Краля без масти

В этой настойке содержание успокаивающих веществ превосходит в несколько раз рецептурное, а в остальном всё так же, как и в аптеке. Папенька, это же очень выгодно для коммерческого интереса. К чему подобное расстройство?

При этом она мило улыбнулась, показав остренькие белые зубы, притворившись наивной. Как заметил Альт, дочь очень часто делала простодушное и доверчивое лицо, что совершенно не соответствовало её внутреннему состоянию. Иногда ему начинало казаться, что Мария – весьма циничная и непредсказуемая особа с железным характером и испорченной душой от рождения.

Согласно особым правилам торговли ядовитыми и сильнодействующими веществами, указанными в «Своде законов Российской империи», подобные материалы разделялись на четыре разряда. Такое определение зависело от большей или меньшей их опасности для здоровья и жизни людей.

К первому разряду относились ядовитые вещества, удобные для применения с преступными целями, ко второму – используемые для технических нужд, к третьему – необходимые исключительно для изготовления лекарств. К последнему – все остальные.

Торговать веществами первого и второго разрядов разрешалось только коммерческим предприятиям, избранным для этих дел государством и проверенным полицией. Или исключительно аптекарям, имеющим подобную лицензию. В специальных учётных книгах, которые торговцы получали от губернского медицинского начальства, необходимо было записывать отпуск веществ первого и второго разрядов под расписку от покупателя.

Обязательно указывалась дата покупки, звание, имя и фамилия клиента, свидетельство, на основании которого произведена продажа, количество проданного вещества и обязательства покупателя в обеспечении надёжного хранения. Запрещено было смешивать и продавать сложные составы.

– Кто же это покупает? Революционеры и террористы? – еле слышно уточнил Альт, задыхаясь от возмущения и страха.

Вольдемар Афанасьевич, ухмыльнувшись, ответил:

– Да что такое удумали? Эх, Герман Германович! Какие террористы и революционеры? После убийства государя Александра II таковых, способных к отчаянным поступкам, нет в империи. Сейчас в оппозиционерах одна мелюзга! Как прежние смельчаки, руку поднять на нового государя-императора неспособны. Всех решительных, слава богу, изничтожили под корень, до единого. Кого повесили на плацу Семёновского полка, кого расстреляли в Петропавловской и Шлиссельбургской крепостях. Или сгноили в тюрьмах на Карийской каторге, что на реке Кара. Теперь новых придётся ждать лет двадцать, не меньше. И поделом им, нечего устои государства рушить. У нас покупатель другой, домашний, бытовой. С политикой не связанный! Причины приобретения контрабандных товаров разные, от тайного лечения заболеваний до душевных болезней и мерзких зависимостей. Может, кто и смертельно потравить кого пожелает. Однако, опять же, в личных целях, из-за собственной душевной неуравновешенности или семейно-бытовых претензий. Однозначно без политики!

– Вы хоть представляете, для чего можно применить сироп Уинслоу и лауданум? Вы отдаёте себе отчёт, кому нужны подобные микстуры? – уточнил Альт, задыхаясь от возмущения.

– Папенька, милый, прекращай тиранить свою душу. Конечно, представляем. Лауданум – идеальное средство для «дурманщиков» и всяких неправильных людишек. Кокотки опаивают этим раствором доверчивых господ, а потом грабят или шантажируют. Но нам что с того? – мило проворковала девушка.

– Всё дочь ваша, дорогая Машенька придумала. Я только идею подал да в вывозе помогаю. Она в химии смышлёна, особый талант имеет.

– А если узнают, а как полиция выявит? – испуганно уточнил Альт.

– Ежели узнают? Ежели выявят? А разве мы с вами ранее дела не делали? Вон дочь какой кралей стала. Ей деньги на обустройство нужны. Что же, Марии всю жизнь за чужими детками горшки выносить? Или в содержанки податься? – нагло улыбаясь, вызывающе уточнил Притопов.

Альт не сдержался. Даже не дослушав старого приятеля, переживая в большей степени за себя, чем за дочь, заявил:

– Краля – это, за между прочим, дама в картах или босяцкая девица с хорошей внешностью и разгульными манерами. Вы, Вольдемар Афанасьевич, тюремными жаргонами тут не козыряйте. Моя дочь строга к своему поведению, за пределы общественных нравов не выходит. Разговор идёт о жизни и будущем моей наследницы. А ежели посадят, а ежели на каторгу? Вам-то всё едино, вы уже сиживали в тюрьме. А я подобной участи Марии не желаю. Она у меня единственная.

