Игра

– Элеанор Анжелис. Защита прибыла, – чётко представилась она. – А также… готова к работе.

Затем, повернувшись к прокурору, она уверенно произнесла:

– Господин Василакис, не могли бы вы разъяснить, по какой причине мой клиент находится в этом помещении? – Это был её первый вопрос. Сформулированный безупречно и с намеренной прямотой.

– Всё просто, – сухо ответил прокурор. – Ваш клиент подозревается в убийстве.

Он говорил с таким видом, будто на его столе лежат тысяча улик, каждая из которых доказывает вину Адониса. Голос его был холоден, жёсток, как будто он уже вынес приговор. Элли выждала паузу, позволив словам прокурора повиснуть в воздухе, прежде чем ответить. Она знала: такие моменты нельзя глотать – ими надо управлять.

– Это серьёзное обвинение. А доказательства? – её голос не дрогнул. Напротив, в нём прозвучала едва заметная ирония.

– Машина и пистолет вашего клиента – последние участники этой ночи, – отрезал Василакис, не вдаваясь в детали, словно сам этот факт был самодостаточным.

Элли, не теряя спокойствия, раскрыла папку с материалами и, бегло просматривая документы, заговорила:

Она подняла глаза на прокурора.

– Покажите мне заключение экспертизы, где сказано, что убийство было совершено именно из оружия моего клиента. Или хотя бы – что это оружие действительно использовалось в преступлении. У вас его даже нет.

Прокурор промолчал.

– Когда вы всё же найдёте этот пистолет, тогда, быть может, эксперт и сможет сказать своё слово. Но сейчас – у вас ничего нет. Лишь предположения. А этого недостаточно для содержания человека под стражей.

С каждым её словом тон становился всё строже.

– Если у вас нет других обоснованных вопросов, я вынуждена покинуть это помещение вместе с моим клиентом.

Её голос прозвучал как финальный аккорд. Чётко, решительно и с безупречной уверенностью человека, который знает: за правдой – сила.

– Не так быстро, – вмешался прокурор, сдерживая нетерпение. – Слишком много совпадений – и с машиной, и с пистолетом. Скоро наши эксперты расшифруют содержимое телефона вашего клиента. Тогда появится ещё больше вопросов. Я уверен в этом.

– Я не намерен отпускать подозреваемого, – добавил он твёрдо, словно отстаивая последний оплот обвинения.

Профессор, не теряя самообладания, спокойно ответил:

– Много лет назад я присутствовал на одном судебном процессе, где орудием убийства был тот же пистолет – «Беретта-92». Тогда молодой адвокат привёл данные, что на 2005 год в Греции было зарегистрировано 3 435 владельцев подобных пистолетов.

Он сделал паузу и, спокойно глядя в глаза прокурору, продолжил:

– Я не знаю, насколько велик ваш участок, но предполагаю, что держать под стражей 3 434 других владельцев такой же «Беретты» вы не собираетесь. Аналогично и с владельцами похожих автомобилей – статистику вы знаете не хуже меня.

Профессор говорил с таким спокойствием и уверенностью, что в этом голосе слышалось не просто знание, а полное владение ситуацией.

Прокурор внимательно посмотрел на профессора и, слегка меняя тон, сказал:

– Странно… смотрю на вас и не вижу старика с потерей памяти. Скорее – человека, который всё контролирует.

Он сделал паузу и добавил с лёгкой иронией:

– Надеюсь, у вас нет чёрного дождевика с капюшоном? Не удивлюсь, если и тут найдётся какое-то невероятное совпадение.

Профессор улыбнулся и, не теряя достоинства, ответил с игривой невозмутимостью:

– Допустим, убийство сына министра совершено кухонным ножом. Вы тогда арестуете всех домохозяек страны? Или только тех, кто умеет им пользоваться?

В воздухе повисла напряжённая тишина – словно эти слова вывернули суть дела наизнанку, заставив всех присутствующих задуматься. Но истинным лицом этих слов, был юмор профессора, и его нежелания воспринимать своих оппонентов всерьез.

– Если надо, я арестую всех, кто хоть немного будет препятствовать расследованию, – с лёгкой долей иронии заявил прокурор, стараясь показать свою власть.

