Служба на том свете

– Хм! Что, действительно? – улыбнулся Тнемил.

– А что это значит – «послужить»? – перешёл я в состояние лёгкой атаки.

– Да, кстати, угощайтесь! – предложил мне в ответ Куратор напиток из графина, после чего разлил его в два бокала.

– Большое спасибо, но чуть попозже, – вежливо поблагодарил я.

На самом деле, не зная точно, где именно нахожусь, я всё же решил не рисковать. Я не пью где попало и что попало – есть у меня такая хорошая привычка.

Видимо, поняв причину моего отказа, Тнемил едва заметно усмехнулся, правда что – одобрительно, а после этого продолжил рассказывать:

– Речь идёт о службе в Управлении корректировки событий. Это одно из подразделений большой и очень серьёзной организации, осуществляющей взаимодействие и контроль над живущими и ожидающими. В организации несколько Управлений. Название других ты узнаешь позже. – Внезапно Куратор так же, как и недавно Антон, перешёл на «ты». – Сокращённо наше Управление называется Управление корректировки. И совсем уж изредка – УКС.

– УКС, – повторил я почти шёпотом и улыбнулся. Поймав взглядом мою улыбку, Куратор спросил:

– Ты, наверное, вспомнил про Управление капитального строительства?

Я кивнул.

– Ну, в принципе так оно в какой-то степени и есть, – продолжил он. – Мы строим или же корректируем судьбы живущих посредством определённых событий.

– А что конкретно нужно делать? – поинтересовался я.

– Да, в общем-то, ничего особенного, но в то же время данная деятельность очень важна и ответственна. Ну так вот. Если вкратце, то наш сотрудник получает информацию о необходимости предотвращения некоего ненадлежащего поведения какого-либо живущего и тем или иным способом останавливает его или корректирует события, несколько изменяя обстоятельства, но таким образом, чтобы при этом был и положительный эффект. И ещё необходимо строгое соблюдение принципов Службы.

– А как я могу ознакомится с полным сводом правил или как их там… принципов Службы? Они где-то прописаны? Наверное, в каком-нибудь контракте?.. – снова поинтересовался я.

– Они нигде не прописаны, – усмехнулся Куратор. – Я и другие сотрудники будем их тебе постепенно и постоянно объяснять в устной форме в ходе твоей стажировки и уже во время твоей службы. Ты должен будешь их знать и помнить без всяких подсказок. Всегда! Так что никто здесь ничего не подписывает. Но это никак не освобождает сотрудника от выполнения своих обязательств. Это служба без контракта, – выдержав паузу, многозначительно добавил Тнемил, задумчиво глядя на Землю, из-за которой потихоньку начало выглядывать Солнце, осветив своими первыми лучами и его и меня.

Я поймал себя на мысли, что это хороший сигнал к тому, что мне нужно было начинать новый этап в своей жизни. Нет! Правильнее будет сказать – начинать новый этап после своей жизни!

– У сотрудников нашей Службы, в отличие от просто ожидающих, есть существенные плюсы, – продолжил вводить меня в курс дела Куратор. – Во-первых, это досрочный переход в живущие, так как за время службы идёт повышенное накопление жизненного баланса. Так что, можно сказать, служба корректировщиком – это возможность досрочного получения права на жизнь. Во-вторых. Вытекающий из только что озвученного следующий плюс – это наличие дополнительного жизненного баланса и возможность помочь кому-либо из своих близких живущих, поскольку здесь имеется возможность передавать им в помощь часть своего баланса. Чтобы ты знал, далеко не у всех ожидающих есть что отдать в обмен за услуги своим близким. И, наконец, в-третьих. Работа непосредственно с живущими – это намного лучше, нежели чем просто место в очереди среди ожидающих, которая ещё неизвестно когда подойдёт.

После этих слов Тнемил взял небольшую паузу.

– Но, правда, есть и свои минусы, – через некоторое время продолжил он, попивая из бокала напиток бежевого цвета.

– И какие же? – полюбопытствовал я.

– Ну, например, большая загрузка по заданиям. И жёсткая ответственность за принимаемые решения. А если ты нарушишь принципы Службы, то возможна и дисквалификация с обнулением всего жизненного баланса, полученного здесь. А в особых случаях – и полное его обнуление и временный запрет на возврат в мир живущих – так называемое забвение. Кстати, в случае твоих нарушений и твой Куратор, в данным случае – я, теряет десять процентов своего жизненного баланса, накопленных им на службе. Плюс к тому, разумеется, есть и принципиальные запреты.

