Повелители Мечей

– Кто пожаловал?

– Смотрительница Регарда.

– По какому вопросу?

– Пророчество.

Ставенка захлопнулась. По ту сторону раздался звон ключей. Им открыла дверь лохматая неряшливо одетая девочка лет восьми навскидку. Поклонившись Регарде, она перевела взгляд на Римму и замерла.

– Иванора? Бабушке сообщи, что мы пришли.

Девчушка очнулась из оцепенения и резко мотнув головой скрылась в недрах избы. Регарда жестом пригласила следовать за ней. В небольших сенях им пришлось снять обувь. На пол из ботфорта вылетел кинжал, о котором Римма уже успела позабыть. Иванора вытаращила свои огромные карие глаза на оружие и как будто стала ещё бледнее, чем была. Взгляд Регарды не сулил ничего хорошего.

– Подбери это и спрячь, – приказала она, отвернувшись.

Римма сконфуженно выполнила просьбу, а затем они все проследовали за Иванорой в жилую комнату, откуда и исходил неяркий оранжевый свет. Половицы жалобно скрипели от каждого их шага. Казалось, эта хижина молчала до того, как сюда пришли две женщины.

Их взору предстало унылое помещение, где тут и там лежали кучи хлама и обломков мебели. Незажжённая мелкая печка посреди комнаты ещё больше создавала впечатление нежилого пространства. Возле неё стояло два массивных старых кресла, перед ними – накренившийся, расцарапанный от частого использования, весь покрытый пятнами, столик. У стены располагались несколько сервантов и шкафов со сломанными дверцами и разбитыми стёклами. В углу, чуть поодаль – кровать с высокой периной. Незаправленная, неубранная – друг на друге громоздились пожелтевшее от времени одеяло и скомканный уродливый плед в красную клетку. Одна из подушек валялась у подножия, возле ночного горшка. В комнате пахло старым деревом, затхлостью и плесенью.

В одном из кресел сидела старуха. Массивная, она, казалось, приросла к своему месту. Стала одного цвета с давно выцветшей и потемневшей кожей, которым было обито кресло. Её колени полностью скрывал ещё один плед серого цвета, поверх которого лежали скрюченные артритом руки с уродливыми, искривлёнными пальцами. Жёлтая кожа её лица напоминала сморщенный пергамент – настолько густо оно было покрыто морщинами. Старуха была слепой, и её глаза закрывали затемнённые очки.

– Регарда, – проскрипели забывшие о голосе связки старухи. – Давно я тебя не видела.

Старуха усмехнулась и с трудом подняла дрожащую руку.

– Вы думаете, молодость вечна, когда на самом деле, большую часть жизни составляет старость, переходящая в дряхлость. Вы не спешите жить, думая, что всё впереди. Но жизнь нагонит вас так быстро, что вы будете молить о смерти.

– Бабушка сегодня не в духе, – прошептала Иванора.

– Я, может, и слепая, но слух у меня отменный. Итак, моя боевая подруга, с чем ты на этот раз ко мне пожаловала? Я не поверю в сладкую ложь, что ты решила навестить меня в этом Богами забытом месте и лишний раз поглядеть на медленно разлагающееся тело.

– Появился восьмой мечник, мать-Изухара.

Насмешка сползла с лица Изухары, и её лицо как будто немного разгладилось. Она натужно кашлянула и дрожащими пальцами вытерла рот.

– Девушка. Вижу девушку, – сказала она. – Подойди ко мне.

Римма вопросительно посмотрела на Регарду, и та одобрительно кивнула.

– Дай мне руку. Как тебя зовут?

– Римма.

Рука старухи Изухары дрогнула, когда Римма коснулась сухих тёплых пальцев, напоминающих ветки деревьев.

– Ты из Верхнего мира, – казалось, Изухару это не удивило. – Пропра. Чистая. Вы, наверное, хотите понять, почему меч выбрал именно тебя, хотя ты никогда не знала о существовании Адхеймгеля.

Римма кивнула, позабыв о том, что Изухара не видит. Старуха засмеялась.

– Девочка, я, может, и не вижу, но я читаю твоё тело через жесты и вибрацию. Если хочешь стать бравым воином, тебе придётся забыть о смущении. Знаешь, что означает твоё имя?

– Жительница Рима, – улыбнулась Римма. Ей не нравилось это имя в детстве, когда она узнала, что то имело мужское происхождение. А из-за короткой стрижки и худощавого телосложения в прошлом её часто принимали за мальчика. Римма всю жизнь стремилась к женственности, чтобы быть яркой и привлекательной, как другие девушки в её окружении. Но до самого окончания школы как будто что-то не складывалось. И дело отнюдь не в имени.