– Вот оно как! Ранее дочь-то свою годами не видывали, а тут единственной стала. Удивительно и неожиданно. Успокойтесь, Герман Германович. Успокойтесь и душу не бередите. Продажа такого товара, если тяжких последствий не наступило, наказывается гуманно. В первый раз придётся в тюрьме посидеть месяца два-три. Если уж во второй раз ошибёмся, то заключение побольше, до восьми месяцев. Всё одно на казённых харчах. Экономия – как ни рассуждай! Там тебя развлекают, кормят и уму-разуму учат. Я преступления на себя возьму, единолично отвечу. Отсижу, не впервой! Три года сиживал – и вот живой стою! – рассмеялся Притопов.

– Как же вас угораздило вляпаться во всё это? – с глубоким сожалением спросил Альт и закачал головой.

Мария, посмотрев на осунувшееся от душевных переживаний лицо Германа Германовича, звонко рассмеялась. Её смех в подвале, пропахшем химией и сыростью, показался Альту неуместным и исходящим из самой преисподней. Однако дочь даже не желала замечать расстройства Альта.

Девушка взяла его за плечо и, заглянув в лицо, используя всё своё женское коварство и очарование девичьей молодости, заявила:

– Ой, не надо так страшиться. Не бойтесь так сильно, папенька! Во многих странах Европейского сообщества продаются Mariani Wine, по-нашему вина Мариани. Напиток изобретён известным химиком Анжело Мариани. Это особая настойка на листьях растения коки, в которой алкоголь является всего лишь растворителем. Многие газеты пишут, что даже папа римский Лев XIII употребляет вина Мариани, а самого Анжело наградили какой-то известной наградой Ватикана.

Молчаливо стоящий возле лестницы Пётр Волошев, пытаясь внести спокойствие в душу Альта, поддержал Марию.

– В этом году начали торговлю газированным напитком «Кока-Кола», а в нём имеются листья коки и орехи кола. Многие современные доктора этим напитком пользуют больных и у нас, в Туле. Но особо в обеих столицах. Говорят, что от желудочных болей просто идеальное спасение, – заявил Пётр Фёдорович.

Альту при первой встрече показалось, что студент и сам не против попользоваться запрещёнными веществами. Слишком уж у него было нервное поведение и нездоровый блеск в глазах. Да и лицо старовато для студенческого возраста, истаскано жизнью. Теперь, после подобных слов, подозрение укрепилось.

– И кто же эти доктора? Кто же эти врачи-убийцы? Разве можно не понять, чем лечить людей. Полная, преступная глупость! – истерично уточнил Герман Германович, с трудом проглатывая ком, застрявший в горле.

Мария, поправляя красивый локон волос, ответила:

– Хотя бы австрияк один. Весьма известный и всеми признанный Зигмунд Фрейд – психолог и основатель психоанализа. Его теории о бессознательном поведении, прирождённой сексуальности и механизмах защиты стали классикой в области психологии. Он и сам пользуется кокой, и пациентов лечит от всяческих депрессий, головных болей и других душевных недугов. Я вас, папенька, уверяю, скоро и в наших больницах возьмут данный метод на постоянную практику. Так что, папенька, отбросьте все страхи. Прошу вас!

– Откуда же подобное вам известно? – спросил Альт, удивляясь путанице в голове дочери.

– Я же не одна здесь тружусь, мне господин Волошев помогает. Конечно, долю свою имеет, не бесплатно. Он из бывших студентиков, изгнанных из Императорского Московского университета, что стоит на Моховой. Пётр меня всему и обучил. Многое рассказал о европейских странах, о тех порядках, что там бытуют. Вот заработаем деньжат и поедем с вами, посмотрим чужие города, – заявила Маша, мило улыбнувшись.

Тут в разговор влез и Притопов, дыхнув на Альта перегаром, самодовольно заявив:

– Дружище Герман Германович, есть заказчик, который всё и организовал. Продукция нашей фармацевтики в Москву уходит, в Туле ничего не продаётся. Раз в месяц доверенные люди приезжают и вывозят товар на поезде, в багажном вагоне. Кстати, лаборатория скоро переезжает в Москву, а с ней и Мария. Там к клиентам поближе будет. Здесь все следы планируется уничтожить, а дом поджечь. Не хочется, чтобы улики кто-то нашёл. Пол земляной в подвале, в нём, если покопаться, многое от таблицы Менделеева сыскать можно. Вы, милостивый государь, думаете, почему я почтальоном батрачу, а не адвокатом? Очень удачно особые шарики, что Мария из разных химических составов лепит, как пельмени, по клиентам разносить. Конечно, не всем красный чертёнок с трезубцем на чёрном фоне нравится. Многие ад не любят, но субстанция именно в такой обложке Машенькой задумана. Что ни говори, в вашей дочери талант художника во всём присутствует.

