Последнее колдовство

– А он вас знает, похоже, – я покосилась на «пса», а затем на Баура.

– А то, – отозвался дед, – Я, чай, у Кей-йи не редкий гость. Ну, не самый редкий. Да и тебя, похоже, он признал – вишь, опять кейин огород копает!

Баур подошел к двери и постучал.

– Открывай, хозяйка! – сообщил он, – Медведь пришел!

– Заходите-заходите, – раздался ласково-старушечий голос, принадлежавший, надо полагать, той самой ведьме. Как ее там, Кей-йя? – Привет, Баур. Ну, здравствуй, Лиса, давно не виделись.

«Опять лиса?» – подумала я – «Чего ж вы во мне лисьего-то углядели? И когда это мы с вами виделись?»

Ведьма появилась в дверях – действительно этакая бабушка, пекущая пирожки в ожидании внучиков. Ха-ха, надеюсь, что не с начинкой из этих же внучиков. Нашка, зараза, запудрила мне голову своим сном – и куда я теперь попала? Впрочем, старая ведьма улыбнулась мне так приветливо, что мои опасения немного развеялись.

– То-то я слышу, – продолжала ведьма, – кто-то к дому подошел, а Варги ко мне не бежит, шум не поднимает!

– Варги – этот тот, с шестью ногами? Он там занят, – брякнула я, – ямку роет.

– Ямку? – Кей-йя на секунду задумалась, – Э, да я там задрыжники маслянистые посадила! Он же их повыкопает все! Ах, подлец! Баур, погодь немного в доме, я сейчас.

И она бросилась на улицу.

– Кого вы посадили? – я бросаясь следом, решив, что если уж меня сюда занесло, так хоть причиню какую-нибудь пользу. Ведьма, вроде, ко мне как к знакомой отнеслась. Хотя, может, она ко всем так относится?

– Задрыжники. У вас они может как-то иначе называются или вовсе не растут. Их сок – обязательный компонент антимагической пропитки одежды. Ну и от поноса хорошо помогает… А этот таракан лохматый их не выносит… Ах ты, зар-раза!

«Лохматый таракан» мигом обернулся, своим несобачьим умом понимая, что надвигается гроза, которую он, видимо, заслужил. Ведьма в ужасе всплеснула руками: что уж закапывал шестиногий пес, неведомо, но высокие растения гвоздичного вида, явно заботливо посаженные в рядочек, теперь валялись по сторонам от грядки.

Варги, пробуксовав на старте, рванул с места, спеша скрыться за домом. Кей-йя выбросила руку вперед, и в сторону провинившегося с треском метнулась змеистая молния. Взлетели комья земли, а вместе с ними – еще два задрыжника. Я успела заметить, как целый и невредимый хвост Варги исчезает за углом.

Кей-йя остановилась, дуя на руку и сокрушенно разглядывая погром.

– Что, необратимо? – сочувственно поинтересовалась я.

– Не любят они таких вещей, – мрачно сказала ведьма, – Как они у вас называются, не припомнишь?

Я отрицательно помотала головой.

– Я к ботанике имела отношение лет десять назад, когда в школе училась. И чудо, что я с тех пор лопух от ревеня отличить могу!

– Ботаника – это травоведенье, что ль? Ну да это ладно, понадобится чего – у меня спросишь.

Я решила, что Кей-йя, в следствие общения с Бауром с его сливками-вишенками, склонна пространно порассуждать о свойствах того или иного «зеленого друга».

– Вот ведь, третий раз сажаю, и этот разбойник тут как тут. Не уследишь со всеми хлопотами. Нет бы в саду ямки свои рыл!

Несчастные растения, павшие жертвой землеройной активности Варги, лежали медленно вянущими трупиками среди кучек почвы. За единственным исключением. Этот один задрыжник стоял, гордо выпрямившись и растопырив свои листочки навстречу солнечному свету и теплу и явно не помышлял о скорой кончине. Мысль о том, что он, собственно, никуда и не падал, посетила мою голову как наиболее здравая, но была отвергнута с негодованием. Задрыжник нагло стоял чуть ли не точно посередине вырытой Варги траншеи.

