Рыцарь Сердцемирья

– Вставай, подымайся, скотина! – Лица в полумраке не было видно, но человека выделял запах лука, который становился тем сильнее, чем громче тот восклицал.

– Что тут происходил? – Рука нащупала меч, но тут же была припечатана к стене широкой мозолистой ладонью.

– Где твои товарищи? – Голос принадлежал упитанному бритому человеку, который стоял позади двух высоких бородачей.

– Кто вы? Пустите! Я рыцарь! – Как ни странно Пел не ощутил испуга, его скорее возмутило такое неуважительное обращение.

– А я тогда виночерпий его величества! – Громко захохотал третий мужчина. Пел заметил в его руке кинжал, в то время как у того, кто схватил его руку оружие было на поясе. Оба были облачены в ватники, и шанс у Пелария был только один, правда оставался еще толстяк, который тоже мог что-нибудь выкинуть…

– Не желает ли сир сладкого Метагийского? – Свободная левая рука любителя лука сжалась в кулак и полетела Пелу в живот, выбив весь воздух из груди юноши. В следующее мгновение рыцарь пнул своего обидчика, попав тому в лицо. Левая ладонь нашарила заветный нож, и Пел накинулся на первого мужчину, ухватившись за его густую черную бороду.

– Не подходите ко мне! – Маленькое лезвие едва коснулось шеи мужика, и тот поспешно сделал шаг назад. Правая рука Пелария оказалась свободной, и он быстро взялся за свой меч.

Рыцарь соскочил на пол, отбросив нож и держа полуторный клинок перед собой. Двое бородачей переглянулись. Тот, что держал Пела, широко ухмыляясь, достал кинжал:

– Поиграть хочешь, мальчишка? – Мужчины немного разошлись, чтобы зажать Пела с двух сторон, но он предугадал такой ход событий и сделал несколько широких взмахов полуторником. Его соперники отступили. Длина меча позволяла держать их на расстоянии, в то время как они не могли ничего предпринять, так как имели более короткое оружие.

«Поединок сродни переходу по бревну. И то, и другое длится до первой ошибки участника» – Всплыли в голове Пела слова сира Кихана. Тот бойцом был сносным, а иногда даже выдавал какие-то полезные мудрые советы. Юноша прекрасно понимал, что двое мужчин будут всячески пытаться вывести его на какую-то оплошность. Один будет отвлекать внимание, а второй сблизиться и закончит дело. Так или иначе… Он Пеларий из дома Сторков, если кто-то и намерен его одолеть, то должен уплатить за это большую цену.

– Заканчивайте с ним поскорее. Мне надо еще товар пересчитать, оттого, насколько много уцелело, зависит ваше жалование!

– Конечно-конечно! Мы быстро! Редко встречаешь среди грабителей кого-то из благородных.

– Я не грабитель! – они вновь собрались взять его в клещи, отвлекая разговором. Благо, в Стеге Пел много раз получал синяки схожим образом, потому сейчас внимательно следил за каждым движением врага.

– Все вы так щебечите, когда вас прижмут к стенке, – процедил мужчина с луковым ароматом и сделал наскок слева. Пел снова сделал несколько взмахов, заставив своих соперников отступить, и немного опустил меч.

– Уберите клинки и дайте ответ о ваших намерениях. Я не хочу сквернить этот дом пролитием крови – это было бы черной неблагодарностью за гостеприимство, которое было мне здесь оказано.

– Не боись. После тебя мы займемся хозяином этой халупы. Он заплатит за свое покровительство разбойникам…

Новый выпад справа и очередная попытка обойти Пела сзади. Юноше это все порядком надоело, и он решился на второй отчаянный шаг за это короткое время с момента его пробуждения.

Резкими взмахами он заставил отскочить наседавших на него мужчин, затем, воспользовавшись мгновением их заминки, рванул к толстяку, что благоразумно стоял на противоположной стороне комнаты. Краем глаз он заметил, как его соперники устремились за ним. Что-то со скрежетом скользнуло по бедру.

– А-а-а-а-а! – Бритое пухлое лицо исказилось в ужасе.

– Я не причиню вам вреда, если вы отзовете своих спутников, – Пел приставил меч к массивной шее.

– Конечно, конечно! Прекратите, болваны! Сейчас же!

Мужчины остановились. Один из них сплюнул.

– Ну, и что теперь, малец? Чего хочешь?

– Я хочу, чтобы мне разъяснили, что все это значит? – Только сейчас Пел заметил, что сердце в груди колотится, как бешенное, а правое бедро зажгло яркой и пульсирующей болью.

