Русская Православная Церковь и власть в ХХ веке

Архиереи считали, что для осуществления этого замысла необходим созыв Поместного собора (соборы Русской церкви не собирались со времен упразднения императором Петром I патриаршества). К тому же иерархи настаивали на регулярности соборов. Большинство архиереев считало, что для Русской церкви насущно необходимым является восстановление патриаршества.

В целом епископат желал, чтобы правящая структура РПЦ состояла из высшей инстанции – Поместного собора, его председателя – патриарха и действующего в промежутках между соборами Священного синода, руководителем (председателем) которого должен быть патриарх. В ведении Поместного собора должны были находиться вопросы, касающиеся вероучения, выборов патриарха, открытия новых епархий, церковного суда, лишения епископов за проступки священного сана и проч. В ведении Синода должны были бы оставаться текущие дела, при решении которых он являлся бы высшей административной и судебной инстанцией155.

По вопросу государственно-церковных отношений епископат также был практически единодушен. По мнению иерархов РПЦ, государству надлежало покровительствовать церкви, но она сама должна быть автономна. Они полагали, что органам царской и церковной власти необходимо иметь равную силу и значение: первым – в государстве, а вторым – в церкви. С одной стороны – Государственная дума и Государственный совет, а с другой – Поместный собор и Священный синод. Иначе, предлагалось «параллельное» устройство властей и разграничение областей их ведения. Архиепископ Сергий (Страгородский) полагал, что если постановления Собора и Синода будут касаться церковно-государственных отношений, то им необходимо придавать статус государственных законов. Причем порядок их принятия должен быть следующим: после соответствующего рассмотрения Государственной думой они должны утверждаться императором156.

Примечательно, что во всех предлагаемых иерархами схемах церковно-государственных отношений не находилось места «помазаннику Божьему» – царю, хотя в практике Восточно-Православной церкви (в первую очередь в Византии) цари имели несомненные церковные полномочия. Очевидно, что отказ со стороны духовенства царю в обладании права вмешиваться в церковную жизнь фактически обозначал отказ ему в обладании церковной властью. Практически все иерархи РПЦ высказывали пожелания, чтобы, во-первых, изъять область церковных дел из ведения царской власти и, во-вторых, передать управление церковью исключительно органам высшей духовной власти, неподконтрольным фактически никому, кроме церковных инстанций: Собора, патриарха и Синода. То есть они выступали не за отделение, а за некоторое отдаление церкви от государства. Такую точку зрения высказывали некоторые иерархи, предлагавшие изменить церковное поминовение императора и царствующего дома157.

Высшее духовенство не было единственной прослойкой в РПЦ, которая в 1905 г. выступила за проведение преобразований в церковной сфере. В феврале—марте 1905 г. в С.-Петербурге из рядовых священников появилось движение «обновленцев». Сначала это была группа из 32 священников, через несколько месяцев эта группа, расширив свой состав до 60 человек, стала называться «Союзом церковного обновления», неофициально – «Союзом ревнителей церковного обновления», а летом 1906 года, зарегистрировавшись, – «Братством церковного обновления». Входившие в них священники проводили активную общественную деятельность, выступали в печати за проведение церковных реформ, ратовали за широкое участие духовенства в общественной жизни, за то, чтобы церковь перестала выполнять государственную функцию «охранения основ» монархического строя, не связывала себя ни с какой формой политического устройства страны. Таким образом они фактически отрицали «богопомазанность» царя, считая, что необходимо разделение властей – светской и духовной158.

