Париж. Луна…

– Давайте начнём, а потом уже будем делать выводы, – голос начальника стал строгим. – Ирина, лично тебе я хочу поручить следующее. Поищи, что есть в разных судебных архивах по Орлову и его холдингу. И по компаниям, которые входят в его холдинг. В том числе арбитражные суды. Азиз, если что, помоги Ирине. Информации может быть очень много. Всю мелочь отсеивайте сразу. Ищите только крупняк.

– С какого уровня начинается крупняк, Сергей Ильич? – уточнила Ирина.

Старший следователь задумался. «А действительно, что такое крупняк для Орлова?» – подумал он про себя.

– Пятьдесят миллионов долларов? – предположил он.

Павел Скопов скептически посмотрел на него.

– Не думаю. Это мелко. Когда речь идёт о бизнесе в десятки миллиардов долларов в год, суммы, которые нас интересуют, должны быть на порядок выше.

– Ладно, выбирайте всё на уровне ста миллионов долларов и выше. Во-первых, я очень сомневаюсь, что будет много дел. Когда заключаются такие сделки, все решают во внесудебном порядке. Во-вторых, интересно увидеть, пересекались ли его интересы с кем-нибудь несколько раз. В-третьих, надо обратить внимание на то, судился ли он только с российскими компаниями или, в том числе, с заграничными. И последнее – сделайте список всех адвокатских контор или отдельных адвокатов, которые были втянуты в эти споры.

Подчинённые Волобуева делали пометки в блокнотах, лежавших перед ними. Следователь удовлетворённо смотрел на них, радуясь внутри от того, что ему пришла в голову мысль обеспечить их этими блокнотами.

– Кстати, – напомнил он, – блокноты эти тоже не оставляйте на видном месте. Или носите с собой, или запирайте в сейф.

В ответ было молчание, но сигнал был ими принят.

– Теперь по поводу списка, который я получил от Орлова. Фотокопии перед вами на столе. Меньшикова, Данелия и Леонов. Я хочу знать про этих людей всё – где родились, где живут, с кем спят и едят, были ли под судом и следствием, родные и близкие, налоговые декларации… Короче, всё, что можно. Очень аккуратно по поводу Данелии. Он выходец из органов госбезопасности. А этим людям не нравится, когда ими интересуются.

– Понятно, Сергей Ильич, примем к сведению, – заверил его Бабаев. – Можно начинать связываться с ними для допросов?

– Нет. Никаких допросов. Я сам с ними встречусь до конца недели. Будем беседовать в ненапряжённой дружеской атмосфере.

– Помощь вам понадобится? – на всякий случай поинтересовалась Ирина.

– Нет, занимайтесь своими делами, я сам справлюсь, – уверенно заявил Волобуев. – Паша, что во французской папке?

– Не густо, но есть новые зацепки. Все записи были сделаны на скорую руку, как будто пометки во время телефонного разговора. Я вообще сомневаюсь, чтобы у частного детектива не сохранилось больше записей. Либо всё было в компьютере, либо документы исчезли.

– Не тяни, что там? – поторопил Скопова начальник.

– Краткое изложение письма по-французски. Судя по всему, перевод рассказа Орлова. Цитаты из Шекспира тоже по-французски. Потом упоминается дочь Полина, а рядом запись о её свадьбе в 1938 году. И помечено, что мужа звали Кораблёв. А дальше ещё одна интересная запись: «Дочь Елена – Давос». И больше ничего.

– Ага, – обрадовался Волобуев, – Орлов мне говорил про то, что детектив то ли съездил, то ли собирался в Швейцарию. Вот и Давос всплыл. А кто такая Елена?

– Написано – дочь. Но чья дочь – непонятно. То ли Полины, то ли вторая дочь Григория Ипполитовича.

– Этого пока мы не знаем, но такие вещи легко узнаваемы в развитых странах. Полагается регистрация браков, разводов, рождений и смертей. Паша, тебе и флаг в руки. Ищи. Кстати, я забыл тебя попросить позавчера. Когда ты был в книжном, надо было поискать книги о русской эмиграции во Франции после революции и Гражданской войны. Купи, что посчитаешь нужным, и просмотри бегло.

– Хорошо, Сергей Ильич, – ответил Павел, совершенно не удивившийся просьбе, как будто ему чуть ли не каждый раз приходилось покупать и штудировать книги.

