Низ-верх

Как и предполагалось, на дне Механизма образовалась маленькая, едва заметная щель. Через неё наружная земля долгое время отправляла в Механизм ядовитые испарения. 9Дан упал как раз в месте их сосредоточения. Наверняка мерещилось всякое, заявил отец.

– Кажется, ты упоминал, что он говорил про людей? – невзначай дополнил он. – Надеюсь, ты не воспринял его бредни всерьёз?

– Конечно, нет, – сказал Трамиш. – Кто ему поверит-то! Разве что псих! Люди! Там? Пф! Чушь самая настоящая!

Отец устало выдохнул и улыбнулся:

– Вот ведь умница! Завтра идёшь к Складухе? Возьми детских сказок. Каких-нибудь попроще, чтобы увлекли ребёнка, который речи особо и не понимает.

– Тебе зачем?

– Не твоего ума дело! – наградил его шутливым подзатыльником отец. – Иди поищи, что на них обменять можно.

– Что? На кой тебе сдались эти книжки! – вмешалась мать. – Своего ребёнка ими испортил – шагнуть некуда, везде они, как будто хлама в этом доме мало! – так ещё и чужого хочешь?

Хорошо, она не знала, что Трамиш подарил ему на день рождения. Она грозилась выбросить сокровища, что они выменяли у Складухи, и даже их собрала. Подвальщик вызвался выкинуть мусор, но в итоге свернул к тётке. Обменял выброшенные матерью вещи на странный инструмент под названием губная гармошка и инструкцию. Отец был в восторге. Они вместе выучили несколько мелодий.

– Ну зачем же так злиться? – улыбался сейчас отец. – Разве тебе настолько плохо? Разве у тебя нет дома, где тебя ждут? Разве нет у тебя умного сына? Разве нет мужа, который тебя любит? – Она усмехнулась, но быстро вернула себе важность. – Разве…

«Умный сын» закатил глаза и мотнул головой. Ох, уж этот отец! Своими речами заставит работать даже сломанные детали.

На утро глава семейства хоть и выглядел измученным, но вроде бы успокоился. Трамишу угомониться было сложнее.

Когда он снова навестил 9Дан в больнице, то поинтересовался:

– Поднимался разговор о несчастливом мосте?

Нет, всё утихло. Эту историю быстро пережевали и проглотили. Как же так? Получается, с волшебным словом «механизм» любая ложь отлично переваривается.

Трамиш неподвижно сидел и гипнотизировал потолок стажёрского чулана. Он был там, у палаты 9Дан, когда мэр Морок говорил, что внизу есть кто-то другой. «Бла-бла-бла! Важный для Механизма. Бла-бла-бла!» Этого было достаточно, чтобы закрыть тему.

– Ги! – вдруг нарушил он нависшую тишину. – Во что ты веришь?

Он специально спросил его как человека раскрепощённого, имевшего особую связь с реальностью.

– В Механизм! – не раздумывая, отозвался тот.

Трамиш не сомневался, что где-то на Ги был ключ, которым невидимая рука время от времени его заводила. Сейчас плут снова принялся скакать, хотя никаких предпосылок, никакой, по крайней мере логичной, причины для веселья не было, и в этот раз драл глотку, выкрикивая гимн.

Добрянка не выдержала и заорала на него. Поднялся шум и гам. Ещё немного и стулья полетят. Нормальные отношения для того, кто хочет быть услышанным, и того, кто слушать не желает.

Трамиша их перепалка не заботила. Он не проявил интереса, даже не изменил позы. «Стандартный ответ. Что же такое? – растерялся он. – Как можно так просто переложить всю ответственность на пару шестерёнок?»

Добро против предвзятости

Море

Море зевает и чувствует, как под бок жмётся Умнёнок. Она пытается продрать глаза и проверить, все ли из её стаи на месте, но быстро сдаётся. Вот ухо улавливает сопение Ёры. Бочонок вертится и путается в её волосах. Непоседы здесь и не напрашиваются на неприятности. Можно спокойно отдохнуть.

