Стрела и меч

– Другие знатные дома и слова не скажут, так как слишком глупы и слабы по сравнению с нами. А кастадийцы…не спорю, они могут доставить проблем, если узнают. Однако опять же…их воины мертвы, мы всех проверили. Наши бойцы не проронят ни слова, и это гарантирую я. Подоспевшие солдаты просто очищают плато, им было сказано, что кастадийцы решили ограбить наш юго-западный форт и шли по двум направлениям.

– Что ж, на словах ловко придумано. Как будет на деле – узнаем с прилетом сокола. Хорошо. Время не ждет. Мне нужно посмотреть куб.

Флавий резким движением развернулся спиной к собеседнику в капюшоне, чтобы нагнуться и поднять тяжелый увесистый сундук, на котором висел металлический замок с несколькими разными отверстиями под ключи различных форм и размеров. Затем командующий достал большую связку и начал поочередно вставлять и проворачивать ключи, чтобы наконец, спустя минуту не раздался заветный щелчок.

– Для перестраховки, – пожал плечами Флавий.

Собеседник в мантии нетерпеливо встал со стула и направился к столу, на котором стоял открытый сундук. Флавий осторожно, несколькими пальцами достал черный, без единой царапины, идеальный куб размером с ладонь из неизвестного Эйре материала. Нервно отодвинув сундук в сторону, Флавий вместе с человеком в капюшоне склонились над кубом.

Командующий щелкнул пальцем по поверхности черного предмета. Раздался резкий, свистящий звук, и верхняя грань куба раскрылась – собеседники чуть дыша смотрели на нечто, светящееся внутри артефакта.

Палатку заполонил теплый свет, и Эйре вдруг изо всей силы захотелось посмотреть, что же такого внутри этого куба, взглянуть хотя бы одним глазом, постоять рядом. Ее всю наполнила необъяснимая легкость – из зеленых, вечно усталых и серьезных глаз потекли слезы счастья. Эйра вспомнила свою сестру, своего отца, когда тот был нормальным, вспомнила свою мать, которая покинула их так рано. Вот уже решительная рука Эйры тянется к грубой занавеске, чтобы толкнуть ее и выдать себя, как Флавий, умиротворенно глядя на светящееся содержимое куба, сказал:

– У нас все хорошо?

– О да, более чем, – черная перчатка человека в мантии прикоснулась к боковой грани куба, прозвучал едва слышимый щелкающий звук, и всю палату поглотила тьма.

Эйре стало невыносимо больно внутри: казалось, сердце сейчас вырвется из груди от полного отчаяния, и она будет рада этому, лишь бы остановить эту всепоглощающую и пришедшую из ниоткуда боль. Она упала на колени, и слезы градом начали литься из ее глаз, рта, волос, заливая пол. Становилось нечем дышать, и Эйра попыталась подать голос, чтобы хоть как-то выдать себя, но вместо голоса из гортани начал раздаваться клокочущий смех. Тем временем ее слезы начали уже затапливать помещение, а Эйра даже не могла подняться: все тело онемело и превратилось в хрупкий черный лед. Стальной крестик на груди начал обжигать грудь Эйры, ее кожа стала шипеть и трескаться, а маленький красный рубин на перекрестии пульсировал мигающим алым цветом. Вот уже реки слез поднялись по пояс Эйре, и та с ужасом поняла, что это не слезы, а кровь – темно-багровая, такая знакомая и такая страшная. Лучница закрыла глаза и перестала сопротивляться в ожидании конца, в ожидании тишины…

– Это именно то, что нужно герцогу Ремори, – довольно прошептал человек в мантии. – Мои поздравления. Сработано блестяще.

Эйра все так же стояла за занавеской. Ее рука была в сантиметре от того, чтобы ее толкнуть. Лучницу пробивал холодный пот, а все тело ослабло, будто она только что участвовала в тяжелейшей схватке.

«Что это было?»

Флавий усиленно потирал глаза: он выглядел немного уставшем, и проницательный взгляд Эйры заметил, что командующий слегка дрожал. Черный куб как ни в чем не бывало спокойно покоился на столе.

– Что я слышу?! От тебя, да похвала? За такое нужно обязательно выпить!

Флавий достал из-под стола еще одну бутылку и, не церемонясь, сделал несколько глубоких глотков из горла.

