Последнее колдовство

– В Вейлеан? – дед Баур почесал бороду, – А я собирался туда заскочить. Племянник мой там живет. Так проведать его, сливок насыпать, красных, «эльфийских» – не растут они в Вейлеане-то. А вот зато айва у него есть, как он говорит, районированная, ни мороз ее не берет, ничего… А вареньице из нее какое получается – золотистое, ароматное! Так вот, саженцев бы… Только вот не знаю, как она у нас примется, к туманам да влажности привычная.

Кей-йя предостерегающе подняла руку:

– Лиса, как ты, наверное, догадался, в Вейлеан не за саженцами поедет. Туда сама доберется, но весьма вероятно, что компания, с коей она будет общаться, не захочет ее отпускать. Может быть, ей надо будет помочь с возвращением.

– Так это пожалуйста. Мне особо спешить некуда, если что, могу ее и подождать, а потом подбросить на острове-то, куда надо. Когда она возвращаться будет?

Кей-йя прикрыла глаза и некоторое время молчала.

– Полагаю, дней за семь до седьмого полнолуния, – сказала она наконец, – Да, не раньше, но, думаю, и не позже. Жди ее между ЛаРуах и пограничным перевалом.

– Это как бы не перепутать? – всерьез задумался Баур, что-то подсчитывая на пальцах.

– Как угодно, – отмахнулась Кей-йя, – хоть зарубки делай, а только видеть тебя с ЛаРуах рядом никто не должен.

– Обижаешь, ведьма. Здравым смыслом меня природа-матушка не обделила. Остров-то спрятать не фокус, да дверь я открытой не могу держать долго. Если не граничные службы, так местная живность забраться может. Злая страна. Смотришь на растеньице, вроде кабачок кабачком, а подойдешь ближе, так у него зубы похлеще моих. У меня сапоги были из шкуры гарпии – так вырвал клок, будто из бумаги папиросной. Так я вот к чему говорю, может нам уговориться как?

– Не получится, – мотнула головой Кей-йя, – не будет у нее ни времени, ни возможности искать условный пенек. Ты сам ее найдешь, держи! – в широкую ладонь берендея лег небольшой медальон темного металла.

– Так я, это, – нерешительно сказал Баур, – не больно-то в этих штуках разбираюсь.

– А и не надо тебе разбираться, милок, ни к чему это. Все сам амулетик сделает, когда надо – моргнет тебе, мол, здесь твоя пассажирка. Смотри только в оба. Боюсь, не хватает моей фантазии на все неприятности, которые могут произойти.

Глава 3

Каким-то уголком сознания я успела задуматься, хорошо это или плохо, когда отъезд не сопровождается проводами. Ни длинными, ни короткими. Или в высшей степени формальными. Ну нет возможности у провожающих поглядеть тебе, отъезжающей, вслед, прочувствованно вздохнуть, дать десяток-другой ценных советов, последние из которых, по причине увеличивающегося расстояния надо уже выкрикивать в полный голос… Нет, Кей-йя меня, конечно, проводила. В смысле что сказала: «Ну ты поосторожнее там. Помнишь, о чем мы вчера говорили?» И поспешно отошла на всякий случай подальше, чтобы расшалившаяся магия ее ненароком не задела.

А потом мне стало все равно.

Потому что кристалл продемонстрировал мне, полагавшей, что все болезненные ощущения мной изведаны, совершенно новую грань этого класса явлений. Сложилось впечатление, что некий мастер кузнечного дела изготовил очень реалистичную скульптуру ежика примерно в половину натуральной величины, а затем, пока она еще не остыла, заставил меня свое произведение проглотить. Поэтому, когда боль схлынула, я в первый момент ожидала увидеть в своей столь дорогой мне анатомии большое количество дымящихся дырочек. И только убедившись в отсутствии таковых, я наконец-то огляделась вокруг.

– Веселенькое место, – произнесла я вслух, – не удивительно, что его населяют не менее жизнерадостные люди… хм, существа.

