Служба на том свете

Андрей Вестов

Служба на том свете

Моей Звёздочке посвящается

Глава 1

Должен вас предупредить вот о чём. Выполняя задание, вы будете при оружии для поднятия авторитета. Но пускать его в ход вам не разрешается ни при каких обстоятельствах. Ни при каких обстоятельствах. Вы меня поняли?

Эрнест Хемингуэй

– Семнадцатый! – отчеканил голос Куратора, внезапно прервав мысли Эктора.

Этот голос с металлическими нотками исходил как будто из ниоткуда – словно бы изнутри самой головы, однако же при этом был на удивление чётко слышен. Впрочем, к подобным «технологиям» Эктор уже привык.

– Семнадцатый на связи, – спокойно и даже отчасти буднично мысленно ответил он.

– Двадцатиминутная готовность, – проинформировал Куратор.

– Принято, – спокойно отозвался Эктор, одновременно с этим разглядывая изнутри лобовое стекло своего припаркованного автомобиля.

Стояли ранние майские сумерки. Моросил мелкий дождик. Воздух наполняло пьянящее благоухание липы, настоянное на тонком аромате падавших с неба капель. Эти запахи – липы и дождя, соединённые вместе, – являли собой поистине освежающий коктейль для лёгких.

Сквозь приспущенное дверное окно машины Эктор наслаждался дыханием природы. По лобовому стеклу стекало множество мелких капелек. С каждым мгновением они увеличивались в размерах, а внизу, уже у капота, вдруг полностью исчезали – как бы в никуда.

А в верхней части лобового стекла между тем вновь и вновь повторялся один и тот же процесс: мелкие капельки перерастали в крупные, а вслед за тем они превращались в маленький ручеёк, который, в свою очередь, также бесследно исчезал – и таким образом в нижней части стекла всё по-прежнему становилось чисто.

И каждый раз – одно и то же. Подобно мирской суете. Пока ты живёшь, ты постоянно пребываешь в заботах, число которых день ото дня всё только множится, а когда умираешь – всё вдруг становится чисто. А в это самое время чья-то другая жизнь лишь только начинается…

Так, ожидая начала, Эктор смотрел на лобовое стекло и философствовал над своей «теорией дождя».

По радио звучала песня «Нам с тобой» в исполнении группы «Кино». Эктор автоматически сакцентировал внимание на словах о наличии плана действий.

Хотя на самом деле у Эктора тоже уже имелся приблизительный план действий. Точнее, у него было даже целых три возможных плана – смотря как всё пойдёт. Он ждал команды для начала выполнения этого небольшого задания, которое в перерыве между важными делами – в виде «общественной нагрузки» – ему подкинул Куратор.

Взгляд Эктора упал на табличку, закреплённую на рядом стоящем доме. На ней значилось: «Улица Исаева». Ему сразу же вспомнился сотрудник советской разведки Максим Исаев, а говоря иначе – тот, которого мы все прекрасно знаем под именем Штирлиц. Однако внутренний голос Эктора сразу же опроверг фантастическую версию появления на свет названия улицы в честь данного киногероя. Хотя в наше время, как известно, возможно всё… К своему стыду, он так и не смог припомнить никаких других Исаевых, именем которых могли бы назвать эту улицу. И после этого решил, что позже обязательно восполнит этот досадный пробел в своих знаниях.

– Семнадцатый! Ты на связи? – вновь проявился Куратор.

– Да! – мысленно ответил Эктор.

– Пятиминутная готовность!

– Принято! – отозвался Эктор и, посмотрев на свои надетые на правую руку часы, несколько мгновений спустя добавил: – А дождь не помешает?

– Тебе – нет, – с едва заметной усмешкой ответил Куратор.

Пятиминутная готовность! Это много или мало? Обычно за эти пять минут стараешься ещё раз как следует обдумать свои действия и предугадать возможный ход событий. Эктор чётко ощущал давление двойной плечевой оперативной кобуры.

Стволы остались при нём ещё с предыдущего – утреннего задания. В принципе, боевое оружие на поражение применять было весьма нежелательно, а без необходимости – так и вовсе запрещено. Так что Эктор брал с собой пистолеты только в том случае, если это было нужно для выполнения конкретного задания. Но когда час назад Куратор, отдавая приказ во время выполнения небольшого срочного поручения, уточнил, с оружием ли он, Эктор не удивился. Он просто понял, что стволы могут ему пригодиться, – потому что Куратор никогда ничего просто так спрашивать не будет.

