В плену лжи

 После венчания Наина Павловна получила фамилию Столетова, как, впрочем, и Аксинья. Вместе с браком она получила и титул, отныне ее должно называть купчиха. Когда они вернулись домой, здесь Наину ждал невероятный сюрприз. В столовой был накрыт большой стол, заполненный всевозможными яствами. Красиво одетые молодые люди подносили угощения, которых приготовили столько, что хватило бы на большую свадьбу, но это событие Столетовы встречали своей семьей.

– Это все для нас?!– восхищенно спросила Наина.

– Это наш первый семейный обед,– спокойно сказал Столетов.

– Я не могу пока осознать, что все это произошло со мной,– пребывая в приподнятом настроении, сказала Наина. Она была, прежде всего, удивлена и обрадована в церкви тем, что батюшка не спрашивал про ее прошлое, исчезло напряжение в ее теле и мыслях, а уж когда вышли из церкви, свежий воздух придал ей хорошего настроения.

– У вас есть время принять это событие как факт,– твердо сказал Федор Владимирович.

– Вы не обижайтесь на меня,– откровенно сказала Наина,– но у меня нет к вам тех чувств, какие вы ждете, я холодная в отношении с мужчинами.

– Я подожду,– спокойно ответил Федор.

И все в семье Столетовых пошло своим чередом. Аксинья была спокойной девочкой, не доставляя родителям лишних хлопот. Она пока не называла Федора Владимировича папой, но тянулась к нему. Он же, в свою очередь, много с ней занимался, и теперь даже сам укладывал Асю спать. Сказки, который он ей сочинял, большей частью были про Сибирь и золото. Федор, словно маленький ребенок, сам верил в то, о чем сочинял. Однажды в их дом пришел полицейский. Визит его стал неожиданным.

– Это дом купца Федора Владимировича Столетова, так я понимаю? – спросил гость.

– Все верно, – ответил Федор.

– Позвольте узнать, кем вам приходится молодая особа с ребенком? -продолжал расспрашивать мужчина.

– Это моя супруга Наина Павловна Столетова и наша дочь Аксинья Федоровна Столетова, – спокойно и уверенно ответил хозяин.

– Вот как?! У вас имеются на них документы? – настаивал на своем полицейский.

– Собственно, что вам здесь нужно? – вдруг решительно спросил Федор.– Кто вам позволил чинить здесь допрос?

– Я имею поручение разыскать молодую девушку, укравшую ребенка,– сказал пришедший, не повышая голос.

– Смею вас заверить, что  такой девушки здесь нет,– твердо сказал Федор Владимирович.

– Я еще раз попрошу предъявить документы,– настаивал на своем полицейский.

– Да кто вы такой?! – уже повысил голос Столетов.– Я напишу письмо городничему, уж он то меня хорошо знает, посмотрим, как вы будете после разговаривать,– теперь уже Столетов был раздражен, и это чувствовалось не только в его словах, но и во всем теле, он готов был в любую минуту вышвырнуть полицейского из дома.

– Да мы что?! – вдруг осекся квартальный.– Нам велено, мы исполняем.

– Я попрошу вас немедленно покинуть мой дом! – крикнул Федор Владимирович.

– Всенепременно, – убитым голосом сказал квартальный надзиратель,– покорнейше прошу меня извинить.

Квартальный ушел еще быстрее, чем прежде появился в доме Столетова. Он вдруг из напыщенного полицейского, получившего небольшую власть, сделался маленьким человеком, беззащитным и униженным, каковым он считал себя.

– Вы сами видите, Наина, как могло бы все случиться. Надеюсь, я поступил верно?! – немного успокоившись, сказал хозяин.

– Вы все сделали правильно, спасибо вам,– поддержала мужа Наина.

– Я предлагаю вам совершить  поездку на «стимботе»,– после некоторого времени  предложил Столетов жене.

– А что такое «стимбот»?– не понимала Наина.

– Это английское название нашего «парохода». Нам привычнее говорить «пароход». Скажу вам, что это удивительная новинка. Чарльз Берд построил когда-то пароход «Елизавета», он был единственным, а теперь их уже много…

– А это не страшно? – с каким-то сомнением спросила Наина.