– Ухххх, что не говори, а крударцы умеют делать хорошее пойло! И так, время заканчивать, – Флавий быстро поменялся в лице, снова стал серьезным, деловым и властным командующим воинами, которые еще недавно смогли победить несколько отрядов кастадийцев. – Ко мне уже вот-вот должен прийти мой лучший следопыт, а мы и так несколько задержались. Вот мой полный отчет о битве герцогу, ну и, сам понимаешь…

Флавий отдал собеседнику небольшой, скрепленный с двух сторон золотистым теснением свиток и властным жестом показал на куб. Без лишних слов человек в мантии быстрым движением руки, будто боялся, что куб исчезнет со стола в любую секунду, загреб артефакт во внутренний карман своей мантии, натянул капюшон как можно ниже, слегка поклонился Флавию и быстро вышел, толкнув жесткие занавески палаты.

В приемной он встретился с Эйрой, которая, стараясь не смотреть на него, пропустила его на улицу, а сама направилась к Флавию.

«Вроде ничего не заметил», – вздохнула лучница.

– Эйра, проходи! Чувствуй себя как дома! – натянуто улыбнулся ей Флавий и показал на место, где минуту назад сидел советник герцога.

– Спасибо. Пожалуй, я постою. И так засиделась в седле, добираясь до плато.

– Дело твое, – пожал плечами Флавий, наливая себе очередной кубок вина, на этот раз соблюдая определенные приличия.

Командующий при более близком рассмотрении выглядел осунувшимся, уставшем и несколько болезненным. Не понятно, связано ли это было с прошедшей битвой или с увиденным им в кубе. Или все вместе. Его короткие серые волосы начали седеть, теряя свой былой цвет, широкий лоб покрылся капельками пота, а уголки рта то и дело едва заметно вздрагивали. Тем не менее его суровый и пронзительный взгляд жестокого воина все еще оставался таким же ясным и чистым, не смотря на алкоголь и взаимодействие с кубом.

– Я послал за тобой и твоим отрядом по весьма деликатному делу, – наконец сказал Флавий, внимательно наблюдая за Эйрой.

Эйра ничем себя не выдавала и спокойно отвечала своим проницательным и хмурым взглядом: она достаточно хорошо знала главнокомандующего дома Ремори и понимала, что тот специально нагоняет красок, проверяя ее реакцию.

– Как тебе, скорее всего, уже известно, здесь накануне между нами и кастадийцами произошла некоторая стычка. Хотя…ладно, не буду скрывать – была настоящая кровавая бойня. Мы знали, что кастадийцы умелые воины, но переоценили свои силы и боевые возможности. Много народу полегло, как хороших солдат, так и откровенных безумцев, жаждущих крови. К сожалению, я не предусмотрел того, что среди профессиональных бойцов, которые намеренно на это шли, оказался и племянник герцога Ремори из гарнизона золотых кинжалов. Что с тобой? Ты выглядишь какой-то бледной.

– Просто не выспалась, и здесь немного душно. Предпочитаю больше свежий воздух. Племянник герцога? Дегал? Я слышала, он очень искусный воин.

– Был им, – Флавий нахмурился и снова потер глаза. На секунду его взгляд задержался на поверхности стола, где еще недавно находился куб. – Он погиб. Дегал захотел славы, и он ее получил, сбросившись с обрыва вместе с каким-то кастадийцем в порыве битвы.

– Что??? – сдвинула брови Эйра. – Как такое допустили?

– Не спрашивай, не стоит, – раздраженно махнул рукой Флавий. – Я прибыл слишком поздно к этому моменту. Глупец решил провести показательный поединок и поплатился за этого. Каким бы ты не был мужественным и храбрым, но скользкое тщеславие так или иначе одолеет тебя. Не люблю выскочек.

Эйра ждала. У нее действительно начинала болеть голова от повисшей в палатке застойной духоты и полутьмы. Судя по всему, Флавий тоже хотел поскорее выйти на воздух. Он повернулся к Эйре и натянуто улыбнулся.

«А ведь командующий то уже постарел».

– В общем, дело не хитрое. Для тебя не займет много времени. Посмотри своим острым взором, куда упал Дегал, и не успели ли сгрызть его труп местное зверье? Мне нужно доставить тело к герцогу в максимальной сохранности, со всеми соболезнованиями и скорбью. И получить от того нагоняй, конечно же. Старый Кир проводит тебя до обрыва и покажет место, с которого эти придурки сорвались. Вскоре я подойду к вам. А сейчас оставь меня.

