Архитектон любви

Обед прошел легко и приятно. Влад оказался интересным собеседником – умным, начитанным, с тонким юмором. Его галантность была естественной, не натянутой. Но под этой оболочкой приятного парня из маркетинга явно скрывался человек, который многое видит и понимает в офисных играх. «Не такой простак», – подумала я, возвращаясь с ним в лифте на 78-й этаж. «Интересно…»

Когда я села за свой стол, на экране горело напоминание о сроке сдачи концепций. Арина Викторовна вышла из своего кабинета и бегло, но одобрительно кивнула в мою сторону, увидев, что я за работой. Бест прислала в корпоративный чат смешной мем про дизайнеров и их «муки творчества». Ольга и Катя пронеслись мимо, бросив на меня колючие взгляды – возможно, уже знали про обед с Владом.

Первый рабочий день продолжался. Логово льва молчало… пока. Но я чувствовала его присутствие. И понимала, что игра только начинается. А Влад… он стал в ней новым и пока не до конца понятным игроком. Приятным, умным, галантным… но игроком.

[1] Ordinary Life The Weeknd

[2] Can’t Help Falling in Love» – Kina Grannis

Глава 8

[1] Утро второго рабочего дня началось не с будильника, а с навязчивой мелодии в голове – ритмом карандаша по бумаге. «Лофт-лайт». Клиент хотел воздуха, света и неформальности без потери функциональности.

Я погрузилась в чертежи и референсы с такой жадностью, что даже Бест, пролетавшая мимо с криком: «Лен, не забывай моргать! Монитор тебя съест!», лишь вызвала у меня рассеянную улыбку. На столе царил творческий хаос: распечатки, цветовые палитры, наброски зон на салфетках (самые удачные идеи всегда приходят не вовремя). Фотография с папой глядела на это буйство с молчаливым одобрением.

Арина Викторовна, проходя мимо, бросила беглый взгляд на эскиз перегородки с экраном-проектором спасибо, Бест! и едва заметно кивнула. Высшая похвала. Но офисные джунгли никогда не спят. Катя из отдела продаж, та самая с острыми скулами, «случайно» задела угол моего стола, когда я как раз выводила тонкую линию на чистовом варианте плана. Фломастер рванулся в сторону.

– Ой, извини! – ее голос звучал сладко, как испорченный мед. – Какая ты аккуратная… Все так миленько разложила. Легко нечаянно задеть. – Ее взгляд скользнул по моим наброскам, задержавшись на самом смелом цветовом пятне. Губы кривились в едва уловимой усмешке. Я вцепилась в фломастер, чувствуя, как по спине пробежали мурашки гнева. Не поддавайся. Не показывай.

Всплыли слова Влада о страхе. Я просто подняла голову, посмотрела Кате прямо в глаза, она слегка отпрянула, и я сказала её ровно: – Ничего страшного. Бумага прочная. В отличие от некоторых нервов.

Катя на мгновение опешила, ее сладкая маска сползла, обнажив злость. Но она лишь фыркнула и поплыла дальше, к Ольге, которая наблюдала из-за угла с холодным любопытством. …Один ноль в мою пользу? – подумала я, но радости не было. Только усталость от этой подковерной войны.

[2] Утешение пришло неожиданно и с фирменным бестиным шиком. Минут через пятнадцать, когда я пыталась вновь сосредоточиться на плане, из дальнего угла открытого пространства донесся резкий, срывающийся голос Ольги:

– Что за…?! Экран! Почему он погас?! Идет презентация клиенту!

Почти одновременно Катя вскочила со своего места, яростно тыкая в тачпад ноутбука: – Нет! Нет-нет-нет! Это не должно было отправиться! КАК?! Я же не нажимала… Черновик! Отправился черновик!

Ее лицо побелело, как бумага на моем столе. Похоже, ее едкий комментарий о «провинциальном вкусе» только что улетел прямиком в групповой чат отдела дизайна, где сидели и те, о ком был этот самый черновик.