– Я купец Гирит из Шиповника. Везу… вернее вез сукно из Дубовых холмов в Горный Предел. Несколько дней назад, недалеко от Змеиного вертепа, лихие люди угнали мою повозку. Эти скоты прикинулись музыкантами и опоили вот этих болванов… да и меня самого. У меня особая любовь к меду, знаете ли.

– Говорю ж тебе, они гадость какую-то подмешали туда. Не может меня с медовухи так разобрать… или ворожба какая… – произнес тот из «болванов», что любил лук.

– Да заткнись ты… Вот какую службу вы мне сослужили, дуралеи! – Гирит с грустью посмотрел на меч, приставленный к горлу, – Лучок все же ж прав. Видать, опоили они нас бурдой какой-то, потому как мы после их «угощения» не просто уснули, а потом весь следующий день из нужника не вылазили.

– Не повезло вам… – Пел осознал, что его тоже кто-то мог также запросто опоить.

– Не то слово. Потом с опозданием пустились в погоню, и только сейчас нагнали.

– Чем вы докажете, что это ваше сукно?

– Хе-хе, хотя бы тем, что эти лихоимцы сбежали, как только мы подъехали к повозке, а вот чем ты докажешь свое рыцарство?

– Разве не достанет вам шпор, пояса, меча и честного слова?

Купец и его спутники расхохотались.

– Э, нет. Как-то ты больно юн, да и, если бы и был рыцарем, то дела это не изменит. К лихому народу примыкают люди самого разного происхождения. – Гирит печально вздохнул, – говори, что ты хочешь, и я тебя отпущу. На улице еще два моих человека сторожат телегу, так что советую взять с меня серебро и валить куда подальше.

Пел переварил услышанное. Нога болела все сильней, но он не смотрел вниз. «Крона Всемогущая, ну я и дурак…». Он отвел клинок от купца, на что тот удивленно выпучил глаза.

– Я оказался также обманут, как и вы. Мы ехали вместе со священником и встретили повозку. Их было четверо. Главный назвался Робином. У него хорошие одежда и выговор. У меня и в мыслях не было, что это грабитель. Прошу простить меня, за то, что угрожал вам. Правоту моих слов может подтвердить святой хранитель, что был со мной в этом доме. Ясень из Зеленой братии в Розовой Лощине.

Гирит вытаращил глаза сильнее прежнего:

– Ясень? Хранитель Ясень? Он здесь?

– Да. Он возвращается в обитель, а мой путь лежит севернее.

– Где же он?

– Не знаю. Мы заночевали в этом доме, но сейчас его нет здесь.

– Может, он все это придумал? – Лучок сделал шаг к Пеларию.

Рука вновь сжала меч. «Поговорить не удалось». К общему удивлению, снаружи послышались голоса, дверь в избу приоткрылась, из полумрака выглянула овальная голова с жидкой бороденкой и произнесла:

– Гирит, там это… хранитель. Просит пустить. Говорит, что знает тебя.

– Давай! – Почти радостно воскликнул купец.

На пороге показался взволнованный Ясень. Гирит устремился к нему и заключил священника в объятия.

– Ясень, мой милый святой хранитель!

– Я хранитель святых древ, друг мой, – старик расплылся в улыбке, заметив Пелария – вижу, что не опоздал. Я вышел на ночную молитву на окраину деревни, а, когда вернулся, обнаружил твоих ребят в повозке.

– У меня угнали телегу, мы нагнали злодеев только сейчас. Приняли этого парня за одного из них.

– О, нет, Гирит. Произошло большое недоразумение. Это сир Пеларий Сторк, мы с ним временно стали попутчиками. Могу тебе поручиться, что он говорил тебе правду.

В глазах купца появился испуг, а бородачи, прежде напавшие на Пела, и вовсе рухнули на колени и завопили:

– Прости нас, сир! Мы всего лишь наемники, не хотели тебя убивать, не знали, что ты рыцарь!

– Простите меня, сир Пеларий! – Купец, раскорячившись, приклонил колени, – Позвольте мне как-то загладить это недоразумение?

– Не стоит. На вашем месте я бы тоже принял себя за разбойника. С меня довольно будет хорошего завтрака и того, что ваше имущество не пострадало.

– Конечно-конечно, добрый сир! Вы так великодушны!

