Рыцарь Сердцемирья

– Пусть это будет последний удар, который ты оставишь без ответа! – его величество сделал паузу, глубоко вдохнул, оглядел людей, собравшихся вокруг, и торжественно громогласно произнес, – Восстань, сир Пеларий!

Пел встал на дрожащие от волнения ноги. По спине промчалась стая мурашек, а колени подкашивались. Король в свете осеннего солнца казался ему посланником с небес или героем из легенд. Он еле сдерживал слезы счастья в этот великий момент. Бермонс подошел к нему и, обняв за плечи, принялся целовать:

– Будь же смелым, сир Пеларий! – поцелуй в правую щеку.

– Буду, – ответил Пел. Это было редкое, но древнее завершение рыцарских клятв. Парень слышал об этом, но и не думал, что его посвятят таким образом.

– Будь милосердным! – Поцелуй в левую щеку.

– Буду.

– Будь честным! – Поцелуй в лоб.

– Буду.

Паж подвел к нему оседланную лошадь. Это было Крылышко. Она била копытом в землю и фыркала, недовольная разлукой с хозяином. Остался последний шаг. Много раз он размышлял об этом, и вот время пришло.

Не касаясь ногой стремени, он запрыгнул в седло, и чуть было не свалился с него, но удержался, взялся за поводья и припустил галопом вокруг короля. Ухмыляющиеся бородатые рыцари выставили сбоку соломенное чучело с намалеванной на тыквенной голове скоморошьей рожей, а другой сир с одобрительным возгласом кинул подал Пелу небольшое копье. Юноша описал еще один круг, осторожно ткнул кобылу в бока новыми шпорами и поразил мишень острием точно в тыквенный рот. Толпа радостно загудела, и он спешился возле Бергмонса.

Король, улыбаясь, обнял его, взял за правую руку и развернул лицом к народу:

– Да здравствует рыцарь сир Пеларий Сторк из Стега!

Словно гром, разнеслись приветственные крики по лагерю. Кто-то подкидывал шапки вверх, зажужжали жалейки и застучали барабаны. Новоиспеченный рыцарь думал, что еще чуть-чуть, и его сердце не выдержит. «Хех, вот бы умереть сейчас» – посетила его шутливая мысль. Но, к счастью, в этом мимолетном желании ему было отказано. В воздухе были слышны возгласы: «Многая лета сиру Пеларию!» и «Да здравствует король!».

В шатре его величестве накрыли стол, Пел ел немного. Путешествуя с сиром Киханом, он привык подолгу обходиться без пищи и хорошо знал, что наедаться досыта после перерыва не стоит, тем более, что у него было еще одно важное дело. Сир Орос сухо поздравил его с рыцарством, выпил глоток вина за посвящение юноши и другой за здравие своего монарха. В лагере солдатам разливали эль из запасов короны.

Когда все поели, Бергмонс объявил, что теперь они могут сразиться, так как оба являются рыцарями. Встал вопрос о времени поединка и его виде. Пел предложил сразиться сейчас же, и король, ухмыляясь своими потемневшими от вина губами, это одобрил.

Юноше предоставили выбор оружия, но он сносно владел лишь тем, с чем ходил – полуторным мечом. От щита он решил отказаться, с ним он все еще был довольно неуклюжим – сир Кихан уделял внимание больше схваткам на мечах двуручным хватом, с щитом, видимо, он тоже был не в ладах. Из защиты у него была его же кольчуга и шлем с широким наносником.

Биться решили там же у шатра. Королю поставили тканевый навес возле входа в него, рядом со своим монархом сновали слуги с вином и тарелками. А обе стороны от трона были расставлены красивые резные стулья для высших горных лордов, которые также были приглашены смотреть поединок.

Как ни странно, Пел не волновался. Он был исполнен такой же решимости, как тогда, когда выходил из птичьего лагеря.

