодии, мужики распевали молитвы, а впереди несли покойника.

Пеларий не стал приглядываться и поехал. Он и так знал, что там. Иссохший алый цветок под вытянутым лицом с жидкой бородой. Триумф справедливости, от которого внутри почему-то все сворачивалось. Он тихо помолился об умершем и слегка пришпорил Крылышко. Кобыла пошла резвой рысью, а с неба полил тихий, размеренный дождь.

Глава 3. Суд Божий.

Двое мужчин, облаченных в доспехи лупили друг друга мечами со всей мочи, стремясь попасть в сочленения блестящих отполированных стальных пластин. Соперники сопровождали почти каждый удар возгласами на незнакомом для большинства зрителей языке, отчего порой складывалось впечатление, что произносимые им слова были руганью. Впрочем, подобное запросто могло быть правдой – слишком затянулось это непростое для всех событие, и вот теперь все с нетерпением ждали, когда кто-либо из воинов допустит фатальную ошибку. Пел тоже ждал, но не ошибки. Он стоял среди вельмож и в его голове крутился простой и банальный вопрос: «Как же все дошло до этого?» И тут действительно было над чем подумать, потому что еще несколько дней назад он ночевал под кустами можжевельника, испытывая все прелести путешествия в одиночку…

***

Громадная зловещая тень нависла над юношей, что неспешно седлал кобылу, попутно громко зевая. Это было последнее серое облако на небе, да и оно сбежало быстро сбегало на юг, обнажив ясное свежее полотно ало-голубого утра.

– Листва Древесная, помоги мне доехать… – Пеларий со вздохом взял поводья, потрепал Крылышко за ухом, и неспешно повел кобылу вперед, —Ну что, милая, скоро тебя накормят и вычешут так, как подобает лошади твоей породы. Еще немного, и мы будем в городе.

Солнечные лучи отражались от капель росы на серо-желтой траве. Прошедшая ночь и так не была холодной, а сейчас так и вовсе задул теплый ветер, что было удивительно для этой осенней поры. С самого отъезда из деревни на перепутье и печальных событий, случившихся там, Пела преследовал дождь. Он то моросил, то раздавался ливнем, то превращался в густую водяную пыль. Юноша уже было начал беспокоиться, что так он и сгинет в дороге среди грязи, холода и влаги, но время от времени ему попадались небольшие деревеньки, где его принимали на ночь добрые крестьяне.

Для рыцаря эти места были новыми. За два года путешествий с сиром Киханом они бывали в основном в южной части королевства, а один раз отправились в горные долины, с которыми теперь и шла война. Пеларий ехал по дороге, что шла вдоль восточной границы Розовой Лощины, а теперь и вовсе выходила к самому ее пологому краю. Местные жители называли это «берегом», и было за что. По левую руку от юноши раскинулась широкая, сколько хватало глаз, долина, заполненная пестрыми красно-рыжими пятнами лиственных деревьев. Словно причудливый дорогой ковер из дальних стран, лес спускался с холмов, по которым ехал рыцарь, изгибался вниз широкой и вытянутой с юга на север впадиной и поднимался на западе. «Наверное, закаты здесь необыкновенно красивы!» – подумал Пел. Сейчас солнце едва взошло, и лощина загорелась всеми красками осеннего пламени. Южнее, посреди этой уходящей за горизонт огненно-лиственной реки возвышается Цветущий Остров. Неприступный замок на крутом возвышении посреди лесистого дола – жилище герцогов из дома Розалес, древнего рода, правящего Лощиной еще с тех времен, когда никакого Птичьего королевства не было и в помине.

О здешних местах Пеларий что-то знал из истории, которой его обучал Кипос – главный вертоградарь в Стеге. Еще юноша помнил, что с местным правителем водит добрые отношения его отец. Циконий Сторк несколько лет назад устроил брак старшей сестры Пела – Кассиды – с сыном герцога Розалеса по имени Вирен, но тот скончался по пути на свадьбу при неблаговидных обстоятельствах, о которых особо никто не говорил долгое время. Кассида после этого стала печальной и нелюдимой, а герцог Юэн Розалес начал оказывать лорду Циконию разные почести, приглашать его в гости. Впрочем, властитель Стега с того злополучного дня ни разу не ответил на послания и письма правителя Розовой Лощины.

К Пелу сестра относилась тепло, ей нравилось то, как он пересказывал ей истории о знаменитых воинах прошлого. «Не погибни тогда несчастный Вирен, Кассида могла бы теперь каждую осень смотреть на эти прекрасные живописные леса, и скорее всего здесь ей бы понравилось…». Рыцарь не знал, где вырос племянник герцога, но не сомневался, что в доме своего высокородного дяди тот бывал не по одному разу в год, впрочем, теперь это уже не имело значения.