Пока Эктор добирался до места выполнения задания, Куратор минут десять вводил его в курс дела, давал инструкции и сообщал вводные данные. Вроде задание – как задание, да только вот была отдельная установка: «Ситуация нестабильная и может выйти из-под контроля». Так что Эктору требовалась особая концентрация внимания. И запросто могла понадобиться тяжёлая кобура – а точнее, её содержимое.

И вот он ждал начала операции. Внешне Эктор был спокоен, но это – только внешне. А между тем любое проваленное задание запросто могло завершиться дисквалификацией – ну прям от слова «наверняка».

Прошло ещё пару минут. Дождь внезапно прекратился – так, как будто его просто выключили.

«Хорошо, – улыбнувшись, подумал Эктор. – Мой Куратор – профессионал. Дождь часто меняет планы людей, замедляет или ускоряет их передвижение, ведь под дождём люди вынуждены идти быстрее, чем обычно, и таким образом порой они могут опередить предначертанный график событий, хотя их общий хронометраж уже запущен. Бывает так, что ты всё рассчитал, не только до минуты – практически до мгновения, и вдруг – бац! – пошёл дождь, и всё – насмарку… Дождь, безудержный снегопад, неожиданные поступки людей, а иногда даже просто их мысли – всё это нередко мешает качественному выполнению задания».

– Всё по графику. Две минуты, – вновь прозвучал голос Куратора.

«В жизни его голос очень спокойный и мягкий, но во время выполнения задания – один-в-один как у робота, – подумал Эктор. – Хотя, наверное, так и надо – чтобы никто не расслаблялся».

С этими мыслями он вышел из автомобиля и направился в сторону небольшого торгового павильона с тонированными стёклами. На Экторе был классический костюм тёмно-синего цвета, светлая рубашка и галстук – под цвет костюма, но только немного светлее.

«Хорошо, что рубашка светлая, – подумалось ему уже на подходе к павильону. – Если что – не дай Бог, конечно, – следы крови станут заметны всем, а её вид, как известно, охлаждает даже самые горячие головы».

– Тридцать девять секунд до подхода объектов к точке событий. Они в двадцати метрах от павильона за углом, – проинформировал Куратор.

– Я уже на месте, – отрапортовал Эктор.

– Вижу! Удачи! – отозвался Куратор, после чего сразу же раздался щелчок отключения внутренней связи.

А это означало, что дальше Эктора отвлекать уже не будут. С этой минуты он был предоставлен сам себе. Теперь все свои действия он определял сам – и уже никто ничего не мог ему не подсказать и чем-либо помочь. Всё сделаешь правильно – ты молодец, а коли сильно ошибёшься, то дисквалификация, и всё – трындец.

«Завидная рифма – «молодец – трындец», – успел подумать Эктор. – Вот так-то!»

Ответить Куратору на пожелание удачи он тоже уже не успел, так как при входе в павильон столкнулся с женщиной, которая из него выходила. Вежливо её пропустив, Эктор вошёл в помещение.

Внутри оно представляло из себя нечто среднее между ларьком «Союзпечать» из далёкого СССР и продуктовым павильоном средней площади. Слева в нём располагались отдельно стоящие вертикальные полки и витрины, уставленные канцтоварами и печатной продукцией, среди которой почему-то было большое количество юридической литературы.

«Ну да, конечно, ведь рядом же – юридический институт», – тут же вспомнил Эктор.

Полки и витрины, находившиеся справа, ломились от различных продуктов питания и напитков.

За прилавком стояла молодая – лет двадцати пяти – симпатичная брюнетка небольшого роста в фирменном халате знаменитой торговой сети.

Эктор быстро осмотрелся. Больше в павильоне не было ни души. Он отошёл от входа в дальнюю часть помещения и встал за книжными полками – так, чтобы между ним и входом оставалось расстояние, которое позволило бы ему успеть достать пистолет, если ситуация обострится, и в то же время – чтобы его самого не было видно снаружи. Если задание не получится выполнить сейчас по той причине, что в павильоне будет находиться он, то потом придётся снова вычислять, где, когда и как именно эта банда пойдёт на нечто подобное, – а терять на это время совсем не хотелось.