– Что не страшно?! По реке и морю плыть? – Столетов словно не понял жену или же хотел показать свои знания в этом деле. – Это прекраснейшее путешествие. Мы поедем от столицы до Кронштадта. И заметьте, наш путь займет чуть больше трех часов.

– Я согласна, – сказала Наина.

– Мы уедем из города, а тем временем тут все успокоится, и нас перестанут тревожить эти люди, – постарался убедить прежде всего себя Федор.

– Поступайте так, как считаете необходимым,– спокойно сказала жена,– я согласна на все, что вы задумаете…

 Можно ли описать словами путешествие на пароходе, когда ты видишь, как два огромных гребных колеса захватывают воду и перекатывают по своим лопастям, а из длинной трубы идет дым. Ты стоишь на палубе и смотришь вдаль. Морской простор – это мир фантазии, когда тебе видится бесконечная синь за бортом, сливающаяся с небесной синью, а еще огромные чайки, которые не преминут сесть на поручни для передышки и совсем не пугаются взгляда людей. Эти впечатления Наина долго еще хранила в своей памяти. Но самым неожиданным моментом в этой поездке стало одно важное событие. Они стояли на палубе, любуясь красотой.

– Послушайте, Федор, мне никогда не было в жизни так хорошо! – Наину переполняли добрые чувства.

– А мне хорошо с вами с первых минут, как я вас увидел,– признался Федор.

– Нас свел случай, не правда ли?– спросила Наина.

– Это, Наина, судьба,– с полной уверенностью ответил Столетов.

– Вы столько претерпели из-за нас с Аксиньей,– словно извинялась женщина.

– Мне было приятно помогать вам, и не нужно говорить об этом, – все так же спокойно и уверенно говорил муж.

– Помните, я вам сказала, что не смогу полюбить вас?–  вдруг неожиданно задала вопрос Наина.

– Помню,– осторожно ответил Федор Владимирович.

– Не верьте мне, теперь вот здесь, на пароходе, я поняла, что вы мне очень дороги! – с пылкой страстью произнесла Наина.

– И я теперь уже не смогу прожить без вас,– ответил взаимностью муж.

Наина прижалась к Федору и подняла голову. Это движение и стало сигналом к долгому поцелую. Все дальнейшее путешествие протекало в полной гармонии, они забывали обо всем и были увлечены друг другом, при этом Аксинья нисколько им не мешала.

 По приезду в свой город, они узнали, что к ним неоднократно наведывались какие-то люди, а рассказал им об этом сосед – помещик Огрызов.

– По вашу душу, Федор Владимирович не один раз справлялись,– хитро сказал сосед.

– И кому я мог понадобиться? –  спрашивал Столетов. – Непонятно?!

– Вполне даже понятно! – горячо говорил сосед. – Появлялся тут дознаватель, приезжали люди от Говорова, того самого, у которого дочку выкрали, – со знанием дела продолжал Огрызов.

– Как же вы могли узнать, кто они такие? – спросил соседа Федор Владимирович.

– Так как же не знать, коли я с ними беседу составил,– отвечал сосед.

– И что же вы им говорили?– настаивал Федор.

– Сказал, что живет тут с недавних пор молодая барышня с ребенком, но кто они, мне неведомо, – ответил Огрызов.

– А как вы сами считаете, Порфирий Иванович, кем мне приходится молодая женщина и ребенок?– вывел соседа  на откровенный разговор Федор Владимирович.

– А кто же про это знает?! Тайна, она и есть тайна,– хитро ответил сосед.

– Так я вам вот что скажу, Порфирий Иванович, Наина Павловна моя жена, а Аксинья моя дочь,– решительно сказал Столетов.

– Тогда точно не те, кого ищут, потому как девочку они называли Катериной,– засомневался Огрызов.

– И впредь я бы попросил вас, Порфирий Иванович, не обсуждать с посторонними мою жизнь, – сдерживая себя от возникшего раздражения, сказал Федор Владимирович.