– Какие именно? – насторожился я.

– Запомни самые основные из них. – ответил Тнемил. – Во-первых, нельзя напрямую помогать своим близким родственникам, друзьям и хорошим знакомым. Если же эта помощь проводится в порядке взаимообмена балансом, – например, через группу поддержки, – то есть кто-то что-то делает за тебя – за переданную тобой часть жизненного баланса, то тогда можно. А вот напрямую – нельзя. Впрочем, и тут тоже есть свои ограничения. Активные вмешательства в жизнь живущих допускаются не чаще восьми раз в год. Во-вторых, нельзя вмешиваться в жизнь живущих или корректировать её без указаний на то Куратора или иного уполномоченного сотрудника Службы, а также в своих личных интересах. Даже в экстренных ситуациях кого-либо из живущих нельзя лишать жизни. Исключения составляют случаи, имеющие место при выполнении заданий. Ну и в-третьих. Нельзя допускать, чтобы тебя, сотрудника Службы, скажем так, лишили жизни в мире живущих. Это очень плохо. Здесь общий воспитательный тезис таков: если ты не смог решить вопрос без создания агрессивной энергии, направленной против тебя, значит, с поставленной задачей ты не справился.

– А что, разве сотрудника Службы можно убить? – удивился я.

– Можно, но не в прямом смысле этого слова. Понятно, что наши сотрудники не умирают. Но если наш коллега всё же был, что называется, убит при выполнении задания в мире живущих, то приходится как-то фиксировать это событие и в самой земной жизни. А это будет означать, что наш он принёс в мир живущих агрессию и прочий негатив. Ну а по итогу, как я уже говорил, будет считаться, что он, этот сотрудник, просто не справился со своей миссией. Правда, бывают случаи, которые признаются исключительными, но они очень редки. Если тебя «убили» в мире живущих, то примерно в девяноста процентах случаев это грозит твоей незамедлительной отставкой. Но даже это ещё не всё. Есть и другие запреты и принципы, которые доводятся до сотрудников Службы, каковым ты пока что ещё не являешься.

– А почему Вы предложили поступить в Службу именно мне, если получить досрочное право на жизнь наверняка и так масса желающих? – поинтересовался я. А сам при этом подумал: «А нет ли здесь какой-нибудь манипуляции или завлекаловки – типа новичок, ничего не знает, а сейчас как втянут – так потом доказывай, что ты ничего не знал?!»

– Хороший вопрос, – произнёс Куратор и, улыбнувшись уголками глаз и посмотрев на открытый космос, замолчал.

Через некоторое время он повернул голову в мою сторону и, слегка склонив её набок, произнёс:

– Желающих много. Хотя нет – не так… Желающих очень много, но всех подряд мы не принимаем. Есть масса критериев для отбора. Но ещё, помимо всего прочего, большую роль играют поручительства наших коллег. Так, каждый сотрудник Службы должен ежегодно предлагать список живущих, за которых он поручается как за достойно проявляющих себя при жизни. Или же – за пребывающих в статусе ожидающих. Обычно в подобном списке бывает от трёх до пяти кандидатур. Для того чтобы кому-либо из кандидатов изошло предложение поступить в Службу, таких поручительств должно быть не менее двадцати пяти. Ты этой цифры достиг. Причём некоторым поручительствам за тебя уже почти целая тысяча лет.

Тнемил поднял глаза вверх, не иначе – пытаясь что-то вспомнить, и медленно проговорил:

– Сейчас, сейчас… Ага, вот оно. Тысяча триста двадцать второй год. Кстати, ты сейчас успел умереть очень вовремя, – он хихикнул, – потому что поручительства сроком более тысячи лет обнуляются, – ведь за это время можно сильно измениться. А так у кандидата оценивается всё – и положительный жизненный баланс, и наличие поручительства, и личное дело, и заключение Управления фильтрации, а также некоторые иные – дополнительные аспекты.

– Хочу сразу предупредить, – вкрадчиво произнёс я, – однако же хотел бы, что бы Вы меня поняли правильно. Если честно, я не совсем положительный человек. У меня есть масса недостатков. Достоин ли я состоять в вашей Службе?! Может быть, вы ошиблись там в вашем небесном учёте?..