Сегодня всё идёт своим чередом, не как тогда. Она вздрагивает, вспоминая тот случай. Ёра рычит сквозь дрёму, получив локтем в живот, но тут же возвращается в свои милые сны: на лице его четко пропечатывается блаженство.

Тот раз произошёл так недавно, что при мысли о нём нос улавливает запах чудовищ. Тогда стаи возвращались в загон с привычным стремлением поесть и завалиться по своим уголкам. Не тут-то было! Мало того, что миски с кормом, которые обычно уже стояли, отсутствовали, так ещё встретили их злобные оборотни и без веской причины прижали к стене. Как оказалось, чужаки хотели залатать дырку наверху, пока стаи работали, но переоценили себя и не успели к желаемому сроку.

Умнёнок изловчился и залез на свою башенку. Не сразу, но его подвиг заметили и оценили. Стали его зазывать. Не помогло. Тогда один из оборотней полез на башенку и схватил его за ногу. Тот, конечно, развопился, начал цепляться за ограду. Ни в какую не давался. Тогда оборотень принялся выкручивать ему лодыжку, мол, если не хочешь пострадать, спускайся немедленно.

Море собиралась вступиться за Умнёнка, и плевать, что здесь куча чужаков, которые только и ждут, чтобы пустить в ход молнеметатели.

Она с трудом представляла, что такое молнии, знала только, что значит «метать». Мальчишке потребовалось несколько работ, чтобы разъяснить ей о загадочных молниях, способных уничтожить одним прикосновением. Сам он услышал об этом от двух оборотней-новобранцев, которые обсуждали, что можно и что нельзя охранникам врачебной палаты. В то время Умнёнку лечили сломанный палец.

До чего чудно! Чудовища сумели побороть страшную силу, запихать её в палку и пользоваться при необходимости. Жителям загона и за двадцать отдыхов ничего подобного не сделать.

Впрочем, Море не так легко напугать. Она подскочила и оскалилась, но ничего сделать не успела. Её опередил глупый оборотень. Шкура на нём была иного цвета, но намётанный глаз сразу заметил, что её не прокусить. Чужак стоял у высокой лестницы, которую наверняка сам и приволок, и никто в его сторону до этого момента не глядел, не до того.

Он заговорил с соратником, что корёжил ногу Умнёнка. Тот слушал молча, а затем отпустил мальчишку и вернулся к своим. За дело принялся Добролей, как в итоге прозвал его весь загон. Он что-то сказал Умнёнку на своём жутком языке. Тот умело, Море даже возгордилась им, притворился, что не понимает. Тогда оборотень разорвал свою шкуру – только бы во сне этого не увидеть! – и достал из своих внутренностей горсть вкусно пахнущих коричневых косточек. Это потом станет ясно, что угощал он их сушёными – как это? Ах, да! – яблоняками.

Умнёнок, конечно же, повёлся. Сперва Море рыкнула на него, и он остался сидеть на верхушке, но оборотень поднялся к нему, не слишком близко, на безопасное расстояние, и протянул подарок. Умнёнок выхватил косточку, понюхал, лизнул и запихал в рот. Потом слез, когда показали добавку.

Ему в ладони насыпали целую кучку сушёных яблоняк, но он не успел донести их до Моря. Буяка толкнул его и забрал угощение. Так их стая осталась ни с чем. Оно и к лучшему. За еду началась драка, и нескольких из загона забрали искусанными, исцарапанными, наполовину задушенными. Это ещё ничего по сравнению с теми, кто съел пищу оборотней. У бедолаг скрутило животы. Их тоже забрали. Они потом рассказывали, что для них выделили не горшочки, а целую комнату, где было несколько стульев, в которые разрешалось справлять нужду.

