Повелители Мечей

– И это он сожрал червя. Советую вытащить меч, малышка, он тебе пригодится.

Глабер визжал и прыгал, как бешеный кролик в клетке. По правде говоря, он и был похож на какого-то грызуна переростка. Римма была уверена, что его глазки были подслеповаты.

«Может, это адхеймгельский крот?»

Она спряталась за спины товарищей, приготовившись, если что, попытаться им помочь. Меч Римма обхватила двумя руками. После тренировки он казался её тяжелее. А ведь мышцы ещё не успели отдохнуть после вчерашнего.

Дзайна делала резкие точные выпады, стараясь застать животное врасплох, но наносила мало урона по глаберу – он всегда был на шаг впереди. Зато Тартаф, казалось, хаотично машет мечом направо и налево – только серебро бликует в свете фонаря, что они взяли с собой. И всё же дважды он задел глаберу лапки, отчего вызвал большее верещание.

– Как же он орёт, – не выдержала Римма. – Уши глохнут.

– Это он ещё…. Ха! Не перешёл на ультразвук.

– Но лучше до такого глабера не доводить, ух!

Глабер скакал по стенам и потолку, как выяснилось позже, а не только прыгал перед мечниками. Он хоть и был размером с приличную собаку, а всё же попасть по нему было трудно. Удар, ещё один удар – Тартаф полоснул по спине, оставив глубокую царапину. Глабер замедлился, и в этот момент колющий выпад сделала Дзайна. Она прорешетила ему одну из складок, однако глабер прыгнул назад, затем вверх, и вот он уже скакал по потолку, приближаясь к Римме.

– Ой, мамочки!

Девушка подняла меч, замахнулась им, и её чуть не занесло вбок. Тартаф громко усмехнулся. Римма зацепила концом меча живот глабера, по мечу вниз побежала кровь, и девушка взвизгнула от неожиданности.

– А говоришь, ранила Рибрехта. Я не поверю! Стала бы ты визжать, как резанная, если бы уже видела кровь.

Глабер заверещал пуще прежнего, прыгнул вниз, а затем прямиком на Римму. Та настолько растерялась, что даже не стала сопротивляться и не попыталась даже защититься. Острая боль пронзила бедро.

– Твою мать!

Тартаф отшвырнул от неё глабера и неожиданно очень проворно пригвоздил его шею к земле своим мечом. Глабер хрипел и дёргал своими четырьмя лапками, а Римма стиснула до крови губу, чтобы не заорать от боли.

– Чёрт, у неё кровь.

– Дерьмо. Если её учуют иннуриаки…

– Надо возвращаться.

– А-а-х, – не выдержала Римма.

– Терпи, – попросила её Дзайна. – И постарайся быть потише.

– Очень больно.

– А то, конечно! У него такие зубы, знаешь, меня тоже кусали, – неожиданно завёл историю Тартаф, – до сих пор шрам есть. Хочешь покажу? Я тогда думал, из меня все кишки выйдут.

Тартаф отпустил меч, вонзённый в глабера и, к удивлению Риммы, начал раздеваться. Скинул свою чёрную куртку для защиты от ветра и влаги, взялся двумя руками за край футболки.

– Это слишком. Лучше бы помог её нести.

– А чё, она сама не дойдёт?

– Дурень, её в бедро укусили. Кстати, ты добил глабера?

Тварь ещё была жива и каким-то образом смогла вылезти из-под меча. С окровавленной шеей, переломом нескольких позвонков, пронзённой гортанью и пищеводом глабер не мог долго жить. Однако он, хрипя и покачиваясь медленно шёл к своей цели.

– Твою мать, какие же они живучие, как я задолбался.

Тартаф прервал свою неудачную попытку стриптиза, подобрал меч с пола и… совсем не посмотрел, куда наступает.