– Ну, идеальных живущих не существует, – вздохнув, отозвался Куратор. – Живущий без своих минусов был бы уже не живущим, – продолжил он, сделав глоток из бокала. – У всех есть свои недостатки. Абсолютно у всех. И у меня – в том числе. – Тнемил выделил интонацией слова «и у меня». – И все люди очень разные, и сама жизнь – очень сложное и крайне многогранное пространство… В общем, без ошибок не обходится. Так что не стоит из-за этого переживать.

– А как становятся Кураторами? – внезапно для самого себя задал вопрос я.

– Да, вот теперь я верю! У тебя действительно есть минусы! – Куратор от души рассмеялся. – Он ещё не поступил на службу, а уже интересуется, как занять моё место!

– Ну нет уж! – смутившись, ответил я. – Я просто так поинтересовался. Если мне этого не нужно знать, не говорите.

– Да нет, это не тайна. Срок службы – не менее полутора лет. Ну, и ещё кое-какие необходимые условия, о которых ты узнаешь позже. Все те, кто занимает в Службе те или иные должности, обязаны с определённой регулярностью подвергаться ротации. Это обязательный принцип нашей Службы. А вот у живущих он отсутствует – и это приводит к печальным результатам.

– В смысле? – не понял я.

– Иногда долгое пребывание живущего у власти или на пике славы или же обладание им большим богатством часто приводят к психологической, а значит – и к профессиональной деградации. Подобные живущие начинают думать о своей исключительности и безошибочности во всём, хотя они – точно такие же, как и все остальные, – просто с повышенным самомнением. Иногда даже Управление взаимозачёта, – ты ещё о нём узнаешь, – выполняя свои функции, не разрушает карьеру, славу или богатства такого живущего, которого стоило бы наказать, – потому что именно такая деградация автоматически окажет отрицательную роль на его жизнь, и он сам себя или подставит, или даже погубит. Иногда власть, слава и деньги – это и есть наказание! – подвёл итог Куратор.

– Но ведь многие их этих… из живущих… с вами не согласятся, – возразил я.

– Ну, во-первых, ты не услышал ключевое слово – «иногда». А во-вторых, когда ты узнаешь о тех живущих, которые подобным образом были наказаны той же властью или богатством, ты поймёшь, что я прав. Но вообще-то мы – Управление корректировки событий. И прямолинейным наказанием не занимаемся.

– А если подробнее, – продолжал интересоваться я, – то чем занимаются в вашем Управлении?

– Ну как это – чем? Помогают живущим! – коротко ответил Тнемил.

– Всем?

– Э, нет! Только тем из них, которым кто-либо хочет помочь. Либо тем, кому помочь необходимо. Но это – только по заданию сверху.

– Сверху?! – переспросил я.

– Ну да. Ты же понимаешь, что у нас тут тоже есть, скажем так, своё верховное руководство, – и Куратор, загадочно улыбаясь, указал рукой вверх. – Общая схема Службы такая. Есть несколько различных Управлений, и в том числе – наше. В нём есть сотрудники. Они выполняют задания своего Куратора или Дежурного диспетчера Центрального поста своего Управления.

– Вот до этого я виделся со своей, теперь уже – бывшей, группой поддержки, – начал раззадориваться я. – Она тоже, помимо прочего, помогает живущим. А Вы теперь говорите, что и Служба также помогает им. Так в чём же разница? Или её нет?

– Это абсолютно разные вещи. И связаны друг с другом они лишь частично, – объяснил Тнемил. – Группа поддержки – это добровольное объединение ожидающих, которые помогают живущим с целью пополнения своего жизненного баланса и – или – помощи определённым живущим. А сотрудники Службы выполняют задания по сохранению глобального положительного баланса интересов в обществе. То есть наша Служба занимается не только оказанием помощи. Есть у нас и такие сотрудники, которые, скажем так, исполняют наказание. Ну и, в отличие от ожидающих в группе поддержки, ты, разумеется, не пополняешь свой жизненный баланс именно от выполнения конкретного задания, – ведь ты же состоишь в Службе. Условно говоря, у сотрудников есть заработная плата, которая периодически поступает на их жизненный баланс. Её размер зависит от сложности выполняемых заданий.