На улице было свежо и прохладно: солнце уже светило не так ярко, и его периодически заслоняли кучные облака, а ветер временами так усиливался, что создавал некоторые неудобства работе мародерам и прочим слугам, «очищающим» местность. Несмотря на то что мимо Эйры только что проехала телега, доверху набитая голыми трупами, лучница вздохнула с облегчением от того, что наконец покинула это затхлое место, в котором она явно видела и слышала то, что ей не предназначалось.

Подойдя к привалу своего отряда, Эйра поприветствовала прибывшего Орвина. Широкоплечий грузный вояка с аппетитом поедал ломоть хлеба с большим, прожаренным куском мяса, запивая это все где-то раздобытой бутылкой крударского пива.

– Что делаем? – рыгнул Орвин, вытирая толстым рукавом свою спутанную бурую бороду. В его светло-серых глазах плясали азартные искры. – Хочу нормально поработать после этих сраных овцерогов и гребаного шторма у гор. Моя белая кляча взбунтовалась, меня полностью оприходовал ливень, я весь грязный и вонючий. Благо, по пути отобрал у нескольких мародеров знатное поило и раздобыл неплохой еды. Ты бы видела, как они пытались с наскока зарубить меня своими тонюсенькими, как тростники цирдеевских подростков, мечами. Я сначала и не понял, что именно мне тычут в мой большой толстый зад, а как понял, то мигом отогнал этих вшей своей секирой!

Довольный Орвин начал развязно хохотать, поглаживая свою покоившуюся без дела секира, мирно лежавшую у его ног. Бертрам поморщился. Альва смотрела на восток. Эйра бегло осмотрела своего незадачливого товарища. В длинных смурых волосах виднелись серые куски грязи и обрывки листьев; гамбезон был порван в нескольких местах, оттуда торчали клочья пакли; высокие и тяжелые сапоги были на треть покрыты засохшей глинистой землей; от самого Орвина несло алкоголем, перегноем и терпким запахом пота.

– Как спустимся с плато, немедленно умоешься, – сказала Эйра Орвину, затем объявила всему отряду:

– Я выдвигаюсь к краю плато. Дегал, племянник герцога, погиб. Флавий хочет отыскать его тело для передачи Ремори. Попробую разглядеть труп, затем мы его доставим командующему.

– Что он там вообще делал? – удивился Бертрам, отмахивая мух, слетевшихся из-за товарища.

– Наверное, захотел получить лишней славы, а получил случайный удар кастадийского молота! – расхохотался Орвин, сплевывая мясную косточку.

– Грубо, но недалеко от правды, – произнесла Эйра.

– Видимо, ему не хватало острых ощущений, и чувство неудовлетворенности самим собой взяло над ним вверх. Но риск не оправдался, а удача не соблаговолила ему, – Альва провела рукой невидимую черту у своей шеи и снова отвернулась к востоку.

Эйра подобрала свое вооружение: со своим луком и набором стрел ей стало намного комфортнее, а с души как будто сняли тяжелый камень, который тянул ее вниз во время всего времяпровождения в палатке. Она не любила надолго оставаться без оружия.

Недалеко от них, через пару небольших импровизированных стоянок реморийцев старый Кир махал рукой и подзывал лучницу к себе. Эйра кивнула своим компаньоном и пошла навстречу слуге, по пути закрепляя кинжал на поясе и несколько раз прикасаясь сзади к оперениям стрел.

– Великая была битва, – восхищался Тир, обходя несколько полураздетых тел. – Командующий, как и следовало ожидать, все предусмотрел, рассчитал ходы наперед и дождался нужного момента.

– Так предусмотрел, что Дегал сейчас лежит где-то внизу холодным трупом, – не удержалась Эйра.

– А, несчастный случай, – отмахнулся Кир, ударив палкой в спину спешащего солдата, – в конце концов, мальчик получил то, чего хотел: его доблесть запечатлели в поединке. Никто ему не обещал счастливый исход. Ох молодость, молодость…

– Кастадийцы никогда не слыли глупым народом. Как они позволили заманить себя в ловушку? Предатель? Неужели так просто?

– Обычно самые простые решения – самые действенные, – усмехнулся старый слуга. – Ты даже не представляешь сколько народов, сколько судеб и цивилизаций погубил нож, воткнутый в спину в самый неподходящий момент. Даже в суровой, но бедной Кастадии есть люди, которые хотят жить хорошо, а не во имя какой-то мифической благородной идеи. И даже в честной Кастадии есть люди, которые знают, как хорошо платит Флавий, и как он держит слово.

– Но Флавий и герцог не боятся, что гнилой кастадиец может окольными путями передать сведения на сторону?