Впереди показались стены Шиповника – города, подчиняющегося герцогу Юэну. Башни и выглядывающие из-за стен крыши домов были покрыты красной и рыжей черепицей, что ярко горела под лучами утреннего солнца.

Рыцарь проехал через небогатый пригород к городским воротам, что были устроены между двумя приземистыми и широкими квадратными башнями. Стены из тесаных камней были невысокими – если бы можно было поставить четырех всадников друг на друга, то верхний мог бы спешиться прямиком на каменные зубцы не прыгая, а просто шагнув вперед.

Подле стен протянулся глубокий и широкий ров. Ворота были опущены, и уже перед ними скопились вереница повозок и людей, которые расплачивались со сборщиками пошлин. Над проемом висел штандарт с гербом дома Розалес – розовый куст, растущий из красного камня. Уж что-что, а гербы герцогских родов Пел выучил хорошо – этого требовал отец, однако сейчас он сумел заметить небольшое отличие. Под розовым кустом была изображена желтая крепостная стена с башнями, а под ней три солдата-алебардиста смотрящих себе под ноги. Герб Розалесов был дополнен горожанами. Юноша не мог истолковать, что это значит, но розовый куст давал понять, что своим правителем местные жители все же считают лорда Цветочного острова.

Пеларий проехал вперед. Стражник, увидев эмблему мельницы на щите, пропустил его в город, взяв несколько мелких монет за въезд.

Узкие оживленные улочки, дома в пару этажей и внушительная башня где-то впереди. Недолго думая, Пел направился к ней, ведь те, кто занимает высокое положение в обществе, стремятся забраться повыше также и телесно, а где правят, там зачастую и торгуют.

Так оно и оказалось. Прямоугольная кирпичная башня, как одинокое дерево в поле, стояла посреди рыночной площади. Зубцы и узкие угловые шпили на вершине алели на утреннем солнце. Казалось, что высотой она превосходит стены вокруг города впятеро, если не больше, что уже впечатлило Пелария. Дома, в Стеге, не было таких высоких строений. При этом она была не так уж и обширна – вдоль каждой ее стены можно было выстроить носом к крупу лишь по пять средних лошадей. Помимо шпилей величественное строение было украшено белыми барельефами, изображавшими розы и кусты шиповника, и статуями дев с пучками цветов – все тех же вездесущих роз. «Видимо, неслучайно, они решили построить ее из кирпича» – подумал юноша. Красный цвет могучих стен башни-ратуши будто в очередной раз напоминал всем приезжим о том, что этот город стоит подле Розовой Лощины, и правит здесь его милость герцог Юэн из дома Розалес.

Однако сильнее всего рыцаря удивили большие часы, установленные наверху. Их стрелки смотрели наверх. Пел задрал голову и изумился тому, что солнце находилось в зените. До этого такие чудеса он видел во Вранове и Высокогнезде – тоже немалых и богатых городах. В замках время отмеряли при помощи воды и солнца, да и что-то более сложное и точное там было в общем-то не нужно.

У подножия башни стояла бронзовая статуя мужчины в доспехах. Голову, не покрытую шлемом, увенчивал розовый венок, а застывшее молодое бритое лицо кротко смотрело куда-то наверх. Пел вспомнил, что у правителей Цветущего острова принято бриться, и незаметно для самого себя ощупал свой подбородок. У него не было щетины, лишь местами пробился светлый пушок. В Стеге не было какой-то особой традиции касательно причесок или бород, потому каждый член дома Сторков вел себя в этом отношении так, как считал нужным. Отец порой носил небольшую бородку, иногда ходил с щетиной, а порой гладко брился. Старшие братья поспешили отпустить средней длины бороды, потому что так было модно при дворе герцога Врана.

Перед башней раскинулась торговая площадь. Всюду ходили люди, одетые в богатые одежды, стояли лавки с товарами, артисты показывали группам зевак разные фокусы, а под ногами бегали детишки. То тут, то там стояли стражники и лениво следили за порядком. Пел спросил у одного из них, где находится дом купца Гирита, и отправился в указанном направлении.

Двухэтажный небольшой дом располагался несколько поодаль от площади. Пеларий предоставил слуге расписку, оставленную купцом. После этого юношу расположили на втором этаже в небольшой, видимо отведенной для нередких гостей, комнатке.