«Тем более что сегодня при мне оружие», – «вдогонку» подумал Эктор.

Он встретился глазами с продавщицей.

– Добрый день! – вежливо поздоровался Эктор.

– Здрасьте, – мгновение спустя дружелюбно отозвалась она, предварительно с головы до ног измерив его – прилично одетого мужчину средних лет – взглядом.

«Классический костюм хорошего покроя всегда производит положительное впечатление. Особенно на женщин», – промелькнуло у Эктора в голове.

Краем глаза он уже увидел у входа в павильон трёх молодых людей примерно семнадцати – девятнадцати лет. Они стояли, оглядываясь по сторонам, и что-то перекладывали за полы своих коротких тёмных курток. Даже их внешний вид, уж точно – недобрый, однозначно свидетельствовал о том, что это вовсе не студенты юридического факультета, находящегося по соседству, а с наибольшей вероятностью гопота, жаждущая в этот вечер лёгких денег и по возможности – увлекательных приключений без последствий. В принципе, Куратор всё именно так и объяснил во время инструктажа. Более того. Он даже разрешил Эктору в случае необходимости произвести пару-тройку выстрелов.

«Тоже мне – гангстеры! – едва заметно улыбнувшись, подумал Эктор. – Насмотрелись дурацких фильмов. Уж лучше бы прочитали какую-нибудь книжку о чувствах и мыслях людей, впервые попавших в изолятор временного содержания. Ну, или в следственный изолятор…»

Ранее по роду своей деятельности он неоднократно слышал из первых уст о переживаниях тех, кто, будучи задержанным, попадал в подобные места. При этом особенно красочными являлись описания проведённой в них первой ночи. А основная часть размышлений этих людей сводилась в основном к одному-единственному риторическому вопросу: «И зачем мне всё это было нужно?!»

Объекты между тем замешкались у входа. При этом они постоянно озирались по сторонам, не иначе – выжидая, когда проходящих мимо людей станет как можно меньше, хотя их в этот вечерний час и так почти не было, а те, что появлялись в поле зрения, проходили вдалеке от павильона.

«Ну давайте уже, не тяните! – мысленно подбодрил их Эктор. – А то ещё кого-нибудь занесёт в павильон, и ситуация для меня ох как усложнится!»

Краем глаза он продолжал наблюдать за входом и параллельно с этим расстегнул пуговицы на пиджаке. Мало ли что? Ведь потом могло бы оказаться слишком поздно.

«Хотя права на использование оружия на полное поражение у меня всё равно нет, – помнил Эктор. – Максимум – это по конечностям. Чуть промахнулся – и разбор полётов по результатам служебной проверки тебе обеспечен! А при необоснованной стрельбе тоже может быть дисквалификация. Так что для принятия решения о применении оружия времени обычно очень мало, но оно, это решение, обязательно должно быть верным. Да и «покалеченным» и уж тем более «убитым» быть мне тоже, если честно, ну очень не хотелось бы!»

Объекты по-прежнему топтались у входа в павильон.

«Какие же мы нерешительные!» – с некоторым возмущением подумал Эктор.

Он стоял возле вертикальной полкой с книгами. Перед его глазами пестрели всевозможные кодексы и очень много различных комментариев к ним. Да, именно так. Сама Жизнь и здесь показывала то, что желающих комментировать что-либо всегда больше, чем тех, кто действительно что-то делает. Вообще, у Эктора всегда возникал вопрос о том, почему законотворчеством занимаются одни, а комментируют его совсем другие…

В этот момент лицо одного из «гангстеров» прилипло к тонировке павильонного стекла, а двое остальных направились в помещение через тамбур. Один из них – толстенький парень – остался снаружи, встав ко входу спиной.

«Внимание, началось! Так, толстый на стрёме!» – чисто автоматически отметил про себя Эктор.

– Что-нибудь выбрали? – вдруг раздался голос продавщицы, который прервал его наблюдения за происходившим.

Левой рукой Эктор указал на полку с книгами.