Кей-йя тихонько присвистнула.

– Это что-то новенькое, – сообщила она.

– Он что, обратно в землю заполз? – искренне изумилась я, – Растения так умеют?

– Некоторые – да, – рассеянно отозвалась ведьма, собрав выкопанные растения и уставившись в упор на уцелевшее, словно надеялась его загипнотизировать, – но не эти.

Я подошла ближе и тоже стала смотреть на чудо-траву. Задрыжник, не обращая на нас внимания, стоял, как ни в чем не бывало.

– Вроде, настоящий, – вынесла вердикт Кей-йя.

– А мог быть поддельный? – поинтересовалась я, но ведьма уже запустила руку в рыхлую землю и извлекла корень растения на свет божий. Корень как корень, похож на коричневый корявый палец. Такой же, как и у прочих задрыжников. Только вот на этом совершенно простом корне пояском сидел перстень.

Кей-йя осторожно сняла перстень с растения и подала его мне.

– Глянь-ка, любопытная вещица.

Перстенек лег на мою ладонь. Оказался он чрезвычайно легким, явно не из драгметалла выполненным. Да еще и маленький: на не слишком толстом корне он сидел плотно, а мне не налез бы даже и на мизинец. Бледного желтовато-бежевого цвета, он изображал стилизованную собачку, или, возможно, лисичку. Зверек лежал, вытянув вперед лапки и чуть склонив голову набок. Там, где хвост встречался с лапами, был вправлен маленький кабошон чуть более теплого, чем остальной перстень, оттенка, но, несомненно, не каменный. Перстень лежал у меня на руке спокойно, не проявляя никаких поползновений нагреться, охладиться или открыть мне тайны вселенной. Иными словами, ничем, кроме места находки, примечателен не был. Поэтому я не стала выпендриваться и честно спросила:

– Что это?

– Перстень, – ответила ведьма, аккуратно сажая лишенный украшения задрыжник в почву, затем, видя недоумение на моем лице, продолжила, – Их называют «перстнями желаний», эти артефакты. Очень редкие, кстати. Лично я, признаться, их ни разу прежде не видела. И сильно подозреваю, что исполнение простых и незатейливых желаний – их побочная функция. А про настоящую никто ничего не знает, разве что, может – Иссен-Эри. Это, видишь ли, лисий перстень.

Я попереваривала эту информацию, катая перстенек по ладони. Иссен-Эри… Арнес, что ли, это имя произносила или оно тоже пришло из одного из моих снов? В любом случае надо будет поинтересоваться у ведьмы, раз она такая добрая. Но сейчас мне в голову пришел другой вопрос.

– А как же он попал на задрыжник? – поинтересовалась я, – если вы его не видели.

– Так ведь я же их с комьями почвы брала! – всплеснула руками Кей-йя, – Он, видать, там, где прежде сидел, корнем-то в кольцо и пророс. Поэтому-то задрыжник в землю вернулся – таково было его желание.

– Хорошо бы этот ваш шестилапый не пострадал, – хмыкнула я, – А то как пожелает такой задрыжник обидчику отомстить…

– Нет, – отмахнулась ведьма, – не пожелает. Слишком уж растения медлительны, просто не успевают заметить, кто их там выкопал или срезал. А забавные у тебя вопросы рождаются… – улыбнувшись, она забрала у мня перстень и пошла к дому.

– Чем забавные? – не поняла я, – Какие вопросы?

Ведьма в дверях остановилась и пристально, и как мне показалось, сочувственно, посмотрела на меня.

– А такие, – сказала она, – обычные. Словно и не волшебный перстень тебе в руки попал, а так, желудь какой-нибудь. Другая бы тут же прикарманить решила бы… Или стала бы выпытывать, как им пользоваться да что он может.