Снова собрались рыцари и солдаты, оставив небольшую вытоптанную полянку, достаточную для того, чтобы двум мужчинам скрестить клинки.

Сир Орос вышел со своим герольдом, несшим его щит с шагающим кривым желтым скальным деревцем на зеленом поле, и оруженосцем, который держал в руках украшенный серебром меч. Сам рыцарь был облачен в полный латный доспех. «Да… Он богат…» – подумал Пел. Выйдя на ристалище, сир Орос начал демонстративно снимать стальные пластины одну за другой, оставшись, в конце концов, как и его соперник, в одной кольчуге. Оруженосец подал ему круглый шлем без забрала и меч. Герольд объявил:

– Сир Орос из дома Гуров!

Пела объявлял королевский герольд, так как своего у него не было:

– Сир Пеларий из дома Сторков!

Сир Орос подошел к нему и молча вернул перчатку, брошенную им вчера у склона холма, на что Пел сделал уважительный поклон.

Король поднялся с трона и величественно объявил:

– Да рассудят вас, благородные сиры, ваши мечи!

Прогремел удар большого барабана. Поединок начался.

Как долго тянулось ожидание этого момента для Пела, и, тем не менее, он понимал, что торопиться нельзя. Сир Орос – крепкий и опытный воин, а спешка всегда наказывает спешащего, так учил его сир Кихан.

Они принялись медленно кружились по поляне, держа клинки перед собой, направив их острия в лицо противнику.

«Следи за грудью врага, только так можно поспеть за ним» – звучал в голове Пела старческий голос наставника, и юноша смотрел на могучую грудь соперника, укрытую кольчугой.

Движение. Сир Орос сделал укол, но юноша быстро шагнул вправо и нанес ответный рубящий удар. Его соперник развернулся и отразил удар гардой. Пел попытался развернуть меч так, чтобы его лезвие прошло вдоль вражеского и опустилось на плечо сира Ороса, однако тот, быстро разгадав это, вытянул руки в новой колющей атаке.

Острие промелькнуло возле носа юного рыцаря, но он успел сделать шаг назад. Сир Орос пошел в наступление, сильные удары по диагонали рассекали со свистом воздух, но Пел блокировал их, отходя назад. Им овладел страх, он растерялся и последняя пара защитных движений вышла у него очень неуклюжими, а один из ударов соперника даже вскользь задел кольчугу.

Перед глазами у него снова возник скачущий на копья сир Кихан. «За вас, сир…». Он успокоился.

Сир Орос нанес прямой удар, метя в голову Пела, но тот опередил его, вытянул руки и сделал выпад по диагонали.

Украшенный серебром клинок сира Ороса рассек воздух, а Пел, упав на левое колено пронзил его плечо. Сир Орос успел рубануть вскользь по левому плечу юноши. Сильный удар пробил кольчугу, и Пел стремительно ушел с линии возможной новой атаки, поднявшись и перекрестно переставив левую ногу назад и вбок. В этот миг он услышал болезненный стон сира Ороса. Острие меча юноши было в крови, а сам он при этом не пострадал – соперник пробил ему кольчугу, но через ватник лезвие не прошло. Крики людей вокруг стихли.

Оказавшись справа от врага, Пел приставил меч к его горлу. Сир Кихан учил его, что лучше избегать убийства, если это возможно, поэтому юный рыцарь посчитал нужным предложить раненому сопернику прекратить поединок. В любом случае, даже, если сир Орос развернется с новым ударом, у него будет время либо отойти, либо нанести свой… смертельный.

– Вы побеждены, сир! Нет нужды умирать сейчас! – Пел сам немного удивился своему голосу, прозвучавшему в напряженной тишине ристалища.

– Юнцам везет… – злобно процедил мужчина, – Ваша взяла…сир Пеларий! – Он плюнул на песок и опустил меч.