– Вы решили резко поднять его образовательный уровень? – Азиз в шутку спросил начальника, имея ввиду, что это было уже второе книжное поручение Скопову за три дня.

– Что-то вроде того, – улыбнулся Волобуев.

– Сергей Ильич, – обратилась к начальнику Ирина, поправляя рукав своего тёмно-синего кардигана, – а что насчёт бывшей жены Орлова? Вы почему-то её не вспомнили.

– Молодец, Ирина! – похвалил начальник. – Не вспомнил, потому что вылетело из головы. Годы берут своё. Телефон её у меня есть, мне его Орлов дал. И, естественно, было бы неплохо переговорить и с сыном Орлова от первого брака. Надо бы посмотреть на этого молодого человека, будущего светоча науки. Главное, чтобы они были в Москве.

– Ну, сын-то точно будет, – предположила Ирина. – Учебный год начался, поэтому он наверняка в Москве. Вы сами с ними переговорите?

– Да, сам. В любом случае, добавьте бывшую жену и её теперешнего мужа в список людей, про которых надо бы собрать хоть какую-то информацию. Ну, что у нас ещё?

Глава 5

Меньшикова была довольно миловидной женщиной, но далеко не красивой. Было ей за тридцать пять, но вот сколько точно, Волобуев не мог себе даже представить. Он хорошо знал, как современные женщины могли умело скрывать свой возраст, и уже давно перестал даже пытаться точно его определить, когда по роду деятельности встречался с женщинами. Эта неуловимая простому взгляду женская игра со временем и с возрастом его забавляла, и он внутри научился ценить и уважать их стремление выглядеть моложе и привлекательнее. В конце концов, размышлял он, они старались не только ради себя, но и ради мужской половины населения.

Галина Петровна была высокой, стройной и имела весьма привлекательные формы. Волобуев сразу оценил её значительный по размерам бюст, но виду не подал и во время всей последующей беседы мужественно и неотрывно смотрел ей только в глаза или выше уровня плеч, ни разу не опустив взгляд ниже.

Волосы у неё были крашеные, эдакая смесь каштаново-жёлто-осенних локонов. Говорила она быстро и чётко, рот её был плотно закрыт, держалась ровно, и во всём её облике была печать современной деловой женщины, уверенной в себе.

От неё легко пахло терпко-цветочным ароматом. Макияж был удачно подобран, поэтому её лицо, не такое уж и красивое из-за крупных форм, казалось гораздо привлекательнее.

При всей видимой уверенности в себе в ней не было ни капли той заносчивости, свойственной некоторым женщинам, когда они чувствуют себя на вершине успеха.

– Вы, наверное, промокли, пока добежали до кафе? – заботливым тоном спросил Волобуев.

– А зонтик зачем? – улыбнулась она в ответ.

– Я столик присмотрел вон там, в уголке, пока вас ожидал, – предложил следователь, показывая на самый дальний стол в полутёмном углу практически пустого зала.

– Прямо как в шпионских романах. Могли бы и к нам в гости прийти. У нас тоже умеют делать и чай, и кофе.

Он не стал говорить ей, почему не сделал этого. Во-первых, Волобуев не был уверен, что их разговор не записывался вездесущей службой безопасности холдинга. А, во-вторых, его опыт говорил о том, что вне служебных стен сотрудников компаний было легче разговорить.

Они уселись за стол и сделали заказ.

– Я вас слушаю, – серьёзным тоном произнесла она.

– Галина Петровна, сколько лет вы уже работаете у Орлова? – начал старший следователь.

– С 2003 года.

– Как вы попали к нему на эту должность?

– Через агентство по трудоустройству. Я до этого работала в одном министерстве, но там занималась, в основном, бюрократической рутиной. Как говорится, искала простор. Отправила анкету в агентство, и через два месяца уже имела новую работу.

– У вас высшее образование?

– Да, и четыре языка, – добавила она непринуждённо.

– Вот даже как! Завидую, – искренне прокомментировал старший следователь СКР. – Иногда мне так языки нужны! А у меня только один английский.

– Для вашей профессии, может, это и важно, но не так принципиально. А для меня это каждодневный хлеб.

– Да, могу себе представить. Вы каждый день пользуетесь языками? – начал он вполне невинно издалека.

– О, да! – эмоционально ответила Меньшикова. – Без них – как без рук.

– А какие у вас языки, кстати?

– Английский, французский, испанский и корейский.

– Даже корейский? – удивился Волобуев. – А его-то вы зачем изучали?