– Не-не-не! – почти искренне возмутилась я, – Во-первых, я не очень-то верю в магию. А во-вторых, если даже и верю, то знаю я, до чего это доводит. Ничего хорошего не жди от этих колец, даже если они перстни. Вон, я как-то читала, – я старательно наморщила лоб, вспоминая старика Толкиена, – один чародей отковал как-то волшебные кольца, да раздал своим приспешникам, а одно, самое главное, себе оставил. А потом из-за этого кольца такая буча была, кучу народа перебили, пока кольцо не сумели утопить в вулкане. Да еще всякий, кто его надевал, умом повреждался и отдать кольцо уже не мог, только и приговаривал: «Прелесть моя, прелесть!» Правда, потом я читала, что вроде это все байка была, придуманная чтобы войну как раз остановить. Но, в общем, хоть так, хоть эдак – мороки от волшебных колец больше, чем пользы. А я не люблю заморачиваться.

Кей-йя внимательно меня слушала и, когда я закончила свою тираду, еще некоторое время молчала, ожидая продолжения.

– Знаю я эту историю, – сказала она, поняв, что я выговорилась, – Там, правда, все не совсем так было. Ну да не суть. А суть в том, что мысли у тебя в чем-то правильные, но на будущее артефактами все-таки не разбрасывайся – какой бы формы они ни были.

***

– Кей-йя, – спросила я уже в доме, идя следом за ведьмой и озираясь по сторонам, – А это нормально, что я вот так к вам пришла, а вы меня впустили?

Дом, к слову сказать, пока не выглядел каким-то особо ведьмовским. Жилище как жилище. Чем-то напоминает дом-музей какого-нибудь малоизвестного писателя или краеведа уездного масштаба: шкафы, полки, стулья, беленые наличники на дверях (и сами двери), на стенах кое-где – гобеленчики миленькой расцветки.

– А куда ж тебе еще идти? – отозвалась ведьма, – К мне, конечно.

– Ну незнакомый человек все-таки…

Кей-йя остановилась и, обернувшись некоторое время пристально на меня смотрела.

– Ах ты ж память девичья, – сказала она, – Может, я тебе и незнакома сейчас, но я-то тебя знаю, а этого достаточно.

На кухне обнаружился шестиногий Варги, видимо решивший, что хозяйский гнев прошел. Кей-йя, не обращая на пса внимания, протерла перстень тряпочкой и положила на стол. Варги вытянул шею, понюхал артефакт, одобрительно повилял хвостом и улегся вздремнуть.

– Из чего он? – спросила я, рассматривая теперь уже относительно чистый перстенек, – Точно не из металла. Из кости?

– Металл, – наставительно произнесла Кей-йя, – хорош только тем, что в работе податлив. Зачаровать его можно, но собственной магии в нем нет. В камнях бывает, и очень сильная. В них ее легко хранить, но камень на камень ой как не приходится. Даже осколки одного кристалла могут по-разному магию принимать. А вот то, что из земли выросло, сплошь и рядом магию собственную содержит. Согласно легенде, перстни эти, сколько бы их ни было, выточены были из кости Ведрфельнира, Великого Ястреба, чье гнездо было на Мировом Дереве. А вправлен в них кусочек сердцевины этого дерева. Уж и не знаю, откуда пошла легенда, но можешь поверить старухе – магия в этом перстне могучая и природная, не прошедшая через руки смертного. Не прирученная, то есть. Так что в чем-то ты права, что осторожничаешь. Я бы руку на отсечение не дала за то, как именно поведет себя эта магия в тех или иных ситуациях.

– Кстати, – вдруг вспомнила я, – перстень выполнял желания задрыжника, но разве корень для растения то же самое, что для нас палец?