– Оно, конечно, так, но люди сказали мне, что на днях еще приедут, – не унимался сосед,–  когда вы возвернетесь.

– Хорошо, что хоть предупредили меня, покорнейше прошу извинить, – попытался сказать спокойно Столетов, но в душе у него все кипело.–  У меня нет времени на долгую беседу.

– Будьте здоровы, Федор Владимирович, – теперь уже заискивающе сказал сосед.

Когда Столетов вернулся домой, Наина словно уже понимала, что произошло что-то неприятное.

– О чем же вы так долго беседовали с соседом?– поинтересовалась она.

– Мы обсуждали хозяйственные вопросы, как лучше обустроить дом,– соврал муж.

– А лица у вас были напряженные, словно о чем-то спорили,– допытывалась Наина.

– Так один другому доказывал, чей дом выглядит лучше,– опять же соврал Федор.

– Теперь уже все путешествия закончились? – спросила Наина.

– Тут такое дело,– начал немного растерянно Федор,– надо бы у родителей наших побывать, сообщить им про наше венчание.

– Что вы, Федор,– испугалась Наина,– я ни за что не поеду к своим родным, они вообще должны меня забыть …

– А к моим следует съездить, хоть на несколько дней,– настаивал муж.

– Воля ваша, я не смею противиться,–  согласилась жена.

 Федор не мог сразу рассказать Наине о том разговоре с соседом и о людях, которые разыскивают Аксинью. Теперь он уже был в ответе за их судьбы. Весь следующий день прошел перед поездкой в хлопотах. Хозяин отлучился на несколько часов по своим делам, и Наина, теперь уже хозяйка этого дома, задумалась о том, как создать для семьи уют, чтобы всем в нем было хорошо, хотя понимала при этом, что Федор скоро должен уехать на прииски.

 Вернулся муж поздно, он был уставшим и малоразговорчивым. Поужинав, Федор поиграл немного с Аксиньей, и сам уложил ее спать, а после вышел к Наине.

– Я должен сообщить, что завтра мы уезжаем, уже подготовлен экипаж, который приедет за нами ранним утром, сообщил он.

– А чем вызвана такая спешка?– спросила Наина.

–Нам всем будет лучше уехать сейчас из города, – сказал Федор Владимирович, не раскрывая свои планы. – Я непременно расскажу вам о причине, но немного позже.

– Что я должна сделать сейчас? – спокойно спросила Наина.

– Я бы очень хотел обнять вас и прижать к себе, – сказал Столетов.

– Я тоже этого хочу …

Ранним утром к дому Столетовых подъехал экипаж. Они погрузили свои вещи и поехали в деревню, где когда-то жил Федор. Ехать до нее было неблизко. Аксинья спала на коленях у Федора, а он в это время любовался своей женой.

– Как я понимаю, ехать нам предстоит далеко? – спросила шепотом Наина.

– Так далеко, что не верится, когда мы туда доедем,– сказал Федор непонятно то ли в шутку, то ли  всерьез.

– Опять мы убегаем от кого-то? – грустно спросила Наина.

– Проснется Ася, и я все вам расскажу…

Аксинья совсем не думала просыпаться, ей было приятно спать  на коленях у  Федора. Время от времени выглядывая в окно, Наина видела природу, которая сопровождала их путь. Деревья словно кивали им вслед, провожая в дальнюю дорогу. Теперь уже стояла золотая осень, самое яркое время года, когда природа обретает новые краски, радующие глаз своей неповторимой красотой. Словно художник с кистью, она мазками окрашивает деревья в разные цвета, придавая им неповторимость и очарование. Воздух в это время становится терпким и пьянящим. А первый листопад извещает о приближающейся зиме, когда деревья должны будут сбросить листья, чтобы выжить в суровое время года. Словно золотыми монетами откупаются они за свою жизнь перед суровой зимой. И эта закономерность природы всякий раз волнует нас и заставляет размышлять о прекрасном и вечном.Ближе к обеду они приехали на почтовую станцию, где нужно было сменить коней и отдохнуть самим от дорожной тряски. Аксинья уже проснулась и была в хорошем настроении.

