Служба на том свете

– Вроде нормально, ведь так?.. – вкрадчиво спросил я.

В ответ никто не отозвался.

Я ещё раз осмотрел себя со всех сторон и… остался доволен своим новым образом. Что немедленно и нашло отражение на его, то есть моём, лице в виде улыбки.

В этот самый момент в помещение зашёл Куратор. Он посмотрел на меня, столь довольного, потом на экран и громко рассмеялся, чем, признаться, несколько меня смутил.

– Извини, – похлопал он меня по плечу, – но когда я сам в первый раз выбирал свой образ, – начал объяснять причину своего смеха Тнемил, – я тоже очень захотел стать похожим на известного киногероя, но – увы… В таком виде тебе только раздавать автографы поклонницам, а не выполнять задания Службы. Короче говоря, так не пойдёт. Ты слишком приметный. Тебя все сразу же запомнят. А в нашем деле нужен образ человека совершенно стандартный – без особо ярких примет. И плюс к тому лицо у тебя кого-то напоминает, что, уж конечно, тоже лишний раз будет привлекать внимание. Ты похож на Д.

И Куратор назвал полное имя актёра, черты которого теперь и я также рассмотрел в своём новом образе.

– Короче говоря, нет и ещё раз нет! – отчеканил он, сопроводив свои слова яркой жестикуляцией. – Итак, начнём заново, – громко произнёс Тнемил, вероятно – для того, чтобы его слова услышала и виртуальная помощница.

– Я слушаю, – вновь раздался женский голос.

– Так, – проговорил Куратор. – Начнём с внешности. Предлагаю тебе взять внешний вид какого-нибудь известного человека с обыкновенными чертами лица. За пределами периода риска.

– А что это такое – период риска? – поинтересовался я.

– Это примерно лет тридцать до настоящего времени, – пояснил он. – Так что выберем, например, образ Лермонтова Михаила Юрьевича. Знаешь такого? – и Тнемил пристально посмотрел на меня.

– Да уж конечно знаю. Его знают все, кто учился в школе. Но его-то, наверное, уж точно не узнают даже школьники, – с сарказмом добавил я.

– Поверь мне, – отозвался Куратор, – даже если бы кто-нибудь и посмотрел на Лермонтова – и даже если бы он при этом и помнил лица многих известных людей, то всё равно бы, скорее всего, его не узнал. Тем более что мы организуем тебе современную причёску и одежду. Так что не переживай. У нас тут один чудик для работы в молодёжной среде брал себе внешность Пушкина. Естественно, волосы и одежду он изменил на современные. Задание он выполнял великолепно. И при этом ни один живущий, ты только представь себе – ни один! – не разглядел в этом парне солнце русской поэзии. Очень важно то, что этот наш сотрудник очень легко сходился с людьми, поскольку его образ на духовном уровне был близок почти что всем. Просто люди, сами того не понимая, по отношению к нему чувствовали что-то родное. Вот, посмотри, – вновь обратился ко мне Тнемил, а затем громко произнёс: – Покажите нам, пожалуйста, образ сотрудника 09/29!

На экране появилось изображение молодого человека с оригинальной причёской и в современной молодёжной одежде. Я, уже зная, что речь шла о Пушкине, конечно же, обратил внимание на его сходство с Александром Сергеевичем. Но в то же время для себя отметил, что, если без подсказки, то максимум, что бы я подумал, что этого человека просто где-то видел. Это – как максимум.

– Ну как? – самодовольным голосом поинтересовался Куратор. – Узнал ты Пушкина?

– С трудом можно узнать! – ответил я.

– Хотя, заметь, ты уже знал, что это – Пушкин! Так что можешь не сомневаться в моём выборе. – И, повернувшись к экрану, он почти нараспев произнёс: – Итак, дорогая моя! Нам нужен образ Лермонтова Михаила Юрьевича!

– Принято! – раздался весёлый женский голос.

– Кстати, я с ним знаком лично, – поведал Тнемил, повернувшись ко мне лицом. – Ну, в смысле – с тем, кто в те годы на самом деле был великим поэтом. Он недавно получил очередное право на жизнь и сейчас находится среди живущих. Очень, очень светлый человек! Правда, кое-кто говорит, – да он, кстати, и сам этого не отрицает, – что, ещё будучи поэтом Лермонтовым, он не всегда следил за своей речью. А как говорят у нас в Управлении? Болтливый язык – генератор проблем. Если я его застану здесь после очередного перехода, то обязательно сообщу ему, что мы использовали его образ в двадцать первом веке. Он будет очень рад!