– Это ерунда. Магические кольца и перстни надо надеть, а куда – не столь важно. Просто человеку легче всего надеть именно на палец. Но можешь попробовать на что-нибудь еще, на нос, к примеру.

– Воздержусь, – сухо сказала я.

Тем временем в дверном проеме нарисовалась монументальная фигура деда Баура, проигнорировавшего битву за задрыжники и где-то все это время гулявшего. Чего удивительного, решила я, задрыжники, какими бы расчудесными они ни были, явно не давали съедобных плодов, годных в соления и варения. Простому берендею-огороднику никакой пользы, морока одна.

– Славно у тебя голубика разрослась, – отметил упомянутый огородник, – Дашь росточек?

– Дам, дам, – отмахнулась ведьма, – бери хоть весь куст на здоровье. Только сначала, дружок, займись поди ягодками. У восточной калитки мальчишка соседский с телегой торчит. Поспеши, пока он мне всю рябину не обожрал, оболтус, мне же его и лечить придется. А мы тут с лисой посплетничаем маленечко. Секреты наши пообсуждаем девичьи.

Обсуждение, впрочем, началось не сразу. Кей-йя, явно знавшая меня лучше, чем я ее, посетовала, что я «что-то худая слишком, куда это годится» и скоренько сервировала скромный завтрак, годный скорее для десятка голодных лесорубов. Моих протестующих попискиваний она не слушала и, только заставив столик разнообразной снедью и откупорив бутылочку чего-то красного и тягучего, явно сладкого и алкогольного, уселась напротив меня, выжидательно рассматривая колючими глазами мою персону.

– Ну? – поинтересовалась она, – Во что ты умудрилась влипнуть там, где и влипать-то некуда? Впрочем, начнем по порядку: ты ничего не помнишь?

– Э-э, – замялась я, – ну, смотря какое «ничего». Родителей помню, слава богу, и номер сотового, и где живу – помню. Друзей там, коллег. Профессиональные навыки.

Ведьма кивнула.

– А откуда кристаллик-то у тебя на шее, помнишь? – спросила она.

Я покачала головой.

– Ясно, – кивнула каким-то своим мыслям ведьма, – Ну не помнишь, и не надо. Возможно, рыжий стервец так и задумал. Расскажи для начала, как тебя сюда занесло.

Я обреченно опрокинула первую и выложила все, что случилось: про сны, инкарната и предложение о сотрудничестве.

– Любопытная история, – резюмировала Кей-йя мой недлинный сказ, – Вообще-то я была уверена, что ты объявишься рано или поздно. Такой редкий талант там, где он даром никому не нужен… думаю, ты обречена быть странницей. Но тебе это понравится. Тебе только пинка не хватает, или, точнее, того, кто его бы тебе отвесил.

– Вот как? – здесь я была не совсем согласна, точнее – вовсе не согласна, но и не готова обсуждать. Мне было что терять в своем мире. Кей-йя проявила проницательность и не стала настаивать.

– Ну что ж, – ведьма на минуту задумалась, – Давай-ка для начала введем тебя в курс дела. А то и правда, попадешь как кур во ощип. Вообще, хорошо, что тебя ко мне принесло, а не сразу в Вейлеан, хотя, полагаю, неспроста это случилось, ой неспроста.

– Кей-йя, раз уж вы взялись меня просветить, поясните, что за Вейлеан такой?

– Страна вампиров, – просто и бесхитростно ответила ведьма, немедленно породив в моем воображении виденье мрачного замка на фоне пронзенных молниями грозовых туч, наполненного зубастыми кровососами в черных плащах и цилиндрах. Видимо, видение было столь сильным, что передалось и Кей-йе – ведьма же!

– Ну, не все так мрачно, – сказала она, – и многие из них – вполне приличные ребята. Хотя погода в их долине и правда обыкновенно пасмурная.

– А кровь? – спросила я робко.