После очередной паузы Куратор, глотнув из своего бокала, продолжил:

– Вначале твои задания будут лёгкими. Их можно будет выполнить без активных действий. Затем они усложнятся – и тебе придётся уже несколько больше участвовать в жизни живущих. А когда ты наберёшься опыта, то, возможно, тебе будут доверять и уже гораздо более сложные мероприятия – с постоянным продолжительным участием в земной жизни, иногда – сроком на целый год и даже намного дольше. К примеру, опытные сотрудники порой параллельно выполняют по целому ряду заданий, связанных с живущими, и иногда – протяжённостью в несколько десятилетий! Но начинают все стажёрами. И только потом постепенно переходят на индивидуальную работу.

– А как я буду узнавать, что мне нужно делать? – спросил я.

– Как я уже говорил, для этого и существуют Кураторы и Дежурные диспетчеры Центрального поста нашего Управления. Кураторы различных отделов по графику группами дежурят на Центральном посту, образуя команду диспетчеров, и все они в этот промежуток времени являются Дежурными диспетчерами Службы. В обиходе их можно называть просто – диспетчера. Таким образом, я, твой Куратор, или Дежурный диспетчер Центрального поста, будем сообщать тебе о заданиях, информировать о тех или иных ситуациях, осуществлять информационную поддержку и помогать в создании легенд. А вот непосредственно план действий ты будешь определять уже самостоятельно – естественно, с учётом всех имеющихся принципов Службы. Каждый наш сотрудник – он почти как свободный художник. Одним словом, со временем ты во всё разберёшься.

– А как называют нас, сотрудников Управления корректировки событий? – поинтересовался я

– Живущие – никак. Они ведь не знают о нашем существовании. А свои называют просто – корректировщиками.

– А если я откажусь от Вашего предложения, какие это повлечёт за собой последствия?

– Да никаких последствий не будет. Ну, кроме тех, что… – Куратор взял театральную паузу, а после этого продолжил: – …Что я скажу тебе, что ты дурак! И это я тебе ещё польщу! Я вообще знатный льстун! – он громко рассмеялся. – Ну а если серьёзно, то в таком случае ты будешь как все – ждать права на жизнь, но только намного дольше и гораздо более тускло! И возможностей помочь свои близким в порядке взаимообмена жизненным балансом у тебя будет намного меньше, – ведь сразу его обычно никому не хватает даже для перехода в новую жизнь.

– А много нас, ну… в смысле – не нас… а вас, сотрудников?

Внимательно посмотрев на меня, Тнемил медленно и чётко произнёс:

– И много и… мало. Их точное количество не знаю даже я. Разумеется, не все задачи получится выполнить. Но нужно стараться. Тем более что у тебя будет очень много возможностей. Это и трансформация, и манипулирование живущими – в пределах разумного, конечно, и всякие иные способы. Короче говоря, при наименьшем вмешательстве нужно пытаться помогать живущим максимально. Вот так.

Я молчал. Объём полученной мной информации был настолько велик, что я не мог решить сразу, нужно мне всё это или нет. Попадёшь ещё, чего доброго, в какое-нибудь забвение лет на тысячу – и будешь потом вспоминать про обещания о псевдоплюсах Службы и про гигантский жизненный баланс…

– Ну так что ты решил? – поинтересовался Куратор, выждав время. – Тебе нужно определиться, в наших ты рядах или нет. А наши ряды – они мало того что плотные и надёжные, – мы ведь ещё и не бросаем своих!

После этого он снова замолчал.

– Но ты, безусловно, можешь и отказаться, – продолжил Тнемил минуту спустя. – Мы же всё понимаем. Есть риск потратить годы, а вслед за этим – потерять не только драгоценные единицы жизненного баланса, полученные за время службы, но и вообще обнулить свой баланс, тем самым откинув ожидание права на жизнь лет на пятьдесят или на сто, а может быть, даже и на более длительный срок. В конце концов, можно ведь гораздо более спокойно ожидать своей очереди, при этом понемногу повышать свой баланс и тихо – без напрягов – может быть, лет через двадцать, тридцать или сорок тоже стать живущим. За твой отказ осуждать тебя никто не будет. В общем, подумай и дай свой ответ, – закончил Куратор, ещё раз пристально посмотрев мне в глаза.

Я выдержал этот тяжёлый для меня взгляд.