Тут же к раненому подбежали его слуги, а оруженосец поспешил забрать его меч. Рыцари и солдаты вокруг удивленно смотрели на Пела. Он оглядел их всех, затем убрал меч в ножны и приклонил колено перед королем:

– Ваше величество! Благодарю вас за то, что благословили поединок сей, мой род и род покойного сира Кихана всегда будет помнить вашу мудрость и великодушие!

Король встал и звонко расхохотался:

– Молодость всегда удивляет! Поэтому я и удивил твоего короля две ночи назад! Доспехи и меч павшего сира твои, юный рыцарь!

– Благодарю, ваше величество!

– Мне нужны такие рыцари, как ты, сир Пеларий. Переходи ко мне на службу? В недрах моих гор лежат руды, которые еще предстоит оттуда достать… я пожалую тебе какую-нибудь усадьбу на перевале, и ты сможешь разводить овец и коз на каменистых склонах, есть баранину каждый вечер и прорыть пару шахт в сердце гранитного хребта. Что скажешь, сир?

– Благодарю в третий раз, ваше величество, но… у меня уже есть король, чьей фамилии мой род служит веками. Позвольте мне вернуться в наш лагерь, чтобы я мог засвидетельствовать ваше радушие и уважение к павшим.

– Что ж… так тому и быть. До встречи на поле брани, сир!

– До встречи на ратном поле, ваше величество!

Пел поклонился горному королю и направился к выходу из лагеря горцев. На Крылышко сложили помятые доспехи сира Кихана, а к седлу привязали ножны с его мечом. К сожалению, щит не уцелел в бою, равно, как и копье, поэтому семье рыцаря придется поверить юноше на слово, что это все принадлежало когда-то их родственнику.

«Надеюсь, что они узнают его меч» – думал Пел, спускаясь с Правого холма. Это был полуторник из хорошей стали с самой простой рукоятью. На лезвии с обеих сторон была выгравирована надпись: «Без страха и упрека». Сир Кихан никогда н объявлял своего девиза, но эти слова хорошо ему подходили. Он умер так, как жил, и было в этом для юного рыцаря нечто красивое и вдохновляющее.

Вместе со снаряжением почившего рыцаря юноше дали немного потрепанное королевское знамя. Как выяснилось, Бергмонс распорядился, чтобы Пелу вручили штандарт убитого Киханом знаменосца, чтобы это полотно перешло в родовой замок Миллей вместе с латами и мечом. Горный король был великодушен до конца.

Уже стемнело, когда Пел пересек Змеиный ручей. «В предыдущий раз я перешел его оруженосцем, а теперь возвращаюсь рыцарем… как удивительно!». На душе у юноши была странная смесь чувств. Он был счастлив оттого, что его посвятили, сердце до сих пор трепетало от слов священного обряда, а дыхание перехватывало от воспоминания схватки с сиром Оросом. «Неужели, я его одолел? Самому не верится…». Только вот… что ему делать теперь? Как что? Отвезти атрибуты сира Кихана в усадьбу Миллей. Но что после этого? Теперь он рыцарь, ему следует принести присягу перед королем или каким-нибудь лордом, и служить верой и правдой своему сюзерену до конца дней. Или, может, вернуться в отчий дом? Теперь то отец его зауважает… но отчего-то Пелу вовсе не хотелось жить с семьей под одной крышей.

Он устало зевнул, покачиваясь в седле. Сказывались ночь, проведенная без сна и все пережитые волнения. Птичьи разведчики и стража его узнали. Они приветствовали его, так как каким-то неведомым образом весть о его посвящении дошла и до Левого холма.

Пел ехал среди костров, землянок, палаток и навесов, желая свалиться на землю и уснуть мертвым сном. Он доехал до палатки сира Лэгга, чтобы попросить его об ужине, но рыцарь-кот сам вышел к нему навстречу. Он смотрел на юношу с нескрываемым уважением и едва ли не благоговением.

– Теперь ты рыцарь, Пел! Мои наилучшие поздравления, сир! – воодушевленно сказал Лэгг, особо выделяя последнее слово.