Вейлеан предстал передо мной в виде не слишком глубокого ущелья, по которому от моих ног, вихляясь, спускалась каменистая дорога. Определить ее степень проезжести я не могла – твердая порода, образующая полотно, могла, не требуя ремонта, с равным успехом выдержать и ежедневный марш тысячной конницы, и столетие дождя и ветра. Скатившиеся со склонов обломки и присыпанные каменной крошкой сухие былинки света на частоту использования тракта не проливали. Впрочем, пройдя по этой пустынной трассе десяток шагов, я почувствовала под ногой что-то податливое, и, опустив взгляд, поняла, что по меньшей мере одна лошадь здесь недавно проходила.

В ответ на мою ругань по склону скатился камень; звук падения заставил меня невольно взглянуть на его источник. И встретиться со взглядом представителя местной фауны.

На выступе скалы над дорогой сидел грифон. Не то, чтобы я раньше часто видела грифонов, но некоторые признаки определенно позволяли наклеить на него такой виртуальный ярлык: здоровенное, с очень большую собаку, существо с телом крупной кошки (для канонического львиного оно казалось излишне гибким и к тому же было испещрено аккуратными тёмными, как у леопарда, пятнами), с полусложенными за спиной крыльями – кстати, перепончатыми, а не пернатыми. И с сильным клювом, при виде которого из глубин памяти, как пузыри газа в болоте, всплывали вид одного ископаемого черепа в музее и слово «фороракос». Я подумала, что знаю, почему неведомая лошадь обделалась именно здесь.

Грифон пошевелил крыльями и чуть склонил голову набок. Хохол из пестрых перьев свесился в сторону, придав существу незлобивый и даже немного дурашливый вид. Правда, этот вид слегка портили громадные птичьи лапы, вцепившиеся кривыми черными когтями в край уступа. Из-под кончиков когтей потихоньку сыпался крошащийся камень.

– Э… привет, – пискнула я, медленно отступая к противоположной стороне дороги. Теперь, когда я видела грифона, сил повернуться к нему спиной у меня не было.

Грифон промолчал, задумчиво мигая оранжевыми глазами.

Сознание мое нервно задергалось в черепной коробке, пытаясь определить, что же ему ждать: химерное существо не собиралось вроде бы ни нападать, ни вести задушевную беседу.

– Привет, – настойчиво и, вроде бы, более твердо произнесла я вновь, – Как поживаете? Я к Вейлеану, ну, в смысле – к городу правильно иду?

Грифон, подняв голову, задумчиво посмотрел на небо, облизнув края клюва узким фиолетовым языком, затем вновь обратил взор к моей персоне, склонив голову на другую сторону.

«Наверно, он все-таки не говорящий, – решила я. – Да и с чего я вообще взяла, что он может говорить?!» «Наверное, с того, – услужливо поведала мне какая-то часть моей личности, – что ты полагаешь, будто способные к речи существа достаточно разумны, чтобы с ними можно было договориться. И что они не будут прыгать на тебя со скалы без всякого предупреждения. Ну что ж, блажен, кто верует…»

Лапищи грифона ударили по дороге в паре шагов от моих ног, подняв облачка пыли. Задние его ноги, успела заметить я, едва не последовав примеру лошади, были вполне кошачьи, но, как и тело, для львиных легковаты – скорее они напоминали ноги гепарда. А вот хвост толщиной и пушистой кисточкой мог бы сойти за львиный, не будь он раза в три длиннее, чем подобает льву.

Я едва не упала навзничь и судорожно сжала кристалл. Увы, мерзкий камень, доставивший мне столько пренеприятных ощущений, остался холоден и безучастен – то ли выработал сегодняшний ресурс, то ли не считал ситуацию достойной эвакуации меня. Грифон, выгнув шею, немного надменно посмотрел на меня сверху вниз.

– Пантера заплутала, – сообщил он слегка надтреснутым голосом.

– Что-что? – не поняла я, от неожиданности таки оступившись и сев на дорогу. Вид у меня, надо полагать, был идиотский. Но грифон ничего не стал комментировать. Он прошелся мимо меня по дороге, взбивая пыль кисточкой хвоста, а затем остановился и сосредоточенно почесался задней лапой.

– Не доверяй тому, незаконный кто, – сказал зверь, – Истинный в замке, сокрыт. Погода портится.

– С-спасибо за понятное объяснение, – проговорила я, заикаясь и одурело хлопая глазами. Голос грифона был практически лишен интонаций, а многоцветием эмоций мог бы соперничать с лампой дневного света.

– Погода портится везде, – утвердительно, насколько к его речи применимо это слово, заявил грифон, – Кольцо ведет. Дырка в облаках.