– А что – кровь? Это скорее их религия, чем пища. Хотя от хорошего бифштекса с кровью еще ни один известный мне вампир не отказывался. Нет, ночами по спальням незнакомых девушек они не шляются, разве что ненормальные какие, так эти у любой расы есть.

– Что касается Арнесс, – продолжила она, – слышала я про эту деваху. Она оборотень, ты в курсе? Пантера. Ну, в смысле, ее второй облик – черный леопард. Еще ее прадед при Вейлеанском правителе советником подвизался. Знатный колдун был, должна сказать. Папаша, вроде, тоже ничего. Думается мне, то, что она тебе предлагает, чистая правда. Прошвырнуться в Вейлеан с козырным интересом. Нелюдей посмотреть, себя показать. Почему нет?

– Потому что, когда мне говорят, что с моей головы не упадет ни единый волос, я начинаю подозревать, что голову с меня снимут целиком! – я смурнела с каждой минутой. Меня, наверное, сложно было бы удивить жестокостью, кровища в необозримых количествах хлещет с наших голубых экранов в любое время суток, однако я наивно надеялась, что графичные, неаппетитные подробности так называемой реальной жизни останутся в рамках уголовной хроники. И в любом случае будут чем-то, что происходит с другими людьми. В душе я пацифистка, вручную и курицу не смогла бы задушить, разве что в состоянии умственного помрачения. Не говоря уже о том, что, несмотря на масть, я плохо подхожу на роль Рыжей Сони – с мечом только позировать и умею.

Моя реплика была встречена гробовым молчанием. Я подняла голову от стаканчика, край которого старательно обстукивала ногтем в размышлениях о жизни и смерти. Кей-йя, которая, как мне казалось, занялась было готовкой, смотрела на меня так, будто я внезапно отрастила пару дополнительных голов и десяток хвостов.

– Что? Скажете, параноик я?

– Да нет, – пробормотала она, – я о другом… Холера старая, смотрю на тебя и не могу понять, что не так. По привычке-то так и назвала тебя, но… Почему ты лиса?

– Прошу прощения?! – с достоинством возмутилась я, – Я тоже хотела бы знать, почему вы меня назвали лисой! Да и Баур тоже. И что значит – «опять»?

Кей-йя вздохнула и снова принялась настругивать для своих ведьмовских целей нечто неприятно похожее на гибрид давно дохлого осьминога с сыром «дорблю».

– Сколь причудлив мир, – заметила она, – ты – лиса-оборотень, в этом нет сомнений. Ты, поди, в зеркало на себя не смотрела? А посмотри, посмотри, и у тебя тоже появятся к твоим родителям пара вопросов.

– Кей-йя! Мои родители даже не рыжие! Да и я крашенная…

Ведьма отмахнулась:

– Можно подумать, что лисы только рыжими бывают! Глаза у тебя лисьи, ни с чем не спутаешь.

Ведьма сделала замысловатый жест и ложка в моей руке превратилась в зеркальце на длинной ручке. Небольшое, но мне и этого хватило. Взглянула в него и вздрогнула: глаза и впрямь были не мои, и не желтые как у Баура или Арнесс, а светло-карие, уходящие в оранжевый, с вертикальным зрачком. Волосы же, темная медь – согласно ярлыку на краске, стали заметно светлее и краснее. И, кажется, отросли? Кей-йя покачала головой с некоторым сочувствием.

– Думаю, что твой мир просто маскирует проявления оборотничьей природы. Говорят, такое бывает. Сначала решила, что воля Иссен-Эри придала тебе столь заметные черты породы, но похоже, он тебя просто выбрал… Глаза – это ерунда, еще могут уши звериные выскочить да клыки. Но это все проходит быстро. Так у всех обладателей магических способностей бывает. Застрянет организм между образами – не может понять, какой доминировать должен. Тут помогает либо поколдовать хорошо, либо испугаться чего… или вот любовь еще.

Мне показалось, что ведьма перешла на китайский.