После этих слов Куратор хохотнул.

– Итак… – повернувшись к электронному образу, произнёс он и внимательно посмотрел на модифицированного поэта на экране.

Перед нами поворачивалась объёмная виртуальная модель Михаила Юрьевича примерно с таким лицом, как и в школьных учебниках по литературе. Только модель почему-то оказалась слишком уж маленького роста – может быть, около ста семидесяти сантиметров.

– Да. Рост действительно маловат. Но мы это исправим, – с важным видом произнёс Куратор, повернувшись ко мне. – Так, дорогая моя, – растягивая слова, обратился он к виртуальной помощнице. – Нам нужен рост примерно метр восемьдесят, средняя спортивная фигура, одежда в привычном стиле, но аккуратная и не устаревшая – начала второго десятилетия двадцать первого века, используемая в России в среде молодых людей двадцати – тридцати лет. Причёска – молодёжно-спортивная. Усов и бороды не нужно.

– Принято, – ответил женский голос.

Голографическое изображение перезагрузилось – и перед нами предстал молодой человек в современной одежде с короткой спортивной стрижкой.

– Ну и как тебе наш новый Лермонтов? Узнаёшь? – рассмеялся Тнемил.

– Ну нет, – хмыкнув, отозвался я. – А может, попробовать с бородой?

– Предполагаю, что борода не подойдёт к таким тонким чертам лица. Хотя давай посмотрим. Милочка, будь так любезна, покажи нам разные варианты с бородой! – попросил он.

На экране появились изображения Лермонтовых с различными вариантами бород, однако же смотрелись все они действительно не очень.

– Ну и?.. – поинтересовался у меня Куратор

– Да нет, – согласился я, – действительно что-то не то. Уж лучше правда без бороды.

– Ну и отлично, – успокоился Тнемил. – Ну что, можем трансформироваться?

Тут уж я сам посмотрел на Куратора внимательно, потому что у меня вдруг возникла мысль, что он, возможно, тоже выбрал образ кого-то из известных. Однако же, глядя на него, я ничего знакомого не увидел и потому спросил:

– А Вы чей образ взяли?

– А что, не узнаёшь ? – улыбнувшись, спросил Тнемил.

– Если честно, нет.

– Андре-е-ей Вознесе-е-енский. Поэ-э-эт! – растягивая гласные буквы, торжественно отозвался он.

Я напрягся, пытаясь вспомнить, как именно выглядел Андрей Вознесенский, но так и не смог. И хотя по фамилии этот поэт был мне хорошо известен, из его стихотворений я, к своему стыду, вспомнил только одну строку: «Тишины хочу, тишины!»

– Да, узнать действительно сложно, – в итоге, чтобы не показаться невеждой, произнёс я с видом знатока.

– Сложно?! Нет! Очень сложно! – с пылом возразил Куратор. – Сейчас большинство людей даже не помнит, как он выглядел. А вот лет сорок назад этот образ был ещё запрещён для работы – как узнаваемый живущими. Милочка, обеспечьте поэту Лермонтову трансформацию!

Свет на мгновение погас и снова зажёгся.

– Трансформация завершена, – произнёс женский голос.

Я посмотрел на нового себя. Пристально разглядел руки, потрогал лицо и одежду… Всё это было абсолютно настоящим.

На мне были джинсы, кроссовки и стильная ветровка. В целом мой вид мне понравился. Всё действительно было безукоризненно. Только вот моё новое лицо меня несколько смущало. В нём не было нужной уверенности и брутальности. Хотя, наверное, меня бы насторожил абсолютно любой новый я.

Куратор подождал, пока я насладился своим видом, и произнёс:

– Потом мы сформируем дополнительный гардероб. Для разных случаев. А теперь вопрос идентификации. У каждого из сотрудников отдела, помимо имени, есть позывной. Обычно это двузначная цифра. Можно занять свободную по нашему – Восьмому – отделу.

– А какие позывные свободны? – поинтересовался я.