Мы оба пребывали в полном молчании.

Тнемил повернул голову в сторону космоса.

Выбор для меня был непростым. Или начать жить лет примерно через тридцать-сорок, или же рискнуть – и получить путёвку в жизнь лет через пять или десять, а если вдруг не повезёт, то через пятьдесят или даже целых сто пятьдесят лет…

Я так усиленно думал, что мне показалось, будто бы скрежет от работы моих мозгов был слышен даже Куратору.

– А сколько примерно в среднем сотрудников дисквалифицируются? – наконец нарушил молчание я.

Тнемил посмотрел в потолок. Затем он перевёл взгляд на меня и сказал:

– Процентов десять-двадцать. Кто-то уходит в отставку добровольно. Служба у нас, как сам видишь, непростая. Причём ответственность за твои действия несёшь не только ты, но ещё и я. Хотя Куратор не вправе давать прямых указаний в той или иной ситуации. Так что сотрудник относительно свободен в выборе своих действий. Кстати, посмотри на эти фото, – и Куратор кивком указал на экран, расположенный на стене.

На нём появилась чёрно-белая фотография. На ней был запечатлён молодой человек в военно-полевой форме – с кубарями в петлицах вместо погон. Прекрасно понимая, что здесь ничего просто так показывать не будут, я стал пристально вглядываться в снимок.

С экрана на меня смотрел светло-русый старший лейтенант в пилотке, возрастом примерно лет двадцати – двадцати пяти.

«Если вместо погон кубики, значит, эта фотография раньше тысяча девятьсот сорок третьего года», – чисто машинально подумал я.

При этом лицо молодого офицера мне было совершенно незнакомо.

– Это кто? – спросил я.

– Это? Да это ты! – улыбнувшись, ответил Тнемил. – В то время ты уже состоял на службе, уже выполнял задания. Это фото из архива сотрудников Управления – из твоего личного дела.

– То есть раньше я уже был вашим сотрудником?! – изумился я.

– Ну конечно, – подтвердил Куратор. – И это – ещё одна веская причина, по которой именно тебе предлагается стать им вновь.

– У меня есть время подумать? – коротко спросил я.

– Ну, в принципе… – начал было Куратор, однако же, задумавшись, внезапно ответил: – Нет.

– Хм! Ну тогда в принципе… – я тоже решил взять паузу, подыгрывая речевой манере Куратора, – …я согласен.

– Не понял, – отозвался он.

– Я согласен! – громко ответил я.

Поднявшись с кресла, Тнемил сделал шаг мне навстречу. Я тоже встал. Мы пожали друг другу руки.

После этого он с улыбкой произнёс:

– Поздравляем тебя с поступлением в Службу! – И чуть тише добавил: – Не подведи нас.

Глава 5

Сегодня состоялся первый день моей службы в Управлении корректировки событий.

Настроение у меня искрилось бодростью и светом. И ещё меня переполняло непередаваемое ощущение того, что я нахожусь в преддверии чего-то нового и совершенно необычного.

С утра ко мне подошёл Куратор и спросил:

– Ну как настроение, боец невидимого фронта?

– Почему именно невидимого? – не без удивления переспросил я.

– Мы ведём борьбу за нечто светлое, однако же, как ты знаешь, об этом мало кто в курсе. Короче говоря, потом всё поймёшь. Пошли выберем тебе экипировку – одежду и твой будущий вид. А потом я познакомлю тебя с коллективом нашего отдела. Ну, и ещё определим тебе рабочее место, – закончил свои пояснения Тнемил.

– А зачем мне выбирать вид? – удивился я. – Я что, не могу вот так, в своём собственном виде?..

Куратор посмотрел на меня оценивающим взглядом:

– Даже если бы ты для места службы указал другой регион или даже другую страну, то и в этом случае тебе тоже было бы рискованно оставаться в своём прежнем облике. Тебя может кто-то случайно узнать. Сколько было ситуаций, когда случайно – именно случайно – в каком-нибудь дальнем городе кто-то вдруг видел человека, «очень похожего на умершего»! Так что рисковать не стоит. Тем более что ты – как, впрочем, и многие другие – выбрал службу в своём собственном регионе. Иначе сказать, выбора у тебя нет. Так что – выбирай! – на философском противоречии закончил свою реплику Тнемил.