Альт промолчал. Он подумал, что Притопов совсем забыл о своём тюремном прошлом. Теперь его юридическими услугами пользоваться никто не будет. Да и государство ему этого уже не позволит. Бывшим сидельцам подобное категорически запрещено!

– Верно, верно говорите, Вольдемар Афанасьевич. Опасно это, дом кому-то оставлять. Да и незачем, покойная бабушка Агриппина Самсоновна его давненько и прилично застраховала в «Саламандре». Говорят, это товарищество – одна из самых крупных страховых компаний в России. После несчастного случая деньги хорошие получим. Вы, папенька, свою долю за сгоревшую усадебку в Москве поимеете, когда я к вам приеду. Надо будет новую квартирку снять, побольше. С нами и Вольдемар Афанасьевич поселится, а возможно, и мой жених. Лабораторию откроем и работать начнём с ещё большим производством, – с милой улыбкой заявила Маша.

Альт, с испугом вспомнив о заметке в «Московских ведомостях», сглотнув ком, застывший в горле, спросил:

– А как жечь-то будете родительский дом? Наймёте кого? Опасно, а если продадут невзначай?

Маша оглядела папеньку, с минуту подумала и ответила:

– Что вы, батюшка, нельзя доверять случайным людишкам. Как можно связывать себя с незнакомым человеком? Правду говорите, продадут! За грошик донесут до полиции! Всего-то нужно с десяток свечей толщиной в большой палец. По дому расставим, ветошью обложим и подожжём. Они аккурат часов восемь – десять гореть будут. Мы с Вольдемаром Афанасьевичем в этот день с самого утра в деревеньку Калюпаново отправимся, на святой источник Евфросинии. Туда шестьдесят вёрст. Пока доедем – дом и займётся. В Алексине переночуем, а когда обратно приедем, одно пепелище останется. Никто упрекнуть не сможет. А вы ожидайте нас в Москве, квартирку пока подыщите. Пётр Фёдорович со стороны на пожар посмотрит, так сказать, оценит ситуацию, а потом поделится, всё ли ладно было. Вот у каждого и занятие определилось.

В этот момент Альт решил не препятствовать поступкам дочери. Если не сложится задуманное, наказание его лично не коснётся. Может только общество осудить, но подобная мелочь Германа Германовича не волновала.

– И кто же он? Этот заказчик, через которого сей незаконный товар реализуете? – немного успокоившись, задумчиво уточнил Альт.

Притопов подошёл к Альту ближе и тихо заявил:

– Фамилию не скажу, но человек высокой должности в Москве. Вроде из третьего отделения Департамента государственной полиции. Мы с ним через связного общаемся. От него приезжает некий господин с помощниками раз в месяц за товаром.

– Неужто из таковой организации? Поразительно! Хотя в нашей жизни всё возможно. Откуда знакомы? Или, покуда сидели в городе Орле, в тюремном замке завели друзей? – удивлённо уточнил Альт.

– Нет, я там только здоровье и зубы потерял. Такие хитроумные связи у нашего бывшего студента имеются, у Петра Фёдоровича. Это он коммерцию организовал, после того как его с факультета врачебных и медицинских наук Императорского Московского университета турнули, – ответил Притопов.

– Позвольте узнать причину? За что выгнали? – уточнил Альт.

– Чего не знаю, того не знаю. Сам не делился, а расспрашивать неблагородно. Вроде как по неуспеваемости, – заявил Притопов, вздохнув.

– Чудно! А Марии имя этого господина, что в Москве незаконным сбытом правит, известно ли? – спросил Альт.

Вольдемар Афанасьевич задумался, почесал затылок и наконец-то промямлил:

– Чего не знаю, того не знаю. У неё со студентом свои тайны. Мне не сообщали, да я и не спрашивал.