– Это в Верхнем мире. А у нас твоё имя звучало бы как Эри’инма, что означает «цветок войны».

– Какой ужас, – вырвалось у Риммы.

– Твои родители не случайно тебя так назвали.

– Мама знала о Адхеймгеле? – удивилась девушка.

– Ей дозволено было знать то, что рассказал твой отец. Мы не вправе лишить воспоминаний кого бы то ни было, даже пропру.

– А кто мой отец? Он отсюда?

Изухара проигнорировала эти вопросы. Она мягко поглаживала ладонь Риммы.

– Вы знали его?

И вновь старуха не ответила на вопрос девушки. Сквозь тёмные очки Римма не могла видеть мимики глаз слепой женщины. А были ли у неё вообще глаза?

– Тебе тоже дозволено знать только то, что необходимо, – уклончиво ответила Изухара. – Однажды тебе всё станет известно. Но всему своё время.

Римма не выдержала и с силой выдернула ладонь. Лицо женщины перед ней осталось непроницаемой маской.

– Вы ходите вокруг да около, но никто не отвечает на мои вопросы! Регарда привела меня сюда не за этим. К гадалке-шарлатанке я могла бы сходить и дома.

Лицо Изухары исказила болезненная судорога: рот сузился, одна его сторона поползла вниз. Не сразу до девушки дошло, что старуха смеётся.

– О, так у барышни есть вопросы. Я готова на них ответить. Но подумай с умом, у тебя есть три попытки.

Римма посмотрела на Регарду, ища поддержки. Та коротко кивнула, стоя в проходе. Женщина так и не решилась войти в обитель этой трущобной ведьмы.

– Хорошо. Меч не ошибся, выбрав меня?

Изухара вновь протянула свою дрожащую ладонь к Римме. На этот раз девушка, немного колеблясь вложила в неё свою кисть.

– Меч не ошибся.

– Но… как же так? Я ведь из Верхнего мира. – Римма вспомнила недавние слова Изухары и прервала вопрос. Старуха снова искривила свой рот в подобии улыбки инсультника. Девушка немного подумала, прежде чем задать следующий вопрос. – Какова моя роль в пророчестве?

– Как и у всех мечников. Освободить простой народ от гнёта тирании династии. Помочь всем нам обрести истинную мудрость, что заставит сложить оружие и наконец обрести покой. Очень ждём, очень ждём, право, – старуха то ли усмехнулась, то ли попыталась кашлянуть, но извлечь с напором воздух ослабленные лёгкие были не в состоянии.

Римма не знала, что ещё она должна спросить. Изухара продолжала давать очень размытые ответы, и девушка не была уверена в том, что это её формулировка какая-то некорректная.

– Что же мне делать… нет, смогу ли я вернуться домой?

Изухара помолчала немного, затем подалась вперёд.

– Да, ты вернёшься, если сама того пожелаешь. Тебя и сейчас никто не удерживает.

– Но Регарда сказала, что дверь Рафаила…

– Регарда может говорить всё, что угодно. Есть и другие способы вернуться, для этого не обязательно прибегать к ведалльству и порталам.

Римма пожалела о том, что истратила попытки и теперь не могла спросить, как это сделать. По правде говоря, ей нравился этот Адхеймгель всё меньше и меньше с каждой минутой. И дело было не в том, что ей угрожала опасность, а она ровным счётом ничего не понимала. Ей просто хотелось домой. Она соскучилась по своей чистой постели, горячим махровым полотенцам, кофе из турки, подаренной бывшим кавалером, шкафу с одеждой, которая подходила только ей, и которую она сама выбирала.

– Отвечая на твой прошлый вопрос, девочка, ты сама знаешь, что нужно делать. Все ответы внутри тебя. Ты можешь играть по правилам этого мира, можешь этого не делать. Судьба так или иначе приведёт тебя, куда нужно, хочешь ты того или нет.

– Вы советуете мне плыть по течению?

Старуха не ответила, Римма вдруг подумала, что пятый вопрос, конечно, уже большая наглость.

– Спасибо. Желаю вам здоровья, – рассеянно пробормотала девушка, расцепляя скрюченные пальцы старухи.