Перед уходом Добролей снова заговорил, и Умнёнок чуть не ответил. Хорошо, что Море была рядом и вовремя его одёрнула. Тогда чужак пошёл дальше – снял свою морду. Море знала, что оборотни могут перевоплощаться в таких, как она, просто никогда не видела самого процесса. Ужас сменился любопытством.

Оборотень уставился на неё, догадавшись, что Море распоряжается мальчишкой, и обронил пару слов. Тон был мягкий и спокойный. Даже рычать расхотелось. Правда, внешность отталкивала. Из-под черепа, что относился к непробиваемой шкуре чужака, на лоб сползали белые, как клыки Буяки, волосы. Глаза меняли цвет, стоило их владельцу хоть немного шевельнуться. Странное создание. Она показала зубы и приготовила кулаки для драки. Улыбка, как и отсутствие страха, на его втором лице озадачили Море.

Другие оборотни заругали Добролея и быстро вытолкали из загона.

Худа без добра не случается. После внезапного знакомства он наведался снова, без защитной шкуры. Принёс с тобой тайник историй – листки, связанные между собой. На них были закорючки и картинки, намного лучше тех, что намалёваны на стенах.

Кто подрачливее, напрягся, оскалился – оборотней здесь никто не любит. Умнёнок помчался к чужаку и ущипнул зубами кожу на его руке. Тот только ойкнул. Безобидность гостя была успешно доказана, и защитники отступили: вернулись к своим делам, изредка на него косясь.

Чужак и мальчишка сели в укромном местечке, чтобы не мешать обыденной жизни загона. Добролей начал говорить и бегать цветными глазами по листкам. Вскоре почти все собрались неподалёку с видом, будто совсем не слушают, а сами, хитрюшки этакие, наслаждались.

Никто не понимал, что он там болтал, но звучало забавно. То потише, то погромче, то с придыханием. То весело, то грустно (кто-то не сдерживался: скулил или выл), то задумчиво, то легкомысленно.

Затем он достал другую странную вещь. Она была маленькой, помещалась на ладони. Оборотень поднёс её ко рту и начал дуть. По загону разнеслись чарующие звуки. Море сразу узнала мотив. Не только она, половина слушателей повскакивала и принялась дрыгать ногами и руками, как умела. Как им когда-то показывали старшие.

Чужак удивился. Его глаза заблестели, и он заиграл музыку громче.

Стоило Добролею выйти за стену, как стайки наперебой начали передразнивать оборотня. Подняли настоящий гомон.

Теперь ждут его.

Море снова зевает, но вздрагивать не собирается. Плохие воспоминания потихоньку испаряются, а от хороших на душе приятно, спокойно.

Свое мнение дорогого стоит

9Дан по фамилии Впрок

Вроде и день начинался прекрасно. Механизм раскрыл перед ним разум, позволил наблюдать пусть и за малой, но частью себя. Жаль, что 9Дан не обошёл и десятой доли. Не один год понадобится, если он намерен изучить весь разум. А он намерен! Как правило, инженеры, не такие, как он, а скучные и не особо любопытные, брали один участок разума и посвящали ему всю жизнь. Юному господину этого было мало.

Далёкие уголки так просто не давались. Чтобы до них дойти, требовалось полдня, как не больше. Работникам тех областей предлагался подвижный тротуар. 9Дан понадеялся воспользоваться им, но транспорт потребовал проездной билет. Был тот именным и выдавался в отделе кадров, так что с надеждой пробраться вглубь Механизма пришлось покамест распрощаться.

Юный господин покинул комнату разума удручённым. Конечно, радость никуда не делась, но ощущение неполноценности, некой неясности, не давало покоя. Да ещё и ужин он проводил в компании малоизвестных людей.

Улыбка на лице натянулась сама собой, и никто не заметил его паршивого настоя. Впрочем, никто не вглядывался. Только Милуш, который заскочил в «Переплёт» всего на минутку, как он сам высказался, получил свой бесплатный кофе и шепнул:

– Что взгрустнул, юный господин? Разочарован?