Оглушительный взрыв раздался по катакомбам. Римма почувствовала, как сверху на неё посыпалась земля. Один из комков ударил её больно по голове. Она ничего не слышала, не видела – лампа утонула где-то под обвалом. Ей было трудно дышать и очень страшно умереть вот так, в каком-то затхлом подземелье от взрыва.

***

Ругань Тартафа была музыкой для ушей, когда её откопали.

– Мне кажется, – деловито заметила Дзайна. – В прошлой жизни ты был собакой. Отлично копаешь. Пусть ты и идиотина. Надо же было наступить на джалиэра.

– Я не знал, что они могут взорваться даже после того, как от него осталась только башка!

– В башке весь смысл. – Дзайна поковыряла мизинцем в ухе и вздохнула. – Кажется, теперь я ничего не слышу слева.

– Мы легко отделались, взрыв был небольшой. Больше земли насыпал.

– Туннель старый и неустойчивый. Нужны подпорки.

– Или закопать его к чертям собачьим. О, ты жива, чудно-превосходно. Топать можешь?

– Это то, чего я хочу больше всего на свете, – призналась Римма.

Тартаф её, конечно не понёс. Ещё минут тридцать он расчищал им путь от земли, а потом, послужив для Риммы костылём, ругаясь на чём свет стоит, довёл её до ворот. Римма не помнила себя от страха всё это время. После всех приключений больше всего ей хотелось помыться, лечь в кровать и больше вообще никогда не выходить на улицу.

И всё же она была признательна ребятам, что не бросили её раненой умирать в этих чёртовых катакомбах. А ещё она поняла, что вся её жизнь до этого не то, что была скучной, а вообще никакой. Несмотря на усталость, страх и желание заплакать, она ощущала вместе с тем какое-то новое для неё чувство. Воодушевление.

«Наверное, поэтому некоторые люди любят так щекотать нервишки, прыгая в пропасти, охотясь на крокодилов, сплавляясь по бурной реке. Им хочется адреналина. Им хочется острых ощущений, которые и делают жизнь насыщеннее, как вкус еды – специи».

Глава VII. Концерт Глиерина

Весь вечер она отдыхала. Эсме обработала ей рану той же мазью, затем Римма пообедала вместе со всем отрядом и отправилась спать. Рафаил порывался расспросить её о приключениях. Но Римма настолько устала, что даже не обмолвилась с ним и парой фраз и не заметила, как принц был зол на Тартафа за то, что тот позволил такому случиться с девушкой.

На следующее утро Регарда разрешила Римме пропустить тренировку. Вместо этого она поручила ей навести порядок в здании и приготовить обед. С этим у Риммы было куда лучше, чем со сражениями, но после всего случившегося она ощущала это неправильным и даже противозаконным.

«Я же мечник. Так почему у меня в руках поварёшка, а не моё славное оружие?»

Девушка поймала себя на мысли, что говорит какими-то присказками, словно она в старинном фильме или книжной саге. Это показалось ей забавным. Да и вообще, настроение у неё улучшилось, нога уже не беспокоила, пусть Римма и немного прихрамывала. Она начала напевать какую-то глупую песенку за готовкой и не заметила, как к ней почти что подкрался Рафаил.

– Кхм-кхм.

Римма вздрогнула и едва не стукнула принца по лбу суповым половником.

– Уже оттачиваешь рефлексы, – улыбнулся Рафаил добродушно. – Быстро учишься, милая леди.

– Извини.

– Это я впору должен извиняться. Втащил тебя невесть во что, – он вздохнул и прикрыл глаза. А должен был дверь. Позавчера.

– Знаешь, я задумывалась об этом в ночь накануне, когда не могла уснуть. Я тоже винила тебя, честно, но мы с Регардой были у Изухары, и мне кажется, что в любом случае я бы всё равно сюда попала. Если это моя судьба.

– Ты веришь в судьбу, Римма?

До попадания в Нижний мир Римма в судьбу не верила ни в коем случае. Но здесь всё так завертелось, ещё это пророчество, текст которого она, к слову, так и не узнала.