– Тогда начните с этих двух некомпетентных детективов, – не менее остроумно парировал профессор. – Их непрофессионализм серьезно мешает расследованию. Но вы можете арестовать и самого себя за особый ум – это тоже не поспособствует делу.

Прокурор улыбнулся, но не уступал:

– С великим удовольствием воспользуюсь правом задержать вас на 24 часа. Говорят, за решёткой мысли становятся яснее. Может, вы уже там вспомните где ваш пистолет?

Профессор лишь загадочно улыбнулся и добавил:

– Вы не подскажете, который час? Совсем потерял счёт времени.

– Почти двенадцать, – ответил один из детективов.

– Я хотел бы позвонить, – сказал профессор. – Надеюсь, в нашей стране право на телефонный звонок ещё никто не отменял?

От шутки про ночь в тюрьме профессору вдруг стало смешно – он вспомнил кое-какие истории. После этого его проводили в специальную комнату для звонков.

Через несколько минут профессор вернулся, но никто, даже Элли, не знал, кому он звонил. Примерно через пять минут один из детективов сообщил, что к участку прибыл некий человек, утверждающий, что у него есть пистолет профессора Адониса.

Как выяснилось, это был бывший коллега и близкий друг профессора, который привёз сейф – тот самый, в котором профессор хранил пистолет.

Детектив вошёл в комнату с сейфом и поставил его перед профессором:

– Полагаю, вы узнаете этот сейф, – сказал он. – Надеюсь, код не забыли?

Профессор рассмеялся:

– Я бы мог забыть, но на сегодня у меня другие планы.

Он ввёл нужную комбинацию, открыл сейф и достал пистолет «Беретта».

– Все ваши необоснованные домыслы и абсурдные обвинения улетучились вместе с открытием этой коробки, – протянул он сейф прокурору, сидящему напротив. – Жаль, что не могу запереть в этом сейфе всё, что сегодня услышал от вас.

Началась баллистическая экспертиза. Проверялись отпечатки на оружии и другие улики – в надежде найти нужное совпадение и доказать причастность профессора. Прокурор не желал терять ни секунды и торопил своих подчинённых.

Уже через пятнадцать минут к двери комнаты допроса подошёл молодой сотрудник полиции. Он не решался войти и ещё больше не хотел просить прокурора выйти. Словно выдавая своим напряжённым лицом плохие новости, он застыл в полуоткрытой двери.

– Ты что там стоишь? – накричал на него прокурор, который и без того был на пределе.

– Извините, господин прокурор, я принес отчёт, – наконец произнёс молодой полицейский.

Удивлённый столь быстрой экспертизой, прокурор всё ещё говорил с повышенным тоном, но уже менее агрессивным:

– Положи отчёт на стол.

Сотрудник осторожно поставил папку с документами перед прокурором.

На первой странице отчёта значилось подтверждение: серийный номер пистолета совпадает с номером, зарегистрированным за профессором Адонисом.

Но это была лишь часть истории.

В отчёте также говорилось, что пули, найденные на месте преступления и изначально идентифицированные как выпущенные из данного пистолета, по результатам тщательной баллистической экспертизы оказались несвязанными с этим оружием.

Фактически, полицейские эксперты подтвердили, что из пистолета профессора никогда не стреляли.

Это в корне разрушало теорию о причастности профессора к убийству.

Прочитав всё необходимое для вердикта о невиновности профессора, прокурор всё ещё пристально перелистывал страницы отчёта, или, скорее, делал вид, чтобы не дать присутствующим заподозрить, что один немаловажный факт в этом документе заставит его снять все обвинения с профессора.

Элли, слегка обеспокоенная событиями последних дней, напряжённо наблюдала за прокурором, и его тщательно затянутое чтение лишь усиливало её тревогу.

Заметив её волнение, профессор с лёгкой улыбкой сказал:

– Не волнуйся, Элеанор. Как только наш прокурор «выучит домашнее задание», мы отсюда уйдём.

Он прекрасно понимал, что ключ к освобождению – в том факте, что из его пистолета никогда не стреляли.

Осознав, что его небольшой блеф раскрыт, прокурор, не выдержав напряжения, резко швырнул отчёт в сторону двери, задел при этом одного из детективов.