Вслед за этим он потянулся за «Уголовным кодексом» в добротном жёстком переплёте, который стоял на полке прямо перед ним и буквально смотрел на него. Полы пиджака Эктора при этом разметались в стороны и из-под них, как он и планировал, показался фрагмент оперативной кобуры из тёмно-коричневой кожи – с тренчиком и рукоятью пистолета.

В этот же самый момент двое молодых людей, зашедших в павильон, неожиданно остановились. Один из них – тот, что был поменьше ростом, – имел очень короткую и почему-то какую-то неровную стрижку – а-ля «жертва стригущего лишая». Этот коротыш спрятал свою левую руку за спину – под куртку. Второй парень – высокий, с угрюмым лицом и нависающей на глаза тёмной чёлкой – держал правую руку за пазухой. Они оба с удивлением уставились на видневшуюся из-под пиджака Эктора кобуру с пистолетом. Сам же он при этом, боковым зрением внимательно наблюдая за обстановкой, неторопливо достал книгу с полки. Одновременно с этим правой рукой Эктор как бы случайно отвёл назад правую полу пиджака, чтобы все присутствующие смогли убедиться в том, что с другой стороны у него имелся ещё один пистолет. После этого Эктор медленно повернулся к молодым людям.

По их глазам и по взгляду продавщицы он сразу понял, что оружие увидели все – и девушка и «гангстеры».

В воздухе повисла напряжённая тишина. Налётчики оказались в ступоре, поскольку поняли, что перед ними находился серьёзно вооружённый человек, который, по всей видимости, отнюдь не являлся амбассадором приключений без последствий, в поисках которых, как было сказано, находилась самонадеянная молодёжь.

Глядя на молодых людей, лица которых внезапно посетила крайняя растерянность, Эктор спокойным голосом отчётливо произнёс:

– Дневная выручка подобных павильонов – не более ста тысяч рублей. Вас трое. Итого, если округлить, по тридцать с небольшим тысяч на человека. Причём использование вами ножа и предмета, похожего на пистолет, – Эктор указал рукой на высокого парня, державшего руку за пазухой, – позволяет квалифицировать это как разбой. Статья 162-я УК РФ.

С этими словами он достал с полки «Уголовный кодекс Российской Федерации» и, подняв его на уровень плеча и ткнув в него пальцем, медленно проговорил:

– Лишение свободы – до пятнадцати лет. – И по слогам добавил: – Пят-над-ца-ти! – подражая речевому стилю своего Куратора.

Молодые люди и продавщица стояли замерев и ошарашенно слушали короткую искромётную лекцию Эктора по уголовному праву.

– Вы, кстати, «Уголовный кодекс» покупать-то будете?.. – после некоторой паузы неожиданно спокойным голосом обратился он к молодым людям. При этом Эктор сделал акцент на слове «уголовный».

Двое парней бегло переглянулись и ни слова не говоря опрометью выбежали из павильона, волоком утаскивая за собой ничего не понимающего третьего – толстенького джентльмена полненькой неудачи.

Проводив убегающих взглядом, Эктор неспешно поставил книгу обратно на полку. Затем он повернулся к продавщице, которая, прижав руки ко рту, смотрела на него вытаращенными глазами.

– А я вот, знаете ли, ничего покупать не буду, – произнёс он, иронично улыбнувшись.

Подмигнув оторопевшей девушке, Эктор не спеша вышел из павильона и направился в сторону своего автомобиля. Молодых людей тем временем уже простыл и след.

– Семнадцатый! – раздался в эфире строгий голос Куратора.

– Да, на связи, – мысленно ответил Эктор.

– За то, что смог выполнить опасное задание без использования оружия, объявляю благодарность. А за разглагольствования при его выполнении – выговор! Пока что устный. Я же говорил – при попытке совершения разбоя они готовы даже на убийство, а ты им лекции читаешь! Мог бы ведь и не успеть произвести положительного впечатления без открытой демонстрации оружия, направленного им в лоб!

– Я понял, – уставшим голосом отозвался Эктор.

– Ну ладно, – примирительным тоном произнёс Куратор. – Возвращайся на базу. Смена закончена. Тебе большое спасибо от группы поддержки этих разбойников. Кстати, продавщица именно сейчас по-настоящему поверила в существование высших сил. И аж прям посветлела в лице. Так что ты сегодня – ма-ла-дец!

Усевшись в машину, Эктор устало откинулся на спинку сидения.