– Нет, – поспешил с уверениями тот. – Нет! Что вы? Просто… мне бы очень хотелось узнать не одну часть разума, а больше! Гораздо больше!

– Многие начинали с твоим энтузиазмом, – засмеялся он, – да остывал их пыл потихоньку. Механизм, он такой. Чем меньше тебе даёт, тем больше о нём узнаёшь и тем больше в нём нуждаешься! Я слышал, некоторые инженеры с головой окунаются в выписанные им участки. А почему, как думаешь? Спокойно наблюдают и постоянно открывают для себя что-то новое. Недаром! Механизм-то не вчера собирали. В нём столько людей свой след оставило, что за пару месяцев даже на метр не сдвинешься, настолько он тебя зачарует! А ты, юный господин Впрок, тот ещё жадина, как я погляжу! Всё ему потрогать хочется да на вкус попробовать! Виделся сегодня с наставником?

– Бумбахом? Нет. Меня к разуму проводила какая-то…

– О! Триожка! Его ассистентка. Всем старым мастерам, вроде него, нужны помощники. Умную голову не хочется отпускать, даже когда она состарится. Хороший специалист! Хороший! Только слышал я, у него с возрастом шарики за ролики начинают заезжать. Советы дельные, а вот порой как накатит на него, так такую пургу нести начнёт… Но ты не переживай. Он хороший!

Только сильнее расстроил.

Ночью снились кошмары. 9Дан ходил по лабиринтам разума. Полные движения стены щёлкали и шипели, будто отгоняли от себя. Спиной юный Впрок ощущал, за ним кто-то наблюдал. Кто-то тянулся к нему. Кто-то хотел коснуться его. 9Дан обернулся и наткнулся на странное существо. Тело состояло из подвижных деталей, но имело очертание, смутно напоминавшее человека.

Они долго смотрели друг на друга. Вдруг чудовище взмахнуло рукой, и они поднялись над лабиринтами. 9Дан увидел – чем сильнее углублялся в комнату разум, тем темнее становился. «Помоги мне, юный господин, – сказало существо. – Упокой нас с миром!»

Следующее утро получилось даже менее приятным, чем сон. 9Дан встал, умылся, собрался, как обычно, правда, без особого восторга, протащился до кухни и обнаружил Темнушку, смиренно поглощающего булку.

– Где мама?

– Ушла рано утром, – нехотя ответил брат. – Отец, кажется, снова ночевал в кафе.

Сегодня день благотворительности. 9Дан забыл, хотя и знал, что мать любила устраивать раздачу еды, срок годности которой вот-вот истечёт. «Внимательность к окружающим обеспечивает доброе имя! А доброе имя – лучшая реклама!» – повторяла госпожа Впрок.

– Позавтракаешь со мной? – повертел булку Темнушка.

– Прости, мне некогда.

– Оставишь дверь открытой?

9Дан притормозил на пороге и покосился на брата, но быстро отвернулся, словно слепой мог заметить его жалость.

– Ты же понимаешь, что нам обоим перепадёт…

– Пожалуйста, – протянул Темнушка.

9Дан немного помялся в нерешительности и вдруг почувствовал себя заправским надзирателем. Такая должность, тем более в семье, не пришлась ему по вкусу.

– Хорошо, только попробуй в этот раз вернуться домой раньше мамы.

Сегодня юный Впрок прибыл во дворец раньше положенного времени, потому его встретил пустой холл. Настолько безлюдный, что можно услышать, как низкий потолок порой постанывал, грозясь обвалиться на персонал. Благо, балки его удерживали.