Гирит представил Пелу и Ясеню своих наймитов: уже знакомые юноше Лучок и Лан, а также долговязый Тинн с черной жиденькой бородкой. Был еще широкоплечий Колотун, который остался охранять отвоеванное назад добро. Хранитель перевязал рыцарю бедро, на котором остался небольшой, но обильно кровоточащий порез от кинжала Лана. Вскоре вернулся перепуганный хозяин дома. Солом с семейством сбежали к соседям, как только услышали топот всадников среди ночи. Никто не винил его, ибо что может сделать простой мужик против нескольких вооруженных людей?

Выпив травяного отвара, Пел отправился во двор, чтобы проверить свою верную кобылу. Солнце уже всходило над миром, деревня помаленьку просыпалась, хоть многие ее жители, скорее всего уже дано бодрствовали, разбуженные ночной потасовкой. Колотун, стоя у телеги с большим топором, болтал о чем-то с девушками, что пошли по воду. Наверное, хвастал, как они прогнали разбойников. Пел улыбнулся. Крылышко он оставил на задах двора под небольшим навесом подле крестьянской коровы. «Надеюсь, что они поладили». В ноге неприятно щипало, но юноша знал, что боль тем легче, чем меньше о ней думаешь, потому не придавал этим ощущениям значения.

Кобыла почему-то была сердитой, громко фыркала и била копытом. Пел погладил ее, успокоил ласковыми словами, но вдруг в его голову закралась мысль проверить свою поклажу.

Доспехи были на месте. Не было меча и шлема сира Кихана.

– Нет… О, Ветви Древесные! Я просто дурак с прогнившим рассудком!

Всего раз в жизни Пелу было также досадно, как сейчас. Хотя… в тот раз было гораздо хуже. Доспехи и клинок наставника, которые он получил чудом, были частично утеряны им по глупости. Юноше захотелось тотчас умереть, чтобы его позор прекратился. Может, солнце услышит его желание и раскалится до такой силы, что испепелит несчастного рыцаря? Или поднимется ледяной ветер, который заморозит в нем все живое? К счастью, стихии оставались глухими к его стыду.

Как назло, заморосил дождь, который своей противной неторопливостью вовсе ничем не походил на смертоносную силу природы. «Боже, избавь меня от позора! Я непомерно сглупил!». Юноша с силой ударил кулаком по бревну и поковылял обратно в избу, не дожидаясь усиления непогоды.

Купец угостил Пелария пивом из своих закромов, сочувствуя утрате рыцаря. Ясень отошел помолиться о пропаже к ближайшим плодовым деревьям. Даже наемники по-своему загрустили. Лучок предложил спалить всю деревню, потому как на пепелище железные шлем и меч найти проще. Кто-то говорил про пытки, а Колотун советовал найти утешение в девичьих объятиях, но Пел отмел все эти варианты. Он был мягче своего отца по части наказаний. Лорд Циконий сжег бы все дотла, а обгоревшие трупы велел обмазать смолой и повесить в назидание всей округе. Батюшка юного рыцаря был добр с тем, кто был ему верен, но с врагами жесток.

Было обидно, что так случилось, но крестьяне в этом не виноваты. Разбойники скорее всего уже где-то далеко. Робин поет какую-нибудь застольную песню о том, как простолюдин обхитрил дворянина, а его подельники подпевают ему и, мерзко хохоча, по очереди надевают шлем, которого они не заслуживают. Если бы у Пела украли что-то из его вещей, это было бы половиной беды, но речь шла о чести. В конце концов, он уехал с войны ради этого дела.

К концу дня Гирит объявил, что утром поедет своей дорогой. Товар он вернул, а воры могут быть где угодно в этой местности. Конечно, можно было поехать к местному лорду и попросить правосудия, но это требует времени, а у купцов оно ценится высоко.

– Заезжайте к нам в Шиповник, сир. – Торговец любезно налил рыцарю чашу пива. – Спросите на рыночной площади про Гирита Лабба, и вам укажут мой дом. Кое-где у меня припасено южное винцо, и я буду искренне рад вас им угостить.

– Благодарю вас за приглашение. Жаль, что сейчас наши пути расходятся. Насколько я знаю, мне как раз придется ехать через вашу родину.

– В таком случае я напишу бумагу для управляющего, чтобы вас подобающим образом приняли и расположили. Если изволите обратной дорогой снова ехать через Лощину, то прошу вас также не обойти мой дом стороной. Даст Бог, я к тому времени вернусь в город.

– Я вам крайне признателен за вашу любезность. Позвольте спросить. Если вы бывали в Дубовых холмах, не доводилось ли вам заезжать в Стег? Замок моей семьи находится от поместья Домброузов в нескольких днях пути.