17 октября 1905 года вышел Манифест Николая II «Об усовершенствовании государственного порядка». В нём говорилось о даровании российским подданным «незыблемых основ гражданской свободы»: свободы совести, слова, собраний, о разрешении создания политических союзов и партий, объявлялось о созыве Государственной думы и проч.159 На следующий после выхода Манифеста день демонстративно вышел в отставку обер-прокурора Синода К. П. Победоносцев, бессменно занимавший этот пост с 24 апреля 1880 года. В отставку он подал по той причине, что основные положения царского Манифеста находились в противоречии с его «охранительными» воззрениями. После отставки К. П. Победоносцева обязанности обер-прокурора Синода исполняли160: князь А. Д. Оболенский (20.10.1905 – 24.04.1906); князь А. А. Ширинский-Шихматов (26.04.1906 – 09.07.1906); П. П. Извольский (27.07.1906 – 05.02.1909); С. М. Лукьянов (05.02.1909 – 02.05.1911); В. К. Саблер (02.05.1911 – 05.07.1915); А. Д. Самарин (05.07.1915 – 26.09.1915); А. Н. Волжин (30.09.1915 – 07.08.1916); Н. П. Раев (30.08.1916 – 28.02.1917); В. Н. Львов (02.03.1917 – 24.07.1917); А. В. Карташев (24.07.1917 – 05.08.1917).

Уже через два дня после выхода царского Манифеста, 19 октября 1905 года, на собрании «Союза ревнителей церковного обновления» был принят «Проект церковных реформ». В нем, в качестве ненормальных явлений, «препятствующих созиданию Царства Божия на Земле», среди прочего, назывались: синодальная форма церковного управления, зависимость Церкви от государства, чрезмерная власть епископата. Главной задачей Союза провозглашалось всемерное содействие созыву церковного собора с участием архиереев, приходских священников и мирян161. В программе Союза сама Российская империя характеризовалась как «преходящее учреждение»162. Таким образом, открыто заявив о своем полном несогласии с существовавшей в стране формой церковно-государственных отношений, «обновленцы» впервые в истории РПЦ в столь резкой форме поставили вопрос об отношениях Церкви и государства.

В целом РПЦ достаточно широко воспользовалась гражданскими свободами, данными российскому обществу Манифестом 17 октября 1905 года. Следствием «свободы печати» стало появление многочисленных светских и церковных периодических изданий с дискуссиями на религиозно-общественные и религиозно-философские темы. «Свобода слова» и отмена цензуры 24 ноября 1905 года высочайшим Указом стимулировала подъём нравственно-религиозного и социально-религиозного проповедничества. В ряды духовенства устремились представители интеллигенции и дворянства. Активизировалась церковная благотворительность, расширилось строительство храмов, богаделен и проч. Все эти процессы обусловили широкое участие церкви в общественной деятельности. Часть православного духовенства примкнула к политическим партиям и союзам163.

Синод РПЦ 18 ноября 1905 года вынес определение, насчёт организации церковно-приходской жизни на местах и проведения пастырских собраний. Его целью было обеспечение широкого участия духовенства в религиозной и общественной жизни паствы. В этом определении настоятелям церквей предоставлялось право проводить приходские собрания, которые должны были состоять из клириков и прихожан, достигших совершеннолетнего возраста. Предлагалось избирать церковноприходские советы под председательством настоятелей. В этом же определении Синод разрешал созывать епархиальные, уездные и благочиннические съезды духовенства. Причем благословлялось и присутствие на этих съездах и мирян, являвшихся членами приходских советов и православных братств. Однако Синод указывал, что постановления этих собраний могли иметь официальный статус лишь после утверждения их местными архиереями164.

Во исполнение этого распоряжения Синода в 1906 году почти повсеместно прошли пастырские собрания и епархиальные съезды: зачастую с участием мирян, а в некоторых местах и под председательством архиереев. На этих собраниях выявлялись недочеты в церковной жизни и вырабатывались меры по их устранению. Представители духовенства зачастую говорили об упадке своего авторитета, о недоверии к себе прихожан, об охлаждении мирян к церкви. На съездах говорилось о высокомерии и деспотизме архиереев и вообще епархиальной власти, о взяточничестве секретарей консисторий, о злоупотреблениях церковных начальников, и о многих других проблемах. Однако все их пожелания, фиксируясь в виде резолюций, не имели практических результатов. Решение же церковных вопросов требовало проведения крупных внутрицерковных реформ. Последние же, в свою очередь, разрабатывались в специально созданной Синодом церковной комиссии (Предсоборном присутствии) и должны были разрешиться на Поместном соборе165.