Три коридора уводили каждый в своём направлении, а таблички над входами сообщали, какому отсеку они принадлежат. 9Дан успел побывать в двух, но к третьему вовсе не тянулся. Поговаривали, что вонь от очистителей стояла невыносимая. Иногда она прорывалась даже в холл, правда, юный господин ни разу на нее не попал.

Тем, кому нужно было в комнаты, расположенные в дальней половине вертлявых коридоров, удобнее было воспользоваться ветвистыми мостами. Судя по первоначальным чертежам, дворец не планировался настолько огромным, потому и потребовались обходные пути.

В глаза бросилось белое пятно, и 9Дан заторопился к нему. Тут и гадать нечего, кто торчал возле злосчастного моста. Сломанная конструкция была огорожена, но никаких признаков починки не появилось. Наоборот, казалось, её разбирали.

Юный Впрок поздоровался с Трамишем лёгким хлопком по спине.

– Хочу спуститься туда, – заявил подвальщик, избежав обычного приветствия.

– Не говори ерунды, – 9Дан даже застыл от неожиданности, так его огорошил товарищ.

– Но что если…

– Трамиш, это уже не забавно! Прекрати!

– Правительство…

– Любит тебя! Иначе, следуя твоей же логике, можно было и не заморачиваться с дипломом, в любом случае не взяли бы подвальщика во дворец! – он задумался. – Давая работать с коллегами из других уровней, правительство выказывает тебе уважение и доверие. Неважно, есть у тебя собственность или нет, генетическое ты отклонение или нет, мы получаем равные возможности!

– Ты видел…

– Вот именно! – подхватил 9Дан. – Это были мои глаза! Они видели, причём нечто нереальное! Мне показалось! Я был не в себе! Серьёзно! Это уже не детские шалости! Неужто сам не понимаешь?

– Но я должен знать… – не сдавался Трамиш.

– Упрямый до чего! – передёрнуло 9Дан. – Не хочу, чтобы ты вмешивал меня в своё безумие! Пока из головы эту чепуху не выкинешь, даже не смей имени моего упоминать! Не хочу, чтобы меня как-то связали с твоими выдумками!

Он зашагал прочь вне себя от ярости. Мэр Морок столько сделал, чтобы облегчить жизнь обитателям подвала, а белобрысый постоянно изливает на него свои необоснованные придирки.

9Дан столкнулся с кем-то, но слишком злился, чтобы извиниться.

– Я на столб похож? – Грюма повёл бровью. – Можно натыкаться, когда заблагорассудится?

– Вы что следите за мной? – юный Впрок даже прикрикнул, но глянул на него и очнулся.

– Себялюбия тебе не занимать, да? – Их стычка скорее смешила Грюму, нежели раздражала. – Не удивлён. Все господа, – он наигранно поклонился, – и госпожи одинаковые. Но не в обиду вам, ваше величество, всё же отмечу, что я здесь работаю, так что нет ничего такого в том, что я периодически появляюсь во дворце.

– Простите, – пристыженный 9Дан метнулся к чулану для стажёров.

Добрянка и Ги никак не отреагировали на молчание, которое яро демонстрировали их товарищи. Бумбах, может, и обратил бы внимание на некое напряжение в группе, но больше общался с доской, чем со своими подопечными.

– Куратор, – окликнул его 9Дан, когда все расселись по местам. – Что мне делать?

– Ох, – Бумбах выронил мел. – Разумеется!

Он начал разъяснения с того, что целую вечность рассматривал 9Дан.

– Тебе, мой юный друг, придётся наверстывать время, которое ты потерял. Свой проект сдашь вместе с остальными, так что поторопись с идеями. И ещё! Если захотите поизучать разум, выразимся так, для вдохновения, я подпишу вам разрешение, но только, пожалуйста, помните – по одному за раз! Что касается вашей беззаботности… – Теперь взгляд его скользнул по каждому из стажёров. – Рабочих мест по-прежнему три! Одному из вас, – сейчас он проигнорировал 9Дан и Добрянку и обратился к Трамишу и Ги, – придётся покинуть разум Механизма.