Дорогой по коридору он продолжил вводить меня в курс дела.

– Сейчас пойдёшь в отделение подготовки. Ты примерно представляешь, как хотел бы выглядеть, и всё остальное? Скажу сразу. Не нужно выбирать лицо из периода твоей собственной жизни или же из современности – лицо актёра или каких-либо других известных людей. Помни. Ты – боец невидимого фронта. В конце концов, в отделении есть виртуальная помощница. И она сможет тебе в этом посодействовать.

– Понял, – без лишних слов ответил я.

Наконец мы подошли по коридору к двери, возле которой стояло несколько человек.

– Так, – сказал Куратор, – тебе сюда. Тут, правда, небольшая очередь, так что придётся подождать.

– Что, разве и здесь, на этом свете, тоже нужно стоять в очередях?! – шутливо отреагировал я.

Покровительственно посмотрев на меня, Тнемил произнёс:

– Друг мой! Мы все и всегда стоим в очереди. Вначале – в ожидании жизни, а, начав жить, мы сразу же перемещаемся в очередь на переход из живущих во вновь ожидающие. Если ты искал вечный двигатель, то это он и есть: движение – почти что вечное. Так что спокойно стой здесь и помни о вечном двигателе!

Сказав эти слова, Куратор мне подмигнул.

Я вновь подумал о том, что проявления своего чувства юмора пока что всё-таки лучше придерживать, чтобы не нарываться на подобные «проповеди». А впрочем, может быть, я и ошибался.

Впереди меня в очереди стояли двое мужчин и молодая женщина. Кто-то из них был с сопровождающими лицами, кто-то – один.

Мужчины были новичками. Это сразу бросалось в глаза, поскольку они всё время – как, наверное, и я сам – постоянно озирались по сторонам в ожидании чего-то. Двое их сопровождающих при этом были абсолютно спокойны. Они стояли чуть в стороне и непринуждённо обсуждали какое-то, по всей видимости – весёлое, происшествие на службе.

Девушка, в одиночестве стоявшая передо мной, также сохраняла спокойствие в ожидании своей очереди и тоже обменивалась шутками с двумя сопровождающими мужчинами. Исходя из этого, я предположил, что эта девушка здесь не новичок.

Тнемил со всеми поздоровался. Затем, немного постояв рядом со мной, он попросил девушку в случае чего помочь стажёру их отдела. Оглянувшись на меня, она кивнула. А потом Куратор сказал мне, что отойдёт по делам. И чтобы я заходил в помещение, когда меня вызовут.

Время тянулось медленно. Постепенно всех вызывали за дверь, но только обратно из неё потом никто не выходил.

И вот я остался один.

– Следующий, заходите, – раздался наконец женский голос.

Я оказался в светлом помещении с белыми стенами. Правая стена представляла собой одно громадное зеркало. Больше в комнате ничего и никого, кроме меня, не было.

– Приветствую Вас! – произнёс всё тот же женский голос.

– Добрый день, – ответил я, оглядываясь по сторонам.

– Вы сами можете себе представить свой будущий внешний вид или Вам нужно помочь?

– Лучше помочь, – смущённо ответил я.

– Хорошо, – отозвался женский голос. – Выбирайте нужное. Рост, комплекция, причёска…

Неожиданно зеркало на правой стене превратилось в экран. Передо мной начали появляться изображения людей различных комплекций с указанием их мышечной массы и общей массы тела, всевозможные формы и черты лиц, виды причёсок и многие другие параметры внешности. На те или иные изображения я поочерёдно нажимал пальцем.

Когда я закончил, женский голос произнёс:

– Выбор завершён. Производим трансформацию.

Буквально на секунду свет погас, а затем снова включился. Я обернулся и посмотрел на нового себя в зеркало…

На меня смотрел высокий симпатичный молодой человек лет двадцати пяти – двадцати восьми с русыми волосами. Тело у обновлённого меня было довольно накачанное. Всё это вместе напоминало мне какого-то знаменитого актёра, но какого точно, я вспомнить не мог. Вообще, это был некий собирательный образ – мачо и до боли знакомого героя из фильмов прошлого века.

Одежда на молодом человеке, которым теперь являлся я, была под стать моим собственным вкусам – джинсы и короткая стильная кожаная куртка. В руках же у образа в зеркале были солнцезащитные очки.