– Сожалею, сир, но на вашей родине я не бывал. Эта история с сукном – своего рода авантюра. До этого я торговал только в Лощине и не отправлялся за ее пределы.

– Не могу сказать, как скоро я буду снова в семейных чертогах, но я поручусь перед моим лордом отцом, чтобы вас хорошо принимали в замке, если вы пожелаете торговать и в нашей стороне.

– Вы оказывает мне великую милость, сир!

– Как и вы мне. – Пел кивнул Гириту и поднял чарку с пивом. – Доброго вам пути.

– Как и вам, сир!

Ночь прошла спокойно. Разрез на ноге уже не так досаждал, благодаря припаркам Ясеня, а Соломова жена вместе с дочками подростками напекла вкусных лепешек. Деревня пробуждалась и оживала своими будничными сельскими делами. Урожай уже был убран, и каждый день был, хоть немного, но холоднее.

Купец долго прособирался и отправился в путь, когда солнце вышло в зенит. Он что-то успел продать зажиточным мужикам из числа местных, и те вышли проводить его. Колотун улыбался тем же девицам, что вчера слушали его истории, правда на сей раз те были без деревянных ведер и коромысел, зато с сыром, завернутым в ткань, яблоками и кувшином молока в руках. Девушки иногда смотрели и на Пела, что-то шепча друг другу и хихикая, чем приводили юношу в большое смущение.

Рыцарь распрощался с торговцем, предупредив, что на Горный Предел – оплот на границе с Горным королевством – могут вскоре обрушиться свирепые подданные Белого утеса. Гирит отмахнулся от опасений Пелария тем, что никто в здравом уме не станет штурмовать Предел.

«Представьте, сир, что Горные долины – это полость кувшина. У всякого кувшина есть горлышко, которое запечатывают воском или глиной. Не припомню случая, чтобы таковые печати ломались изнутри. Их вскрывают всегда с обратной стороны. Горный Предел и есть эта самая печать в горле кувшина. Только безумец пойдет там на приступ, а я, как человек благоразумный, намерен там торговать».

Что ж, на то была воля продавца сукна. Когда его повозка скрылась за соломенными крышами, Пел вновь погрузился в уныние, только теперь уже он в одиночестве сидел во дворе и чистил свой клинок. Вместе с Гиритом уехало и неплохое по местным меркам пиво, отчего было вдвойне грустней.

«Видимо, мне стоит наесться дурных плодов и помереть здесь в глуши, чтобы мой позор не открылся остальному миру» – Пел слышал в детстве историю про одного рыцаря, который покончил с собой таким образом, вручив свою жизнь в руки Бога. Правда, больше эту байку юноша нигде не встречал, да и сам не спешил спрашивать о ней, вдруг это так… пустая болтовня.

«Или лучше воротиться в королевский лагерь и дождаться битвы?». Это было лучше смерти от порченого урожая. Тем более, что умирать на войне вовсе необязательно. Ему очень даже может повезти, и он сумеет не просто выжить в бою, но и как-то отличиться… С другой стороны, он и так уже выделился как мог. Бог дал ему шанс и успех, и теперь обратной дороги нет. «Только вперед. Во имя чести и долга… но как?».

– Не хотите завтра поехать, сир? – Во двор с улицы вошел Ясень. После теплых прощаний с купцом, вертоградарь осматривал деревенские плодовые посадки по просьбе старосты, – Наши пути теперь расходятся, мне надо двигаться западной дорогой, а вам северной. Благодарю вас за компанию. Мне было приятно сопровождение прославленного и благородного воина.

– Если вы не против, святой хранитель, то я бы желал отправиться прямо сейчас. Как-то мы задержались здесь… «Куда-то подальше отсюда. Ненавижу это место»

– Ох… Скоро стемнеет, мой сир. Дело, конечно, ваше, но, может, лучше поспать дома, пока есть такая возможность? Ночи становятся все холоднее.

– Простите, но я не вынесу ни единой ночи в селении, где меня обокрали, да еще и таким подлым способом. А ведь я ему поверил… «Прогнивший насквозь человек. Вор и лжец! Ну попадись мне, гниль, я подвешу твой труп на таком безжизненном пустыре, где он даже мухам будет безразличен!».

– Как и я, мой сир. Понимаю вашу обиду. Бог несомненно покарает этих червивых людей, и телеса их не пустят добрых ростков. – Священник положил широкую морщинистую ладонь ему на плечо.