– Вы свободны, – скомандовал он, поднимаясь со стула, но так и не посмотрев профессору в глаза. Под нос он пробормотал что-то невнятное и покинул комнату.

Профессор быстро поднялся и направился к выходу, но перед уходом не забыл вежливо попрощаться с детективами:

– Если мы ещё раз встретимся, для меня это будет как первая встреча.

Это был изящный намёк: что встреча с ними для него никак не запомнится, и что он быстро забудет про них как и обещал.

Детективы переглянулись и молча проводили взглядом профессора и Элли, словно говоря им, что теперь им самим предстоит найти путь наружу.

Выйдя из полицейского участка, прямо у двери их уже ждал Манс. Встреча с ним сильно удивила Элли, тогда как профессор, напротив, остался спокойным и невозмутимым. Он снова спросил:

– Который час, Элли?

– Тринадцать… тринадцать ноль семь, – ответила она, виновато улыбаясь Мансу.

Профессор слегка улыбнулся и, прежде чем заговорить, бросил:

– Они хотели посадить меня на двадцать пять лет. Ничего страшного, что ты ждал меня семь лишних минут.

Манс сначала посмотрел на Элли, буднично, тоже скрывая свое удивление. Его взгляд быстро скользнул к профессору. – Но это только в том случае, если из этих двадцати пяти лет, двадцать они будут держать ваш труп в тюремной камере.

Подкалывая профессора тем, что ему не так уж много осталось жить, ввиду преклонного возраста.

Такой формат общения был привычен профессору и Мансу. Он был, пожалуй, единственным из его учеников, кто заслужил право разговаривать с учителем на равных и с подобной степенью доверия.

Элли, которая почти не вникала в их разговор, с трудом скрывала радость от неожиданной встречи с Мансом – она не видела его почти десять лет. Понимая, что молчание только усилит выдаваемые эмоции, она решилась первой заговорить:

– Не ожидала тебя здесь увидеть… Что ты тут делаешь?

От нахлынувших воспоминаний её большие голубые глаза словно заискрились изнутри. Несмотря на все усилия сдержаться, дрожащий голос выдавал гораздо больше, чем тысячи слов, которые она могла бы сказать.

Он кивнул в сторону профессора и сказал:

– Он позвонил, велел забрать его из участка ровно в тринадцать часов. Не знал, что ты будешь здесь. Рад тебя видеть.

Манс, несмотря на то, что мастерски скрывал свои эмоции, умело заставил себя говорить словами то, что не мог открыто показать.

– Поговорим за обедом. У меня забронирован столик в ресторане на 13:30.

Профессор кивнул, поторопив их:

– Поторопитесь.

Он сел в машину Манса и стал ждать их.

Добравшись вовремя до ресторана, Элли и Манс, у которых по дороге накопилось множество вопросов к профессору, едва усевшись за стол, одновременно заговорили, перебивая друг друга. Это вызвало лёгкую улыбку на их лицах – до этого момента они явно избегали встреч взглядов. А когда, в этот момент их взгляды невольно встретились, и на долю секунды словно пронёсся невысказанный океан слов.

– Давай ты, – неловко прервал паузу Манс, показывая рукой на профессора, давая понять, что первый вопрос может задать Элли.

– Профессор, кому вы звонили из тюрьмы? Как и кто забронировал столик? И когда вы сказали Мансу приехать за вами? – Три вопроса сразу задала Элли, чтобы не дожидаться своей очереди на следующую попытку.

– Вчера ночью я узнал от старого друга, что убийство Антони Арванитиса было совершено из пистолета Беретта. Тогда я отнес свой пистолет вместе с небольшим сейфом к бывшему коллеге и попросил его привезти оружие в участок.

– Время сообщить – моя жена. Утром, когда полицейские обыскивали мой дом, я попросил жену забронировать столик в ресторане на троих и позвонить коллеге, чтобы он ровно в двенадцать принес пистолет в участок. И выглядело это так, будто жена вспомнила, что я отнес оружие именно к нему. После чего она позвонила, и оружие нашли.

– Из тюрьмы я позвонил Мансу, чтобы он забрал меня в тринадцать ноль ноль, потому что знал, что экспертиза не займет много времени.