Она подошла к Регарде, та кивнула, и жестом попросила подождать её. Из ниоткуда выскочила Иванора, также жестом показала следовать за ней в соседнюю комнату. Тут оказалось уютнее, нежели в спальне старухи Изухары. Отчасти, потому что на шатком трёхногом столе, покрытом засаленной некогда белой скатертью, чадила масляная лампа. Это её свет был виден из крошечных окон, именно он показывал, что жилище всё ещё обитаемое.

Комната, в которую её привели, оказалась тесной кухонькой, где в крохотной печи пыхтел небольшой чугунный сотейник, а вокруг высились кухонные шкафы, подпиравшие низкий, чёрный от копоти и старости потолок. Иванора предложила сесть гостье на грубо сколоченный табурет и поставила на стол грязную чашку со сколом, куда налила воды из кувшина. К носику прилипла полуразложившаяся муха. Римма не притронулась к напитку. Иванора глазела на Римму довольно долго, видимо, ожидала чего-то, но девушку это начало раздражать.

– Что?

– Прости… те, я никогда не видела никого из Верхнего мира.

– Ну и что скажешь? Отличаемся мы от вас?

– Нет, м’леди, – Иванора опустила глаза в пол.

– Миледи… скажешь тоже. Дома я простой офисный планктон. Никаких титулов и званий. Да и тут тоже…

Она запнулась и отвернулась к лампе. Задумалась о том, что представляла из себя её жизнь. Куда её привели все предыдущие шаги. Может, спасти Рафаила на пороге дома было лучшим решением в её жизни?

– А что такое офисный планктон, м’леди? – робко спросила девочка, выпутывая Римму из собственных вязких мыслей. Та скользнула по служанке рассеянным взглядом, уже и позабыв, о чём они говорили. От неудобного разъяснения терминов, которые девчонке из Адхеймгеля представить было бы сложно, спасла вернувшаяся Регарда. Она продемонстрировала Римме небольшой мешочек, в котором звякнуло стекло.

– Мы уходим. Я узнала всё, что хотела.

Уже снаружи, когда они покинули этот почти вымерший закуток трущоб, Регарда поинтересовалась:

– Ну что, удалось получить ответы на вопросы?

– Не то, что бы, – призналась Римма.

– Ну, по крайней мере мы выяснили, что ты действительно мечник. Только что ж мне с тобой делать…

– А разве Глиерин и Яркев всегда стремились махать оружием на поле боя? Или Эсме?

– О, об Эсме просто говорит ложное первое впечатление. Она кажется хрупким нежным цветочком, когда на самом деле она настоящая львица. А вот что касается мальчишек, то тут ты права. Глиерин всегда хотел петь и плясать, с самой юности он уже давал представления. Даром барда природа его не наделила, увы, он не ведалл. По идее, судьба его была незавидной в самом начале, зная, что ждёт тех, кто не одарён ведалльством. Всё изменилось в одночасье из-за традегии в цирке-шапито, где он работал. Серьёзный пожар, и Глиерин лишился всего. Возвратиться домой он не мог по личным причинам. Покровителей нет, денег нет, дара нет. Оставалось только побираться в трущобах или же идти на службу. Ему повезло быстро познакомиться со мной. Сама судьба привела Глиерина в мой чертог. Что касается Яркева, то его должны были забрать в армию после неудачной научной работы и перебросить за стену исследовать подземные ходы. Пророчество, можно сказать, спасло его от верной гибели.

«Или отсрочило её», – подумала Римма про себя. Ведь никто не гарантирует, что им не придётся выходить за пределы Эриндола. Судя по напряжённым морщинкам меж серебристыми бровями Регарды, женщина думала о том же.

– Эсме тоже неместная.

– Что, она тоже из Верхнего мира?

– Нет. Есть и другие города, другие государства. Мы называем себя королевством Адхеймгель, но по факту, нам принадлежит лишь город Эриндол. Мы теперь город-государство, полис, до полноценного королевства нам далеко. Но существуют наши соседи, ближайшие – империя Ра’ахсод, населённая дроу, и государство механиков – Техлект. Ра’ахсод вечно враждует с нами, не так давно закончилась война. По факту, два года назад они забрали наш второй город – Мирдакл, который находился под осадой почти полгода до этого. Взяли измором, жители сдались. Стену возвели ближе к цитадели. Пока у нас с Ра’ахсодом перемирие, но уверена, что это временно, и дроу вернутся забрать своё окончательно.

Регарда устало вздохнула, провела рукой по серебристым волосам. Римма ужасно сочувствовала этой женщине. Она выглядела как человек, на которого свалилась огромная ответственность, и который справлялся с ней с переменным успехом.