– У командующего все схвачено.

– Клятвенная цепь?

– У командующего все схвачено, – повторил старый Кир. – Опасайся не честного врага на поле боля, а затаившегося за кулисами предателя.

– Вот только твоих старческих мудростей тут не хватало, – скривилась Эйра.

– Однажды, когда Флавий был молод, силен и яростен, он захватил одно дикое поселение на далеком западе…да…давно это было…лет двадцать назад, – понесло Кира. – Кажется, году так в пятьсот девяносто девятом от пришествия Света. К командующему доставили в палату пленных девушек. Обворожительная внешность, чарующая красота, природное великолепие. Не понятно, как у таких дремучих мужланов были такие прекрасные женщины. Одна беда – у всех них на лицах читалась откровенная ненависть и гнев за то, что их мужей убили, а их народ поработили. У всех, кроме одной. У нее был кроткий вид, нежная бархатная шея, светло-рыжие тонкие локоны. Изящество и грация. Удивь. Ее так звали, точно…Я был там и помню, как будто это было вчера…Не удивительно, что из всех Флавий выбрал именно ее. Я всегда при командующем, сколько себя помню. С его самых юных лет. И тогда ночью я стоял на страже у входа в его спальню. Не будем делать секрет, что они там делали. И вот, слышу крик. На миг я испугался и подумал, что командующий один, в порыве страсти мог потерять бдительность, и вот она, роковая ошибка…Как выяснилось, действительно, увидев, что Флавий заснул крепким пьяным сном, Удивь каким-то образом раздобыла длинный широкий кинжал и попыталась отрубить командующему голову…

Кир запнулся и остановился. Взгляд его затуманился, изо рта начала медленно стекать тонкой, едва заметной линией слюна. Он стал покачиваться из стороны в сторону, вспоминая ту давнюю ночь.

– Ну а дальше что было?

– Я вбежал в спешке и панике в палату, – очнулся Кир, – и увидел, как Флавий держал Удивь за шею и громко, искренне смеялся. В его плечо был вонзен кинжал, из раны сочилась кровь, а ему было смешно и весело. Он сказал ей: «Ну уж нет, милашка. Я уже видал подобное». Удивь в ярости брыкалась и пыталась высвободиться, ее глаза были налиты кровью ненависти, из ее рта невидимым голосом вырывались какие-то чужеземные проклятия, но это еще больше раззадоривало Флавия.

– Что с ней по итогу случилось? Флавий убил ее каким-то своим изощренным способом?

– Никто не знает, – улыбнулся старый Кир. – Ее бросили в тайную темницу командующего, и больше о ней никто и никогда не слышал. Ни слова. Ох, стар я стал. Ноги еле ходят, кости трещат, а глаза мутнеют. Но мы уже добрались до места.

До края плато оставалось шагов двадцать. Эйра оглянулась: тел вокруг не было. Видимо, Флавий распорядился начинать чистку именно отсюда. Несколько осколков меча лежали в пожухлой траве, недалеко от них покоился, будто нарочно забытый щит с испачканным кровью красным корсаком. Шлемы, молоты, латные рукавицы, булавы были свалены рядом беспорядочной кучей и ждали, пока их уберут уже другие люди – мародерам ход сюда был запрещен.

Эйра подошла к краю плато и окинула своим взором раскрывшийся перед нею вид.

Снизу, опустившись с километровой высоты плато, перед Эйрой раскинулись небольшие лиственные леса, разделенные между собой редкими заросшими холмами, на которых росла малочисленная, скромная растительность. На востоке, как будто проводя некую черту между лесными группами, направлялась не спеша на север река; течение ее было умеренное, а ширина не большая – достаточно для того, чтобы в случае необходимости переплыть. Эйра забыла имя реки, которое назвала ей Альва: та была не плохим знатоком севера Магтеры, да и в общем, хорошим следопытом. На северо-востоке от реки располагались Фрасийские горы, над которыми медленно отходила от ущелья большая черная туча: молнии больше не сопровождали ее, будто бы затаились в этой небесной темноте. Далее на север от гор, если напрячь свой острый взгляд, Эйра могла увидеть вдалеке Великое море – величественную водную гладь, которая разделяла еще севернее континент Маггеры от мелких, рассыпанных горстью малозаселенных островков и большого Трисмонского острова, большая часть которого была занята Кастадией. На западе от реки, между лиственными лесами взгляд Эйры зацепился за одиноко стоящую и обветшалую каменную башню: судя по всему, там уже давно никто не жил. Дальше на севере располагалась небольшая группка маленьких домиков, обнесенных частоколом, за которым темнел уже довольно густой и очень темный лес.