В это же самое время царской властью были произведены крупные преобразования в сфере государственного устройства: был реформирован Государственный совет, приняты новые Основные законы империи и созвана I Государственная дума.

Выступление Николая II на торжественном открытии I Государственной думы и обновленного Государственного совета. Санкт-Петербург, Зимний дворец, Георгиевский зал, 27 апреля 1906 г.166

Реформы начались с 12 февраля 1906 года, когда указом Николая II на 27 апреля был назначен созыв Государственной Думы167,, а 20 февраля вышел Манифест Николая II о преобразовании Государственного совета из законосовещательного органа в верхнюю палату парламента. В порядке, указанном царём, от РПЦ в Государственный совет предстояло избрать 6 своих представителей: по три от черного (монашеского) и белого (обычного) духовенства168.

Вскоре, 23 апреля 1906 года была принята новая редакция Основных законов Российской империи. Новые законы ставили РПЦ в подчиненное положение к Государственному совету и Государственной Думе, в которых были представители не только православных исповеданий, но и нехристианских религий. Даже Поместный собор РПЦ, в случае своего созыва, был лишен полномочий проводить изменения в законодательстве, касающихся церковных вопросов, и таким образом был бы поставлен в зависимость от этих учреждений. Он не смог бы самостоятельно провести реформу церковного управления: в частности, даже выборы патриарха так или иначе находились бы под контролем членов палат, обладающих законодательными инициативами169.

Рассмотрение вопроса о церковной реформе началось в конце 1905 года, когда в стране еще продолжалась революция. Началось с того, что 17 декабря 1905 года Николай II встретился с митрополитами С.-Петербургским Антонием (Вадковским), Московским Владимиром (Богоявленским) и Киевским Флавианом (Городецким). Царь «соизволил высказать, что в настоящее время, при обнаружившейся расшатанности в области религиозных верований и нравственных начал, благо-устроение Православной российской церкви – хранительницы вечной христианской истины и благочестия – представляется делом неотложной необходимости». 27 декабря он обратился к председателю Синода митрополиту Антонию с письмом о необходимости проведения преобразований в РПЦ. Антонию вместе с митрополитами Московским и Киевским предлагалось назначить сроки созыва Собора170.

Для предварительного рассмотрения намеченных к обсуждению на планирующемся Соборе вопросов церковной реформы 14 января 1906 года Синод создал специальную комиссию – Предсоборное присутствие, в состав которого вошли епископы, священники и известные богословы. Всего для участия в его работе было приглашено 49 человек, среди которых были как сторонники либерализации церковного управления (в основном из числа белого духовенства и светской профессуры), так и «консерваторы» (из числа епископата). Первые готовы были отстаивать идеи церковной соборности, то есть усиление роли приходских клириков и мирян в жизни Церкви. Вторые – защищать интересы своей социальной группы, отстаивать принципы епископского единовластия171.

Заседание Предсоборного присутствия. 1906 г.172

Предсоборное присутствие начало работать 6 марта 1906 года и закончило работу 15 декабря 1906 года. Работы в Присутствии проходили как в общем собрании, так и в семи отделах. Обсуждались вопросы о составе Собора, о преобразовании центрального управления РПЦ, об объединении епархий в митрополичьи округа, об организации церковного суда, о преобразовании местного церковного управления, духовных учебных заведений и церковно-приходских школ, об участии священнослужителей в общественных и сословных учреждениях, о единоверии, старообрядчестве и проч. В целом Присутствию предстояло выработать общие положения к составлению церковно-административно-судебного кодекса173. Предсоборное Присутствие был органом экспертов, в который по представлению Синода включались самые разные группы представителей Церкви, а также профессора университетов и духовных академий, здесь были общественные деятели, так или иначе известные своей определенной церковной позицией174.