Он многозначительно посмотрел на небо, затянутое невысокими тучками, а потом расправил крылья, пару раз взмахнул ими и, подпрыгнув, взмыл вверх.

Меня осыпало каменной крошкой с головы до пят. Кашляя и отряхиваясь, я кое-как поднялась на ноги и двинулась вперед. Почему-то мне казалось, что идти надо именно туда. Еще не до конца прочихавшись, я наткнулась на каменный указатель. Буквы на нем были мне определенно незнакомы – какие-то странные пиктограммы, будто кто-то поставил себе целью насушить летучих мышей и тритонов в максимально возможном числе неестественных поз. Однако ниже на языке драконьего края, которому кристалл (или что-то еще) милостиво меня обучил в процессе перемещения, было приписано: «ЛаРуах – 6 верст». И было бы логично предположить, что эта надпись дублирует основную хотя бы в общих чертах. А еще ниже некто мимопоходящий нацарапал: «Путник, ты идешь правильно, но правильно ли ты идешь?»

Продолжая обкатывать в голове сей образчик философской мысли, я продолжала двигаться по дороге, навстречу сгущающимся облакам.

***

Замок я увидела, еще не пройдя шести верст (впрочем, встроенный «переводчик» в моей голове мог перевести слово «верста» несколько произвольно). Он стоял на отшибе, и город лишь смутно угадывался на заднем плане.

Ни рельеф местности, ни какой-нибудь зловещий туман, ни растительность не скрадывали истинные размеры и пропорции замка, и он представал перед взором путника во всем своем мрачном великолепии, вполне культивируя образ вампирьей цитадели. Внешняя стена сама по себе, одной своей массивностью, в сочетании с крайне плотной подгонкой камней, должна была внушить потенциальному нападающему если не ужас, то уж во всяком случае неуверенность в своих силах. Она словно вросла корнями в скалы, служащие всей постройке естественным фундаментом, и отвесно вздымалась вверх метров на двадцать. Из-за зубцов стены уступами поднимались разноразмерные башни, сложенные из потемневших от времени камней и увенчанные коническими кровлями. И стены, и кровли словно впитали в себя местную атмосферу, жизнерадостную, как вечеринка гробовщиков-пенсионеров. И лишь местами, в качестве уступки существующему где-то миру света и веселья, виднелись сизые и желтоватые пятна лишайников, казавшиеся на общем фоне вызывающе яркими, почти кичевыми. Кей-йя успела мне в качестве напутствия кое-что объяснить про местную географию. Теперь я с оттенком понимания полюбовалась на низкие тучи, похожие на вороха пыльной стекловаты, что пролетали над замком, двигаясь в своем бесконечном кружении над долиной Вейлеана, пойманные в ловушку двумя горными грядами и вынужденные до самой своей гибели осенять благословенной тенью обитель вампиров. Они то и дело цеплялись боками за шпиль самой высокой замковой башни, а иной раз, свесив вниз серые языки, лизали ими всю постройку.

Все это я имела возможность обозреть, не слишком торопливо приближаясь к замку по тракту. Тракт же стал как будто бы более наезженным. Во всяком случае, приходилось прилагать некоторые усилия, чтобы не попадаться в ловушки, то тут, то там расставленные, вернее – разбросанные подлыми вейлеанскими лошадьми.

Две из числа этих лошадей появились из теней под скалами справа и слева от тракта, словно соткались из все более сгущающегося тумана. Не слишком рослые, но крепкие и тонконогие, вороной масти, они появились сразу в узде, оседланные и со всадниками на спинах.

– А мы уже заждались, – протянул один из всадников женским голосом со смутно знакомыми интонациями, – значит, ты приняла мое предложение, Лиса?

– Как видишь, – хмуро ответила я.

– Добро пожаловать в Вейлеан, – второй голос звучал как будто бы с искренним радушием, – я Кханг, в настоящее время… правитель этого куска суши, назовем это так. При предыдущем правителе я был лордом-канцлером. А после его кончины, о подробностях которой вы, вероятно, осведомлены, вынужден был взвалить все бремя государственной ответственности. Династических-то наследников нет. Мда… И для меня великая честь принимать вас, Рене, в моей скромной обители, – он ловко спешился и широким жестом указал на замок, размерами напоминающий высотку на Площади Восстания.