– Ра’ахсод – огромная Империя, мощнейшая. Империя завоевателей. Их императрица, Её Императорское Величество Фаэрония Депт’тар, не просто властная женщина, она ещё и хороший стратег. Разбить мелких сошек вроде нас ей ничего не стоит даже с армией куда меньше, чем у неё есть сейчас. А уж если добавить к этому технологии Техлекта…

– То есть у них союз?

– Договорённость. Ра’ахсод не трогает Техлект, пока те им поставляют высокотехнологичное оружие.

– А мы сражаемся на мечах, – протянула Римма. – Как «здорово».

– Думаю, теперь ты понимаешь, почему все стоят как на иголках и сходят с ума. У нас недружественные отношения с соседями. У нас недружественные отношения с вами, Верхними. По вашим улицам бродят кромешники, убивающие быстро, тихо, не оставляя ничего, кроме бледной оболочки. У нас разлад внутри страны. Положение короля Арфеона Сальвеоса Либерия, первого своего имени, и который упорно требует называть его императором, очень шаткое. Его племянник – Юлиан оказался изменником и предателем. Его средний сын Рафаил, сбежал из дома и скрывается. Его старшая дочь пропала. Его младший сын Ациус не совсем здоров. И есть только старший сын Кассус-Ветурий, готовый рвать и метать, броситься в атаку и перерубить всех, предварительно связав ведалльскими путами. Если начнётся война – любая – нашей прослойке крышка в первую очередь.

Римма прекрасно это понимала, и тем более поэтому не хотела оставаться больше в Адхеймгеле. Она здесь чужестранка, случайная попаданка через дверь, которая предназначалась не ей. Но отчаяние Регарды прослеживалось в каждом её действии, в каждом рваном движении и каждой мимической морщинке, которые отражали напряжение и усталость этой молодой женщины.

– Я уже потеряла всё, – тихо сказала она. – Моё душевное равновесие никогда не вернётся после случившегося.

– Ты потеряла родителей? – Римме было неловко обращаться к Регарде на «ты», не соблюдая субординацию. Хотя Регарда и выглядела молодо, её взгляд, полный боли и печали, отражал прожитые невзгоды и делал девушку гораздо старше и мудрее.

– И не только их. Я родилась в Мирдакле. Выросла там, – на лице женщины промелькнула тень ностальгической улыбки, – потом меня забрали на обучение во фрейлины, когда мне было тринадцать лет. Я оставила всех и вся, но в Эриндоле обрела новый дом. И любовь. Ласкар. Мы росли вместе. Он был сыном кузнеца, затем его заметила гвардия Его Величества, и Ласкар стал оруженосцем. Мы часто виделись. Он помогал рыцарям и ведаллам собираться на битвы, надевал им красивые доспехи, чистил их оружие. И много мне рассказывал. О мечах, рапирах, кинжалах, различных креплениях. О, как мне нравилось его слушать! Я любила его, а он любил меня. Но как и всякий счастливый союз двух влюблённых сердец, он не может длиться вечно. Я забеременела, уже будучи зрелой. Но, как оказалось, очень невовремя. Война пришла в Мирдакл, едва Ласкара самого посвятили в рыцари. Он прощался со мной не навсегда и умолял не плакать. Я и не плакала. Даже когда его голову, как и многие другие, высадили на пику ра’ахсодцы. И когда его прах прислали в оцинкованном ящике. Я не плакала. Но ребёнок, наша дочь, наш плод любви, она…

Регарда остановилась, прикусив губу. Сделала несколько рваных вдохов. Только она знала, как больно внутри. Только ей было известно, что эта рана никогда не затянется. Ведь прошло уже несколько лет, но кошмары ей снятся каждую ночь, и каждое утро подушка мокнет от слёз. Римма положила женщине руку на спину, чтобы хоть как-то утешить. Обычно Регарда никому не позволяла до себя дотрагиваться. Она ненавидела чужие касания от всех, кроме Ласкара. Но любимый больше никогда уже не обнимет её, не погладит по серебристым волосам. Она не почувствует сладкий вкус его губ, не ощутит тёплое дыхание мужчины на своей коже. Его больше нет. Он мёртв. А после смерти ждёт ничто и забвение. В Эриндоле, как и в других городах Адхеймгеля, не хоронят в земле. Трупы сжигают в практических целях. И тем ужаснее оставить какую-то часть болтаться всем на обозрение на пике возле ворот Мирдакла.