Ги печально зыркнул на чистый лист бумаги. Трамиша речь куратора вовсе не заинтересовала.

День прополз, причём полностью зря, и причиной тому было то, что подвальщик не обращал внимания на 9Дан больше, чем тот на него. Юный господин сильно раздосадовался и ничего толком не придумал. Так и хотелось осыпать белобрысого задаваку подзатыльниками.

9Дан направлялся к лифту, но свернул к полуразрушенному мосту и затормозил возле ограждения. Столько неприятностей, потому что пренебрёг правилами! А Трамиш только хуже делал. Как бы доказать, что он неправ? Как отговорить от глупых затей?

Сейчас даже хуже, чем в истории с ростком. Они тогда заканчивали школу. Ги украл побег то ли цветка, то ли овоща, юный господин не разбирался. Да и суть-то была вовсе не в этом. Плут подарил растение Трамишу, якобы за успехи и старания. Они выискали зазоры между трубами и спрятали маленькое сокровище там. Подвальщик сообразил источник света, чтобы растеньице не пожухло, и заглядывал по нескольку раз на дню, чтобы удостовериться в безопасности побега. Вскоре он показал свою драгоценность 9Дан. Сколько юный Впрок не пытался его вразумить, белобрысый не отказывался от дара. Пришлось идти на хитрость. Как-то вечером, прежде чем пойти к подвальщику, он пробрался в тайник. Пролез между трубами с трудом. Они гудели и дрожали. Казалось, что в любую секунду оживут и утащат вглубь своих сплетений. С горем пополам он пробрался к ростку и испортил, спалив его чрезмерным освещением. Трамиш грустил с неделю, зато не попался на выращивании растений и остался жив.

То, что белобрысый вбил себе в голову теперь, было куда опаснее, да и нынешнюю причину его неправильных мыслей не уничтожить, как беззащитный росток.

Ги подкрался незаметно, но долго оставаться в тени не собирался. Он подпрыгнул к 9Дан со спины и вцепился ему в плечи. Юный господин замер.

– Зачем, – выдавил он, – ты крадёшься? Что тебе нужно?

– Я видел, как твой дух покинул тело, а потом вернулся обратно! Большего и не надо! – Ги развернул его и повёл от моста. – С Трамишем повздорил?

– С чего ты взял?

– Добрянка! – с охотой поведал он. – Вы сегодня друг на друга даже не взглянули, и она сказала, что вы мозги в яслях позабывали, раз в таком возрасте не можете разобраться.

– Что я поделаю? – наконец пожаловался о наболевшем 9Дан. – Он опять ноет про порочное государство, которое попирает несчастных людей. В этот раз совсем крышу снесло. Он ведь даже не видел. Случилось-то это со мной. Он ведёт себя…

– А ещё меня психом называют! – хихикнул Ги. – Знаешь, из-за меня сильно колебались. Ну, брать или не брать во дворец. Типа, по глупости угроблю всех. Хорошо, что сплетни не играют особой роли при отборе.

– Думаешь, он может навредить Механизму? – Советчик из Ги был такой себе, но спрашивать-то больше не у кого.

– Кто знает, – почесал затылок тот. – О червяках в голове Трамиша никто, кроме нас, не догадывается. Расскажи, а уж начальство пусть само разбирается.

– Не уверен… Нет! Ты прав, – кивнул 9Дан. – Но если о Трамише пойдёт плохой слух, ничем добрым для него это не кончится.

– Ты же близок с господином Мороком, – оживился Ги. – Просто переговори с глазу на глаз, – оттянул он нижнее веко для пущей образности. – Он разберётся. Зачем знакомства, если ими не пользуешься?

– Ги, иногда ты так… пугаешь. Почему твой котелок не может варить всегда? Господин Морок точно найдёт решение.