– Скажи-ка, коль про тюрьму речь пошла. А ты-то кто теперь по масти? Бродяга, шпанка или босяк? Говорят, в тюрьме каждому чин дают, – устало уточнил Альт, пытаясь мысленно охватить необъятные новости.

– Да никто! Я вообще сам по себе. Да и дочь твоя без масти пока, ведь ни разу не сидела, – ответил пьяный Притопов и широко улыбнулся, раскрыв рот с остатками зубов.

– Типун тебе на язык, – в сердцах стукнув приятеля по плечу, заявил встревоженный Герман Германович Альт.

Глава 6 Поезд с Николаевского вокзала

Из «Сборника законовъ, правил, наставленій и распоряженій правительства для врачей, фармацевтовъ, ветеринаровъ и прочихъ медицинскихъ чиновъ. Судебно-врачебная экспертиза. Осмотръ и освидѣтельствованіе мертвыхъ тѣлъ». Дозволено цензурою. Изданiя 1883 годъ.

«…Призванный для оказания помощи врачъ должѣнъ доводить до свѣдѣнія полиціи о всѣхъ значительныхъ ранахъ и поврежденіяхъ, имѣвшихъ или могущихъ имѣть смертельныя послѣдствія, о нечаянныхъ и умышленныхъ отравахъ, однимъ словомъ, о всѣхъ случаяхъ насильствѣнной смерти. Объ умершихъ скоропостижно, а равно о мертвыхъ тѣлахъ, найденныхъ на дорогахъ, поляхъ, лѣсахъ, при рѣкахъ или другихъ мѣстахъ, полиція обязана исслѣдовать, точно ли и отъ чего послѣдовала внезапная смерть, и если обнаружатся видимыя и несомнѣныя причины естественной смерти, то полиція дозволяетъ преданіѣ тѣла землѣ и представляетъ составленный объ осмотрѣ и произведенном изслѣдованіи актъ въ полицейское управленіе. Акты сіи должны быть прочитаны родственникамъ и домашнимъ умершаго, или домохозяевамъ и двумъ или болѣе сосѣдямъ, или же сельскимъ и городскимъ начальникамъ, которые обязаны своею подписью засвидѣтельствовать, что акты сіи были имъ прочитаны; въ случаѣ сомнѣнія о дѣйствительной причинѣ смерти означеныя лица могутъ изложить подъ актомъ свои сомнѣнія. Воспрещается врачамъ подписывать полицейскіе акты на погребеніе тѣлъ скоропостижно умершихъ по одному лиішь наружному осмотру, безъ предварительнаго вскрытія тѣла по правиламъ судебной медицины…»

В день трагической гибели господина Ивана Христиановича Винагорского на Варшавский вокзал столицы, Петербургско-Варшавской железной дороги, на всех парах, грохоча железом, преодолев тысячу пятьдесят вёрст и тридцать три часа пути, прибыл скорый поезд из Варшавы. Состав отличался шикарно отделанными и богато обставленными первоклассными вагонами. Мягкие диваны, покрытые кожей, шторы из лучших гобеленов, ковры на полу, картины на стенах, хрустальные люстры на потолках, изумительные зеркала и многое другое создавало уют и способствовало достойному отдыху в дороге. Этот комфорт, конечно, предназначался только для богатых пассажиров, не жалеющих денег на собственные удобства. Однако платить за подобную роскошь тоже следовало с размахом, билет стоил тридцать рублей с небольшим. Эта сумма равнялась заработной плате рабочего средней руки за целый месяц.

Пассажиры экспресса, прибывшего в столицу Российской империи, щеголяли современными нарядами. Большинство следовало европейской моде. Вместе со всеми из вагона первого класса вышла дама лет тридцати трёх, среднего роста, в дорожной одежде. Её наряд полностью соответствовал требованиям современного этикета, изложенным на страницах французского альбома современного платья La Mode Artistique.

А там для модных путешественниц подавались совершенно удивительные советы. К примеру:

«…Одежда всегда должна подчёркивать статус своей хозяйки, но в то же время облегчать трудности поездки…

…Ничто так не цепко и неприятно, как пыль, скопившаяся в путешествиях. Если она осядет в пуховых изделиях, то её почти невозможно полностью удалить. Поэтому предпочитайте платья только из тканей для стирки…

…Там, где путешествие планируется быть очень долгим, особенно зимой, цветные чулки, цветные льняные корсеты и цветные юбки будут гораздо более удобными, чем белые. Не нужно останавливаться для стирки…

…Любой модный материал, будь то кружево или бархат, будет выглядеть в длительной дороге слишком безвкусно. Однако и обходиться без предметов роскоши не рекомендуется, золотые украшения с одним дорожным бриллиантом выгодно подчёркивают женскую красоту и способны поднять настроение…»

Казалось, что гостья столицы и сама сошла со страниц этого альбома или не менее популярных санкт-петербургских журналов «Модный магазин» и «Вестник моды».