Общим собранием Предсоборного присутствия 1 июня 1906 года большинством голосов было принято решение рекомендовать Поместному собору, чтобы постоянным органом церковного управления сделать Синод, а также восстановить упраздненное царем Петром I патриаршество. «За» это решение проголосовало 33 члена Присутствия, из которых 8 были в архиерейском сане, «против» проголосовали 9 человек, из которых 1 епископ175.

Через день Предсоборное присутствие приняло документ «Об отношении высшего Правительства Православной Российской церкви к Верховной Государственной власти». В нем были очерчены права будущего патриарха. Ему предполагалось «иметь высшее наблюдение за порядком и благоустройством в русской Церкви», давалось право ко всей пастве РПЦ посылать учительные послания и пастырские воззвания, «с ведома Синода и с соизволения Государя Императора созывать Всероссийские Соборы и председательствовать на них». Патриарх должен был являться председателем Синода, вести его заседания, наблюдать за исполнением его решений и за работой всех синодальных учреждений. Ему планировалось передать права обер-прокурора: личного ходатайства о неотложных и важнейших церковных нуждах перед царем (который определялся при этом как «покровитель церкви»), представления тому ежегодного отчета о внутреннем состоянии РПЦ, сношения с государственными учреждениями и с иными поместными Церквами по вопросам как частного, так общего значения. Полномочия же обер-прокурора Синода предлагалось свести до уровня юрисконсульта императора по церковным делам, а его деятельность ограничить лишь внешним наблюдением за работой высших органов церковной власти176. Кроме того, патриарх должен был следить за распределением епископских должностей (назначением на кафедры) и быть арбитром при решении архиерейских дел. В случае каких-либо серьезных правонарушений патриарх подлежал суду архиерейского собора, созываемого «по благоусмотрению» императора177.

13 и 14 июня 1906 года общее собрание Присутствия приняло положение «Об отношении высшего правительства Православной Церкви к Верховной государственной власти»178. В нем предлагалось уменьшить влияние царя в жизни РПЦ. С одной стороны, – чтобы государство по-прежнему выполняло перед РПЦ все политические, финансовые, охранительные и другие функции, с другой, – чтобы права Церкви не только существенно расширились, но чтобы она получила самоуправление. Как пишет М. А. Бабкин, «в целом, в схеме, предложенной духовенством, император рассматривался не в качестве помазанника Божьего, „внешнего епископа“ церкви, а в качестве простого мирянина – светского главы государства. Николай II же, сознавая себя верховным защитником православной веры, не мог принять рекомендации Предсоборного присутствия и согласиться на разграничение церковных и государственных дел. Он всячески оттягивал с созывом Поместного собора, хотя и понимал его необходимость»179.

25 апреля 1907 года царем были утверждены «Положения о составе предстоящего чрезвычайного Собора русской Церкви и о порядке производства дел в оном». Состав собора планировался из епископов, клириков и мирян (от каждой епархии – по одному представителю каждой из названных категорий, плюс, по усмотрению Синода – викарии и иерархи, находящиеся на покое). Также предполагалось на правах членов собора пригласить представителей монастырей, духовных академий и других церковных учреждений, а также известных богословов-мирян. Рядовым клирикам и мирянам предоставлялось лишь право совещательного голоса (решающий предполагалось дать лишь отдельным лицам, в порядке исключения). Председательствовать на соборе должен был первенствующий член Синода. Работать собору было определено в Москве180.

Тем не менее, вплоть до 1917 года собор созван так и не был. По поводу его власть воздерживалась говорить что-либо определенное. По мнению М. А. Бабкина, «не последнюю роль в фактическом отказе Николая II пойти на созыв собора сыграла позиция двух первых, откровенно нелояльных к царскому правительству Государственных дум»181.

В составе I Думы (заседавшей с 27 апреля по 8 июля 1906 г.) было 6 депутатов-священников, из которых сторонников правой фракции были лишь двое, а остальные – центристы и левые. Ввиду своего быстрого роспуска Дума не успела рассмотреть вопрос о свободе совести, внесенный в нее 50 депутатами 12 мая 1906 года.