Снова пошёл дождь. Эктор мысленно усмехнулся: «С нашим Куратором приятно работать. Он умеет создавать условия. Когда надо, включит дождь, когда надо – солнце. А многим сотрудникам в отделе он ещё и мозги включать умеет. Короче говоря, настоящий Куратор!»

Уже по пути на базу Эктор, решив не откладывать дела в долгий ящик, через Центральный пост выяснил, что та улица, на которой он находился, названа в честь Героя Советского Союза Алексея Петровича Исаева, погибшего в 1945 году. Дежурный диспетчер Центрального поста такому запросу ничуть не удивился, поскольку самые различные вопросы, касавшиеся всевозможных сфер жизни, регулярно возникали у сотрудников при выполнении ими заданий. Недаром же в Службе говорили: «Знай ДО, а не ПОСЛЕ!» Коллеги Эктора часто запрашивали самую разную информацию – и диспетчеры Центрального поста всегда были готовы ответить почти что на любой интересующий их вопрос. Разумеется, за исключением тех случаев, когда доступ к сведениям был ограничен.

Вот так и прошёл очередной рабочий день Эктора – ещё один день его службы в Управлении корректировки событий…

Как и у всех коллег Эктора, его служба в Управлении началась вскоре после его похорон – то есть тогда, когда у него ещё не было этого имени – Эктор, и он видел окружающий мир в совершенно ином свете.

Глава 2

Хочешь услышать о себе хорошее – умри.

Фридрих Ницше

Эти похороны прошли совсем не так, как я мог себе их когда-либо представить. Это были мои похороны.

Стояла последняя декада сентября. Золотая осень пребывала в самом разгаре. Днём солнце прогревало ещё достаточно хорошо, а вот после пяти-шести вечера уже явственно ощущалось осеннее дыхание – в виде прохладного запаха гаснущих красок недавно минувшего лета.

Кладбище находилось на опушке смешанного леса. И если лиственные деревья уже в значительной мере пожелтели, то зелёные хвойные столбы чётко прореживали этот золотистый «забор», ограждавший кладбище от мирской суеты. И вид этой живой разноцветной изгороди был поистине завораживающим.

Днём светило солнце, однако же рано утром прошёл небольшой дождик. И если в городе про него быстро забыли, то здесь, на природе, стоял просто-таки фантастический запах листвы и ослепительной солнечной осени, умытой лёгким дождём.

Я сделал глубокий вдох. Благоухание осеннего леса, прогретого солнцем, вышедшим после дождя, и сдобренного запахом грибов, был прекрасен. «Интересно, – вдруг подумал я, наслаждаясь этим дыханием осени, – если такие многогранные запахи так сильно будоражат слабое обоняние человека, то что могут чувствовать, к примеру, те же собаки или кошки, нюх у которых в десятки или даже сотни раз острее?.. Вероятно, для них запахи – это огромное собрание впечатлений и даже целых историй».

Разумеется, для меня явилось символичным то, что в день моих похорон стояла самая настоящая золотая осень. Всевозможные гранитные и мраморные памятники и надгробия на фоне описанной выше опушки леса вкупе с пригревающим сентябрьским солнышком – всё это идеально подходило для лирических воспоминаний и светлой грусти. Сероватые и чёрные, прохладные наощупь, надгробия и памятники выглядели как остывшие вулканические реки после бурного извержения, именуемого жизнью, и теперь – уже после её конца – напоминали застывшую чёрно-серую лаву.

Я посмотрел на небо. Там, в вышине, плыли облака самых причудливых форм. Они неторопливо двигались куда-то по своим делам. И им были исключительно безразличны все те события, которые происходили внизу. И в том числе – абсолютно неважен я, одиноко стоявший на кладбище на своих собственных похоронах и переживавший при этом целую гамму совершенно невообразимых чувств. Они, облака, продолжали себе лететь, с полным равнодушием взирая на крохотного меня.

На небе было так красиво, что на минуту я отвлёкся от происходящей на опушке свойственной всем похоронам скорбной суеты и наблюдал за ней так, как будто бы всё это меня особо и не касалось.

«И почему это я раньше не обращал внимания на красоту природы, не стоял и не смотрел вот так вот на облака и на осенний лес?!. Ведь это же так прекрасно! – думал я. – А с другой стороны, ведь я же был так сильно занят – работой, заботами и прочей суетой. Зачем? Для чего?! Неужели только для того, чтобы осознать всё это в день собственных похорон?!.»