Дама обладала прекрасной фигурой, которой могли позавидовать и молодые девушки. Чёрные волосы под модной шляпкой были аккуратно уложены локонами различной величины. Но особенно привлекало внимание необычное лицо восточноазиатского типа, одновременно красивое и в то же время строгое и даже жёсткое. Чёрные миндалевидные глаза смотрели прямо, вызывающе и дерзко. Широкий нос с горбинкой, высокие скулы, немного прямоугольный подбородок и большой рот не портили эту женщину, но придавали ей хищный вид. Если не знать, что это итальянка, можно с некоторой долей уверенности было подумать о ней как о красивой сибирской или поволжской татарке.

За гостьей следовали трое носильщиков с дорожными саквояжами. Видимо, количество гардероба полностью соответствовало рекомендациям всё тех же журналов. Например, в одном из номеров «Модного магазина» писалось следующее:

«…Надо помнить, что современная модная дама должна иметь не менее двух предметов основной одежды. Во-первых, чтобы быть всегда оригинальной и экстравагантной, а во-вторых, чтобы не затруднять своего спутника поиском нарядов, если придётся заменить некоторые аксессуары, пришедшие в негодность…»

В другом, не менее популярном, журнале «Вестник моды» давались такие рекомендации:

«…Два предмета одежды просто незаменимы в гардеробе леди, которая много путешествует. Непромокаемый плащ с большим капюшоном и свободный льняной плащ, полностью закрывающий платье. Не всегда можно сказать, какое из них больше всего понадобится в долгом путешествии, но, как правило, безопаснее иметь оба…»

Очаровательная европейская дама следовала не одна. Она находилась в сопровождении двух мужчин очень приличного вида, степенно идущих справа и слева. Один, постарше, широкоплечий, чуть больше сорока лет, отличался весьма бывалым видом. Ухоженные, зачёсанные назад волосы, сильно тронутые сединой, прибавляли шарма и элегантности. Высокий лоб, изрядно попорченный морщинами, строгие, немного утомлённые жизнью глаза, скорее всего, являлись показателем эрудиции и гуманитарного рода деятельности этого человека. Завершала мужской образ короткая, но густая холёная борода. Ещё пока чёрная, но уже тоже тронутая небольшой сединой. Такой стиль соответствовал и популярным российским понятиям. В империи, в угоду государю-императору Александру III, носившему бороду, густую растительность на лице имели очень многие просвещённые господа. Дорогой деловой костюм европейского покроя из диагональной шерстяной ткани, с жилеткой и прямыми брюками, подчёркивал увлечение этого господина современной модой. Некоторая сутуловатость и свободная походка выдавали в нём сугубо гражданского человека.

Другой мужчина, сопровождавший даму, был несколько выше, крупнее и моложе. Круглолицее, по-купечески хитроватое, холёное, порочное лицо избалованного жизнью и деньгами человека выдавало в нём истинного сибарита. Немного раскосые глаза свидетельствовали о наличии восточной крови, а небольшая ухоженная бородка, как считали ханжи, о природной или приобретённой греховности и сладострастии. Костюм молодого человека тоже отличался модными европейскими тенденциями.

Голову украшала фетровая шляпа – «Мелон». На крепком, спортивном теле прекрасно сидел короткий однобортный сюртук тёмно-синего цвета «Кастора» с расходящимися впереди полами и закруглёнными фалдами, небрежно застёгнутый на две обтянутые плетёной тесьмой пуговицы из трёх имеющихся. Брюки в полоску того же цвета дополняли модные тенденции. Под сюртуком имелся и дорогой бежевый жилет. Обычно так одевались управляющие крупных банков, профессоры, адвокаты, врачи, удачливые дельцы или молодые повесы из богатых семей. В руках обоих господ присутствовали и крепкие трости.