– Южная Корея – новый экономический монстр. Куча их компаний в мировых лидерах. У вас у самого дома, наверняка, есть товары южнокорейских компаний: то ли телевизор, то ли пылесос, то ли микроволновая печь… Сами знаете, сколько всего они выпускают.

Официантка принесла чай. За окном было зябко, сыро и мерзко. В такую погоду Волобуев обожал сидеть в тёплом месте и пить чай. Ему это всегда поднимало настроение.

– У Орлова много заграничного бизнеса? – поинтересовался Сергей Ильич.

– Достаточно. Я вам передавала схему холдинга, вы её просмотрели?

– Да. Но если бы вы мне всё объяснили живыми словами, я был бы вам очень признателен.

Меньшикова на секунду задумалась, наливая, тем временем, себе чай из чайничка.

– Даже не знаю, с чего начать, – немного растерянно произнесла она. – Есть бизнесы и в ближнем зарубежье, и в дальнем.

– А вы по порядку. Я буду для себя помечать, вы не возражаете?

– Нет-нет, конечно, не возражаю. Тогда давайте пойдём по отраслевому принципу. Во-первых, нефтехимическая отрасль. Предприятия Михаила Анатольевича продают разные полимеры, синтетический каучук, продукцию органического синтеза многим компаниям: и в Китай, и в Корею, и в Германию, и во Францию. У нас много покупают и американцы, но они, практически, всё перепродают другим клиентам. Под этот бизнес имеются собственные трейдеры в Лондоне и Шанхае. Во-вторых, мобильная связь. У Орлова есть компании на Украине, в Индии и в Словакии. Кроме того, есть доли в компаниях в Узбекистане, Тунисе и Марокко. В его медиа-холдинг входят телевизионные каналы Украины, Молдовы, Казахстана и Марокко. Плюс собственные газеты в этих же странах. Сейчас мы создаём под всё это собственное рекламное агентство. Плюс три года назад мы купили несколько интернетовских поисковиков: в Чехии, Аргентине и Египте. Что же касается металлургии, то есть один завод в Казахстане и доля в двух немецких комбинатах и одном китайском. Плюс европейский офис холдинга в Лондоне.

– Слушая ваш рассказ, можно изучить географию мира, – уважительно заметил Волобуев. – И что, вам приходится со всеми этими структурами общаться?

– Что вы, нет, конечно! Это просто нереально! Мне и ста часов в день не хватило бы. Все производственные, технологические, коммерческие и другие вопросы находятся в компетенции компаний, которые входят в наш холдинг. Например, медиа-холдинг ведёт все вопросы, связанные с телевизионными каналами, газетами, Интернет-бизнесом, радио, рекламой. Офис в Татарстане ведает вопросами нефтехимии. И так во всём. Михаил Анатольевич тоже физически не в состоянии всем управлять. Есть чётко отработанная структура, иерархия в холдинге, система отчётности. Управляющий директор, в конце концов. Орлов занимается общим контролем и разработкой стратегических направлений.

– Каких, например? – поинтересовался следователь.

– Развитие Интернет-бизнеса в России, создание сети зарядных станций для электромобилей, производство новых полимеров и оптимизация нашего нефтехимического бизнеса, развитие системы связи и телекоммуникаций… То есть, создаются команды под каждый новый перспективный бизнес. Они разрабатывают бизнес-план, вырабатывают стратегию, дают рекомендации, а потом Михаил Анатольевич со своими экспертами оценивает бизнес, свои возможности и ресурсы, изучает юридические аспекты сделок и только потом принимает решение.

– Окончательное решение всегда за ним? – на всякий случай поинтересовался Волобуев.

Меньшикова растерянно на него взглянула.

– А за кем же ещё? Холдинг – его собственность. У некоторых топ-менеджеров есть доли, но они незначительны и не могут повлиять на окончательное решение.

– Случаются провалы? – прямо поинтересовался Сергей Ильич.

Галина Петровна поджала губы, как будто ей что-то не понравилось в заданном вопросе.

– Бывает, не без этого. Всего нельзя учесть, жизнь непредсказуема. В 2007 году Орлов купил девелоперскую компанию в Австрии и часть строительной компании в Испании. А в 2008 году начался кризис. Акции испанской компании обрушились в десять раз, а австрийская каждый год с тех пор приносит одни убытки. Но кто же мог предвидеть, что строительная индустрия в Европе чуть ли не отомрёт вообще?