– Вы и имя мое знаете? Тогда нет смысла представляться.

– Никакого, – согласился Кханг, – полагаю, вы несколько утомлены прогулкой по здешним, скажем, положа руку на сердце, не самым живописным местам. Поэтому мой конь в вашем распоряжении. Я же пройдусь пешком. И не возражайте, – сказал он, заметив мою приподнятую бровь, – мне это на пользу. Править страной, пусть даже такой как Вейлеан, – это, знаете ли, куча кабинетной работы…

– Да нет, я не о том, – бесцеремонно прервала я правителя, – я, вообще-то – так себе ездок и на такую высоту просто не залезу.

Арнесс – а всадницей явно была именно моя, так сказать, виртуальная знакомая, – отчетливо хмыкнула. Кханг же, глазом не моргнув, тут же мне помог. Правильнее сказать: попросту закинул меня в седло.

– Знаете, – заметила я, – до сих пор у меня были представления о вампирах, будем честны, не самые позитивные. Не буду углубляться в подробности моей памяти – ложной и настоящей, но и в ней я что-то приятных моментов найти не могу.

– Всем свойственно ошибаться, – философски заметил вампир, – любым расам, не только людям. Впрочем, маниакальные замашки моего предшественника… За которые, он, впрочем, поплатился, привели к закономерному итогу.

Я не стала уточнять, что он имеет в виду, даже если это и касалось меня каким-то боком: похоже, многие в этом мире что-то знали про меня лучше, чем я сама. И не исключено, что это знание таило печаль.

Арнесс выехала вперед, я тронулась за ней. Кханг, которому, вероятно, действительно было пора размять ноги, с легкостью шел рядом с лошадью. Оставшееся до замка расстояние мы преодолели минут за пять.

Подъехав почти вплотную, я убедилась, что какой никакой эстетизм в здешних местах все же есть. Хотя заслуги аборигенов в том могло и не быть. Вероятно, в былые времена вокруг замка был вырыт, а точнее сказать – вырублен в скале ров, по которому несла свои воды бурная речка, срывавшаяся со скал неподалеку. Но ров не использовали, а речка со временем почти пересохла. И теперь по идущему вдоль стен понижению рельефа, заваленному замшелыми валунами, текла струйка воды, которую я вполне могла перешагнуть. А еще здесь было море папоротников.

Я люблю папоротники, они всегда привлекают взгляд удивительным сочетанием вычурности и изящной лаконичности. Так что, пока я переводила дух в ожидании, когда нам откроют створку тяжелых крепостных ворот, взгляд мой отдыхал на зеленых ажурных фонтанах, бивших из всех трещин и углублений в бывшем рве.

***

Изнутри замок оказался ничуть не более приветливым. Стены из полированного черного с красными прожилками мрамора, витражные окна где-то очень высоко под потолком. ЛаРуах казалась безжизненной и холодной, как оскверненный храм. Это ощущение еще больше усиливали светлые прямоугольники на стенах, словно старые картины или гобелены сняли, а новые повесить не успели.

– У нас небольшая перестановка, – сообщил сопровождающий меня Кханг, – не обращайте внимания.

По анфиладе одинаковых почти пустых комнат меня провели в чуть более уютное помещение. Здесь каменные стены были прикрыты темными резными панелями, в камине весело потрескивали дрова, а глубокие кресла с темной узорчатой обивкой вполне соответствовали моим представлениям об удобных.

Хозяин занял место напротив меня и начал речь с места в карьер.

– Наша проблема, уважаемая Рене – это погода.

– Погода? – не поняла я, – А что с ней не так?

За окном залы, высоким и узким, заключенным в раму самого готического дизайна, по-прежнему была серая мгла. Там ползали по небу тучи, всем своим видом показывавшие, что только огромное напряжение воли мешает им немедленно разразится мелким занудливым дождем.

Кханг тоже задумчиво посмотрел в окно.

– Видите ли, – сказал он, – как вы, наверное, знаете, прямой солнечный свет нам противопоказан. Это не значит, конечно, что вампир под лучами солнца рассыплется в пыль или расползется по траве вонючей лужей. Это все домыслы и вымыслы, плод больной человеческой фантазии. Однако определенные и зачастую довольно серьезные физиологические проблемы у него будут.