– Ну, обычно в каждом отделе – свои позывные, начиная от одного и до девяноста девяти. Так что примерно около семидесяти цифр свободно. Сотрудников в отделе меньше, но часть данных уже забронирована. И, естественно, номер семьдесят семь тоже занят! – Куратор улыбнулся.

– А семнадцатый?

– Семнадцатый?.. – переспросил он и через мгновение ответил: – Нет. Семнадцатый свободен.

– Тогда можно его? – попросил я.

– Можно. Тогда так и запишем – семнадцатый, – деловито отозвался Тнемил. А после этого громко произнёс: – Центральный пост!

– Центральный пост на связи, – прозвучал в ответ мужской голос.

– Прошу внести в базу данных нового сотрудника в данном образе, – сообщил Куратор. – Восьмой отдел Седьмого Зонального Управления корректировки событий. Позывной – 08/17.

– Принято, – ответил Центральный пост.

– Запомни, – Тнемил пристально посмотрел на меня, – теперь в нашем отделе твой номер – семнадцатый, а для всех остальных ты – 08/17, то есть семнадцатый из Восьмого отдела.

– А у меня всегда теперь будет этот образ Лермонтова? – вкрадчиво поинтересовался я.

– Нет, конечно. Ты можешь вне службы, будучи среди ожидающих, или же находясь здесь, в служебном помещении, пребывать в своём собственном образе – из последней жизни. А на службе при выходе в жизнь – в служебном. Вообще, служебных образов может быть несколько. Всё зависит от потребностей Службы. Короче говоря, когда будет нужно, ты получишь новый образ. И кстати. Тебе нужно выбрать имя для общения. Это может быть твоё имя из прошлой жизни. Или любое другое, – пояснил Куратор.

– Ограничения какие-то есть?̶

– Тнемил – занято! – рассмеялся Куратор. – Ну а так ограничений больше нет – кроме того, что нельзя брать себе имена, которые в отделе уже есть. И ещё один совет. Всяких там Александров, Андреев, Дмитриев и так далее на службе в нашем Зональном Управлении ну очень уж много. Так что, чтобы тебя запомнили – даже без цифр 08/17 – тебе нужно выбрать нетривиальное для нашей местности имя. Очень часто выбирают служебные имена из иностранных. Это хорошее правило для всех отделов – и для нашего в том числе. Скажу больше. Недавно я был на обучении Кураторов из различных Континентальных Управлений. Ну так вот. Со мной рядом находились коллеги из Западной Европы и Южной Америки. Спроси меня, как их звали.

– И как же?

– Расул, Ильшат и Николай! А тут я – Тнемил из России! – со смехом продолжил Куратор. – Короче, мы обычно берём их имена, а сотрудники других Зональных и Континентальных Управлений – имена наших живущих. Так что всё честно.

– Ну тогда… – я задумался, – тогда я выбираю служебное имя Эктор.

– Может быть, Гектор? – с улыбкой переспроси он.

– Нет. Именно Эктор, – настоял я.

– Милочка! – обратился Куратор к виртуальной помощнице. – Назовите нам известных носителей имени Эктор – только, пожалуйста, без ухода в древность!

– Перечень известных носителей имени Эктор очень большой! – проинформировал женский голос!

– Ну хотя бы несколько вариантов – на твой выбор! – с нетерпением громко произнёс Тнемил.

– Эктор-Анри Мало – французский писатель и критик. Эктор Лопес – мексиканский боксер-профессионал. Эктор Бракамонте – аргентинский футболист…

– Всё понятно! – остановил виртуальную помощницу Куратор. – А что означает это имя?

– Имя Эктор с древнегреческого обозначает «защитник», – сообщил женский голос.

– Ну что ж, годится! – улыбнувшись, с удовлетворением проговорил Куратор. – А заодно свежо и оригинально. Центральный пост! Запишите в базу. Сотрудник Управления корректировки событий 08/17, Эктор. И подгрузите в программу его первый служебный образ.

– Принято! – отозвался женский голос.

– Ну всё, теперь ты – сотрудник Восьмого отдела Седьмого Зонального Управления корректировки событий по имени Эктор, номер 08/17! – не без торжества в голосе произнёс Тнемил и подмигнул.

Глава 6

В течение всего дня Куратор Тнемил вводил Эктора в курс дела. Новоиспечённого сотрудника познакомили с некоторыми коллегами из его Восьмого отдела. Многие из них находилось на заданиях, поэтому Куратор сказал, что знакомство со всеми остальными произойдёт потом.