– Кей-йя, вы с кем сейчас говорили?

– Ну что тут непонятного?! Чистокровный оборотень может либо человеком ходить, либо зверем прыгать. Ну человек-то – это условно, конечно.

– Почему условно? – спросила я, прикидывая, значит ли все это, что я в любой момент могу превратиться в настоящую лису, свихнуться окончательно и сбежать в лес.

– Да потому, что они только издали на людей похожи. А так, цвет кожи и волос… Когти еще как правило длинные носят. Ну, как увидишь, сразу поймешь, чистокровный или нет. Хотя сейчас чистокровных-то почти и не осталось. Иссен-Эри вот чистокровный, а больше что-то даже в голову не приходит.

– Простите, Кей-йя, я задаю слишком много вопросов, но вы уже третий раз при мне упоминаете Иссен-Эри.

– Золотой Лис его прозвище. И он – маг такой силы, что у меня кровь в жилах стынет, когда я представляю, что он сможет сделать, если вдруг ему вздумается. Полагаю, большинству людей, да и нелюдей, лучше бы было никогда с ним не встречаться. Но ты-то уже как-то раз встретилась, а он такого не забывает.

Золотой Лис. Меня слегка повело, как будто я выпила лишнего, сны и явь перемешались и воспоминания из снов мутным потоком прорвались в мою память, мешая отделить правду от игры воображения. Храм, пещерный храм в горном ущелье, усыпанное черными кристаллами подземелье и странная статуя лисы на постаменте, которая не была статуей. Рассыпавшаяся золотой пылью под моими руками. Точно, был такой сон. И приснился он мне месяца два назад, кажется. Э, да как бы не с этого сна начиная мне и стали являться Сны. А еще, кажется, где-то в этом храме я и подобрала кристаллы, потом проснулась – а они у меня и правда есть.

– Это вот оттуда у меня это? – пробормотала я, разглядывая кристалл на шнурке.

Кей-йа тоже поглядела на камень.

– Вспомнила? – поинтересовалась она.

– Скорее, вообразила. Это из той части воспоминаний, про которые не скажешь, реальны они или нет.

– Ну, это многих воспоминаний касается, на самом-то деле. Иной раз вот так проснешься поутру и лежишь, мучаешься: засолила уже свинячьи ушки, или так на плите в горшке и позабыла? Или даже это примерещилось, а на самом деле надо идти на огород их собирать, пока сохнуть не начали? Но правда нашей жизни в том, что Иссен-Эри, которого называют величайшим магом – заметь, не друзья называют, если они у него вообще есть, а враги – был убит и запечатан в маленьком святилище. А потом возродился после тысячелетнего отсутствия, и твоя роль в этом возрождении – не последняя, помнишь ты об этом или нет.

– Не помню, – покорно созналась я, – но, похоже, должна принять как данность.

– Тогда заодно как данность прими и то, что в этой стране тебе помогут. Может, и не рады будут, но помогут. Ладно, возвращаясь к твоему вопросу: у настоящих оборотней образа два, а у таких как ты, у которых оборотничей крови может на кончике ножа – три. Обычно преобладает один. Иной раз человек до самой смерти не подозревает, отчего это в лунную ночь ему нехорошо становится. Если вдруг от испуга или от радости твоя внешность изменится, не пугайся зря. Подожди немножко, твое тело само разберется, как тебе удобнее жить.

Я вздохнула и погрузилась в раздумья, наблюдая, как ведьма готовит нечто настолько неаппетитное, что оно определенно не должно быть едой. Зелье, видимо. Кей-йа закончила рубить на дощечке какие-то коренья и непонятные слизистые комочки, спихнула это в кастрюлю и теперь меланхолично помешивала длинной деревянной ложкой, похоже, мысленно считая количество помешиваний. Над кастрюлей, разогнанный вращательными движениями руки и ложки, кольцами плавал сиреневый пар, создавая истинно ведьмовской антураж.