«Нужно сосредоточиться, – Эйра закрыла глаза и сделала глубокий вдох. – Мой разум – мой щит, мой взор – мое оружие, мои стрелы – мое спасение…»

Она была спокойна. Ничто не касалось ее. Все вокруг проходило мимо нее. Целый мир встал в ожидании. Ветер затих. Плато опустилось. Горы поднялись. Река застыла. Деревья исчезли. Цель появилась.

«Сейчас».

Эйра открыла глаза. Ее взор опустился вниз на заслоненную деревьями глубину; он пронзил зеленые листья, бурые стволы, серую землю и достиг неподвижно лежащего тела. Из его шеи торчал клинок, лицо было обезображено гримасой боли и гнева. С верхней части тела была снята броня, а также стеганый акетон, и бледный торс воина был обнажен. Красные, кровяные линии застыли в своеобразном узоре, нисходящем от шеи до груди. Волосы воина уже были серыми, а по коже ползали большие мухи и проворные пауки. На нем не было сапог, ремня и ножен, кольчужные перчатки были отброшены в сторону, и недалеко от его ног вырисовывалось приличное засохшее пятно красно-бурого цвета.

«Отряд заметил потерю бойца», – подумала Эйра, на последних секундах вглядываясь в холодный труп, который раньше был доблестным воином и почтенным племянником герцога Ремори.

«Что-то не стыкуется. С ним рядом должен быть мертвый кастадиец, – Эйра попыталась посмотреть чуть дальше, хотя уже понимала, что время заканчивается. – Мой разум – мой щит…»

Часть следов уходила неровной цепочкой дальше, на восток от трупа. Мятые листья, поломанные ветки и едва различимые пятна крови на земле Эйра еще могла увидеть, однако дальше ее взор стал ослабевать, тело бросило в небольшой жар, а на виски начала давить вялая, но тягучая боль.

Эйра отвернулась и взглядом встретилась с Флавием, стоявшим рядом. Он наконец выбрался из палатки и выглядел намного моложе и свежее. Уставший и даже угрюмый взор в палатке сменился расчетливым и проницательным. Морщины расправились, и держался командир прямо и горделиво, окидывая своим глазами рабочую суеты вокруг.

– И так? – Флавий приступил сразу к делу. – Где тело?

Эйра вкратце объяснила место и состояние трупа. Командир удовлетворенно кивнул и оценивающе посмотрел на лучницу.

– Сколько тебе было, когда ты пришла ко мне? Девятнадцать?

– Двадцать.

– Да, верно, старость берет свое. Всего и не вспомнить. Трудно даже поверить – восемь лет ты служишь мне преданно и выполняешь беспрекословно все мои приказы. А ведь ты могла бы уже давно уйти. Неужели тебе все это не надоело? – Флавий показал рукой на бывшее поле битвы и на суетящихся реморийцев.

– Меня устраивают те условия, которые для меня здесь создали. Ту свободу, которую мне предоставляют, и… – Эйра на несколько секунд замешкалась, – другого я не умею, а менять свою жизнь как-то особого желания нет.

– Это мне в тебе и нравится, – усмехнулся командующий. – Никаких высоких речей, вроде гордости за дом Ремори или преданности своему командиру до самой смерти. Все обыденно и правдиво. И все-таки…ты необычно бледная и местами как будто уклоняешься от чего-то. Есть то, что я должен знать?

Стальной острый взгляд Флавия пронзил Эйру. Лучница понимала, что если отведет глаза, то главнокомандующему будет ясно, что она что-то скрывает, например, свое длительное нахождение в его палатке. Эйра знала все эти приемы Флавия и опасалась таких моментов.

«Черт! Старый лис что-то заподозрил! Усыпил мою бдительность своей якобы заботой. Думай. Думай! – Эйра сосредоточенно смотрела Флавию в глаза. – Если он узнает, то навряд ли сможет мне доверять и дальше, а преданность – все для Флавия».

– Там внизу не все так просто, – сказала Эйра не отводя взгляда. – Тело всего лишь одно. Но трупа кастадийца нет. Есть неровные слабые следы, однако в радиусе на несколько десятков шагов все пусто. Это меня и беспокоит.