Коллектив принял Эктора очень по-доброму. После его представления все присутствующие сотрудники отдела пожелали ему удачи и успехов на службе.

Тнемил показал Эктору, как ориентироваться при передвижении по пространству Службы. Оказалось, что всё было достаточно просто. Когда ты становишься сотрудником, ты уже начинаешь видеть и коридоры, и переходы, и все помещения, которых ранее видеть ты не мог.

Пока Куратор водил Эктора по коридорам и различным служебным помещениям, он рассказывал своему новому подчинённому о системе Службы, и в том числе – о её разделении на Управления по видам деятельности.

Их было несколько. Это уже известное Управление корректировки событий, сокращённо – Управление корректировки, или УКС, или – корректировщики. Ещё было Управление взаимозачёта, или УВЗ. За глаза его сотрудников называли тугими. Также существовало Управление переходов, сокращённо УП. Сотрудников этого управления в Службе именовали переходниками. Было Управление фильтрации, или Управление «Ф», на местном сленге – филины или филы. И, наконец, Управление службы внутреннего контроля, или СВК, или контрики, или – эсвэкашники.

При этом существовало и ещё несколько других вспомогательных служб, однако же именно указанные Управления являлись основными подразделениями Службы. Каждое из Управлений было поделено на отделы. Во главе каждого отдела стоял Куратор. Количество сотрудников в них варьировалось в основном от десяти до тридцати пяти человек, больше бывало редко.

Все означенные Управления были распределены по планете Земля, исходя из географических и демографических критериев. Двадцать-тридцать отделов Управления, закреплённых за определённым участком планеты, именовались Зональными и имели свою нумерацию. К примеру, существовало Седьмое Зональное Управление корректировки событий или, допустим, Восемьдесят Девятое Зональное Управление переходов. Над Зональными Управлениями стояли Континентальные. Кстати сказать, что касалось корректировщиков, то данное – Евроазиатское Континентальное Управление корректировки событий – являлось самым большим на планете Земля.

Каждое из Зональных Управлений возглавлял свой собственный Главный Куратор. Выше Главных Кураторов стоял только Начальник Континентального Управления соответствующего профиля. Ну а над руководителями Континентальных Управлений возвышался Комитет, который состоял из руководителей всех Континентальных Управлений Службы всех имевшихся в ней направлений. Во главе этого Комитета, естественно, стоял Руководитель. И если руководителей отделов Управлений, Главных Кураторов Зональных Управлений или даже руководителей других Зональных Управлений рядовые сотрудники Службы ещё где-то и могли случайно увидеть, – так объяснил Эктору некоторое время спустя его коллега по имени Максимус, – то весь состав Комитета и его руководителей рядовые сотрудники видели крайне редко, а точнее сказать – почти никогда. Для того чтобы это случилось, должно было произойти некое неординарное событие, и чаще всего – плохое. В последствии, кого только из сотрудников Эктор ни спрашивал – никто и никогда не видел всех участников Комитета одновременно и уж тем более – его Руководителя. Ну, или говорил, что не видел.

– Запомни, – продолжал давать наставления Эктору Тнемил, – все наши сотрудники, понятное дело, личности достаточно самостоятельные, однако же нас тоже периодически проверяют на надлежащее выполнение принципов Службы.

– И кто же? – поинтересовался Эктор.

– Да все кому не лень! И Служба внутреннего контроля, и я, ваш покорный слуга. Ну и ещё кое-кто, – улыбнувшись, ответил Куратор и выразительно посмотрел на потолок.

Эктору предоставили небольшой рабочий угол в общем кабинете отдела. Это был натурально самый уголок комнаты, с диванчиком и маленьким столом с установленными на нём экранами. Как впоследствии оказалось, это было одним из самых лучших мест в кабинете.

Затем Тнемил оставил Эктора на его рабочем месте, при этом сказав:

– В общем, обживайся, присматривайся и ознакомься с парой учебных пособий и отчётами сотрудников о выполненных заданиях. Вот они. А я подойду позже.

Уже поздним вечером Куратор нашёл своего нового подчинённого в отделе.

– Ладно, пойдём, – проговорил Тнемил. – Пора начинать практические занятия. Как раз от Дежурного диспетчера поступило одно несложное задание – как раз для стажёров.