– Вообще-то, – Кей-йя, видимо, закончила считать, а может, обдумывать что-то, касающееся меня, – я не совсем понимаю, зачем вампирам медиум. Ты думаешь: и магов-то у них, бедняжек обделённых, нет? И войну-то они проиграли, до сих пор оклематься не могут?

– Честно говоря – нет, не думаю, – созналась я, – Я про то, что вампиры и правда существуют, узнала-то только что, и еще ничего про них подумать не успела.

– Вампиры когда-то владели этой местностью, – наставительно сказала ведьма, явно предполагая преподать мне урок истории, – включая Черноозерье и Хаюсс, а это немалая территория. И на юге по самому нынешнему руслу Гаруда была граница. Тысячи лет они здесь правили, и лишь стечение обстоятельств, да неосторожная ссора тогдашнего Теворода – это их династия правителей – с Иссен-Эри решили исход той войны. К слову, чтобы поссориться с Золотым Лисом, не нужно было быть девяти энгуров во лбу. Даже в тысячу лет он был весьма неприятно гневлив по некоторым вопросам. Надеюсь, сейчас он стал спокойнее. Тем не менее у вампиров по сию пору есть отменные маги. Они не просто так все повернуты на чистоте своей расы, хуже своих родственников эльфов, честное слово. Ни те, ни другие не страдают вырождением. Через тысячелетия они пронесли множество ритуалов, позволяющих забирать и концентрировать силу. Ни один преступник, ни один воин на поле брани не ушел в царство Мейахут, не отдав остатки своей энергии сородичам. Обычно это обставляется красиво – вампиры это любят. Какое-нибудь древнее капище, полная луна, обсидиановый алтарь. Да только заканчивается все не так поэтично: избранный разрывает жертве горло и испивает ее кровь, вместе с жизненной силой и магическими способностями, буде оные имеются.

– Как же он ее испивает? – недоверчиво спросила я, наполняя свою стопку в бесчисленный раз. Наливочка у ведьмы была что надо: никакого алкогольного отупения, только приятная легкость в теле. Впрочем, с переваркой такого количества новостей я была готова даже на похмелье, лишь бы не спятить, – Как он может ее испить в один присест? Он же лопнет! – что меня всегда раздражало в «вампирских» фильмах и книгах, так это способность героев потреблять жертв пачками. У несчастных кровососов тогда должен быть метаболизм как у чаек и биосортир в качестве основного аксессуара. Хотя, конечно, никакого гламура в этой сермяжной жизненной правде не сыщешь.

– Да я не знаю точно, как это происходит, – отмахнулась ведьма, – Зрителей на ритуалы, как ты понимаешь, не допускают. Встретишь кого из старших вампиров – спроси. Вон, Эльдгард, советник при дворе Нидхорг’ольда – им много раз пытались закусить, насколько мне известно. Хотя он и не маг. Просто живуч, умен и хитер. Правда, его пребывание в мире живых показывает, что он не оставался до самой интересной части процесса. Такой нелюбознательный!

Кей-йя захихикала, потом, посерьезнев, продолжила:

– Нет, я по-прежнему не понимаю, зачем ты им нужна.

– Арнесс ничего не объясняла, просто сказала, что я – медиум, и у них есть для меня работа.

– Ручной медиум – это глупо. Лишнее привлечение внимания. Не знаю уж, кто там сейчас сидит на Вейлеанском троне, но он не может быть идиотом в такой степени. Допустить же, что это происходит без его ведома, я не могу. Ты им могла бы понадобиться только для чего-то очень-очень особенного, распечатать какой-нибудь старый сильный артефакт, может… Но Вейлеан последние лет пятьсот еле сводит концы с концами, если бы у них были такие артефакты, они бы давным-давно уже всплыли. Тот же Тевород последний ни в коем случае не упустил бы такой возможности. Не знаю…