«Так ли уж нужна была мне вся эта земная жизнь, если у меня даже не оставалось времени посмотреть на облака?! Да уж, риторический вопрос, – с ухмылкой подумал сразу же после этого я. – А вообще, для пользы восприятия ритма и целей жизни, пожалуй, стоило бы в принудительной форме обязывать всех людей к тому, чтобы они смотрели на облака. Хотя бы по пять минут в день».

Я перевёл взгляд на себя, лежавшего в гробу.

Тот, другой я, был одет в добротный костюм чёрного цвета. Моё лицо после смерти являло собой полное спокойствие. И действительно, а о чём теперь мне было переживать?!

Надо сказать, что со стороны я выглядел, конечно же, так себе. Можно было бы и получше. При этом по мне сразу было видно, что умирать я особенно и не собирался. Кстати, большинство людей почему-то внешне представляют себя лучше, чем они есть на самом деле. И мне тоже почему-то всегда казалось, что я выгляжу гораздо моложе. А тут – после смерти – мой вид оказался значительно хуже, чем я когда-либо мог предположить.

Понятно, что на моих похоронах присутствовали мои самые близкие люди – моя супруга, наши с ней взрослые сын и дочь со своими семьями, а также родственники, друзья и знакомые. Всё протекало обыденно и без всякого драматизма, который я прежде наблюдал во многих художественных фильмах.

Шла церемония прощания. Кто-то развязал верёвочки на моих руках и ногах, а затем положил их в гроб, мне в ноги.

В процессе церемонии время от времени возникали паузы и небольшие технические заминки. В принципе, это нормально, – ведь не проводятся же постоянно репетиции похорон. Хотя, с другой стороны, идея неплохая. Штук пять репетиций этой самой процедуры с друзьями и родственниками – и на самих похоронах уже никто так сильно убиваться не будет. Все уже почти привыкнут к этому скорбному факту.

Я внимательно смотрел на всё происходящее вокруг и поймал себя на мысли, что, наверное, если бы у меня была возможность провести свои собственные похороны самому, то я, конечно же, срежиссировал бы всё несравненно лучше, динамичнее и, может быть, даже несколько повеселее.

И, может быть, я даже устроил бы для провожающих меня в последний путь какие-нибудь приятные сюрпризы. Например, оживление усопшего на целых пять секунд. И всем тем, кто не рухнул бы в обморок, поверьте, было бы что вспомнить!

После этих размышлений мне сразу пришёл на память рассказ моего друга, у которого умер отец, моряк дальнего плавания, – человек, судя по рассказам, неугомонный, – потому что его всегда тянуло на приключения. И вот, прожив около восьмидесяти лет, он покинул этот уже ставший скучным для него мир. На похороны и поминки в кафе съехались друзья отца моего друга – такие же морские волки со своими странностями и бесконечными рассказами о приключениях на сухогрузах, балкерах и эсминцах. Короче говоря, это прощание, со слов моего друга, прошло невероятно оптимистично – что называется, было весело, как на свадьбе. При этом работники кафе, наблюдая за столь ярким и динамичным мероприятием, неоднократно и с удивлением спрашивали друг у друга о том, а действительно ли это поминки или всё же их клиенты отмечают какой-то юбилей. И, убедившись, что это – всё же поминальная трапеза, они растерянно улыбались.

Уже покидая кафе, друзья отца-моряка говорили друг другу:

– Вот Володька – это да, молодец! И жить умел весело, и ушёл красиво – на позитиве!

А ведь действительно, подумал я тогда, выслушав рассказ моего друга, – а кто вообще сказал, что во время похорон обязательно должно быть беспросветно грустно? Ну понятно, близким тяжело, а в принципе – это же просто-напросто исход жизни, – ведь все же заранее знают о том, что умрут! Что тут такого неожиданного?!

Надо сказать, что при жизни я часто ловил себя на той мысли, что в идеале мне нужно заниматься чем-то другим, а совсем не тем, чем я занимался. А чем же я занимался при жизни, спросите вы? Обычно я отвечал: «Помогаю людям». И после этих слов обычно наступала тишина.