– Мои родители в плену у Фаэронии. Гниют в темнице, голодают и испытывают побои плетьми, изготовленными так, чтобы следы никогда не заживали. Ни прошло и дня, чтобы я не вспоминала о них. Я их единственная дочь, последняя надежда на спасение.

Регарда раз за разом говорила себе, что нужно заботиться о живых. Она потеряла мужа и нерождённую дочь, но у неё всё ещё была живая семья. И она должна была их спасти. Это стало целью её жизни, её мотивацией. Но долгие два года не было никаких подвижек. Армия Эриндола была слишком слаба, чтобы атаковать первыми. Регарда прекрасно понимала вооружённые силы собственного народа и знала, что им никогда не отбить Мирдакл с текущим положением. А сколько за эти два года они поймали предателей и перебежчиков! А сколько ещё не поймали!

Строить карьеру смотрительницы, готовить новых бойцов Регарда начала ещё давно, спустя месяц после исчезновения принцессы Тарциссии. Она и слушать не хотела о возвращении домой в Мирдакл, хотя родители просили вернуться единственную дочь. Вместо этого Регарда выбрала любовь мужчины. Работа в штабе помогала ей быть ближе к Ласкару и видеться с ним так часто, насколько это было возможно. Стать фрейлиной ей не удалось, её обвиняли в недосмотре за принцессой, хотя ей самой на момент пропажи едва исполнилось шестнадцать лет. Но она знала, что невиновна и надеялась на милость короля. И знала, когда всё утихнет, ей будет некуда податься. Ласкар так завлёк её военным искусством, что она чувствовала своим долгом погрузиться во всё это глубже. А платиновый меч появился в её жизни гораздо позже.

– Тебе нужно спасти их, – сказала Римма очевидную вещь. – Теперь я понимаю, почему ты так горишь своим делом. Почему ты хочешь создать лучшую команду. Но мне интересно другое.

– Что же?

– Не подумай обо мне плохо. Я верю, что у тебя есть план. Я знаю это. Я доверяю тебе, – Римма сама не ожидала, что скажет это абсолютно искренне. Регарда и впрямь казалась ей надёжным человеком. – Но что вы будете делать, когда свергнете короля? И его старшего сына, если он займёт престол следующим? Рафаил…

– Да, мы хотели посадить Рафаила, потому что он из наших. Он поддерживает то, что должно случиться согласно пророчеству.

– О’кей, – согласилась Римма, отметая непрошенные картинки в голове о нанизанном на пику короле, которого она даже не видела. – Но что это меняет? Ваша армия всё ещё слаба. Маги будут продолжать всё также ненавидеть простых людей. А технологии всё также будут принадлежать Техлекту. Ни за что не поверю, что эта ужасная, кровожадная Фаэрония, увидев Рафаила на троне, прикажет дроу сложить оружие и снять осаду Мирдакла. Быть может, я ничего не понимаю в военном деле, в отличие от тебя, но…

– Верно. Ты не понимаешь. Ты пропра, – Регарда сказала это беззлобно, констатируя факт. – Чистая и невинная жительница Верхнего мира. Но я скажу тебе вот что.

До рынка оставалась пара шагов, и какой-то мужик с тележкой, гружёной тяжёлыми мешками, едва не оттеснил их к липкой каменной стене. Регарда остановилась, схватив Римму за руку в ожидании, когда торговец скроется из вида.

– Ты абсолютно права. И поэтому тебе надо знать кое-что ещё.

Через несколько прилавков от них столпился народ. Слышны были бурные разговоры, слившиеся в один непрерывный гул, затем послышался один короткий выстрел. И протяжный детский плач.

– Согласно пророчеству, твоё метеоритное железо предназначено для головы Фаэронии.

Глава V. Рынок трущоб

«Мы ждали именно тебя» – это последние слова Регарды, которые Римма не переставала прокручивать у себя в голове. Теперь она отчётливо понимала. Каждый их меч – особенный, отлит из своего уникального для этого мира материала. Кроме стального меча Драакса. Но каждый меч принадлежит одному хозяину, и у каждого меча – своя конечная цель. Их небольшой отряд, Орден Непокорённых, не реализовывал свой план, только потому что они не могли найти чёрного мечника. И вот она, Римма, оказалась здесь. Последний кусочек пазла. Волей случая меч выбрал её, а старуха-провидица их трущоб либо совершенно выжила из ума, либо полчаса назад подтвердила всё сказанное.