– Ну что ж, давайте начнём, – с уверенностью поддержал это предложение Эктор.

– Приготовься, начинаем передислокацию! – скомандовал Куратор, когда они зашли в комнату для перемещений.

В следующее мгновение примерно на одну-две секунды вокруг наступила темнота. В ней появились пролетающие снизу вверх разноцветные линии, подобные следам от трассирующих пуль.

Эктор закрыл глаза.

Когда же он открыл их, они с Куратором стояли в тёмном углу во дворе какого-то тускло освещённого здания.

Эктор поинтересовался, всегда ли сотрудники используют такой способ перемещения в пространстве. В ответ на это Тнемил объяснил, что в принципе можно использовать два способа – либо непосредственно перемещение, либо транспорт живущих, это – кому как удобно. Кто-то из сотрудников больше любил находиться в ритме земной жизни, и особенно – если это могло помочь при выполнении заданий. Но были и особые случаи, когда перемещение в пространстве оказывалось невозможным. Например, если объявлялась тревога или же был дан приказ о выполнении какого-либо ответственного задания, то в некотором – как правило, достаточно большом – радиусе от эпицентра событий перемещения сотрудникам запрещались. Это было необходимо для того, чтобы линии перемещения не перегружались, поскольку кому-то из Службы какая-либо из данных линий в этот период могла оказаться нужнее. Также – это являлось требованием СВК – в указанные периоды перемещение сотрудников запрещалось, поскольку в этом случае они могли затереть свои следы, которые были необходимы для контроля и последующего анализа их действий.

Осторожно выглянув за угол здания, Куратор жестом подозвал к себе Эктора.

– Посмотри на обстановку заранее, – посоветовал Тнемил.

Выглянув из-за угла, Эктор увидел парковую зону между офисными зданиями с аллеей, уходящей вдаль. Кое-где вдоль неё горели приглушённые фонари. В целом же на улице было уже очень темно.

Куратор посмотрел на часы и произнёс:

– Так. На объекте двадцать два сорок. Ещё есть примерно девятнадцать минут. Итак, слушай вводные данные. Скоро здесь пройдут девушка и парень, вооружённый ножом. Парень попытается совершить грабёж, а проще говоря – отнять у девушки сумку. Интересно в этой ситуации то, что от групп поддержки обоих – и девушки и парня – изошло пожелание каждому из них помочь.

– И что же, мы должны помочь парню ограбить девушку? – с удивлением улыбнулся Эктор. – Вы бьёте её по голове, я выдергиваю сумку из рук, а после этого мы втроём – вместе с грабителем – бежим делить добычу?..

Куратор хмыкнул

– Молодой человек, Ваш юмор неуместен, – ответил он. – Разумеется, нет. Группа поддержки девушки просит оградить её от грабежа, а группа поддержки парня просит не дать ему совершить то преступление, за которое он наверняка получит лишение свободы – тем более что, может быть, у него есть какие-то важные миссии именно на свободе, а совсем не в местах её лишения. И те и другие уже внесли платежи на баланс Службы.

– На какой-какой баланс? – не понял Эктор.

– Я же только что сказал – на баланс Службы. Когда участники так называемых групп поддержки не могут решить какие-либо вопросы живущих сами, они могут сделать заказ на доброе дело, собрав нужную сумму единиц и переведя её на баланс Службы. И если то, о чём они просят, является положительным для всех, то Служба одобряет такой запрос и может его исполнить. Может, но не обязана! И перед нами – как раз такой случай. Если мы предотвратим грабеж, то это будет хорошо и для парня и для девушки, – объяснил Тнемил.

– Та-а-ак! – задумчиво протянул Эктор. – А куда уходят единицы с баланса Службы?

– За счёт её баланса пополняются жизненные балансы у сотрудников и у отдельных ожидающих. Также баланс Службы выделяется для внеочередного перехода к живущим тех, кто умер случайно, досрочно погиб или же покинул земную жизнь в результате тяжёлых заболеваний, имевшихся с детства, и так далее. Подобные лица редко бывают ожидающими более сорока дней – на это есть чёткий регламент. А ещё этот баланс используется и для других целей. Потом узнаешь подробнее. А теперь к делу. Задачу я озвучил, – Куратор посмотрел на Эктора. – Слушаю твои варианты действий.