– Благодарю вас, сир, за ваши поздравления, – устало ответил юноша, – я хотел бы попросить вас об одном ужине и одной ночи в палатке, если вы не сочтете мою дерзость излишней. Дело в том, что после гибели сира Кихана, вы единственный рыцарь на этом холме, которого я знаю.

– Уверен, что ты теперь знаешь больше рыцарей с другого холма, – пошутил сир Лэгг, но споткнулся об уставший взгляд Пела, – конечно, юный сир. Ты можешь жить в той палатке сколько угодно. А ужин нам уже накрывают, пойдем!

Они пошли в маленький шатер сира Лэгга. Вотур уважительно поприветствовал бывшего собрата по служению. На небольшом столике стоял кувшин с вином, тарелки с жареным мясом, козьим сыром и свежим хлебом.

За ужином сир Лэгг принялся его распрашивать о лагере горцев, и Пел отвечал без утайки на все его вопросы.

– Ты не считал, сколько у них знамен, шатров, рыцарей?

– Если честно, мой сир, то нет. Я был слишком увлечен своей главной целью, а потому попросту… забыл о такой возможности. Простите меня за эту оплошность, сир… – Пел почувствовал легкую досаду, но усталость так быстро обволакивала его с каждым глотком подогретого пряного вина, что в этот момент ему было все равно даже на собственное чувство вины.

– Ничего, Пел. Все понимают и соболезнуют твоей потере, и никто не упрекнет тебя в том, что ты не принялся заглядывать в рыцарские шатры и под юбки к тамошним прачкам, хех. Что ты намерен делать теперь?

– Вы знаете, мой сир.

– Я знаю, но знаешь ли ты дорогу?

– Сир Кихан несколько раз рассказывал мне о замке своей семьи. Она находится к северо-востоку отсюда, недалеко от моря и озерных земель, если повезет, то на дорогу туда и обратно у меня уйдет около месяца.

– Х-м-м… Ты поедешь через Птичий город?

– Наверное, мой сир. Наймусь к какому-нибудь купцу сопроводить его. Надо же что-то есть, хех.

– Насчет этого… нет нужды для беспокойства. – Сир Лэгг полез в кошель на поясе и достал пригоршню монет. – Держи… сир Кихан выиграл тот спор с вином и танцем… – рыцарь с виноватым выражением лица протянул юноше пять монет.

Пел с глупым видом уставился на серебро. Та дурацкая история будто приключилась когда-то давно, словно это было одно из их с сиром Киханом нелепых приключений прошлой весной или этой зимой, но на деле это было всего-то пару дней назад, ничто и целую вечность одновременно.

– Сир Лэгг… – вздохнул Пел, – прошу вас, как рыцарь рыцаря, отдайте это серебро той девчушке.

– Ты уверен в этом? – сир Лэгг изумился.

– Думаю, что так поступил сир Кихан.

– В этом я с тобой охотно соглашусь. Хе-хе. Даю тебе слово, что девица получит свое приданное, – сир Лэгг приложил правую руку к сердцу и кивнул головой.

– Благодарю вас, сир.

– Но я не оставлю тебя без пропитания, Пел! Возьми эти монеты, прачка получит свое, а это прими как мое подарок на твое посвящение.

– Б-благодарю вас, мой сир! Вы так великодушны ко мне!

– Это меньшее, что я могу сделать, чтобы почтить твою верность, – он поднял глиняную чашу с вином, – за сира Пелария Сторка, самого преданного рыцаря Птичьего королевства!

– За сира Лэгга Верхнеболотного, самого щедрого рыцаря Птичьего королевства! – поднял Пел свою чашу.

– Ха-ха-ха, всегда любил людей с чувством юмора!

– Хотел спросить у вас, сир, вот еще о чем…

– Да?

– Мне теперь надо принести присягу перед нашим королем?

– Да. Таков обычай, Пел, но есть одна загвоздка…

– Какая?