Последние три года этот модный аксессуар для усиления мужественности и мужского статуса начал выходить из массового употребления. Поэтому наличие подобных предметов у двух весьма респектабельных мужчин могло свидетельствовать либо о привычном консерватизме, либо о возможной необходимости защиты от злоумышленников. Подобные изделия были весьма коварны. Зачастую содержали внутри себя клинок, шипы или того хуже – пулю. Имелись даже клубы для мужчин и пособия, в которых преподавалась наука фехтования и применения трости с использованием восточных практик и единоборств.

Мужчины шли уверенно, не разговаривая, искоса осматривая перрон. Носильщики, упираясь и пыхтя от пота, тащили за ними весьма достойный гардероб, упакованный в дорожные саквояжи. Один из них представлял собой крепкую объёмную коробку, обтянутую коричневой кожей, с колёсиками у основания, латунными заглушками по углам и ручкой вверху. Такие предметы для перевозки вещей имели собственное новомодное название – чемодан. Через лицевую сторону с обеих сторон чемодана проходила широкая полоска клейкой бумаги красного цвета с надписью на итальянском и немецком: Non capovolgere и Nicht drehen. Эти слова понимали все носильщики вокзала, независимо от знания иноземных языков. Фраза запрещала переворачивать данный предмет ввиду особой ценности.

Заграничные господа, посетившие столицу Российской империи, на ломаном русском языке наняли дорогой четырёхместный экипаж. При помощи всё тех же носильщиков погрузили поклажу и направились на Николаевский вокзал одноимённой железной дороги. Именно с него путь вёл в Москву.

В дороге они попросили кучера осмотреть город. Подобную прихоть щедро оплатили. Следовали молча, придирчиво сопровождая взглядом богатые виды домов, строений и дворцов. Обращали внимание на всякую мелочь. Могло создаться впечатление, что всё в Санкт-Петербурге для них знакомо. Обычно себя так ведут хозяева, возвращаясь домой из дальней и длительной поездки. Казалось, что иностранцы проверяют, не похитили ли чего в их отсутствие.

Подъехав на Николаевский вокзал, вновь при помощи услужливых местных носильщиков разгрузили многочисленный багаж и прошли в ресторацию, видимо, желая скоротать время перед подачей поезда. Один из мужчин, тот, что был старше и профессорского вида, жестом руки позвал официанта, одетого в русском стиле: чёрные штаны и красная рубаха навыпуск, подпоясанная шнуром с кистями. Затем вместе с дамой на ломаном русском языке принялся обсуждать заказ на троих путешественников. Второй господин направился за билетами. Разобравшись с меню, в ожидании заказа и предстоящей поездки мужчина и женщина занялись каждый своим делом.

Господин достал газету с названием Il Messaggero и принялся за чтение. Это было ежедневное издание, основанное в Риме, являвшееся одной из главных национальных газет Италии. Дама, совершенно не стесняясь окружающего общества, достала модную и несколько пошлую итальянскую новеллу 1882 года издания с кратким названием Senso.

Автором книги являлся некий Камилло Бойто, известный итальянский архитектор и в то же время популярный писатель. Слово Senso в переводе с итальянского означало что-то среднее между выражениями «чувство» и «похоть».

В книге была изложена весьма смелая, но трагичная история любви. Главными героями являлись итальянская графиня по имени Ливия, несчастливо вышедшая замуж за старого аристократа, и молодой избалованный, подлый и душевно извращённый офицер. История сюжета повествовала о неизбирательном потакании эгоистичной чувственности или, по-другому, обычной похоти.

Действие новеллы происходило в Италии, вероятно, во время Третьей итальянской войны за независимость 1866 года. Графиня, страдая от одинокой и неудовлетворённой жизни, во время войны влюбляется в Ремиджио Руса, молодого лейтенанта. Животная страсть делает своё дело, и дама теряет голову. Ремиджио всячески использует богатую любовницу, тратит деньги и откровенно компрометирует. Война разлучает участников страсти. Скучая, Ливия, рискуя жизнью, посещает лейтенанта на фронте. Ремиджио просит помочь спасти его от неминуемой смерти в бою. Графиня, потерявшая от страсти голову, отдаёт драгоценности и золото для подкупа армейских врачей. Благодаря обману офицер избегает боёв и рискованных ситуаций. Однако вскоре графиня застаёт его в компании проституток. Более того, Ремиджио открыто насмехается над влюблённой женщиной. Тогда, не в силах простить предательство, дама рассказывает правду командующему войсками. По приказу генерала Ремиджио и врачей расстреливают в присутствии страдающей, но жестоко мстящей графини. На этом повествование заканчивается.