– А то! – Ги подбодрил его, слегка ударив кулаком в грудь, и захихикал.

Он не подал вида, но по-прежнему сомневался, когда забрёл с плутом в подъёмник. 9Дан дёрнул рычаг, прося лифт добраться сперва до второго уровня, а потом двинул снова, напоминая, что ему нужно на третий, но здесь пришлось повозиться. Рычаг заело.

– Как думаешь, куда они пропадают? – спросил вдруг Ги.

– Что? – озадаченный мыслями юный Впрок толком не расслышал вопроса.

– Я так… – лишь улыбнулся тот. – Ничего важного.

Двери распахнулись, и Ги вышел.

– Айда со мной на снегопад смотреть? – он повернулся и вытаращил глаза на 9Дан.

Вот ведь везучий парень! Никаких мыслей! Никаких проблем!

– Нет, – 9Дан опёрся на стену лифта, и листы за спиной зашуршали. Раздалось глухое стенание механизмов. Сейчас он поедет наверх. – Последую твоему совету и пойду к мэру. Иначе так и не успокоюсь.

– Какому совету?

Юный Впрок поехал выше, оставив Ги в недоумении.

Продираясь к двухэтажному дому через навязчивые, порой уж совсем приторные запахи цветов, 9Дан заметил в кабинете Морока свет. Господин мэр наверняка занимался важными проблемами и отвлекать его своими подозрениями было стыдно. Юный Впрок смутился и притаился у крыльца, но ненадолго. «Чего тянуть?» – подумал он и постучал в огромную дверь, обвитую плющом.

О просчётах любопытных носов

Добрянка по фамилии Морок

Кто бы подумал! Казалось, взрослые люди, а нет – хочется схватить и обратно в колыбельку уложить.

Добрянка остановилась перевести дух. Её обычный путь от чулана для стажёров до лифта: пара-тройка привалов, но если она проделывала дорогу с интересным собеседником, то сама не замечала, как добиралась без всяких заминок.

Она с минуту опиралась на стену, оглянулась, чтобы убедиться в отсутствии свидетелей, и медленно двинулась вперёд. С новым притоком энергии вернулись и раздражающие мысли об упёртых дурочках, Трамише и 9Дан. То их друг от друга не отодрать, то не склеить.

Поссорились-то они, но когда рядом ошивались, неловко становилось и ей. Эти двое уже несколько дней словно в параллельных мирах жили – не видели друг друга в упор. Из-за чего поругались? Наверняка Трамиш как обычно перегнул палку, но разве игрой в молчанку что-то исправишь?

Добрянка снова притормозила. Почти на месте, но лучше не спешить и отдышаться. Отсюда удобно наблюдать за людьми, которые ждали лифта. Сейчас двумя сгорбившимися фигурами, готовыми в любую секунду нырнуть в подъезжавшую кабинку, были 9Дан и Ги. Они шептались с заговорщическим видом. По всей вероятности, и без Трамиша способны глупости вытворять.

Помнится, они также подозрительно выглядели, правда, всей своей мальчишеской компашкой, будь они неладны. В университете дело было. Добрянку тогда назначили старостой, и в её обязанности входило вылавливать всяких негодников. Ей не понравились их хитрые мордашки. В итоге юная госпожа застукала троицу на заднем дворе. Они курили запрещённую гадость, пыль отходов, которую явно притащил Трамиш. Другого от подвальщика и ждать нечего! А подкинул им эту паршивую идею, конечно же, – барабанная дробь! – Ги. Она их отругала, оттаскала за уши – силы у неё, хвала Механизму, предостаточно – и так усердствовала, что случайно вывихнула Трамишу плечо. Никому об их глупой выходке не сказала, иначе бы пострадал 9Дан.

Юная Морок до сих пор с трудом понимала, как они дружили, да к тому же немалый срок. Их связь казалась неестественной. Что греха таить, такая странная ситуация сложилась тоже по вине Ги.