– Я хочу сам их покарать. Даровать им рыцарское возмездие и божественную справедливость! – Он добела сжал пальцы на рукояти меча, слегка удивившись собственному рвению, а Ясень печально покачал головой.

– Мой сир, вами сейчас владеет естественное желание отомстить, восстановить свою честь. Я хорошо понимаю вас…

– Что вы можете понимать в рыцарской чести?! – Юноша неожиданно для себя воскликнул немного дребезжащим голосом.

– Кое-что понимаю, сир. – К удивлению Пела вертоградарь оставался таким же спокойным и приветливым, – я простой хранитель священной рощи в нашей обители. Один из многих моих братьев, что трудятся там денно и нощно. Возможно, в детские годы вам читали Книгу Древа, но я хорошо знаю, как слушают Святое Писание мальчишки. Им интереснее всего книга Освободителей. Про то, как благочестивые нотийские цари освободили угнетенных вертоградарей от ворийского ярма. Как и вы, я был мальчишкой. И мне читали… кхм… про походы и сражения, про богатырей и славных воинов. Теперь я старый человек, и мне ближе иные примеры Писания, нежели в юности. Если вы помните, то праведный Даэром сказал пылкому Эдеману, когда тот испросил у него благословения на бой:

«Многие из живущих на земле заслуживают смерти, а многие из тех, кто умер – жизни. Есть ли у тебя власть вдыхать жизнь в уста неживые? В силах ли приживить палец отрубленный, как ветвь отломанную к ветви живой? Не спеши тогда осуждать и на смерть».

– Моя праведность далека от праведности Даэрома, но я осмелюсь в подражание ему попросить вас не спешить осуждать кого-либо на смерть.

– Вы верно заметили, святой хранитель, что юные сердца подражают воинам! – Угрюмо ответил юноша. «Слышал бы твои речи мой отец!». Рыцарь в самом деле с детских лет слушал рассказы о воинственных царях древности, которых Бог благословил освободить священные сады Даэдема. «Чтобы те воины сказали сейчас о словах этого священника?».

– Прошу вас, сир! Не обагряйте свои ладони кровью. – Мозолистые пальцы вцепились в плечо Пела, – Я вижу, что вы добрый и честный человек. Ноша убийства тяжела, пусть это и будет тысячекратно справедливое убийство.

– Я рыцарь… Я рожден для войны, хранитель… – Юноша немного растерялся. «Что ты от меня хочешь, старик? Мне по Богом положено проливать кровь по долгу службы».

– И вы найдете свои сражения! Все это успеется, поверьте моему слову. Вы изведете свой разум мыслями о мести и справедливости. Неизвестно, где теперь эти лиходеи. В отличие от вас, это могут быть люди из местных, и окрестности им известны хорошо. Вы будете гоняться за ними, пока не отчаетесь либо погибните. Оставьте эти мысли, мой сир, прошу вас.

– О, листья и корни! К чему вы затеяли эту проповедь? Я ведь сказал, что желаю тотчас уехать, разве не ясно, что я не буду бегать за этими разбойниками по округе?

– Думаю, что вы захотите немного задержаться здесь, мой сир. – С загадочной печалью проговорил Ясень.

– Что вы имеете в виду?

– Я видел прореху на вашей кольчуге. Пару раз я проезжал через эту деревню и знаком с местным кузнецом. Сегодня я был у него и попросил вам помочь с починкой. Он живет на отшибе с восточной стороны.

– Это очень любезно и с вашей, и с его стороны, но мне до того противно здесь находиться, что я предпочту подлатать кольчугу в другом месте.

– Мне кажется, что вам стоит остаться. Сдается мне, что кузнец знает толк не только в кольчугах…

– Что вы имеете в виду?

– Спросите его про шлем. Он может что-то знать о нем.

Юноше казалось, что его сердце готово выскочить из груди. Слова священника зажгли в нем звезду надежды, и он помчался в сторону кузнечной хижины.

Чем-то это теперь напоминало сон или лихорадку. Пел невольно припомнил то, как напился третьего дня, и отметил сходство этих состояний. Ноги сами несли его к нужному дому – приземистому строению, из трубы которого густо валил дым, а изнутри доносились глухие удары молотка.

Дождь, начавшийся вчера, так и шел, из-за чего деревенская улица превратилась в изрытое копытами домашних животных грязное полотно с лужами.

Пел резво спешился с лошади и влетел в кузницу, едва не ударившись лбом о низкую верхнюю перекладину двери.