Лэгг выразительно посмотрел на слугу, и белобрысый мальчишка вышел из шатра, а оруженосец рыцаря встал у входа, следя, чтобы никто не подслушал их разговор.

– Король уехал.

– Как уехал?

– Взял пару сотен рыцарей и уехал. Он посчитал, что твой поступок отвлечет Бергмонса и решил перехватить обозы и подкрепления горцев, обрезав им снабжение. Без него они или залезут обратно на свои перевалы, или пойдут дальше в глубь наших земель, где мы и навяжем им более выгодный нам бой.

– Как король узнал обо мне?

– Я рассказал ему.

– Вы?

– Ну, по лагерю сразу пошел слух, что ты ищешь смерти от стрелы или меча горца, я и попросил аудиенции его величества, чтобы разъяснить все происходящее.

– И что его величество сказали обо… мне?

– Его величество поехали громить вражьи обозы, так что можешь спокойно ехать в усадьбу Миллей и принести присягу тогда, когда вернешься.

– А разве так можно?

– Если ты погибнешь в битве, то везти доспехи сира Кихана будет некому, а я в такую глушь тащиться не хочу, хех.

– Хорошо, сир. Спасибо вам… за ваше ходатайство.

– Если это можно так назвать. Не сомневаюсь, что король тебя еще и наградит.

– Лишь бы не посадил в темнице, хе-хе.

– Хе-хе, не бойся, все будет хорошо. Я поручусь за твою честность, Пел, если нужно будет, перед всем двором.

– Вы слишком великодушны ко мне, сир.

– Просто ты напомнил мне и не только мне о том, какими мы хотели быть в твои годы. Береги все, что есть в твоем сердце и будь достоин своих шпор и пояса.

– Буду, сир Лэгг, буду… Буду… – В эхом всплыли слова горного короля, а щека загорелась в месте удара ладонью.

Они допили вино, и Пел отправился спать. Наутро, перед самым рассветом, он оседлал Крылышко, и выехал из лагеря еще до того, как сир Лэгг проснулся. Начинался новый день и новая эпоха в жизни юноши. Теперь он путешествовал один, а на его пятках сверкали серебром новые шпоры. Первые лучи солнца плясали на них свой веселый танец, и юный рыцарь, глядя вдаль за горизонт, думал о том, что жизнь удивительна, непредсказуема и прекрасна. И эта самая жизнь полная красок и приключений только-только начинается.

Глава 2. Сломанное забрало.

Дождь кончился, и путники развели костер под широкой кроной одинокой придорожной липы. Могучее дерево возвышалось над своими молодыми собратьями и стройными юными березками, осваивающими брошенное несколько лет назад поле. «Здесь, наверное, хорошо на тетерева охотиться» – думал Пел, оглядывая свежие заросли, – «Еще бы я что-то понимал в охоте…». Стрелять из лука юноша умел неплохо, но знания о птицах, зверях и их повадках имел весьма приблизительные. Рыцарь решил не думать о жареной на костре дичи и принялся разводить огонь на сухой земле под старым деревом. Спустя какое-то время пламя заплясало по влажному хворосту и принялось повсюду отбрасывать такие же танцующие тени. Он снял с лошади свою поклажу – цель его пути. Завернутые в простую мешковину старые поношенные латы с многочисленными вмятинами и сколами, такой же повидавший много приключений шлем, забрало которого болталось на одном болте – видимо, бой с горцами эта часть доспеха перенесла хуже остального комплекта. К громыхающему железом свертку у подножия дерева прибавились ножны с мечом сира Кихана и сложенное несколько раз горное знамя. Щит почившего рыцаря был утерян, но Пел подумывал отдать Миллям свой, ведь, будучи оруженосцем, носил на нем их мельницу, да и ему теперь уже пора путешествовать с эмблемой своего дома.