– Да, знал бы прикуп – не работал бы, – с улыбкой прокомментировал Волобуев. – А случается такое, Галина Петровна, что интересы Орлова пересекаются с интересами других сильных мира сего?

– Сплошь и рядом. Если, к примеру, проходит процесс приватизации чего-нибудь государственного, то, как правило, желающих всегда предостаточно. Тогда начинается закулисная возня. Создаются альянсы, перетасовывается недвижимость, лоббируются интересы.

– Интересно, интересно, – ухватился за эту мысль Сергей Ильич. – А что значит «перетасовывается недвижимость»?

– Попытаюсь вам это разъяснить попроще. Вы когда-нибудь играли в игру, которая называется монополия?

– Не приходилось, – признался следователь. – Я всё больше в шахматы, шашки и догонялки.

– Понятно, – улыбнулась Меньшикова, оценив юмор собеседника. – Тогда представьте себе на минуту, что вы олигарх, и что в какой-то отрасли, неважно какой, у вас есть три завода – два в европейской части России и один на Дальнем Востоке. А у ваших основных конкурентов есть, скажем, два завода в Сибири и на Дальнем Востоке. И вот внезапно государство объявляет о приватизации крупного завода по вашему профилю где-то на Урале. Завод интересует и вас, и ваших основных конкурентов. Но если вы вступите с ними в открытую схватку на аукционе, то это может прилично поднять цену предприятия. А, как известно, переплачивать никто не любит. И вам, и вашим конкурентам есть смысл договориться до аукциона. Так как у вас уже есть два предприятия в европейской части России, то ещё одно производство на Урале вам надо больше, чем вашим конкурентам. По многим причинам, но основные это три: снижение транспортной составляющей, оптимизация всех других издержек и увеличение вашей доли рынка в европейской части. Конкуренты это тоже понимают и предлагают вам следующее: они не будут, в реальности, конкурировать с вами на аукционе, но за это вы продадите им ваше предприятие на Дальнем Востоке. У них те же мотивы, что и у вас, только регион другой. Таким образом, вы избавляетесь от обременительных накладных расходов на Дальнем Востоке и получаете желанное предприятие на Урале. А на деле, чтобы аукцион был признан состоявшимся, ваши конкуренты делают два предложения на аукционе: одно напрямую от себя, а второе – через подконтрольную им фирму, как правило, какой-нибудь офшор. Но оба предложения оказываются ниже вашего. А вы тоже даёте несколько предложений – одно более высокое от себя, а второе, пониже, от какой-нибудь фирмы, подконтрольной напрямую вам. Следовательно, и аукцион будет признан состоявшимся, и цена будет умеренной.

– Как вы всё понятно объясняете. Но вот что, скажем, будет, если я потом не захочу продавать предприятие на Дальнем Востоке?

– Штраф или арбитражный суд. Такое крайне редко случается.

– А если сторон не две, а четыре, скажем, – продолжал расспрос Волобуев.

– Четыре договорятся между собой так же, как и две. Обменов фантиками только будет больше. Или иногда совладельцами становятся две стороны сразу.

– И Михаил Анатольевич, точнее его холдинг, участвует в таких торгах?

– А чем мы хуже других? Конечно, участвуем. Для консолидации позиций на рынке, для прибыльных сделок, для выполнения обязательств перед партнёрами… Причин и поводов бывает множество.

– Вы всегда в курсе принимаемых решений?

– Да, – спокойно ответила Галина Петровна. – Я не участвую в принятии решений, но если оно принято, я об этом сразу узнаю.

– Скажите, пожалуйста, на вашей памяти было что-нибудь такое конфликтное у Орлова с другими предпринимателями?

Ну, очень серьёзные разногласия на уровне драки. Я имею ввиду метафору, конечно.

– Четно говоря, не припомню. Михаил Анатольевич отличается большой деликатностью и щепетильностью в подобных делах. Не в его правилах доводить такие ситуации до конфликтов. Бывают разногласия, споры и даже суды, но ничего из ряда вон выходящего. Обычная деловая практика…

Волобуеву показалось, что он только что съел тарелку совершенно пресного супа. Создавалось впечатление, что незримый дух Орлова витал и здесь над ними.

– Галина Петровна, вы часто сопровождаете Михаила Анатольевича в его поездках?

– Если поездки деловые – то часто, практически всегда.

– А почему не всегда? – допытывался Сергей Ильич.