В жарком помещении над наковальней трудился небольшой, но жилистый мужичок с короткой клиновидной бороденкой.

– Сир! Рад вам послужить! – В деревне многие уже узнавали Пела в лицо, к тому же его сильно выдавала одежда и сложение – немного более крепкое, чем у местных мужиков, даже молодых. Пелу хотелось вскрикнуть то ли от радости, до ли от гнева, но он себя сдержал и решил сыграть по правилам, которые задал Ясень.

– Хранитель Ясень сообщил мне, что договорился о починке моей кольчуги.

– О! Это так! Добрый благородный сир, давайте ее сюда, а пока можете выпить чего-то горячего. – Кузнец присвистнул, – Эй, парень, не сиди без дела, согрей похлебку для сира и раздобудь где-нибудь хлеба!

Из-за перегородки выглянуло соломенное мальчишечье лицо и тут же скрылось, после чего оттуда послышалось глухое постукивание глиняной и деревянной посуды. Через какое-то время Пеларий ел простенькую, но питательную и горячую похлебку с куском лепешки, запивая все это немного скисшим элем.

Кузнец тем временем оглядел его кольчугу и принялся заделывать оставленную клинком сира Ороса прореху.

Довольно быстро все было сделано и мастер не отказал себе в том, чтобы также отведать немного пьянящей жидкости.

– Это ведь не все, сир? – Кузнец задумчиво смотрел в маленькое узенькое оконце. На улице, ко всеобщему удивлению, кончился дождь, а облака понемногу принялись лениво расползаться, пропуская к мокрой холодно земле тонкие лучи осеннего солнца. Стук капель прервался так внезапно, что несмотря на проглядывающийся свет, тишина ощущалась гнетущей и зловещей.

– Об это не мне говорить.

– Ладно… чего уж там. Парень! – Он вновь кликнул мальчика-подмастерье, – Сбегай на хутор к амбару.

– Пошто?

– Сам знаешь, или видишь, кому хлеба давал? – Кузнец кивком указал на Пела.

– А-а-а. Я мигом! – И мальчонка выбежал куда-то наружу. Пел неожиданно для себя осознал, что только что произошло.

– Так они здесь? – Медленно, с нажимом проговорил Пеларий.

– Вы не серчайте на нас, сир… добрый сир… Это ж местные, почитай, что свои, у кого братья там, у кого дядья, сыновья…

– Мне это не интересно. Где они сидят?

– Зачем вам это, добрый сир? Мальчонка сейчас вам принесет все крадёное и все, а эти лиходеи оболдуи убегут от вас и не догнать их вам.

– Их много, сир, они вас не пожалеют. Сколько таких рыцарей, забитых по лесам да по полям лежит, то лишь одному Богу ведомо…

– Я не о том тебя спросил! Они меня обманули и обокрали, а до того проделали все тоже самое с купцом. И куда только смотрит ваш лорд? Эта деревня плодит разбойников и никому из местных до этого нет дела!

– Вашмилость… Сир… добрый сир… Мы говорили им, чтоб прекращали, а все одно. Хотели правда завязать с этим поганым делом, да как заявился к нам этот Робин, так все и пуще прежнего.

– Он здесь?! – При упоминании злополучного разбойника Пел стиснул зубы.

– Так как же ж без него то… Он все и затеял, чего теперь таить.

– Ты понимаешь, что всех в деревне теперь можно вешать, после того как ты мне все это сказал?

– Конечно, понимаю, сир. Ясень сказал, что вы человек доброй воли.

– При чем тут святой хранитель?

– Так как же…

– Неужели… – Пел едва не осел на пол, – неужто Ясень заодно с вашими лиходеями?!

– О, нет, сир! Нет, ни за что и никогда. Он бы не стал, он святой, божий человек. Самый святой хранитель, которого свет видывал!

– Тогда, о чем ты говоришь? Как он связан с вами и вашими проклятыми делами?

– Сир, Ясень часто ездит здесь и за долгие годы успел понять, что и как устроено в нашем краю. Каждый раз он увещевает нас, чтобы мы оставили эти неправедные дела и перестали, но его никто и никогда не слушает. Одного лишь он успел добиться…

– И чего же?

– Чтобы деревенские воровали без смертоубийства.

– И что же… – Пеларий скрестил руки на груди, – его послушали?

– Представьте, добрый сир! Местные вместе с главарем так с ним условились давно уже и так было, пока не появился Робин. Не знаю, правда ли, но говорят, что тот настоящий лиходей и уже убил много народу.