Места на сухой земле хватило и рыцарю, и его верной кобыле, и вертоградарю Ясеню с его стареньким светло-серым мулом. Священника Пел встретил на дороге через пару дней после того, как выехал из Птичьего лагеря. Немолодой, не зрелый, но и не старый служитель был небольшого роста и широким в плечах. Лысину на голове обрамляли остатки темно-зеленых волос с проседью у корней по бокам и на затылке, пышная кучерявая борода мутным оливковым водопадом спускалась до самой груди, серебрясь только у самого рта, а из-под густых бровей, походящих на мох, весело глядели глубокие карие глаза. Поначалу Пел принял его за необычного рыцаря – таким благородным казалось юноше его лицо с прямым носом и прямыми скулами, но сразу переменил свое мнение, приметив скакуна мужчины – нигде юноша не слышал, чтобы рыцари ездили на мулах, да и не припоминал он, чтобы какой-то из домов их королевства красил волосы в зеленый цвет.

«Мир тебе, добрый путник!» – поприветствовал его тогда Пел.

«И твоей душе мир и благоденствие, славный юноша!» – Глаза седого мужчины смотрели на Пела с теплотой, а массивные и пышные брови лишь подчеркивали это.

«Позвольте мне представиться, я ору… кхм…» – к тому, что теперь ты рыцарь, за пару дней не привыкнешь, – «меня зовут сир Пеларий из дома Сторков, держу путь на северо-восток в родовую усадьбу дома Миллей, дабы доставить тамошнему лорду весть о гибели члена их семьи – сира Кихана – а также его доспехи, меч и знамя поверженного врага! – Пел сам не понял, зачем вот так сходу рассказал это все первому встречному. Возможно, ему было одиноко, ведь он привык путешествовать в компании погибшего рыцаря, а, может быть, лицо этого путника внушило ему такое небывалое доверие. Потом юноша с содроганием вспоминал этот эпизод. Как же ему повезло встретить священника, а не кого-то другого! В тот миг после произнесенных им слов, юноша вновь посмотрел на серенького немолодого мула и на мгновение сжал поводья. Если будет нужно, у него есть меч…

К счастью, такой нужды не было. Седой мужчина, улыбаясь, представился:

«Бог послал мне в утешение на этой осенней дороге нечто чудесное – юного рыцаря, да еще и того, о котором говорит без устали вся королевская рать!» – он слегка протянул ладони к небу, а после негромко ими хлопнул, – «мое имя хранитель Ясень, юный сир. Я вертоградарь из Розовой Лощины. Должно быть, вы слышали о нашей обители», – в родном замке Пела научили всему, что нужно знать дворянину, в том числе и названиям, и расположению всех окрестных селений. Ах, если бы он был усерднее в учении… Зачастую, его знания ограничивались лишь именами и примерным местоположением замков или весей, рассказать что-то более подробное он не мог. Только теперь он присмотрелся к посоху мужчины. Светлая старая длинная палка с ветвящимися длинными тонкими сучьями на конце. По всей длине были вырезаны символы, которые Пел разглядеть не мог.

«К сожалению, нет, святой хранитель. Мне известно лишь то, что в вашем краю обильно растут розы, отчего он и получил свое название».

«По большей части, шиповник, сир, но и розы цветут хорошо. Приезжайте как-нибудь, настой и чай из ягод шиповника полезен для тела в любом возрасте, а зимой мы не страждем от холода благодаря огненным сердцам, вокруг которых и построена наша обитель».

«Благодарю вас, хранитель Ясень! Поклон вашей братии за ваше гостеприимство. Я охотно заеду в вашу обитель после того, как передам лорду Миллю весть о его родственнике».

«Да поможет вам в этом благородном деле Бог, юный сир! Я поверну на запад у трактира на перепутье, дня четыре отсюда. Никогда не был против компании, тем более мне всегда приятно путешествовать в обществе рыцаря… не так опасно, хех. Если вы, конечно, не торопитесь, сир Пеларий», – священник погладил своего мула и тот задорно махнул головой.