Флавий некоторое время продолжал изучающе смотреть на Эйру, затем, сдвинув брови, помрачнел и сказал:

– Только этого нам не хватало. Как он вообще не умер, упав с такой высоты? Какие шансы, что он выжил и сейчас направляется на север, а не кормит волков своей мертвой плотью?

– Вполне возможно, труп Дегала смягчил падение кастадийцу. Кровь вокруг следов была, но не берусь утверждать, что он ушел умирать, истекая в муках и испуская последние силы. Судя по всему, кастадиец направился к реке, а дальше я не смогла увидеть.

Солнце перевалило за полдень и все еще грело своими теплыми лучами, однако сильные порывы ветра не давали расслабиться и отдаться полностью этому теплу. Большие кучные облака надвигались на желтый диск, чтобы на некоторое время закрыть собой яркое светило. Деревья в низине медленно покачивались, будто бы ожидая, когда уже наконец добрые люди придут за телом и уберут это неприятное недоразумение от них подальше. Над плато снова, кружась, пролетали стрепеты, словно искали своего пропавшего друга.

Эйра захотела сказать всю правду: она была в палатке, она слышала их разговор и готова была понести наказание. А еще она устала и хотела отдохнуть. Отдохнуть от Ремори и сражений. И на самом деле она хотела попробовать что-то еще. Что-то новое.

Боль воспоминаний сжала ей сердце, и маленький крестик на груди снова стал необычно горячим. Голова закружилась, будто земля начала уходить из-под ног, и Эйра вот-вот скатится вслед за Дегалом вниз с плато. Безумная и злая ненависть вспыхнула к Флавию, к этому черному кубу, к неизвестному человеку в мантии, к старому Киру, к этому бесполезному трупу тщеславного Дегала и к исчезнувшему кастадийцу. Вспыхнула и тут же погасла.

– Я со своими подопечными могу спуститься и двинуться за кастадийцем дальше. Альва знает этот край и умеет хорошо ориентироваться на этой местности. Тело Дегала тогда подберут другие.

– Пусть будет так, – промолвил Флавий. – Нельзя, чтобы враг достиг своих людей и рассказал, как все произошло. Я доверяю тебе закончить с последним выжившим кастадицем на этом плато.

– Тут можете не беспокоиться, – ответила Эйра. – Мои стрелы всегда при мне. Особенно для солдат Кастадии.

III

Аппиус и Руслин медленно подкрадывались к товарищу, безмятежно спящему на жесткой кушетке без одеяла и подушки. Палящее жаркое солнце как могло пыталось пробиться сквозь толстую темную ткань шатра, и лишь часть его лучей проглядывали через искусственно сделанные отверстия в тенте. Несколько таких лучей освещали лицо спящего кастадийца, однако ему это все было безразлично: он видел сладкий сон и безмятежно сопел.

Как и все остальные кастадийцы, он был хорошо сложен и атлетичен. Лицо выглядело несколько суровым, но и уродливой такую внешность нельзя было назвать: широкий высокий лоб, вздернутый курносый нос, овальный подбородок, только проявившаяся щетина – другими словами, для многих кастадийских женщин он был очень даже привлекательным. Каштановые короткие волосы блестели при лучах солнца, а загоревшие сильные руки спокойно лежали на груди и изредка сами собой отмахивали назойливых мух. Короткий прямой меч кастадийца лежал прямо под его кушеткой, покоился в ножнах рядом с сапогами, легкими доспехами и несколькими пустыми бутылками пива.

– Посмотри на него. Спит, как младенец.

– Как беззащитный и пьяный младенец.

– Готов исправить это недоразумение?

– Лучше сделать один раз, чем болтать сотню-другую.

– Держи аккуратно. Готов?

– Да. Давай на счет три. Раз…Два…

На безмятежно спящего кастадийца оглушающим потоком обрушилась ледяная вода из принесенного Аппиусом и Руслиным коромысла. Их товарищ тут же вскочил в ярости, на ходу подбирая и вытаскивая из ножен свой меч, начиная неистово размахивать клинком, вспоминая все те ругательства, которые ему приходили на ум, которые хриплым рыком срывались с языка.

– С добрым утром, Кассий Продий, – засмеялся Руслин. – Мы тебе не сильно помешали? Тут Леонид говорит, что штурм начнется через полчаса, но ты не спеши. Поспи еще…

– Или стоп. Неужели мы тебя отвлекли? – встрял Аппиус. – Наверное, произошло какое-то недоразумение. Мы всего лишь хотели принести тебе воды, но, видимо…обосрались, что сказать?