Он прошелся по залу, взял со столика пузатую бутылку с тягучим красным вином (по крайней мере мне было спокойней думать, что это вино) и нацедил себе полкубка. Я предусмотрительно, дабы избежать возможных психических травм, выбрала белое. На мой непритязательный вкус – неплохое. Представить не могу, что за виноград растет в таком болоте, хотя, с другой стороны, мало ли из чего можно гнать спиртное?

– Так вот, – продолжил Кханг, подержав несколько секунд вино во рту, прежде чем проглотить, – несложно понять, что, хотя вампирам как таковым свет не нужен и чем его меньше, тем лучше – в определенных пределах, разумеется, – для экономики страны он весьма полезен. По меньшей мере без него невозможно развитие сельского хозяйства. Да и другие расы плохо живут в постоянной тени. Из-за этого мы отчасти вынуждены балансировать на грани. Долина Вейлеана почти идеальна – здесь облачны девять из десяти дней и света едва хватает для самых неприхотливых сельскохозяйственных культур. Но последнее время из-за каких-то атмосферных сдвигов наш климат стал меняться. И если тенденция сохранится, Вейлеан станет пригоден для жизни вампиров не более, чем любое другое место.

Я промолчала, загородившись от вампира бокалом. По краткому экскурсу от Кей-йи у меня сформировалось впечатление, что вампиров некогда оттеснили в Вейлеан именно потому, что на промозглую и сумрачную долину с неплодородными почвами победители не позарились. Впрочем, я отдавала себе отчет, что всегда существуют по меньшей мере две точки зрения, и неизвестно, какая из них более неправильная.

– Я-то причем? – спросила я, когда пауза в объяснениях Кханга затянулась, – Нашли метеоролога!

– Найти, как вы сказали, метеоролога не фокус, – отозвался вампир, – если, разумеется, я правильно трактую смысл этого слова. Но управление климатом – это очень сложная, я бы сказал – высшая магия. Существует сравнительно немного сильных колдунов и ведьм, способных заклинать погоду. То есть прекратить уже начинающийся дождь, заставить его пролиться несколько в стороне. Изменить направление ветра, скажем, над каким-нибудь полем или деревней. Наоборот, вызвать дождь – опять-таки из уже имеющейся тучи, и очень локально. Все эти действия имеют строго ограниченный в пространстве и во времени характер; заклинание климата им не под силу. Пожалуй, едва ли за всю историю существовало больше двух магов, достаточно сильных, чтобы справиться с такой задачей. Поэтому, дорогая Рене, нам нужен не метеоролог. Нам нужен медиум, способный скопить достаточно силы, чтобы воспользовавшийся ею маг произвел нужное заклинание.

В принципе задача звучала не то, чтобы безобидно, но по крайней мере объяснимо. Уже который день (а мне-то начало казаться, что не первый месяц!) мне нет-нет да и намекают, что я – сильный медиум. Понятия не имею, что в данном случае значит «сильный», но, смирившись со всем прочим, было бы глупо игнорировать именно эту область. Ну медиум так медиум, как скажете. Я прислушалась к своей паранойе. Она оказалась локальной, вежливо интересуясь в очередной раз, не обознались ли вампиры по части моего найма. А с другой стороны, если они так уж уверены, что у меня получится, почему это должно волновать меня?

– Полагаю, источник силы у вас есть и за ним не надо тащиться за тридевять земель и до кучи убивать какое-нибудь многоглавое чудовище, его стерегущее? – поинтересовалась я.

– Ни в коем случае не надо, – заверил меня Кханг, – Никаких убийств, никаких транспортных неудобств.

– Мило, – проговорила я, – тогда поговорим о главном. Что мне с этого? Как бы я вам ни сочувствовала, я не благотворительный фонд помощи. Да вы бы мне и сами не поверили, если б я так заявила, а?

Вампир ухмыльнулся и извлек откуда-то плотно набитый мешочек. Осторожно высыпал содержимое на стол.

– Вейлеанские голубые алмазы из Туманных каменоломен, – сообщил он с некоторой ноткой торжественности, – Здесь двадцать неограненных камней, реализовать которые можно на территории всей Большой девятки и вассальных государств. Что-нибудь около восьмисот золотых нидов или полутора тысяч нефритовых эскуалов, если вам более по душе гарудская валюта.