– Сергей Ильич, мы ведь живём в России, правда? Если один бизнесмен приглашает другого на охоту или в баню, пусть даже за тысячу километров, зачем я ему там нужна? Веники подавать? Нет уж, извольте… У нас в банях и саунах полстраны поделили. А чем заканчиваются у нас эти бани и сауны, вы и без меня хорошо знаете. Как говорится, в Тулу со своим самоваром не едут.

– То есть деловые поездки бывают разные, я правильно понимаю?

Она лишь утвердительно кивнула головой.

– А Михаил Анатольевич часто ездит в Сочи? У него ведь там и дача, и яхта…

– Ну, яхта эта, скажем, чаще находится в Средиземном море, чем в Сочи. А что касается поездок туда… А почему вы его сами об этом не спросите?

Волобуев уловил сомнения Меньшиковой. Скорее всего, она не знала, как отвечать и какие это могло иметь последствия.

– Спрошу и его. Но вы-то уж точно должны знать. Его график – это ваша прерогатива.

– Пять-шесть раз в год. Иногда по собственной инициативе, иногда его туда вызывают. Сами догадываетесь, кто и зачем.

– Президент берёт его в свои поездки? – осторожно спросил Волобуев.

– Да, как минимум раз в год. И по стране, и заграницу.

– На вашей памяти это уже давно происходит?

– Когда я пришла, такие поездки практиковались, – сухо и уклончиво ответила она.

– А скажите, Галина Петровна, было такое, чтобы руководство страны за что-нибудь рассердилось на Орлова?

– В 2009 году за задержки с выплатой зарплаты на двух периферийных предприятиях, – бойко и чётко ответила женщина.

Сергей Ильич аж поразился скорости ответа и уверенности, с которой это было произнесено.

– Вы что, ждали от меня этого вопроса? – попытался понять он.

– Сергей Ильич, знаете, сколько раз мне приходилось в компании Михаила Анатольевича общаться с прессой? Сотни раз! Неужели вы думаете, что меня может удивить или поставить в тупик какой-нибудь вопрос? Тем более, что у нас в холдинге давно проводится политика прозрачности бизнеса.

Волобуев скептически посмотрел на неё, но никак не прокомментировал эту тираду.

– Галина Петровна, а что вы мне можете поведать о супруге Орлова?

– О Валентине Сергеевне? Умная образованная женщина. Она на десять лет младше Михаила Анатольевича. Отец её когда-то давно работал в Госплане, а потом был чиновником в правительстве Ельцина. Она очень тактичная и корректная во всех отношениях. Со всеми подчинёнными Михаила Анатольевича общается только на «вы». Никогда не позволяет себе никакой фамильярности.

– А каковы отношения супругов?

– Я считаю, что это счастливая пара, – моментально ответила личный ассистент Орлова.

Сергей Ильич усмехнулся про себя. Иного ответа от неё он и не ожидал. Лично у него были сомнения по поводу «счастливой пары». Когда муж жил в Москве или в самолётах и гостиницах, а жена с сыном прятались где-то от возможных недругов.

– Галина Петровна, у Михаила Анатольевича есть близкие друзья в бизнесе?

Этот вопрос, похоже, тоже застал её врасплох. Он это увидел по широко открывшимся глазам и поднявшимся бровям.

– Есть хорошие деловые приятели… Начальник, к примеру, общается с управляющим директором холдинга и его семьёй…

– Управляющий директор? А кто он?

– Поль Милич. Он из Канады.

– И давно он у вас?

– Семь лет.

– Срок немалый. Ему у вас так нравится?

– Наверное, всё устраивает человека: и условия, и деньги, и отношение Орлова.

– Много, наверное, получает? – предположил Волобуев.

– Я не имею доступа к персональным контрактам топ-менеджеров, – строго, но спокойно парировала она.

«Такую ничем невозможно прошибить, ни вывести из себя», – подумалось Волобуеву.

– Галина Петровна, вы считает, что у Михаила Анатольевича сложились близкие дружеские отношения с этим Полем… короче, канадцем?

– Поль Милич, – подсказала Меньшикова. – Нет, скорее приятельские.

– Значит, близких приятелей у него в бизнесе нет?

– Я думаю, нет, – задумавшись, ответила она. – Приятели есть, а друзей нет.

– Хорошо, отойдём от друзей. А враги в бизнесе есть у Орлова?