Профессор рассказал всё это неожиданно быстро, четко и с улыбкой, словно много дней репетировал эту речь.

– А зачем было всё так усложнять? Почему вы не предоставили пистолет сразу? – не удержалась Элли и задала следующий вопрос, увлеченная ответами профессора.

– Кто-то решил меня подставить, и я решил, что лучше всего найти дополнительную информацию в самом участке, поскольку они обязаны предоставить некоторые материалы дела моему адвокату. Еще мне очень скучно на пенсии, так я решил немного развлечься, – ответил профессор с легкой иронией.

Манс, внимательно слушавший разговор, не мог не задать свой вопрос:

– Я понимаю, зачем вам Элли. Она хороший адвокат, и вы можете ей доверять. Но какое место занимаю я в этой многоходовочке?

Профессор слегка улыбнулся и продолжил, уже чуть более задумчиво:

– Просто столик был на троих. И ещё, я хотел пригласить тебя на партию в шахматы. Наша последняя партия оставила неприятный осадок и кучу вопросов. Я настроен на реванш.

Его голос прозвучал слегка грязновато, словно он специально подчеркивал вызов, обращенный к Мансу.

– Наша последняя партия… – перебил Манс, с едва заметной усмешкой, – было это много месяцев назад. Если бы я мог предположить, что это вас так сильно затянет, то мог бы и поддаться вам.

Его слова наглядно демонстрировали уверенность и превосходство в этой игре, оставляя в воздухе тонкий вызов и желание доказать своё мастерство. Элли слушала, чувствуя, как постепенно раскрывается глубина и сложность отношений между этими людьми, и как важна каждая их роль в происходящем.

– Поддаться, – улыбаясь, повторил слова Манса профессор, – что заставило уверенного в себе Манса резко измениться в лице и быстро сменить тему разговора, словно побоялся раскрыть какую-то важную тайну, связанную с шахматной партией.

– Как твои дела? Карьера? Я слышал, у тебя недавно было громкое дело. – переключившись на Элли, спросил Манс.

– От таких громких дел… скоро оглохну, – ответила она, намекая, что большое внимание к делу вовсе не всегда означает его успешность.

– Тогда тебе надо в мою сферу деятельности, – улыбнулся Манс. – Чем громче дело, тем меньше внимания к юристам.

– Напомни мне, где эта твоя деятельность разворачивается? – заинтересовалась Элли.

– По всему миру, – спокойно ответил Манс. – Я просто юридический консультант крупных фирм. Чем успешнее они, тем выше мой гонорар.

В разгар разговора телефон Элли неожиданно зазвонил. Она уже собрался отключить звонок, чтобы не прерывать теплое общение со старыми друзьями, как увидела, что звонок от директора фирмы – мистера Галаниса. Это был звонок, который всегда был важным.

Поговорив по телефону пару минут, Элли повернулась к профессору и Мансу.

– Профессор, меня вызывает мой шеф и просит, чтобы вы тоже приехали в офис. Там кое-кто хочет с нами обоими поговорить, – сообщила она, слегка настороженно глядя на собеседников.

Слова повисли в воздухе, придавая их встрече новый оттенок важности и интриги.

– Сегодня я уже слишком много разговаривал с разными людьми. Хоть мне это и начинает надоедать, но любопытство всё ещё не отпускает, – ответил профессор Элли, слегка улыбаясь и отставляя тарелку в сторону.

Обед был закончен довольно быстро, и компания вскоре собралась в адвокатской фирме «Олимп». Машина была только у Манса, поэтому он взял на себя роль водителя.

Добравшись до здания, Элли словно ожила – она быстро рванулась к своему кабинету, будто забыв на время о своих попутчиках. Однако через несколько шагов остановилась, взглянула на друзей и, собравшись с мыслями, чуть замедлила шаг, показывая рукой дорогу, чтобы они последовали за ней.

В просторном и светлом холле «Олимпа» их сразу же встретила Айлин. Увидев незнакомцев рядом с Элли, она автоматически решила, что это её новые клиенты. Элли, не отвлекаясь от своих мыслей, обратилась к подруге первой.

– Айлин, отведи его в мой кабинет и подожди нас там, – сказала Элли, кивнув в сторону Манса. Её голос звучал уверенно, но в нем проглядывало лёгкое напряжение.