Еще б мне это что-то говорило. Однако алмазы есть алмазы, из туманных они каменоломен или из солнечных. Если радушный хозяин не соврал – чему причин вроде бы нет, – даже моих знаний предмета достаточно, чтобы заключить: предлагают немало. Сизо-голубоватые невзрачные камешки варьировались размером от кедрового до лесного ореха. Я полюбовалась на них – хотя неограненный алмаз красотой не блещет во всех смыслах, а потом вспомнила, где нахожусь. Невзрачный кристалл перенес меня между мирами. Значит ли это, что и эти камешки волшебные? Зачем-то же надо было уточнять их происхождение, да еще с такой торжественностью в голосе. Масштабы гипотетического подвоха беспокоить меня не перестали, но спрашивать, в чем он состоит, было бессмысленно.

– Тридцать пять, – глухо сказала я. Антипотенциал в области ведения финансовых дел у меня космический, так что мне очень не хотелось прощелкать клювом вероятно самую выгодную сделку в жизни.

– Наша экономическая ситуация… – начал было лорд-канцлер.

– Лорд Кханг, – спокойно сказала я, рассматривая один из камней на свет камина, – не морочьте мне голову. Я уверена, что мои услуги стоят намного дороже, вы просто пользуетесь моим, так сказать, незнанием конъектуры рынка. Так что договоримся на тридцати пяти алмазах, пока я не сказала «пятьдесят».

К чести вампира, он не стал мелочиться и согласился. Моя «жаба» тут же взвыла, что просить надо было больше, но, что сделано, то сделано. Алмазы тут же перекочевали в мое распоряжение в обмен на устное согласие участвовать на следующий день в первом ритуале. На этой оптимистичной ноте мы с вампиром и расстались, вполне довольные друг другом. Алмазы я, следуя совету Кей-йи все ценное держать при себе, ссыпала во внутренние карманы куртки и почивать в предоставленной мне мрачноватой спаленке удалилась во вполне сносном настроении.

***

Следующий день застал меня в ритуальном зале округлой формы и почему-то смутно знакомого дизайна. Впрочем, наверное, и в нашем мире попадаются такие залы, мало ли где я могла видеть похожий? Может, в Париже, может, где-нибудь в Италии или Германии. «Пик Богов» – шепнул чужой голос внутри меня, но я мысленно отмахнулась от этой фразы как бессодержательной. Темный мраморный пол был недавно и чисто вымыт – видимо, к моему визиту готовились, а то в других виданных помещениях пыль присутствовала в товарном количестве. Окон не было, что и не удивительно – по моим расчетам, зал располагался точно в середине замка и со всех сторон был окружен другими помещениями. Тусклый свет проникал сквозь круглое отверстие в центре потолка, хотя как он это делал – ума не приложу. Даже если бы зал был на самом верху башни, над ним должен был возвышаться конус кровли. Тем не менее свет проникал, совершенно равномерный, словно солнце, пусть и скрытое пеленой туч, висело строго в зените.

Лился этот свет в первую очередь на алтарь. А куда же еще, подумала я. По закону жанра в таком помещении, где, тем более, производятся таинственные и непонятные оккультные обряды, просто обязан быть алтарь. Желательно, из какого-нибудь черного камня, и испещренный мистическими символами. Ну почему все должны следовать этим законам жанра?! Нет бы поставили журнальный столик со стеклянным верхом, можно даже в виде плоского аквариума с золотыми рыбками. Уверена: учитывая время и место, уровень загадочности и оккультности только увеличился бы.

Но не было столика, а был алтарь. Правда, не черный, а странный темно-коричневый, в сущности, довольно приятного неброского оттенка. Убедившись, что меня никто не удерживает и, более того, вообще за мной не следит, я тихонько подошла на несколько шагов, пытаясь разглядеть материал. Ответ меня по крайней мере удивил: при ближайшем рассмотрении алтарь оказался сделан из кости, пропитавшейся минеральными солями и потемневшей. Это не было самым странным – материал как материал, не хуже других. Страннее было то, что алтарь представлял собой цельный массив кости. Моя память на секунду перенесла меня в Палеонтологический музей в Москве, но пробежавшись по нему со скоростью мысли, я осознала, что двадцатисемиметровый диплодок по сравнению с прежним обладателем этой костной структуры смотрится довольно скромно.