«Думаю, что нам будет лучше ехать до перепутья вдвоем, хранитель. Вы можете положиться на мой меч, а я положусь на ваши молитвы и благочестие. Да и вдвоем веселее», – юноша широко и невинно улыбнулся. Только через пару мгновений до него дошло, что он только что сказал… Он ведет себя как настоящий… рыцарь. В голове в тот момент вновь прозвучали громоподобные слова горного короля Бергмонса: «Поклянись, что будешь защищать насаждения Божьи и память предков своих, служить своему сюзерену верой и правдой и защищать слабых, сирых и убогих!» и, словно сталь, прозвенел его ответ: «Клянусь!». Сюзерена у него пока не было (хотя его род и служит крупному феодалу, Пел еще не принес присяги кому-то из лордов), но были сирые и убогие в большом количестве, были священные «насаждения Божьи» и их хранители вертоградари, один из которых стоял сейчас перед ним. «Большое начинается с малого» – подумал тогда Пел, равняясь с мулом Ясеня. Что-то было для него родное в том, чтобы ехать вот так с кем-то рядом.

Теперь они были попутчиками и надо сказать, что со священником Пелу повезло. Мужчина был приветлив, его речь была грамотной и, когда надо, немногословной, что для юноши было особенно в радость – он любил хороших собеседников, но долгие разговоры с малознакомыми людьми его утомляли.

Выяснилось, что вертоградарь ездил к двум холмам с письмом от настоятеля обители для одного из лордов их земель. Про сира Кихана и его отважную кончину он, как и все обитатели лагеря, слышал и обещал по своем возвращении домой вознести слезные молитвы перед святыми деревьями. Про Пела он тоже слышал, но в лицо не видел, потому очень порадовался такому спутнику.

«Юный сир, я обещаю вам, что собственной рукой впишу ваш подвиг в хронику, когда доберусь до братского скриптория!» – Улыбаясь говорил Ясень. Под его дорожным темно-зеленым плащом скрывались широкие плечи, которые тот немного сутулил.

«Вы слишком добры ко мне, хранитель. Я всего лишь исполнял свой долг, этого требует моя фамилия и честь, и тому же учит святая вера», – Пел смущался похвалам, словно невинная девица. Так мало хвалебных слов он слышал за прошедшие годы, и так много его чествуют в последние дни.

«Скромность – одно из важнейших достоинств рыцаря, отрадно видеть, что вы им украшены, сир», – Пел вновь зарделся и вдруг будто прозрел. Что если этот добрый священник обманул его? Вдруг теплый голос, похвалы и добрый взгляд – это лишь маска, под которой скрывается разбойник, что перережет ему горло, едва он уснет? Посох он мог и украсть или сделать самому, как проверить правдивость его слов?

С этими неутешительными мыслями он едва дотерпел до первой их ночевки в небольшой березовой роще. Пел не стал есть в тот вечер и попытался уснуть, подложив под плащ свой меч.

Ясень сидел у разведенного им костра, пил какие-то заваренные им травы и задумчиво смотрел в пламя. Неожиданно он произнес:

«Мой сир, вы верно подумали, что я могу обмануть вас и лишь прикинуться вертоградарем? Я хочу быть с вами откровенным и успокоить…» – Пел сжал рукоять меча, – «Вот мой знак священства», – Ясень достал из-за пазухи небольшой позеленевший от времени медный медальон с изображением плодового дерева и розовыми цветами у его подножия. Юноша облегченно выдохнул и отпустил клинок. Может, конечно, медальон тоже краденый, как и посох, однако почему-то тревога отступила от него. Следующий день прошел спокойно, а переночевали они в крестьянском доме, хозяин которого был очень рад принять под свою крышу священника и рыцаря. За свое гостеприимство он получил от первого какой-то маленький оберег, а их путь продолжился. Новый день встретил их моросящим дождем и водяной пылью и так они добрались до старой большой липы.