Сама же она вместе с профессором направилась в кабинет мистера Галаниса, где уже собралась небольшая группа мужчин. В воздухе висела атмосфера ожидания – предстоящий разговор обещал быть важным и, возможно, переломным.

Кабинет Элли находился немного дальше, и Айлин быстро доставила гостя, как ей было велено. Зайдя внутрь, Манс сразу же обратил внимание на необычные рисунки, развешанные по стенам кабинета. Они были словно маленькие окна в другой мир – яркие, необычные, с неповторимой энергетикой. Подойдя ближе, он внимательно рассматривал каждый из них, словно оказался в картинной галерее Лура.

– Не обращай внимания на странности Элли, – с улыбкой начала Айлин, пытаясь разрядить атмосферу. – Она вешает эти рисунки так, будто их писал сам Микеланджело. Получает их от какого-то, как я думаю, ненормального поклонника. А я всегда шучу – лучше бы он ей шоколадку прислал.

Айлин слегка рассмеялась, а Манс, глядя на рисунки, не мог скрыть чувства восхищения и лёгкого удивления.

– Люди искусства всегда странные, – ответил он, улыбаясь в ответ. – Хотел бы я научиться этому, но среди всех моих талантов этот никак не проявился.

– А вы, мистер талантливый, новый клиент Элли? – поинтересовалась Айлин, внимательно глядя на гостя.

– Нет, надеюсь, никогда не буду, – спокойно ответил Манс с лёгкой иронией. – Если твой адвокат сидит без дела, значит, он хороший адвокат.

Он повернулся к Айлин, протянул ей руку и, посмотрев прямо в глаза, добавил:

– Я старый друг. Манс Миллер. Очень приятно познакомиться.

Пару секунд Айлин замерла, словно оцепенев, под необыкновенно пронзительным взглядом Манса. В его глазах читалось нечто большее – природный дар тонко анализировать людей, опыт и уверенность, которые давала ему профессия. Этот взгляд не просто смотрел – он словно проникал в душу, оценивая, прислушивался и одновременно умел расположить к себе.

Айлин, протягивая руку, ощутила, как внутри неё нарастает напряжение, но она собрала себя и усилила в голосе всего одно слово – «приятно». Затем, с заметным усилием, добавила:

– Я подруга Элли, но честно говоря, никогда не слышала о вас.

В её голове мелькали мысли – кто этот человек, как он оказался рядом с Элли, и почему он так спокойно и уверенно смотрит прямо сквозь неё. Она чувствовала лёгкий трепет и одновременно уважение, смешанное с любопытством.

Манс не спешил отвечать сразу. Всё так же внимательно рассматривая рисунки на стенах кабинета, он тихо произнёс:

– Мы с Элли видимся редко, реже, чем хотелось бы.

Он слегка наклонился и аккуратно поменял местами пару рисунков, улыбаясь с лёгкой насмешкой.

– Вот так будет лучше, – добавил он, глядя на Айлин. – Кажется, теперь композиция стала гармоничнее.

Айлин наблюдала за его спокойными, размеренными движениями и не могла отделаться от чувства, что перед ней – человек, который знает гораздо больше, чем говорит. В его взгляде была и загадка, и уверенность, и некая внутренняя сила, которая без слов заставляла уважать и одновременно испытывать лёгкое волнение.

В кабинете мистера Галаниса обстановка была совершенно иной – гораздо более серьёзной и напряжённой. Как только Элли с профессором вошли, их сразу представили.

– Это Профессор Адонис и Элеанор Анжелис, – сказал Зевс с уважением, – Адриен Вутер, заместитель директора Интерпола.

Затем он представил стоящего рядом второго человека:

– А это агент Прага.

Взглянув на этих представителей международных служб, Элли и профессор сразу поняли, что речь идёт о деле, выходящем далеко за рамки обычного. Секретность, присутствие сотрудников Интерпола – всё это говорило о масштабах и серьёзности происходящего. Но какую именно роль им отведена, оставалось загадкой.

Любопытство взяло верх.

– Агент Прага – он не удержался и обратился профессор с вопросом. Однако прежде чем тот успел ответить, слово взял Вутер:

– Данная секретность – не просто формальность. Она помогает нам сохранить расследование в тайне и облегчает процесс ознакомления с его деталями.