И тут мимо них, будто случайно, проплыла Бест. В руках – две переплетенные проводами кружки с паром, на губах – невиннейшая улыбка. Она тихонько напевала на мотив детской песенки, но слова были ее собственные, фирменные:

– Глю-ю-чки летают, пау-учки стрекочут… Кто-то файл не тот отправил, кто-то свет потерял… – Ее зеленые глаза поймали мой взгляд через пол офиса. Она едва заметно подмигнула, а уголки губ дернулись в торжествующей усмешке. Служба спасения работает. Бесплатно для своих.

Она скрылась на кухне, оставив за собой шлейф фрустрации стерв и мое тихое, но искреннее восхищение. Эта женщина была гением точечных ударов. Никакой грубой силы – только чистая, изящная ИТ-диверсия. Моя усталость чудесным образом испарилась, сменившись теплой волной благодарности. С такой союзницей хоть в окопы.

И только я собралась с духом и вновь углубилась в эскиз, как почувствовала знакомое солнечное излучение. Появился он… [3]

Влад. С папкой в руках и солнечной улыбкой, словно принес не документы, а кусочек лета в этот напряженный офис.

– Елена! Подписаться не забудь на согласовании коммуникаций, – он положил папку аккуратно поверх моего «творческого беспорядка». Его взгляд упал на свежий эскиз.

– Вау. Это уже не концепт, это почти готовая инструкция для строителей. Круто. Чувствуется рука мастера. – Он улыбнулся, но в глазах было не просто одобрение. Была оценка. Взгляд знатока.

– Стараюсь, – я отложила фломастер, чувствуя, как его присутствие и искренний интерес немного снимают напряжение. – Клиент должен почувствовать себя… как дома. Только дома, где все продумано до мелочей.

– Думаю, он почувствует, – Влад задержал взгляд на моем лице, потом на руке, все еще сжимавшей фломастер. – После утренних… помех, – он едва заметно кивнул в сторону удаляющихся стерв, – нужен глоток позитива. Или инструмент для будущих побед.

Он вдруг достал из внутреннего кармана пиджака длинную, узкую коробочку из темного дерева.

– Держи. Трофей за стойкость и талант.

Я открыла коробку. Внутри, на черном бархате, лежала ручка. Но не просто ручка. Это был шедевр минимализма и эргономики: корпус из матового черненого металла, идеальный вес, тонкий золотистый клип. Она выглядела дорого, серьезно и… невероятно соблазнительно для того, кто живет рисунком.

– Влад, это… – я растерялась. – Слишком. Я не могу…

– Можешь и должна, – он мягко перебил, закрывая мою ладонь с коробкой своими пальцами. Его прикосновение было теплым, уверенным. – Это не подарок. Это инвестиция. В твой успех. В успех нашего проекта. – Его карие глаза смотрели прямо, почти гипнотизируя. – И в наш… будущий вечерний променад по городу? Ты ведь еще не показала мне ни одного классного места.

Улыбка снова заиграла на его губах, но в глазах оставалась та же твердая уверенность, что и в голосе. Я чувствовала себя на качелях. С одной стороны – искреннее восхищение красивой вещью и его верой в меня. С другой – настороженность. Дорогая ручка в первый же рабочий день? Инвестиция? Это пахло не просто симпатией, а расчетом. Но отрицать его обаяние и поддержку было невозможно.

– Спасибо, Влад, – я сказала, стараясь звучать уверенно. – Она потрясающая. Обещаю, первой победной подписью будет под этим проектом. – И променад… подумаю.

Ручка легла на стол рядом со скромным зайчиком, резко контрастируя с ним своей взрослой элегантностью. Она казалась инородным телом, но и… обещанием чего-то большего.

Остаток дня прошел в лихорадочной работе. Я вносила правки, углублялась в детали, пытаясь заглушить внутренний голос, шептавший о стервах, о странном подарке Влада и о главном страхе – его возвращении.

Бест материализовалась ненадолго, бросив взгляд на новую ручку и свистнув: – Ничего себе фетиш! Маркетолог знает толк в инструментах влияния… – Она подмигнула многозначительно. – И кстати. Будь осторожна, Лен. Красивые вещи иногда кусаются. – И исчезла так же быстро, как появилась, оставив меня с новой порцией сомнений.

[4] А потом… оно случилось. Ближе к концу дня, когда солнце уже косилось в панорамные окна, окрашивая офис в теплые тона, а я выводила последние штрихи на чистовом плане, воздух изменился. Не гром, не сквозняк. Просто… давление. Гул офиса не стих, но как-то приглушился, стал фоновым. Волосы на затылке зашевелились. Я медленно подняла голову. Он стоял. В десяти шагах от моего стола, в проходе между рядами. Дмитрий Николаевич. Вернулся. Безупречный темно-серый костюм сидел на нем, как вторая кожа. Лицо – каменная маска, лишенная эмоций.

Он не смотрел на меня. Он сканировал. Его взгляд, холодный и методичный, как луч лазера, скользнул: по моему лицу – застывшему, с тенью усталости под глазами, но сосредоточенному. По столу – по хаосу бумаг, блокнотам с набросками, отвергнутым вариантам и финальному, почти готовому плану. По дорогой черненой ручке Влада, лежащей горделиво рядом с моим старым блокнотом и скромной ручкой-зайчиком. Задержался. На долю секунды дольше, чем на всем остальном. Ни тени удивления, ни гнева. Просто… фиксация факта.

Тишина вокруг стала звенящей, хотя коллеги все так же шелестели бумагами, стучали по клавиатурам. Мое сердце колотилось где-то в горле, угрожая вырваться. Дыши. Не показывай страх. Но его взгляд был физическим прикосновением льда.

Он не сделал ни шага в мою сторону. Не спросил ни слова. Просто стоял и впитывал. Оценивал. Как хозяин территории, изучающий нового, не до конца понятного обитателя своего логова. Потом его взгляд сместился. Арина Викторовна вышла из своего кабинета, ее появление было словно запланированным сигналом. Дмитрий Николаевич повернулся к ней. Она протянула ему папку. Тот самый проект «Лофт-лайт». Мой проект. Он взял ее одной рукой, не глядя. Его внимание вернулось ко мне. Вернее, к столу. К хаосу. К плану. К Ручке. Еще один взгляд. Короткий. Непроницаемый. Затем он развернулся и пошел. Прямо. К своему кабинету. Твердым, бесшумным шагом. Дверь открылась, он вошел, не оглядываясь. Дверь закрылась с тихим, но окончательным щелчком.

Я сидела, окаменевшая. Весь воздух будто выкачали из легких. В ушах гудело. Рука инстинктивно потянулась к верхнему ящику стола, где лежал ингалятор. Не сейчас. Только не сейчас. Что он увидел? Хаос? Упорство? Талант? Или… Эту черную, чужеродную роскошь на моем столе? Его взгляд на ней… Он не был случайным. Он был вопросительным. Или… обвинительным?

Ледяные пальцы сжали сердце. Проект был у него в руках. Ручка Влада лежала как улика. А я сидела посреди этого поля битвы, чувствуя себя абсолютно раздетой этим безмолвным, всевидящим взглядом. Игра началась по-настоящему. Лев вышел из тени. И его первый ход был беззвучным, но оглушительным. Мина была заложена. Осталось ждать взрыва.

[1] Breathe Me» – Sia

[2] Bad Guy» – Billie Eilish

[3] Smooth Operator» – Sade

[4] Mad World» – Gary Jules

Глава 9

[1] Вызов пришёл на следующее утро. Не громогласный, не через секретаря. Просто на экране компьютера всплыло сухое уведомление:

«Самойлова Е. – к Д.Н. Бондаренко. 10:00.»

Несколько букв. И время. Этого хватило, чтобы ладони стали ледяными, а сердце заколотилось так, будто пыталось вырваться через рёбра.

Ровно в десять я стояла перед массивной дверью кабинета Дмитрия Николаевича. Дорогая ручка Влада, спрятанная во внутренний карман пиджака, внезапно показалась раскалённым углём. «Не показывай страх.»

Пронеслось в голове, но ноги словно вросли в дорогой паркет. Я сделала глубокий вдох, вспомнила про ингалятор в ящике – не здесь, не сейчас! – и постучала.

– Войдите.

Голос был ровным, без интонаций, как утренний прогноз погоды.

Кабинет встретил меня гробовой тишиной и холодным величием. Дмитрий Николаевич сидел за огромным столом, погружённый в документы. Мой проект «Лофт-лайт» лежал перед ним, открытый. Он даже не поднял глаз, лишь махнул рукой в сторону стула напротив.

– Садитесь, Самойлова.

Я опустилась, стараясь не скрипнуть кожей и не шуршать бумагами. Воздух был густым, как сироп, и таким же холодным. Он дочитал страницу, аккуратно поставил пометку – и только тогда поднял глаза.

Карие. Глубокие. Лишённые всякого тепла.

Его взгляд скользнул по мне – быстро, оценивающе – и снова вернулся к папке.

– Ваши наброски. – Голос был точным, режущим факты. – В целом… рациональны. Функциональное зонирование прослеживается. Идея с перегородкой-экраном… не лишена смысла.

Он сделал паузу, и я едва не вдохнула с облегчением. Но это было лишь затишье перед ударом.

– Однако.

Одно слово. И температура в кабинете упала ещё на градус.

– Акценты расставлены неправильно. Клиент хочет «неформальную рабочую атмосферу», а вы предлагаете ему… детскую площадку для хипстеров. – Его палец ткнул в цветовую палитру. – Этот «аквамарин» и «горчица»? Слишком игриво. Непрофессионально. Должны доминировать нейтральные тона с точечными акцентами. А не наоборот.

Он перевернул страницу.

– Зона коворкинга. Почему столы стоят спиной к источнику естественного света? Люди будут сидеть лицом к стене? Это угнетает. Поверните их. – Он провёл пальцем по плану. – И уберите этот дурацкий «островок релакса» с пуфами прямо посреди прохода. Люди будут спотыкаться. Перенесите в угол, к окну. Если уж так хочется… разлагаться. – Последнее он произнёс почти со злостью.

Страница. Еще страница.

Каждое замечание – точным, как удар скальпеля.

Несправедливым? Нет. По делу. Убийственно по делу.

Он указывал на недочёты, которые я сама смутно чувствовала, но боялась признать. Вытаскивал их на свет, обнажая моё непрофессиональное рвение.

Я сидела, стараясь дышать ровно, чувствуя, как пот проступает на спине под пиджаком. Его взгляд периодически скользил по моему лицу – быстрый, острый. Искал слабину? Панику? Признаки того самого приступа?

Я сжимала руки под столом, ногти впивались в ладони.

Не покажи. Не покажи.

– И главное.

Он закрыл папку. Хлопок – как крышка гроба.

– Вы полностью проигнорировали инженерные сети. Вентиляция. Электропроводка. Где разводка? Где расчёт нагрузок? Это не картинка для журнала, Самойлова. Это рабочий проект. Без этого – красивая сказка.

В его голосе не было крика. Только холодная, непререкаемая правда.

Я чувствовала себя ничтожной. Маленькой школьницей, получившей двойку в дневник. Он нажал кнопку на телефоне.

– Бест. Ко мне. Немедленно.

Минуту спустя дверь распахнулась, и в кабинет ворвался ураган в рыжих кудрях и с планшетом под мышкой.

– Явилась! О повелитель! – отрапортовала она, но сразу заметила мой вид. – Ого… Тут уже расстреляли или только готовятся?

– Замолчи, Бест.

Дмитрий Николаевич сказал это беззлобно, но так, что даже она на секунду притихла. – Самойлова сделала черновые наброски по коворкингу. Концептуально… сносные. – Пауза после «сносные» была намеренной. – Но исполнение – детский сад. Она не знает «Архитектон-Проект». – Он назвал их внутреннюю, мощную программу для комплексного проектирования. – Научи её базово. Достаточно, чтобы могла внести правки по зонированию и цветам, и привязать всё к коммуникациям. Срок – сегодня. К вечеру мне нужен готовый комплект документов для согласования с клиентом. Без инженерки, но с правильной картинкой и обозначением точек подключения. Понятно?

Бест щёлкнула невидимыми каблуками, хотя были на ней кеды, и изобразила строгость: – Есть! Обучаю «молодого бойца» вливать дизайнерские фантазии в суровые рамки цифрового ада! Приму в ряды выживших к вечеру! Заложников коворкинга – вон! – кивнула на меня и папку.

Дмитрий Николаевич лишь махнул рукой, уже погружённый в другие бумаги. Бест схватила папку с моим «убитым» проектом и энергично махнула мне:

– Пошли, новобранец! Время – деньги. А деньги у нас – нервные клетки Бондаря, которые мы пока экономим! [2]

Я вскочила, готовая бежать за ней к спасению.

Но…

– Самойлова.

Ледяной голос остановил меня на полпути к двери. Я замерла, обернувшись. Бест тоже остановилась в дверях, настороженно.

Дмитрий Николаевич не поднимал головы от документов. Писал что-то. Молчание повисло, плотное и тяжёлое.

Секунда. Две. Пять. Оно давило на виски. Он забыл? Передумал? Сейчас добавит последний, добивающий удар?

Я перевела взгляд на Бест.

Она широко раскрыла глаза, изображая панику, и беззвучно кривила губами: «Иди! Иди! Иди!!!»

Наконец он медленно поднял голову. Его карие глаза встретились с моими. В них не было ни гнева, ни интереса. Только усталое, ледяное недоумение.

– Что-то ещё? – Спросил он ровно, будто спрашивал, не забыла ли она зонт.

Мозг отключился. Я раскрыла рот, но ни звука.

«Что-то ещё?»

Он… закончил?

Всё? Мне можно идти?

После всего этого… просто «что-то ещё?»

– Н-нет… Дмитрий Николаевич.

Выдавила я наконец, жар стыда заливал лицо.

– Спасибо… за замечания.

Он уже смотрел в бумаги, будто я исчезла.

Бест лихорадочно махала рукой из коридора.

Я вышла. Дверь закрылась за мной с тихим щелчком. Прислонилась к стене, пытаясь перевести дух. Ноги были ватными, негнущимися. В ушах звенело. «Что-то ещё?»

Эхо этих слов стучало в висках, смешиваясь с ледяным голосом, выносящим приговор моему «аквамарину» и «пуфам».

Бест схватила меня за рукав и потащила по коридору.

– Вот и выжила! – выдохнула она. – Видала львиный зев? Теперь ты официально член клуба! А теперь бегом! У нас есть ровно… – глянула на часы, – …семь часов, чтобы превратить твой «детский сад» в боеспособный проект! И запомни: «Что-то ещё?» – это не вопрос. Это приказ к бегству. Усвоила, заложница?

Я кивнула.

Еще не в силах говорить.

Кабинет Дмитрия Николаевича остался позади, но холод его «что-то ещё?» проник глубоко внутрь, смешавшись с облегчением от выживания и жгучим стыдом за свои ошибки.

Первая битва в логове льва была проиграна.

Но война – только начиналась.

А теперь у меня был союзник.

Рыжая бестия с планшетом и знанием «Архитектон-Ада».

[1] Where Is My Mind? Remastered Pixies

[2] Believer» – Imagine Dragons

Глава 10

[1] Кабинет Бест напоминал центр управления полётами после метеоритного дождя. Мониторы горели, провода вились змеиными клубками, а в воздухе пахло перегретым процессором и… цитрусовым энергетиком. Рыжая фурия усадила меня перед терминалом, на котором гордо красовался логотип «Архитектон-Проект».

– Поехали, новобранец!

Она щелкнула пальцами, и на экране ожил трёхмерный чертёж моего несчастного коворкинга.

– Забудь про свои милые карандашики. Здесь царят алгоритмы и железная логика! Видишь эту кнопку? «Связать объект с сетью». Нажмёшь не туда – твои пуфы улетят в вентиляцию, а клиент получит розетку на потолке. Готовься погружаться в цифровой ад!

Первые полчаса я чувствовала себя обезьяной с гранатой. Бест сыпала терминами: – Не трогай BIM-параметры! Куда ты лезешь в слои коммуникаций?! Лена, это не «Пэйнт», если ты сейчас назначишь этой стене материал «Шоколадный мусс», программа тебя сожрёт и выдаст баг-репорт с пометкой «Идиот-пользователь» !

Я вжалась в кресло, пытаясь понять, куда делась моя горчичная стена и почему все перегородки теперь прозрачные и мигают красным.

Бест, увидев мой взгляд, расхохоталась: – Расслабься, лапуль! Это не ошибка, это режим «Проверка на идиотизм». Видишь, как мило пульсирует твоя зона с пуфами? Программа считает их угрозой безопасности! Я же говорила – островок смерти! Хотя…

Она наклонилась, вбила пару команд.

– Если подвинуть их сюда, подальше от воображаемых тракторов, и выбрать «Пуленепробиваемый пенопласт», может, и прокатит. Шучу! Вернём их в твой «угол разложения», как нарёк его Повелитель Холода.

Дверь распахнулась без стука. На пороге замерли Ольга и Катя. Ольга скользнула по моему экрану взглядом, где моя горчичная стена упрямо мутировала в нечто аморфное.

– О, Самойлова уже осваивает азы?

Её голос был сладким, как просроченный мёд.

– Как мило. Напоминает мне мою племянницу в «Sims». Она тоже любила строить дома без крыш.

– Зато без крыши всегда есть куда расти, Оль, – парировала Бест, не отрываясь от экрана. – В отличие от некоторых карьерных потолков, которые уже трескаются от застоя. Катя, держи поднос крепче, а то опять что-нибудь разольёшь. На этот раз, надеюсь, не на клиента?

Катя покраснела, Ольга холодно улыбнулась:

– Мы просто хотели пожелать удачи. Проект-то особенный. Клиент ждёт. Надеемся, ты успеешь, Елена. Хотя…

Её взгляд упал на кофе Бест.

– После такого количества кофеина можно и космолёт собрать. Или хотя бы не завалить простенький коворкинг.

– О, спасибо за заботу! – Бест вскочила, широко улыбаясь. – А мы тут как раз думали, куда вписать в проект памятную табличку: «Осторожно! Злые языки! Проход запрещён! Спонсоры злобы – Ольга & Катя, отдел токсичных продаж!» Клиент оценит креатив? Или лучше стикеры на стулья: «Место для стервы»? – Она наклонилась к ним с деланным интересом. – Выберите цвет: ядовито-розовый или гнилостно-зелёный?

Стервы обменялись взглядами. Катя фыркнула, Ольга выпрямилась, брезгливо сморщив нос:

– Не смешно, Бест. Работайте лучше.

Они ушли, высоко неся подбородки, но с заметно прибавившей скоростью.

– Фух, отработали! – Бест плюхнулась обратно. – Эти две – как назойливые мухи. Только дихлофосом, то есть моим фирменным юморком, и отгонишь. Продолжаем, Лен! Этот кусок стены должен знать, что он несущий! Нажми «Структурный анализ» и молись, чтобы он не развалился виртуально. Иначе Дмитрий нас прибьёт реально!

Работа закипела с новой силой. Бест оказалась гениальным, хоть и эксцентричным, учителем. Она объясняла сложные вещи через безумные аналогии: – Представь, что кабели – это спагетти в твоей тарелке, а ты шеф-повар. Ты должен красиво разложить их, чтобы никто не подавился током! К обеду мой проект в программе уже не напоминал апокалипсис, а начал обретать черты реального, функционального пространства. Мы даже «привязали» условные точки подключения к вентиляции и электричеству – как и требовал Дмитрий.

[2] И тут, будто солнечный луч сквозь тучи, появился Влад. В руках – два огромных стакана с фирменным кофе из «Облака 40».

– Тревога! Тревога!

Закричала Бест, увидев его.

– На горизонте кофейный десант! Укройте чертежи! Спасайте код! Он сейчас всё зальёт своей галантностью!

Влад рассмеялся, поставив стакан передо мной: – Не бойся, Бестия. Твой яд мне не страшен. А кофе – с двойной порцией сиропа и надежды. Он подмигнул мне. – Вижу, подвиги свершаются. Держитесь, героини цифрового фронта! Подкрепление прибыло.

Я улыбнулась, искренне тронутая. Кофе был горячим, сладким и пах… нормальной жизнью. Именно в этот момент, когда я взяла стакан, а Влад облокотился о мой стол, чтобы посмотреть на чертёж, дверь кабинета Бест, которая так и не закрылась после визита стерв, снова распахнулась.

[3] В проёме возник Дмитрий Николаевич. Он шёл по своим ледяным делам, но его шаг замедлился. Его карие глаза, холодные и острые, как скальпели, скользнули:

по стакану кофе в моей руке;

по Владу, который непринуждённо склонился ко мне;

по моему лицу, на котором ещё не сошла улыбка.

Ничего не изменилось в его лице. Ни бровь не дрогнула. Но внимание было физическим. Как будто он сделал короткую запись в невидимом протоколе: «Сотрудница. Кофе. Коллега. Улыбка.»

– Дмитрий Николаевич! – Влад выпрямился, его улыбка стала чуть более официальной, но не исчезла. – Отличный вид из этого кабинета, правда?

Дмитрий даже не повернул головы в его сторону. Его взгляд задержался на экране с почти готовым проектом, потом на мне – быстрый, безразличный – и ушёл вперёд. Он прошёл мимо, как будто Влад был пустым местом, а вся эта кофейная сцена – недостойной внимания.

Бест замерла с открытым ртом, изображая немую драму: «Он только что это сделал?!»Влад слегка смутился, но быстро оправдался, шутливо вздохнув: – Ну что ж… Видимо, ледяная стена неприступна даже для кофейных паров. Продолжайте в том же духе, девчонки!

Он ретировался, бросив мне последний ободряющий взгляд.

– Видала?! – выдохнула Бест, когда шаги Дмитрия затихли. – Это не игнор. Это высший пилотаж! Он Влада, как сервировочную салфетку, мимоходом сдул! Браво, ледяной магнат! Но не отвлекаемся! Допивай кофе, Лен, и вперёд! Нам надо к вечеру оживить этот коворкинг так, чтобы сам Дмитрий захотел там попить кофе. Или хотя бы не приказал его сжечь.

[4] Последние часы пролетели в бешеном ритме. Бест колдовала над связями, я выверяла детали зонирования, заменив «горчицу» на благородный «охристый» акцент, а «аквамарин» – на глубокий «бирюзовый», строго по указаниям Льва. Пуфы теперь скромно жались в углу у окна. Столы коворкинга гордо смотрели на панораму города. Все коммуникации были обозначены аккуратными значками. Это был уже не «детский сад», а строгий, функциональный, но всё ещё живой проект.