В состав II Думы (работавшей с 20 февраля по 3 июня 1907 г.) входило уже 13 делегатов от духовенства, из которых 2 были в архиерейском сане, а 11 – священники. Политически среди них не было единства: они входили в совершенно разные фракции (правые, левые, центристские и монархические)182.

Во II Думе при участии священников работало две комиссии по церковным вопросам: «для рассмотрения законопроектов, направленных к осуществлению свободы совести» и «по церковному законодательству»183. Из-за того, что 3 июня II Дума была распущена, она не приняла никаких законопроектов, направленных на реформирование государственно-церковных отношений.

Поскольку в целом «левый» состав народного представительства не позволял правительству совместно с депутатами вести конструктивную работу, то Манифестом Николая II 3 июня 1907 года II Дума была распущена.

Ни I-й, ни II-й Государственным думам не удалось обсудить вопросы, касавшиеся церковно-государственных отношений: в первую очередь, законопроект о свободе совести. Он подразумевал: обеспечить возможность добровольного избрания исповедания и свободы выхода из него; свободу отправления культа; свободу проповеди с целью обращения в свою веру; отсутствие каких-либо ограничений в связи с принадлежностью к какой-либо религии.

Кроме того, дополнительно ставились вопросы о праве граждан не принадлежать ни к какому вероисповеданию, о светской форме государственной присяги, о разрешении гражданских форм регистрации брака, погребения и проч. Принятие этого законопроекта затруднялось тем, что в нем затрагивались интересы не только различных министерств и ведомств, но и Православной церкви – официальной государственной конфессии. В результате введения свободы совести, во-первых, практически полностью уничтожалось бы первенство в стране РПЦ; во-вторых, подчеркивалось бы, что православная империя не нуждается в религиозном освящении; в-третьих, Церковь ставилась бы перед необходимостью втягиваться в политический водоворот, отстаивая свои различные права. Понятно, что с принятием данного законопроекта происходил бы полный слом установившихся государственно-церковных отношений184.

Николай II на торжествах с группой архиереев РПЦ, 1909 г.185

Третья Государственная дума начала работу в условиях спада революционного движения (заседала с 1 ноября 1907 г. по 9 июля 1912 г.). По сравнению со своими предшественниками, священники-депутаты III Думы отличались более правыми взглядами: их представителей можно было обнаружить во всех правые депутатские фракции. В состав Думы входило 48 представителей православного духовенства (десятая часть членов всей Думы), в том числе два епископа186.

III Дума сформировала комиссию по делам Православной церкви, члены которой обсуждали законопроекты о свободе совести, выделении средств на различные церковные нужды, об отношениях со старообрядцами и о расширении прав лиц, лишенных духовного сана или добровольно снявших его. Основные законопроекты по вероисповедным вопросам, разработанные этой комиссией, были отклонены Государственным советом187.

Группа членов Святейшего Синода. Участники Чрезвычайного собрания Святейшего Синода. 26 июля 1911 года в главном зале митрополичьего дома Александро-Невской лавры. В нижнем ряду: епископ Ямбургский Георгий (Ярошевский), епископ Туркестанский и Ташкентский Димитрий (Абашидзе), обер-прокурор Святейшего Синода В. К. Саблер, архиепископ Финляндский и Выборгский Сергий (Страгородский), архиепископ Волынский Антоний (Храповицкий), епископ Могилёвский и Мстиславский Стефан (Архангельский), епископ Чистопольский Алексий (Дородницын). В верхнем ряду: неизв., неизв., епископ Тихвинский Андроник (Никольский), епископ Иннокентий (Ястребов), епископ Волоколамский Феодор (Поздеевский), неизв., неизв.188

В работе следующей IV Думы (15 октября 1912 г. – 6 октября 1917 г.), православное духовенство также приняло широкое участие. Среди его делегатов были два епископа и 48 приходских священников. По политическим взглядам 40 священников (включая архиереев) занимали места среди правых и националистов (распределяясь приблизительно поровну среди этих фракций), трое относились к центристам, по двое – к беспартийным и к октябристам189, по одному депутату в белорусско-литовско-польской группе и во фракции прогрессистов190. В IV Думе обсуждался относительно небольшой круг церковных проблем: таких, как реформа прихода, материальное обеспечение духовенства, утверждение ежегодных бюджетов и некоторых других191.