– Если ты хочешь узнать о пророчестве, – как будто читая её мысли, сказал Рафаил, – то можешь обратиться позже к Яркеву. У него где-то была копия оригинального свитка. Он не откажет. Но я здесь по другому вопросу. – Прискорбно сложив брови домиком, он спросил: – Как ты?

– Уже лучше, спасибо, – получилось как-то слишком холодно, Римма испугалась, что обидит юношу и поспешила добавить: – Спасибо, что беспокоишься, хотя не следовало бы.

– Почему нет? Мне небезразлична… чно твоё благополучие здесь. И к тому же, я каждый раз восхищаюсь девушками, которые, несмотря на страх и все опасности, всё равно идут напролом, спускаются в эти катакомбы.

– У меня не было выбора. Я выполняла приказ.

– С кем вы столкнулись?

Римма рассказала всё и про джалиэра, и про глабера, и про завал. Рафаил опустился на барный стул и очень внимательно слушал, не перебивая, пока девушка во всех красках описывала вчерашнее приключение. Она настолько увлеклась, что даже позабыла про похлёбку по бабушкиному рецепту на бульоне из костей, и очнулась только тогда, когда ароматный суп перелился через край.

– Ой-ой-ой! – воскликнула девочка. – Зараза!

– Не переживай, милая леди.

Рафаил не был акватиком, чтобы повелевать водой. Но он мог как предметник переносить любой предмет своим даром и взаимодействовать с водой через них. Пока Римма отключала непривычную для неё конфорку, Рафаил всё, что мог, зачерпнул разными ложками, оставив их висеть в воздухе, а остальное – вытер тряпкой, даже не прикасаясь к ним.

– Круто. Это настоящая магия.

– Ведалльство, – поправил Рафаил с улыбкой.

– Почему вы это так называете?

– Не знаю, так исторически срослось, – признался принц, пожав плечами. – Вот дроу тоже говорят «магия», как и вы. Им привычнее такое слово, нам – другое. М-м-м, как же это вкусно! – похвалил стряпню девушки Рафаил, подманив рукой одну из ложек и попробовав. – Потрясающая еда. Моя похлёбка не получается такой наваристой.

Римму страшно брала гордость. Её похвалил сам принц. Воодушевление только возрастало. Она ощущала собственную значимость как никогда сильно.

– Я вообще никогда не видела, чтобы принцы готовили.

– А много ли ты видела принцев, милая леди? – задал правильный вопрос Рафаил.

Римма рассмеялась, и последние оковы упали с её плеч. Ей было очень легко и весело. Она призналась себе, что находил Рафаила весьма привлекательным, и ей хотелось взаимности. Вот бы так стоять и болтать ни о чём ещё немного. Да ведь у них ещё будет целый обед.

– Так я зачем пришёл-то. У Глиерина концерт сегодня. Пошли сходим.

– Сегодня? Давай. Надо поддержать нашего друга.

И провести ещё немного времени вместе. А что, вдруг потянет на настоящее свидание?