Чем больше Римма об этом думала, тем хуже ей становилось. Неужели никак нельзя было повернуть время вспять? Она была бы не против освоить новый навык сражения на мечах, но убивать кого-то живого – совсем другое дело. Неужели пророчество не может ошибаться?

Перед северными воротами рынка они остановились. Путь до штаба был только один – насквозь через торговые ряды, так же как они шли сюда изначально. Однако сейчас он был перекрыт. Толпа оборванцев сгрудилась возле одного из прилавков, и протиснуться не представлялось возможным. Регарда уверенно пошла вперёд, расталкивая простолюдин локтями. Некоторые с визгами отшатывались, некоторые бранились вслед. Римма могла лишь сыпать извинениями направо и налево, поспевая за своей протеже.

На земле лежало распростёртое в позе морской звезды тело бородатого мужчины среднего возраста. Глаза его были закрыты, а рот – наоборот, слегка приоткрыт. Римма сначала испугалась, что это мертвец. Однако, вскоре к своему счастью, обратила внимание, что широкая грудная клетка слегка поднималась и опускалась. Облегчение тут же сменилось тревогой: если он живой и дышит, почему лежит тут, посреди дороги?

И словно в ответ на её немой вопрос от головы мужчины начала медленно расползаться лужица бурой жидкости.

– Что здесь произошло?! – неожиданно громкий голос Регарды прорезал воздух. Ей никто не ответил. – Кто-то видел, как он упал?

– Это ваша забота! – выкрикнула какая-то немолодая женщина из толпы, подняв вверх кулак. – Вы стражники, должны следить за порядком.

Регарда присела на колени возле пострадавшего, расстегнула его стёганый жилет. Приложила руку к груди. Римма невольно отметила про себя то, какая тонкая и светлая кожа у той против грубой, загрубевшей кожи мужчины. Затем Регарда нагнулась, чтобы рассмотреть поближе лужу крови. Несмотря на протесты толпы, которая, судя по всему, встала на сторону женщины и теперь по крайней мере половина людей выкрикивала лозунг "Долой стражников". Римма старалась сохранить невозмутимость и следить только за Регардой, как вдруг её кто-то пихнул в бедро. Она пошатнулась, и увидела того самого мальчишку, которого они встретили по дороге к Изухаре. Ну, или по крайней мере, это был очень похожий мальчишка. И очень наглый. Под шумок он ухватился за мешок, висевший у Регарды на поясе. Обратила смотрительница внимание или нет, но Римма среагировала быстрее, сама от себя такого не ожидав. Выхватив ножик, припрятанный в ботфорте, она замахнулась, точно не зная, что собирается сделать и больше нечаянно полоснула мальчишку лезвием по руке. Тот взвизгнул, не ожидав сопротивления. И оказался мгновенно припечатанным к земле сапогом Регарды.

Подошва давила на грудину чуть ниже шеи. Но пара сантиметров вверх, и можно удушить человека насмерть.

– Кто тебя послал? – потребовала Регарда.

– Н-никто, – мальчик хрипел, но не от боли или нехватки воздуха, а от страха.

Толпа напирала на место происшествия. Те, кто стоял ближе, увидели, что Регарда сделала с ребёнком, и теперь в возмущении пытались ухватить её за волосы, одежду. Римме тоже досталось – её пихали, но, скорее, случайно.

– Врёшь. Мы видим тебя второй раз. Ты знал, что мы окажемся здесь именно сейчас.

– Вовсе нет!

– Не ври мне. И отправишься на плаху чуть позже, а пока поживёшь.

– Где это видано, чтобы стражники атаковали гражданских?!

– Да-а! – орала толпа, подначиваемая смелой горожан кой.

– Послушайте, – сказала Римма, повысив голос. Она встала возле Регарды, слегка загораживая её от напиравшего народа. Ей было неловко, но в конце концов, это не так уж и страшно – просто высказаться. – Человеку плохо! Если какой-то бродяга решил воспользоваться случаем, то это не наша вина.

– Ваша! – возопил мужик слева. – Его Величество довело нас до голода, что мы вынуждены воровать каждый день. Но вам, конечно же, плевать. Вы, лживые суки, лижете правительству вместо того, чтобы надрать им задницы. А нас кормите завтраками!

Если Регарду и задела эта фраза, она не показала виду.

– Ты пойдешь с нами, – Регарда подняла мальчишку словно щенка и поставила на ноги. В тот же миг произошло то, что никто не ожидал.