– Ну, я подхожу к девушке и сообщаю, что её хотят ограбить. И провожаю её до дома, – предположил Эктор.

– Молодец, – с иронией в голосе отозвался Куратор, – но – неправильно!

После этого он поднял указательный палец вверх и медленно произнёс:

– Незаметные действия с наименьшим вмешательством. Слушаю следующий вариант.

– Всё понял, – отозвался Эктор. – Я подхожу к девушке и просто предлагаю её проводить, не говоря о том, что её хотят ограбить.

– Опять неправильный ответ, – с неудовольствием в голосе поморщился Тнемил. – Ты рассуждаешь как живущий и видишь одни лишь примитивные варианты – только с активным контактным вмешательством в жизнь. Отступи от этого принципа.

Вслед за тем Эктор предложил Куратору ещё несколько вариантов – вплоть до вызова полиции, однако же все они были отвергнуты в безапелляционном порядке.

– Ну я тогда не знаю, – со вздохом произнёс Эктор, фантазия которого уже начала порядком иссякать. – Подхожу к грабителю, пытаюсь его отвлечь, задержать, в конце концов – просто ударю его, а если он крупный, то мы с Вами выйдем вдвоём и накостыляем ему так, что он больше никогда в жизни не захочет заниматься грабежами… И кто нам потом скажет, что это не доброе дело?! – уже начал срываться он.

– Тоже неверный ответ, – спокойно ответил Куратор. – Я же сказал – у парня с собой нож. Так что подобный шаг он может воспринять как агрессию и нанести тебе удар. А далее – понимая, что девушка является свидетелем этого преступления, он не только её ограбит, но ещё и может убить. Работать нужно виртуозно. Так что – думай!

На ум Эктору приходили теперь уже одни только бредовые идеи. Конечно же, он постеснялся их озвучивать, хотя по улыбке Тнемила и мог предположить, что весь умственный процесс подбора вариантов отразился у него, Эктора, лице. По всей видимости, глупые мысли вообще несколько чётче находят своё отражение в мимике, чем умные.

– Итак, стажёр?.. – Куратор вновь посмотрел на часы.

– Всё. Больше не знаю, – сдался Эктор.

– Запомни, – Тнемил пристально посмотрел на своего подчинённого, – в любой ситуации ищи способ, который предполагает наименьшее вмешательство в события. Всё должно произойти незаметно для их участников. Тебя как бы нет. Как будто всё то, что происходит, происходит само собой.

После этих слов он снова выглянул за угол здания, чтобы посмотреть на аллею.

– Пока никого не видно. Вот наименее освещённый участок. Он попытается ограбить её здесь, – и Куратор указал место. – Итак, – он посмотрел на Эктора, – иногда для корректировки событий достаточно бывает только где-нибудь появиться и просто посмотреть субъекту в глаза. А дальше субъект думает, что это он сам решил поступить тем или иным образом, хотя на самом деле это мы скорректировали его действия.

После короткой паузы Тнемил продолжил:

– Ну, раз твои собственные планы не утверждены, давай тогда уж, так и быть, используем мой. Итак, когда они приблизятся к этой части здания, мы с тобой выйдем в начало аллеи, закурим по сигарете и начнём какой-нибудь разговор. Только он должен быть достаточно интеллигентным – чтобы девушка не напугалась.

И, внимательно осмотрев Эктора и самого себя, Куратор добавил:

– Ну и одежду тоже давай сменим.

Через несколько мгновений Эктор на пару с Тнемилом уже стояли в костюмах с галстуками, тёмных плащах и блестящих – даже при лунном свете – ботинках.

– Полагаю, что в вечернее время у девушки будет больше доверия к мужчинам, одетым официально, нежели чем к парням из подворотни в куртках, – пояснил Куратор и, посмотрев на Эктора ещё раз, негромко и с улыбкой добавил:

– Хотя с Вашим кислым лицом, многоуважаемый Михаил Юрьевич, к Вам девушки уж точно не подошли бы.

Эктор смутился. Но промолчал.

Глава 7

Анна была стройной жизнерадостной брюнеткой двадцати трёх лет. Сегодня она сначала задержалась на работе, а потом ещё заехала к подруге и пробыла у неё допоздна. И в этот осенний вечер девушка была весьма недовольна тем обстоятельством, что ей придётся так поздно в одиночестве идти к своему дому.