В его голосе чувствовалась твёрдость и весомость, подчеркнувшая важность момента.

– Я пригласил вас сюда, чтобы предложить сотрудничество в поимке серийного убийцы, который недавно появился в вашем городе. Мы считаем, что вы двое – очень ценные кадры, особенно учитывая последние события, связанные с вами обоими.

Элли, как и профессор, внимательно смотрела на Вутера, не скрывая своего недоумения:

– Какими событиями именно? – спросила она, пытаясь понять, о чём идёт речь.

– Прежде чем перейти к деталям, – прервал их Вутер, – в целях безопасности прошу вас подписать документ о неразглашении всего, что касается этого дела. Любая утечка может серьёзно помешать расследованию.

Профессор, не раздумывая, ответил с лёгкой иронией:

– Я рискнул – всё равно на пенсии стало скучно.

Он подписал необходимые бумаги, а Элли, хоть и испытывала внутренние сомнения. Её адвокатская натура подсказывала, что сотрудничество с Интерполом в деле, где потенциальным обвиняемым может стать её клиент, может обернуться проблемами. Но в конце концов, любопытство взяло верх, и она тоже поставила подпись.

В этот момент атмосфера в комнате стала особенно напряжённой – всё казалось пропитанным серьёзностью, тайной и ощущением, что начался этап, от которого многое будет зависеть.

После того как Элли и профессор подписали документы о неразглашении, Адриен Вутер поднялся со своего места и, уже более официальным тоном, произнёс:

– Дальнейшие обсуждения будут проходить без присутствия мистера Галаниса.

Зевс, не проявив ни удивления, ни возмущения, кивнул – он явно знал, что так и будет.

– На сегодня это всё, – продолжил Вутер. – Завтра прибудет остальная команда. Мы свяжемся с вами и введём в курс дела.

С этими словами он попрощался и, не теряя ни секунды, вместе с агентом Прагой покинул офис, оставив после себя ощущение предстоящих событий, масштаб которых они пока не могли до конца осознать.

Зевс задержался на секунду, обвёл взглядом Элли и профессора, затем произнёс сдержанно, но с явным предупреждением в голосе:

– Я бы поговорил с вами об этом деле, но, поскольку лично видел, как вы подписали документы о неразглашении, не стану даже затрагивать тему. И вам настоятельно рекомендую поступить так же. Любая утечка – это серьёзные последствия.

Он произнёс это спокойно, почти с отеческой интонацией, но в его взгляде читалась безапелляционность.

Профессор, выглядевший уставшим после длинного, насыщенного дня, тяжело поднялся с кресла, потянувшись.

– Думаю, мне пора домой. Элли, позови, пожалуйста, Манса. Сегодня он у нас шофёр, – сказал он, устало усмехнувшись.

Элли молча кивнула и направилась к своему кабинету. Открыв дверь, она увидела, что Манс всё ещё находился внутри – он стоял у стены и с явным интересом рассматривал рисунки. Айлин, по всей видимости, давала ему небольшую экскурсию по «галерее Элли».

Когда Элли вошла, Манс обернулся, и их взгляды встретились. Мгновение – и оба невольно улыбнулись. Только теперь они не пытались скрывать своих чувств.

– Хорошая коллекция, – сказал Манс с той самой своей, немного всезнающей, немного дразнящей улыбкой.

– От хороших друзей, – ответила Элли, улыбнувшись в ответ и машинально пытаясь скрыть эту улыбку от Айлин, как будто не хотела, чтобы кто-то ещё увидел, насколько ей приятно.

– Не знал, что они тебе так нравятся.

– Ты и не мог знать, – тихо ответила Элли, – но я очень благодарна, что ты помнишь.

Манс отошёл немного назад, чтобы охватить взглядом всю композицию на стене. На мгновение он будто отдалился и от этого момента, и от времени – но затем вернулся.

– Я согласен забыть многое… но только не этот день, – тихо произнёс он. – Я должен уехать через неделю. Ты не против встретиться ещё раз? Просто вспомнить этот и другие хорошие дни. Те, о которых мы почему-то перестали вспоминать.