Жилье по меркам дворянина, росшего в замке было скромным и даже, можно сказать, бедным, но для юноши, которому последние пару лет частенько приходилось ночевать в крестьянских избах или на голой земле, небольшая комната с деревянной ванной была сродни графским покоям.

Со вздохом наслаждения Пел погрузился в горячую воду, от которой шел запах роз.

– В Розовой Лощине повсюду розы, хе-хе, – шутливо пробормотал юноша, привлекая внимание слуги, который вошел в комнату, неся поднос с едой.

Купание и эль расслабили уставшего после долгого пути рыцаря. Он помолился, поблагодарив Бога за гостеприимного хозяина, и уснул на небольшой, но мягкой постели.

Вечером Пел проснулся и поужинал, после чего вновь вернулся ко сну. Перед этим он дал слуге несколько листков, чтобы тот купил провизии в дорогу. Утром юноша собирался ехать дальше. Шиповник был ему не знаком, что вызывало любопытство и интерес, но больше этого Пелу хотелось быстрее исполнить свой долг, чтобы вернуться к… исполнению другого.

Лежа в постели, он думал о том, что его может ждать впереди. Он передаст доспехи и меч сира Кихана Милля его родне, а потом вернется на войну, если та не закончится к тому времени. В том случае, если армии разойдутся на время зимы, он поедет в Стег.

В Стег придется вернуться в любом случае. Только если он не сгинет в лесах у моря по пути в усадьбу Милль, или его не убьют горцы в одном из сражений. Пусть это было и странно, но некая часть Пела была вовсе не против подобного исхода.

«Отец женит меня на дочке графа или даже герцога. Это ценно… что меня посвятил в рыцарский сан сам король. Почему же меня печалит подобное положение?». Пеларий сам удивлялся своим чувствам. Два года назад он подвел отца, и тот едва ли не отказался от него, благо, что в Стег приехал сир Кихан, и ему отдали Пела в оруженосцы. Теперь, после своего подвига, юноша вновь вырастет в глазах отца, и тот признает в нем своего сына. А это значит, что Пел будет исполнять его волю.

За прошедшие пару лет он уже успел смириться с тем, что почести графского отпрыска ему более не доступны. Рано или поздно он все равно стал бы рыцарем, и, за неимением друзей, богатства и надела, отправился к кому-нибудь на службу. Стал бы вольным копьем, и сам выбирал свою судьбу. За время, проведенное с сиром Киханом, Пел уже успел полюбить эту странную, полную лишений и трудностей свободу. С другой стороны… нет ничего достойнее, чем служить своему дому, древней фамилии.

В детстве он мечтал совершить какой-нибудь подвиг. Прикрыть своей грудью герцога Врана, например, или первым подняться на крепостную стену и обрубить вражье знамя. Теперь он вроде как совершил доблестное деяние… вернее совершает его сейчас.

Юноша помнил имена своих великих предков. Сетий Удалой, одолевший лесного великана, пожиравшего крестьян. Кайрус Девятипалый, что ударом копья убил метагийского принца. Изорион Малый, который в одиночку оборонял башню от воинов волхынского князя. Легарт Семистрельный, получивший в грудь семь стрел, и зарубивший тех лучников, что их выпустили. Азоний Ветролюбивый – графский наследник, что ходил на корабле в далекий южный Полифас. Ригорий Книгочей, описавший историю их рода в одной книге. Было множество славных Сторков. Их имена были записаны в хрониках Стега и зачитывались раз в год весной.

Внезапно юноша осознал, что ему вовсе не хочется сгинуть в лесах или погибнуть каким-то невзрачным образом. «Вот бы и мое имя однажды прозвучало в главном чертоге…» – мечтательно подумал Пел, и уснул.

Утро нового дня началось с того, что его разбудил слуга. Спросонья, Пеларий не сразу разобрал его волнительные причитания.

– Сир! О, сир! Там человек его светлости. У него на плаще розовый куст герцога.

– Ты имеешь в виду герцога Розалеса? – Юноша вскочил, будто его облили водой.

– Да, сир. Там его слуга внизу. Просят вас!

Быстро умывшись и одевшись, Пел спустился. В нижнем помещении стоял важного вида зрелый бритый мужчина. Светлые волосы, остриженные «под горшок» прикрывала маленькая круглая шапочка розоватового цвета. Облачен герольд был в плащ с боковыми разрезами, закрывавший туловище спереди и сзади. Цвет плаща также был также розовым, а на уровне груди красовался куст роз, произрастающий из красного камня.

Позади него стояли стражники в расшитых цветами их лорда камзолах с короткими клинками на поясе. Увидев Пелария, герольд громко объявил: