Архитектон любви

Эффект был мгновенным. Вся его натянутая улыбка исчезла. Глаза, обычно тёплые и обаятельные, стали холодными, острыми. Как у хищника, почуявшего угрозу. Он не вспыхнул. Не стал оправдываться. Просто… замер.

– Поверхностен? – тихо повторил он.

Голос был ровным, но в нём не осталось ни капли прежнего тепла. Он смотрел куда-то мимо меня, в сторону кабинета Дмитрия.

– Понятно.

Он медленно кивнул, его взгляд вернулся ко мне, но теперь он был аналитическим, чужим. – Спасибо за честность, Лена.

Он повернулся, чтобы уйти, но остановился:

– И… насчёт «транспорта».

О нет, он что, всё слышал?

– Думай, что хочешь. Но иногда быстрая и комфортная доставка – это просто эффективность. Ни больше, ни меньше. Спокойной ночи.

Он ушёл быстрым шагом, не оглядываясь.

Я стояла одна в роскошном, холодном коридоре «Архитектона», сжимая в руках подписанную папку с проектом и чувствуя, как трещина между мной и Владом превращается в пропасть. А где-то за тяжёлой дверью сидел Лев. Он дал мне шанс.

Принял мою работу. Но метко бросил камень в дом галантности Влада. И напомнил, что в его логове любая связь может стать слабостью.

Испытание огнём и льдом продолжалось.

Теперь горело не только здание XIX века.

Горел и хрупкий мост доверия.

[1] Radiohead – «Climbing Up the Walls

[2] Bruno Mars – «Runaway Baby»

[3] Taylor Swift – «Look What You Made Me Do

[4] Hozier – «Take Me to Church» (slowed + reverb)

[5] Lewis Capaldi – «Someone You Loved

Глава 14

Две недели. Четырнадцать дней, которые слились в один бесконечный чертеж под названием «Исторический Квартал». Дмитрий Николаевич превратился в моего персонального ледяного гения: появлялся как призрак у моего стола, ронял фразы вроде «Несущие балки на плане Б выглядят оптимистично. Исправьте», и растворялся, оставляя меня в холодном поту и с новым списком дел на три жизни вперед. Влад? Ах да, Влад. Тот самый, что дарил дорогие ручки и возил на работу.

Теперь он держался на расстоянии вытянутого костюма – вежливый, холодный, как мороженое, забытое в углу морозилки. Наши разговоры свелись к «Доброе утро» и «Передайте, пожалуйста, соль» в офисе. Бест клялась, что видела, как он ревниво косится на мои папки с грифом «Бондаренко», но я больше верила в то, что она видела летающих единорогов после третьего кофе.

[1] И вот – долгожданный День Рождения «Архитектона»! Не пыльный банкетный зал, а выезд на природу! Шашлыки! Свежий воздух! Комары размером с вертолет! Я приехала с Бест на ее «танке», джип цвета ржавчины и боевых подвигов, в уютных джинсах и свитере, готовой к мирному поеданию мяса и наблюдению за офисным планктоном в естественной среде обитания.

Первое, что я увидела, вывалившись из машины – Влада. Элегантный, как всегда, в идеально сидящей куртке. Наши глаза встретились – он кивнул, я кивнула. Теплее, чем в последние две недели, но все еще где-то в районе «вежливо-ледяной шаурмы». Бест тут же врубилась в тему:

– О, взгляд! Бывший возлюбленный за работой! – прошипела она мне в ухо, таща сумку с салатами. – Энергетика – ниже плинтуса. Но смотри, как он стулья ставит! С математической точностью! Может, он робот? Или просто обиделся, что ты предпочла ледяного короля его маркетинговым пончикам? Хотя пончики Сёмы лучше… Где Сёма?!

Сёма, как по заказу, вынырнул из-за кустов, неся коробку, от которой несло сахаром и счастьем. Его круглые очки запотели, щеки пылали.

– И-Ирина Петровна! Л-Лена! – запинаясь, он водрузил коробку на стол. – С-специальные пончики! «С Днем Рождения Архитектона!» и «Бест – Of the Best» И… и «С-смерть комарам!», но это я сам придумал… – Он пугливо оглянулся, словно комары могли прочесть надписи.

– Сёма, ты божественен! – Бест вскрыла коробку, как сейф с алмазами. – Лен, смотри! Этот с кремом – явно Дмитрий! Суровый снаружи, а внутри… возможно, сладкий? А этот с посыпкой – Влад! Красивый, но рассыпается при нажатии! Бери Дмитрия.

Я фыркнула, отбирая пончик с надписью «Бест – лучшая!». «Дмитрий» казался слишком рискованным выбором. И тут случилось невероятное.

Он появился. Дмитрий Николаевич. Не в костюме, но в идеально темных джинсах и рубашке, закатанной по локти. И он… помогал. Серьезно. Без улыбки, без шуток, но с убийственной концентрацией, как будто разрабатывал стратегию захвата шашлычной поляны. Он поправлял скатерть, ставил тарелки с геометрической точностью, видимо, по ГОСТу «Корпоративный стол 78-й этаж», а потом подошел к мангалу. Повар из кейтеринга нервно заерзал.

– Угли не прогорели достаточно, – услышала я его ровный, негромкий голос. – Дайте минут десять. Иначе мясо будет с дымом, а не с ароматом. Повар закивал, как марионетка. Дмитрий кивнул и… взял огромную бутыль шампанского. [2] Моя челюсть отвисла. Бест тихо завизжала у меня за спиной:

– Он разливает! Сам! Как смертоносный андроид-официант! Видала сосредоточенность? Он же каждую молекулу пены контролирует! Смотри, Сёма! Ледяной магнат наливает пузырики! Это исторический момент! Снимай на телефон!

Сёма, конечно же, уронил телефон в траву, бормоча: «О-он же меня убьет! Или уволит! Или убьет, а потом уволит!». Но Дмитрий, подойдя к нашему кружку, был невозмутим. Он протянул бокал Бест.

– Ирина Петровна. Не взрывайте сервера сегодня. – Голос был ровным, но в уголке его губ дрогнуло что-то, отдаленно напоминающее намек на шутку. Бест замерла с бокалом, как получившая орден.

– Обещаю! Только виртуально! – выпалила она.

Потом бокал достался Сёме. Тот задрожал, как осиновый лист.– С-спасибо, Д-Дмитрий Ник-колаевич! – прошептал он, чуть не расплескав драгоценную жидкость.

– Работайте, Семён Семёныч, – коротко кивнул Дмитрий. Его взгляд скользнул ко мне. Карие глаза, как всегда, непостижимые. Он протянул бокал. – Самойлова. Не задерживайте «Квартал». Шампанское – не повод.

– С-спасибо, – пробормотала я, беря бокал. Его пальцы едва коснулись моих. Холодные. Или это мне показалось? «Не задерживайте» – это было похоже на «приятного аппетита» в его исполнении.

Праздник пошел своим чередом. Шашлыки удались, угли, видимо, прогорели идеально, салаты исчезали. Сёма робко пытался предложить пончики Арине Викторовне, та вежливо отказалась, как от яда. Бест организовала «игру в ассоциации», которая быстро скатилась в «Опиши шефа одним словом». Бест выкрикнула: «БОГ!», Сёма – «Г-гений!», кто-то из смелых – «Точность!», а я мысленно добавила «Ледяной сухарь… но с секретом».

Влад держался особняком, разговаривая с парнями из маркетинга, но я ловила его взгляды – холодные, оценивающие. Особенно когда я смеялась над какой-то глупостью Бест.

[3] И вот, когда солнце начало клониться к закату, а комары объявили себя главными гостями вечеринки «С-смотрите! Целая эскадрилья несанкционированных биологических агентов!» – паниковал Сёма, отмахиваясь пончиком, я решила отойти от шума, к краю поляны. Глотнуть воздуха. Только воздух почему-то не лез. Знакомое противное сжатие в груди. Предательское свистящее дыхание. Нет. Только не сейчас. Не здесь.

Я прислонилась к прохладному стволу сосны, пытаясь вдохнуть глубже. Не получалось. Паника, острая и липкая, подкатила к горлу. Ингалятор! Где он? Я судорожно полезла в карман куртки… Пусто. Нет! Черт! Я же переложила его в пальто! А пальто… в машине Бест! Которая припаркована в другом конце света!

Мир поплыл. Я скользила по стволу вниз, цепляясь за кору. Кислорода не хватало катастрофически. В глазах потемнело. Глупые мысли: «Умру тут, на корпоративе, а Бест скажет, что меня убил пончик с Дмитрием…».

– Самойлова?

Голос. Ровный. Твердый. Знакомый. Сквозь свист в ушах и панику. Я не могла говорить. Только кашлянула – хрипло, беззвучно.

Он был рядом мгновенно, присев на корточки, его лицо на уровне моего. Ни тени паники. Только сосредоточенность и… что-то еще. Что-то очень острое. – Ингалятор? – спросил он четко.

Я покачала головой, пытаясь выдавить: «Машина… Бест…».

– Понял.

Он не стал тратить время на расспросы. Его руки взяли мои запястья – крепко, но не больно.

– Слушай меня. Дышать. Ритм. Вдох – медленно. Через нос. Выдох – через сжатые губы. Как через соломинку.

Его голос был командой. Не терпящей возражений.

– Вдох. Раз. Два. Три. Выдох… Длинно. Давай.

Я попыталась, захлебываясь. Не получалось.

– Снова.

Приказал он. Его пальцы легонько надавили на мои запястья, задавая ритм.

– Вдох. Медленно. Выдох. Дольше. Хорошо. Еще раз.

Он дышал сам – глубоко, ровно – как будто подавая пример. Его глаза не отрывались от моих, держали в фокусе сквозь панику. «Вдох. Выдох. Я здесь. Дыши». Это не было сказано, но было ощутимо. Его спокойствие, его абсолютная уверенность в том, что он контролирует ситуацию, начали действовать как лекарство. Сжатие в груди чуть ослабло. Я смогла сделать чуть более глубокий вдох. Потом еще один. Свист оставался, но паника отступала, смываемая его ледяным, но таким нужным спокойствием.

– Лучше? – спросил он тихо, когда я смогла кивнуть. Его пальцы все еще лежали на моем запястье, теперь теплые. Его лицо было близко. Очень близко. В карих глазах, обычно таких нечитаемых, я увидела… внимание? Озабоченность? Что-то глубокое и невероятно человечное.

Воздух снова перехватило, но теперь по другой причине. Химия. Та самая, ппц какая химия, о которой все говорят, но которую нельзя описать. Это было как ток – от его пальцев на запястье прямо в сердце. Я не могла отвести взгляд.

– Я… я… – попыталась я прошептать, но он слегка сжал моё запястье.

– Молчи. Продолжай дышать. Ритм. – Его голос был тише, почти… мягче? Он не отодвигался. Его дыхание смешивалось с моим. Запах… не парфюма. Чистого воздуха, дыма и чего-то еще, сугубо его. Ледяного и обжигающего одновременно.

И в этот момент, этот идеальный, натянутый как струна момент, когда мир сузился до его глаз и ритма дыхания, раздался голос. Напористый, знакомый, и абсолютно не к месту.

– Лена? Ты здесь? Бест сказала, ты куда-то… – Влад замер на опушке, увидев нас. Его взгляд скользнул с моей бледной, заплаканной физиономии на лицо Дмитрия, на его руку, все еще лежащую на моем запястье, на нашу неестественную близость. Весь его холодный, вежливый фасад рухнул, обнажив шок и… злость? Ревность?

– Что… что здесь происходит? Лена, с тобой все в порядке?

Дмитрий Николаевич медленно поднял голову. Он не отдернул руку. Он просто посмотрел на Влада. Тот самый взгляд. Ледяной, пронзительный, способный заморозить шампанское в бокале. В воздухе запахло не дымом и соснами, а чистым озоном перед ударом молнии.

– Все под контролем, Лебедев, – произнес Дмитрий ровным, как лезвие, тоном. Его пальцы наконец разжали мое запястье. Но тепло от них осталось. И ледяные иголки в его взгляде, направленном на Влада, тоже. – Самойлова попала в объятия местных «биологических агентов». Сейчас ей нужен ингалятор. А не… посторонние вопросы. Будьте полезны – принесите его из машины Бест. Ключи, – он протянул руку Владу, даже не удостоив его взглядом, – на столе у Ирины Петровны. Быстро.

Влад замер на секунду, его лицо было каменным. Потом он резко развернулся и ушел, не сказав ни слова. Дмитрий вернул взгляд ко мне. В его глазах уже не было той глубины, что минуту назад. Только привычная сдержанность и деловая озабоченность.

– Продолжайте дышать. Ритм. Ингалятор сейчас будет. – Он встал, отряхнув невидимую пыль с джинсов. Сухарь. Опять сухарь. Но сухарь, который только что держал меня за руку и командовал дышать так, что мир переставал рушиться. И этот взгляд на Влада… Это было что-то большее, чем просто начальник и подчиненный.

Господи, Бест точно сойдет с ума от этой истории. А я… я просто хотела шашлыка. И воздуха. Побольше воздуха. Желательно, без этой сумасшедшей химии, бьющей током между ледяным магнатом, бывшим поклонником и вечно свистящими легкими.

[4] Воздух после приступа казался сладким и невероятно ценным. Я сидела на пеньке подальше от основного шума, закутавшись в плед, который принес Влад. Он вернулся быстро, лицо все еще было каменным, но в глазах – буря.

– Вот, – он протянул ингалятор. Я взяла его дрожащими руками, сделала заветные пшики. Облегчение было мгновенным и божественным. – Почему ты не сказала? – спросил он тихо, но с упреком. – Про астму? Я бы… я бы не таскал тебя на парковки под ледяные взгляды, если бы знал.

– Это… не то, о чем кричат на каждом углу, – ответила я, избегая его взгляда. Мне было неловко, стыдно за свою беспомощность и за ту сцену с Дмитрием, которую он застал. – И это не оправдание для… всего остального.

Он сел рядом на другой пенек, лицо освещалось прыгающими тенями от большого костра, который разожгли в центре поляны. Запах дыма, печеной картошки и чего-то покрепче витал в воздухе. Где-то Бест затянула нестройную песню, подхваченную Сёмой, у которого, кажется, от шампанского пропало заикание, но появилась любовь к народному творчеству.

– «Все остальное»? – Влад усмехнулся без веселья. – Ты про его руку на тебе? Про то, как он смотрел на меня. Да, Лена, я видел. Очень трогательно. Герой на белом… тьфу, черном мерседесе.

– Он помог, – резко сказала я. – Когда мне было плохо. А ты… – Я не договорила. «А ты пришел с упреками».

– А я принес ингалятор! – парировал он, и в его голосе впервые зазвучала обида. – Я бросил все, побежал! Пока он… командовал твоим дыханием. Очень удобно.

Тишина повисла, между нами, гуще кострового дыма. Было холодно, и я невольно ежилась, кутаясь глубже в плед.

– Замерзла? – спросил Влад, его тон чуть смягчился. Не дожидаясь ответа, он встал. – Сейчас.

Он ушел в сторону палаток, где были сложены запасы. И тут на сцену выплеснулось безумие Бест. Она мчалась через поляну, волоча за руку пунцового Сёму, и размахивала баллончиком как световыми мечами.

– КОМАРЫ! АТАКА! ВСЕОБЩАЯ МОБИЛИЗАЦИЯ! – орала Бест, прыгая вокруг костра. – Сёма, фланг левый! Я беру правый! Огонь на поражение! За Родину! За «Архитектон»! За мой не укушенный нос!

– Есть! – Сёма, видимо, окончательно потеряв берега от шампанского и всеобщего веселья, начал яростно пшикать спреем в воздух, создавая ядовитое облако. – У-УМРИТЕ, НЕСАНКЦИОНИРОВАННЫЕ! УМРИТЕ! ВАМ ПУТЬ ЗАКРЫТ! ШОК КОМАРАМ! ШОК!

– Бест, Сёма, вы там… – закричал кто-то, отмахиваясь. – …вы же нас всех травите! – Это жертвы во имя победы! – парировала Бест, ныряя под стол в погоне за особенно наглым комаром. – Сёма, он у тебя за спиной! Целься! ПЛИ!

Их «битва с биологическими агентами» была настолько абсурдной и смешной, что я невольно рассмеялась, забыв на секунду про скованность и Влада. Смех был нервным, но настоящим.

Вернувшийся Влад увидел мою улыбку. Он нес большой, мягкий плед. Его лицо смягчилось.

– Весело? – спросил он, и в его голосе снова появились нотки прежнего обаяния. – Наша Бест – это неиссякаемый источник хаоса. Держи. – Он набросил плед мне на плечи поверх первого, укутывая плотнее. Его руки ненадолго задержались на моих плечах. – Теперь не замерзнешь.

– Спасибо, – пробормотала я, отодвигаясь чуть в сторону. Его близость после всего сказанного и увиденного вызывала дискомфорт.

Мы сидели молча, наблюдая, как Бест и Сёма, объявив победу, плюхнулись у костра, запыхавшиеся и довольные. Тени танцевали на лицах. Где-то в отдалении, у края света от костра, стоял Он. Дмитрий Николаевич. Он только что отбился от двух явно подвыпивших стерв, Ольга пыталась его «учить правильно жарить шашлык», а Катя невнятно восхищалась его часами, чуть не падая ему на руки. Он отстранился с ледяной вежливостью, оставив их хихикать друг с дружкой. И теперь его взгляд был прикован к нашему пеньку. [5] К нам. К тому, как Влад укутал меня пледом. Как он сидел слишком близко.

В глазах Дмитрия, отражавших костер, не было привычной холодной маски. Там горело что-то темное, интенсивное, почти… хищное. Ревность? Гнев? Контроль? Все сразу? Он не двигался, но его фигура в свете пламени казалась напряженной, как пружина.

Влад заметил мой взгляд, скользнувший в сторону Дмитрия. И что-то в нем щелкнуло. Возможно, обида, ревность, шампанское, или все вместе. Он резко повернулся ко мне.

– Лена… – начал он, и в его голосе была странная смесь нежности и вызова. – Ты… ты не представляешь…

Он не договорил. Вместо этого он резко наклонился. Его губы грубо прижались к моим. Поцелуй был неожиданным, властным, лишенным всякой нежности. В нем было больше собственничества и вызова Дмитрию, чем чувства ко мне.

Я ахнула в его губы, отшатнулась, шокированная и возмущенная. – Влад! Что ты?! Прекрати! – Я попыталась встать, оттолкнуть его, но его рука схватила меня за запястье.

– Лена, подожди… – его дыхание пахло шампанским. – Я просто…

– Девушка явно не желает продолжения, Лебедев. – Голос разрезал ночной воздух, как ледоруб. Дмитрий стоял в двух шагах. Он пришел бесшумно. Его лицо в тени было нечитаемым, но осанка, голос излучали такую силу и холодную ярость, что Влад инстинктивно ослабил хватку. Я вырвала руку и отпрыгнула назад, сердце колотилось как бешеное.

– Это не твое дело, Дмитрий Николаевич, – Влад встал, выпрямившись. Его голос дрожал от гнева и выпитого. – Мы просто…

– Я вижу, что «просто», – Дмитрий перебил его. Он сделал шаг вперед, сокращая дистанцию. Два сильных мужчины, освещенные костром, стояли друг напротив друга, напряжение между ними было физическим, как ударная волна. Дмитрий был чуть выше, его взгляд сверлил Влада.

– Она сказала «прекрати». Она пыталась уйти. Ты ее не отпускал. В моей компании такое недопустимо. Никогда. Понял?

Он не кричал. Он говорил тихо, но каждое слово падало как гиря. Влад сжал кулаки, его челюсть напряглась. Он хотел что-то сказать, возразить. Но что? Под взглядом Дмитрия, полным презрения и неоспоримой власти, его пыл угас. Он опустил глаза, потом резко кивнул, даже не глядя на меня.

– Понял, – прошипел он. – Извините. – Бросив последний колючий взгляд на Дмитрия, он развернулся и зашагал прочь, в темноту за костром.

Дмитрий смотрел ему вслед пару секунд, потом повернулся ко мне. Его лицо было по-прежнему суровым, но в глазах, мелькнувших в свете костра, я увидела что-то… неожиданное. Нежность? Нет, не то. Но и не лед. Усталость, может быть. И решимость.

– Собирайтесь, Самойлова, – сказал он ровно. – Я вас отвезу. Этот вечер для вас явно окончен. [6]

Я хотела отказаться, сказать, что поеду с Бест. Но Бест к этому моменту уже мирно посапывала, положив голову на колени ошалевшему Сёме, который сидел как истукан, боясь пошевелиться.

Вариантов не было.

Дорога в его черном «Мерседесе» была самой тихой и напряженной в моей жизни. Запах кожи, дорогого парфюма и… его. Тишина давила. Я сидела, прижавшись к дверце, кутаясь в свои пледы, боясь пошевелиться и нарушить этот хрупкий, ледяной мир. Я боялась его. Его гнева, его силы, той неконтролируемой ярости, что мелькнула у костра. И боялась того, что было, между нами, во время приступа. Этой странной близости.

Он, казалось, чувствовал мой страх. Руки его крепко держали руль, взгляд был устремлен на дорогу, но я видела, как его пальцы слегка сжались.

– Дышите ровно, Самойлова, – сказал он вдруг, не глядя на меня. Его голос был тише обычного, без привычной резкости. – Я не укушу. И не уволю. Сегодня.

Я невольно фыркнула от неожиданности, а потом смутилась. Он рискнул бросить на меня быстрый взгляд, и в уголке его губ дрогнуло что-то, отдаленно напоминающее улыбку. Микроскопическое. Но оно было!

– Спасибо, – выдавила я. – За… все. За то, что помогли тогда. И… что отогнали Влада. Он просто… он был не прав.

– Он был идиотом, – поправил Дмитрий сухо. – Пьяным идиотом. Но это не оправдание. – Он смолк, свернул на мою улицу. Подъехал к подъезду. Заглушил двигатель. Тишина снова заполнила салон.

Я торопливо стала сбрасывать с плеч пледы, собираясь выскочить как можно быстрее. Один плед зацепился за сережку. Я вздохнула с раздражением, поднесла руку к уху, чтобы освободиться, и в этот момент прядь волос выскользнула из-за уха, упав на лицо. Я машинально, с досадливой беспомощностью, отбросила ее назад пальцами. Жест был неловким, усталым.

И тут я почувствовала его взгляд. Не холодный, не оценивающий. Просто… внимательный. Он смотрел на мою руку, на отброшенные волосы, на мое, наверное, глупое, растерянное лицо. В темноте салона его глаза казались глубже, темнее. В них не было прежнего льда. Было что-то… другое. Напряженное. Почти человеческое.

– Самойлова, – произнес он тихо, его голос звучал непривычно низко, почти мягко. – Завтра… не спешите на работу. Вы заслужили выспаться. «Квартал» подождет до обеда.

Я замерла, пораженная. Это не было приказом. Это было… заботой? От Дмитрия Николаевича Бондаря?

– Я… я смогу, – пробормотала я. – Все в порядке.

– Не сомневаюсь, – он повернул голову, и его взгляд снова стал привычно непроницаемым, но без прежней жесткости. – Но выспаться – приказ врача. Пусть и неофициальный. Спокойной ночи.

Он нажал кнопку, открывая мою дверь. Холодный ночной воздух ворвался внутрь.

– Спокойной ночи, Дмитрий Николаевич, – прошептала я, выскальзывая наружу. – И… еще раз спасибо.

Дверь закрылась за мной с тихим щелчком. Черный «Мерседес» плавно тронулся с места и растворился в ночи. Я стояла у подъезда, сжимая в руках ингалятор и ощущая на плечах смешанное тепло двух пледов и… чего-то еще. Чего-то, что треснуло сегодня в ледяной броне Повелителя Логова. И этот треск звучал громче, чем весь вечерний гам корпоратива.

[1] Pharrell Williams – «Happy»

[2] Do I Wanna Know (slowed) Arctic Monkeys

[3] Hozier – «Take Me to Church» (slowed + reverb)

[4] Lewis Capaldi – «Someone You Loved»

[5] The Neighbourhood – «Sweater Weather» (slowed)

[6] Skinny Love( Bon Iver cover) Birdy

Глава 15

[1] Спать не получилось. Совсем. В голове – карусель: свист в легких, его пальцы, задающие ритм дыхания… Наглый поцелуй Влада… Ледяной гнев Дмитрия… И тот странный, сбивающий с толку момент в машине. «Выспаться – приказ врача. Пусть и неофициальный.» Слова горели в памяти. Но рациональная часть мозга била тревогу: Он – Бондарь. Он не шутит заботой. Это ловушка! Придешь поздно – уволит за несоблюдение сроков по 'Кварталу'! После вчерашнего цирка у костра – тем более!

В 8:55 я влетела в вестибюль «Архитектона», чувствуя себя как выжатая тряпка, брошенная на помойку шикарных интерьеров. Круги под глазами могли соперничать с олимпийскими кольцами. Лифт на 78-й этаж, слава богу, был пуст. Я прислонилась к зеркалу, пытаясь собрать остатки воли в кулак. Хотя бы пару минут тишины…

Дзинь!

Лифт плавно остановился на 40-м. Двери разъехались. И моё сердце провалилось куда-то в ботинки.

В проеме стоял Он. Дмитрий Николаевич. Безупречный, как гравюра, в отутюженном костюме цвета ночной бури, с дымящейся чашкой черного кофе в руке. Никакой ярости, никакого привычного ледяного презрения. На его лице читалось… искреннее удивление. Брови чуть приподнялись, карие глаза, обычно такие нечитаемые, широко раскрылись на долю секунды, когда он увидел меня. Как будто перед ним возникло привидение. Его приказа не послушавшееся привидение.

Он шагнул внутрь. Двери закрылись. Пространство лифта мгновенно сжалось, наполнившись его властной аурой, запахом дорогого кофе и… недоумением? Он не смотрел на меня испепеляюще. Он изучал. Его взгляд скользнул по моему явно невыспавшемуся лицу, синякам под глазами, слегка дрожащим рукам, сжимавшим сумку.

Лифт поплыл вверх. Тишина повисла густая, неловкая. Он первым ее нарушил. Не резко, а тихо, с той самой ноткой непривычного удивления в ровном голосе:

– Доброе утро, Елена.

Елена. Не «Самойлова». Елена. От этого стало еще неловче. Я подняла голову, встретив его взгляд. Он был направлен прямо на меня, но без привычной брони. Там было чистое, неотфильтрованное недоумение.

– Д-доброе утро, Дмитрий Николаевич, – прошептала я, чувствуя, как горят уши.

Он медленно, словно проверяя зрение, снова окинул меня взглядом – с головы до ног, задерживаясь на моей бледности. Потом его взгляд вернулся к моим глазам. Брови снова поползли вверх.

– Я же достаточно четко сказал: вы заслужили выспаться, – произнес он.

В его голосе не было ни гнева, ни сарказма. Только констатация факта, смешанная с искренним вопросом. Как будто он столкнулся с неразрешимой логической задачей: «Я приказал А. Субъект сделал Б. Почему?»

– Проект подождет. Человеческий ресурс важнее срочности. Особенно после… вчерашнего стресса. – Он сделал глоток кофе, его взгляд стал чуть прищуренным, аналитическим. – Вы выглядите так, будто провели ночь в бою. И проиграли. Пауза. В его глазах мелькнуло что-то… почти удовлетворенное?