***

Это проходило на четвёртом уровне. Теперь Римма немного поняла, как тут всё устроено. Весь город Эриндол представлял собой нечто вроде большого холма или горы, условно разделённой на пять плоскогорий-уровней. Самый нижний, пятый уровень, это тот, на котором находились их штаб, как и многие другие, тюрьма Редгейт, кладбище бедняков, а также трущобы с нищетой и всяким сбродом. Он находился полностью под землёй, в так называемых катакомбах, о которых Римме уже успела рассказать смотрительница. Продолжались катакомбы и за стену, где жили всякие твари-инферны. Далее следовал четвёртый уровень простых работяг и бедных ремесленников. Здесь же располагались основные фермы с теплицами, освещаемыми люмериями в ночное время суток, и небесным светилом – в дневное. На третьем уровне жили более зажиточные горожане, ведущие собственное хозяйство, имеющие бизнес и строившие дома получше. На втором уровне, близ стен бастиона Мираглена жили гвардейцы и прочие служащие во благо Империи, а так же всякие известные культурные деятели и учёные. Ну и на первом уровне, который снизу разглядеть практически не представлялось возможным, жила во дворце королевская семья династии Либериев и прочая приближённая знать. Если Империя Ра’ахсод росла вниз и вширь, захватывая новые территории и роя туннели под землю вниз, то Эриндол старался расти вниз и вверх. Причём, вниз всё равно получалось гораздо лучше. Перейти из одного уровня на другой практически не представлялось возможным. Где ты родился, там ты скорее всего оставался на всю жизнь. Но можно было легко скатиться на пятый уровень, если по каким-то причинам ты лишился всех привилегий, титулов, наследства и родни. Или сбежал из тюрьмы. Или стал дезертиром. Или пленником из другого государства, что, конечно же, случалось крайне редко. Или тебе повезло оказаться в одном из штабов охранников по периметру. Конечно, официально все стражники принадлежали ко второму уровню. Им всем, в том числе и отряду Регарды, платили очень хорошее жалованье, у них были свои казённые дома, куда они возвращались в отпуск, и они обладали определёнными привилегиями, а кто-то из них и титулами. Но по факту, располагались штабы в трущобах, и жили стражники тоже там. Забыв про родной кров, старых друзей и узы братства, полностью посвящали себя службе. В армию уходили многие. Не только потому что это было обязательно, но и потому что большинству эту сулило честь, почёт и лучшую жизнь, чем просто прозябать на четвёртом уровне, перебиваясь с хлеба на кашу из прошлогоднего проса.

Сама флора Эриндола казалась очень скудной. Вокруг пятиуровневого города располагались пустоши с высушенной, непригодной для выращивания почвой, покрытой глубокими трещинами. Редкая жухлая трава всех оттенков жёлтого, казалось, не имела конца и края. Когда они поднялись на четвёртый уровень, Римме открылся свет тусклого светила, затуманенного плотными серыми облаками, словно дымкой и сухая прерия на много километров вокруг. Справа, однако, за наружным периметром виднелись далёкие очертания горного массива, но более ничего вокруг примечательного не было. Казалось, вся жизнь мира, куда попала Римма, была сосредоточена лишь в этом полисе Эриндоле.

– Отсюда не увидишь, – тихо рассказывал ей Рафаил, – верхние уровни загораживают. – Однако с западной части нашего города можно увидеть Мирдакл.

– Он тоже как большая гора с подземными туннелями?

– Нет, – широко улыбнулся Рафаил. – Это был культурный город, красивый. Полностью на поверхности. Он сверкал и поражал своим великолепием. Там располагалось множество институтов, библиотек, музеев. Мирдакл больше Эриндола, ведь он когда-то и был настоящей столицей. А Эриндол всегда представлял собой резиденцию короля с прилегающими сельскими землями. Даже казармы раньше располагались в Мирдакле.

– Ты говоришь в прошедшем времени…

– Я не думаю, что после захвата дроу что-то осталось.

– Эсме рассказывала мне про взрывы и завалы.

После этой фразы оба замолчали, и каждый погрузился в свои мысли. Пройдя вдоль теплиц, освещённых магическими кристаллами, они вышли на квадратную площадь, от которой в четыре стороны расходились вымощенные плоским тёмным камнем дорожки. Контраст был таким, будто сельская местность резко сменилась городской, причём город строился «под старину». Дома здесь сохранились определённо в лучшем состоянии, чем внизу, на пятом уровне. Они были выше, в два-три этажа, камень был светлее, окна больше и стекло чище. А ещё на некоторых стенах виднелись весёлые рисунки или цветные флажки.

«Спускаешься в Нижний мир, а оказывается, что и здесь есть свой «нижний» мир», – задумалась Римма, разглядывая площадь. Посреди располагался деревянный помост, собранный наспех, как ей объяснили, под фестиваль молодых исполнителей, на котором как раз и собирался выступать Глиерин. Этот концерт устраивался в честь дня рождения принцессы Тарциссии, которая пропала несколько лет назад. Разумеется, она не могла послушать музыку, иначе, наверняка, была бы крайне тронута такой внимательностью граждан. Впрочем, никто из королевской семьи в целом никогда не посещал такие мероприятия. Римма задумалась о том, сколько сил, времени и ресурсов потратили на этот фестиваль принцессы жители четвёртого уровня, да и другие горожане. Флажки были белыми и нежно-лиловыми. Рафаил сказал, что это цвета Тарциссии. Она родилась в день фиалок, которые распустились в тот день в королевском саду.

– Ты скучаешь по сестре? – спросила у него Римма, когда они пробрались поближе к сцене. На Рафаила никто не обращал внимания. Глиерин научил его небольшому искусству грима, и принц нарисовал себе несколько мимических морщин, прилепил усы. Большой капюшон также скрывал лицо принца достаточно, чтобы никто не обратил внимания.

– Милая леди, вам не стоит беспокоиться.

– Рафаил, – Римма тронула его за руку. – Я знаю, что несмотря на нынешнюю ситуацию, ты привык скрывать свои истинные мысли и чувства, но…

– Милая леди, – он прервал её речь, – простите, что перебиваю вас, но знаете, здесь лучше такое не обсуждать.

Он стрельнул глазами вправо и влево, Римма заметила гвардейцев-«оров», стоящих у стен, словно недвижимые металлические статуи. Понимающе кивнула и решила, что спросит об этом позже, но неожиданно Рафаил сам заговорил:

– Я не был с ней настолько хорошо и близко знаком. В конце концов, она ровесница Регарды, даже чуть старше. Когда она расцвела, я едва ли мог внятно изъяснять свои мысли, – принц пожал плечами. – Но нам не следует больше обсуждать это прилюдно, прошу вас.

– Я понимаю.

Толпа всё прибывала. Здесь были лавки только вблизи сцены, но народу собралось так много, что большая часть людей просто стояла сзади или в проходах. Римма подумала, что им повезло сидеть ещё и так близко. Не зря они вышли чуть загодя. А ещё она не увидела больше ни одного знакомого лица.

– Из Отряда никого не будет?

– Дзайна и Тартаф на тренировке. У смотрительницы свои дела.

– А Драакс, Яркев, Эсме?

– Драакс не любит шумные мероприятия. Он любит тишину, покой. Бóльшую часть времени наш стальной мечник проводит один. Он часто спускается к подземному водопаду и медитирует там, думает только о чём-то ему одному понятному. Никогда не жалуется ни на что, просто молча выполняет свою работу. Впрочем, возможно, он тоже сегодня тренируется.

Римма невольно представила высушенную почву вокруг Эриндола за периметром и удивилась. Если подземные воды есть, то почему же почва выглядит так, словно она давно умерла? И ведь даже на влияние светила не спишешь, ведь оно тусклое, в дымке. Всегда ли так?

– А что это за водопад?

– О, это местная достопримечательность трущоб. Сейчас туда достаточно трудно пробраться, так как Стену по периметру передвинули и сделали выше, но Драакс знает обходной путь. Мы не спрашивали у него, это место уединения.

На сцену вышел ведущий с торжественной речью. Он скорбел о похищении принцессы, восхвалял её красоту и воздавал ей почести, как и всему королевскому роду. Римма подумала о Юлиане и не поверила, что к нему тоже относятся эти восхваления, ведь он считается предателем и изменником. История казалась ей мутной и хотелось узнать подробности, но спросить пока было не у кого. Разве что у того же Рафаила, но она и так постоянно приставала к нему с расспросами. А принц не нанимался ей в гиды по Адхеймгелю.

А потом она подумала том, что никто не говорит о Тарциссии в прошедшем времени и вздрогнула. Девушка пропала сколько – пятнадцать? – лет назад или около того, и вряд ли она ещё жива, но о ней говорят так, будто она просто уехала в путешествие.

«Кстати, не исключено, что так оно и есть. Надоело сидеть в этом тухлом оазисе. Решила поискать более цветущие земли».

На сцену вышел квартет духовых инструментов: тромбон, туба, флейта и свирель. Их музыка звучала торжественно и смело. Только после окончания номера Римма узнала, что это был гимн королевства, который ещё предполагает заветные слова. Каждый воин бравой гвардии должен знать их наизусть. И Римме тоже предстояло их выучить:

«Весь мир подземный покоримНазло противным мерзким дроу.Построим мы четвёртый РимГотовы все рискнуть собою.Отважный Адхеймгель восславим,Без устали сражаясь в битвахВрагов, предателей раздавим,Пусть семьи близких воздадут им честь в молитвах.Мы сильны духом! Мы готовы драться до конца!Пусть клятву ни один имперец не нарушит.И пусть империей назвать нас сложно лишь пока,Сплочённость наша вдохновением пусть служит»

«Ну и бред, – Римма решила, что выкинет максимально странный текст куплета из головы как можно скорее. – Кто им рифму придумывал? Какой пьяный бард?»

– Странно, что вы поёте не на своём родном языке, а на суприо. Хотя мне Глиерин рассказывал, почему вы переняли нашу письменность.

– Это современный гимн, – улыбнулся Рафаил. – Старого у нас как такового не было. Наш народ просто пел молитву подземному жуку.

– Подземному жуку?!

– Это одно из наших божеств, милая леди. Его зовут Урру Кагорбар. Конечно, верить в него или нет – личное дело каждого. Столько времени прошло, ни один из людей, магов или эльфов, живущих в современном мире, не застал в живых Урру Кагорбара. Так что сейчас о нём говорят лишь фанатики и сказочники. Хотя кое-где остались и алтари для приношений. Полузаброшенные.

«А ещё о нём поют баллады», – так Римма подумала, когда услышала следующий номер. На сцену вышел Глиерин. Заметив его, девушка сильно обрадовалась. Парень весь светился, от него исходили позитив и желание порадовать зрителей. Хотя было заметно, что Глиерин и страшно волновался – едва не споткнулся о табурет, когда сел, долго поправлял свой колпак с бубенцами. Затем он взял первый аккорд на мандолине, и Римма прикрыла глаза. Музыка лилась из-под пальцев барда плавной рекой, услаждая слух публики. Он отлично владел различными техниками, в которых Римма, конечно, не разбиралась, но даже она, не имея слуха или образования, могла расценить его игру как виртуозную.

«Этими руками нужно не головы иннуриакам и глаберам рубить, а играть шедевры».

Однако вступление как будто показалось девушке бесконечным, превратившись в сольный импровиз с вариациями на основную тему. Неужели он так и не начнёт петь?

Наконец рука Глиерина замерла в воздухе, оставляя послевкусие последнего взятого звука, после чего он взял новый аккорд и вошёл в определённый ритм, чередуя удары кистью по открытым струнам с мелодией. А когда парень открыл рот, вся магия резко улетучилась. Римма не могла поверить, что этот срывающийся, блеющий тенорок принадлежит Глиерину. По факту, он даже не пел, а просто мелодично рассказывал историю, не попадая ни в одну ноту. Природа напрочь лишила Глиерина вокального дара, невзирая на музыкальный слух. Да ещё и сам текст песни! С каждым словом Рафаил хмурился всё больше.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Магические кристаллы, источники освещения в Адхеймле и всём Подземье, где нет электричества.

2

Бог Правосудия в мире Адхеймгеля.

3

Вымышленный металл, очень нестабильный. Синего цвета. Меч из зирданиума содержит в себе много примесей различных пород, чтобы стабилизировать форму. При ударах по цели иссекает из себя сверкающие синие искры.