Ни одна из четырёх Государственных Дум не разрешила назревших церковных проблем, актуальность проведения которых год от года лишь возрастала. Проведение реформ как в церкви, так и в государстве усложнялось и тем, что проблемы были взаимосвязаны, взаимообусловлены и буквально завязаны в единый большой узел, развязать который было практически невозможно. Положение усугублялось и тем, что установившиеся в России церковно-государственные отношения не могли быть существенно изменены без коренных преобразований во всем государственном организме192.

Император Николай II в сопровождении Архиепископа Тихона, будущего Патриарха Московского и всея России (1917—1925) в Спасском монастыре, 1913 г.193

Вопрос о созыве Поместного собора вновь был поднят в конце февраля 1912 года. С разрешения Николая II Синод учредил особый орган – Предсоборное совещание (работало с 28 февраля 1912 г. по 3 апреля 1913 г.). В него входило всего 7 человек, в том числе три архиерея. Задачей Совещания являлось продолжение работы над материалами Предсоборного присутствия по вопросам церковной реформы. В апреле 1913 года состоялось заседание, на котором рассматривался проект высшего церковного управления. Было решено сохранить модель церковно-государственных отношений, предложенную ранее Предсоборным присутствием. Однако власть председателя Синода (патриарха) предлагалось увеличить, предоставив ему право контролировать работу всех центральных церковных учреждений. После длительных перерывов в работе, в 1914 году в условиях начавшейся Первой мировой войны Предсоборное совещание было распущено. Николай II вновь отложил созыв Собора на неопределенный срок. Соответственно, отложилось и проведение церковных реформ194.

После роспуска Предсоборного совещания и вплоть до Февраля 1917 года Православная церковь оказалась в некотором двусмысленном положении: с одной стороны, она готовилась к созыву Поместного собора, а с другой – перспективы его созыва были туманные. Как пишет М. А. Бабкин: «Поскольку церковь, несмотря на неоднократные попытки, не смогла самостоятельно добиться от царского правительства необходимых и долгожданных церковных реформ, то ожидаемое падение (свержение) монархии в глазах духовенства стало отождествляться с возможностью освобождения РПЦ от государственной зависимости»195. Об этом уже после Февральской революции и свержения царя в марте – июне 1917 г. откровенно заявляло само духовенство. Говорилось, например, что самодержавие «порабощало Церковь, наложив руку на ее каноническое устройство, внутреннюю жизнь, богослужение, почему падение его и есть раскрепощение Церкви»196.

В целом, накануне Февральской революции 1917 года РПЦ была заинтересована в «отдалении» от государства197, в отделении от его государственного чиновнического аппарата. Но в тоже время РПЦ хотела сохранить свои финансово-политические привилегии: первенствующее и господствующее положение по сравнению с другими конфессиями, а также рассчитывала на государственное обеспечение: на сохранение денежного содержания духовных учебных заведений, церковноприходских школ, лавр, монастырей, жалований и пенсий клиру и т. п. То есть: духовенство РПЦ хотело бы такой порядок, при котором соборная, епископская, а может быть, и патриаршая церковь была бы независимой от государства, но при этом пользовалась бы экономической, политической и другой поддержкой с его стороны, а также занимала бы в стране среди других конфессий страны первенствующее, центральное положение. Такое состояние церковно-государственных отношений было для духовенства гораздо предпочтительнее, чем при царизме, когда Церковь находилась под контролем императора, и фактически была государственным учреждением, а Священный синод был на положении министерства.