– При том уровне бизнеса, какой у Михаила Анатольевича, у него, конечно же, есть недоброжелатели.

– Галина Петровна, а что, если мы с вами перестанем играть в кошки-мышки и будем отвечать на мои вопросы не общими фразами, а конкретно, а? – вдруг сердитым и немного уставшим тоном спросил он.

Она испуганно посмотрела на него, ничего не понимая.

– Я здесь, в конце концов, распиваю с вами чаи не потому, что мне очень хочется, а для того, чтобы помочь вашему шефу. А вы ему хотите помочь? Или мне позвонить Орлову и сказать, что его незаменимая помощница общается со мной общими фразами? Вы что же думаете, Галина Петровна, что я журналист из областной газеты? Или вас вводит в заблуждение мой цивильный вид? Так я могу и китель одеть с погонами.

Теперь в её глазах был хорошо виден испуг. Наконец лицо Меньшиковой из пресно-кислого превратилось в живую гримасу, пусть это были страх и растерянность. Ему надо было загнать её в угол, чтобы она отошла от своих бесцветных и пустых канонов и сообщила бы ему хоть что-то, что могло бы помочь в расследовании. Он устал тянуть из неё слова и мысли, к тому же не считал, что должен был с ней особенно церемониться.

– Я вам на всё отвечаю, на все ваши вопросы, – потухшим голосом попыталась защититься Меньшикова. Её большая грудь теперь учащённо и высоко поднималась при дыхании.

– Галина Петровна, вы же умнейшая женщина, высококлассный специалист. Ну к чему мне ваши сухие и общие ответы? Мне нужно увидеть не то, что хорошо, а то, что плохо. Иначе я не смогу помочь вашему шефу. Вы понимаете меня? – теперь его голос звучал мягко и доброжелательно.

– Я понимаю, – она взяла себя в руки. – Попытаюсь быть краткой и конкретной.

– Вот и хорошо, – обрадовался Волобуев, – Ещё раз прошу вас ответить – за время всех ваших лет работы с Орловым у него были серьёзные враги в бизнесе?

– Где-то в 2004–2005 годах он серьёзно повздорил с одним банкиром, Марком Иосифовичем Самуиловым. Банк назывался «Сибирский фонд № 1». Орлов там давно обслуживался, и через этот банк шли большие суммы за нефтяные и газовые транзиты. Самуилов стал брать более высокие проценты за обслуживание. Причём ни с того, ни с сего. Михаил Анатольевич пригрозил перевести все счета в другой банк. Потом Марк Иосифович вывел наши деньги из оборота и дал понять Орлову, что это были проказы Центробанка. Мы проверили – оказалась наивная ложь. Орлов вначале послал управляющего директора, потом финансистов. А затем адвокатов. Деньги он свои вытащил, счета перевёл в другие банки, а через месяц на банк наехала налоговая. Короче, банк накрылся, его с потрохами приобрёл «Сбербанк».

Волобуев теперь быстро писал в блокноте, радуясь как ребёнок хоть какой-то конкретной информации.

– Что ещё? – машинально произнёс он, поддавшись охватившему его возбуждению.

– В 2007 году, – продолжала Галина Петровна, теперь больше походившая на большого взъерошенного кота, – у Михаила Анатольевича была конфликтная ситуация с украинским олигархом по фамилии Гайдамак. Тот предложил выкупить у нас телевизионный канал, две радиостанции и три газеты, которыми наш холдинг владеет на Украине. Что меня тогда удивило, так это наш быстрый ответ. Михаил Анатольевич ответил «нет» в тот же день, когда получил оферту. Через месяц Гайдамак прислал новое предложение – в полтора раза выше прежнего. Орлов опять отказал. Более того, я не знаю, почему, но все эти каналы и газеты стали вдруг в открытую вести информационную войну с Гайдамаком. У нас вообще в холдинге существует незыблемое правило – никакой политики! Ни левых, ни правых, ни консерваторов, ни либералов, ни коммунистов… А тут, вопреки собственной политике, мы ввязываемся в политическую перепалку на Украине. Я об этом хорошо знаю, потому что в 2007 году уделяла много внимания, по просьбе Орлова, медиа-бизнесу. Самое странное, что после всех этих перепалок Гайдамак, спустя четыре или пять месяцев, предложил нам обмен: наши медийные ресурсы на Украине на его долю в китайском поисковике. Со всех точек зрения это было очень выгодное предложение для нас.