Станционный смотритель Лука Приказчиков оказался человеком хитрым и скупым, правда, скупость его была, отчасти, от нужды, потому как получал он свои почтовые крошечные, а содержание хозяйства стоило немалых денег, в него входило: уход за лошадьми, ремонт экипажей, прием проезжающих. Тут необходимо во всем угодить гостям, дабы они не избили во гневе или не пожаловался почтмейстеру. Словом, смотритель во многом зависел от кармана и доброты проезжающих. А уж для тех, кто ехал на своих повозках, лошадей у него, как случалось, не находилось в наличии, все были в разгоне. А вот ежели ты поедешь на перекладных, будет тебе кибитка добротная и лошади посвежей. Но не все соглашались на перекладных, потому как постоянно приходилось перекладывать свой багаж, да и кибитки были не всегда чистые и исправные.

– Ваше благородие, – обратился Лука к Столетову,– как изволите продолжить путь, на своих или перекладных?

– Мне вашего экипажа не надо, ты мне лошадей давай хороших,– строго сказал Столетов.

– Да где же их, ваше благородие, взять, все в разгоне,– извинялся смотритель.

– А коли врешь, что тогда? – спросил Федор Владимирович. – Я тебе хорошо заплачу за прогон, – добавил купец.

– Так бы и говорили наперед,– уже совсем другим тоном сказал Лука.

– А ты слушать должен, а не языком чесать,– строго сказал Столетов.

– Не извольте, барин, гневаться,– раскланивался Лука перед гостем.

– Ладно, на том и порешим, ты вот что, угости нас хорошо, путь у нас дальний,– наставлял Столетов.

– Всенепременно, ваше благородие,– расшаркивался смотритель.

Он убежал за занавеску, и тут же к гостям вышла его дочь Аглая, девушка с черными, как ночь, глазами, длинной темной косой и статным телом, первостепенно в котором выделялись груди, еще не опущенные и твердые. Такую девушку можно было полюбить с первого взгляда, отчего смотритель всегда боялся молодых гостей. Она вынесла самовар и поставила его на стол. Уходя снова за занавеску, девица мельком взглянула на Федора. Неизвестно, по каким причинам, но сердце его ёкнуло. Словно острая игла вонзилась в него и застряла, всколыхнув при этом чувство проезжающего купца.

Смотритель вынес на блюде мясо, хлеб. Следом Аглая принесла соления, баранки и куски сахара.

– А щи у тебя имеются? – спросил Федор.

– Всенепременно угостим вас щами, – сказал Лука и тут же крикнул дочь, – Гуля, неси щи.

Из-за занавески вышла с чугунком Аглая, в ее походке было что- то манящее и зовущее к себе. Теперь Федору больше хотелось уже не есть, но смотреть на эту красоту.

Может ли женщина не понять перемены в мужчине, даже если она знает его совсем немного, но интуиция подсказывает ей во всех спорных и неразрешимых вопросах.

 Аглая не появлялась больше из-за занавески, хотя Федор время от времени и поглядывал туда. Обед прошел быстро, потому как дорога не ждала. Появившийся Лука пригласил их в экипаж. Последовав за смотрителем на улицу, Федор Владимирович затем усадил Наину и Аксинью на места, а сам сказал, что пойдет рассчитается за поездку, и они вдвоем ушли в дом.

– Вы, ваше благородие, не пожалеете, – убеждал купца смотритель, а в этом голосе чувствовалась ущемленность этого беззащитного человека перед чинами и буйными характерами проезжающих,–  коней вам дал хороших, только вот оглобля одна у экипажа надтреснутая, ежели далеко еще ехать, так замените на следующей станции.

– А у тебя можно заменить? – спросил Столетов. – Коли что, я могу подождать, – продолжал воодушевленно Федор и посмотрел на занавеску, за которой находилась Аглая. Ему казалось, что он слышит дыхание девушки. Это заметил Лука, который именно таких моментов и боялся.

– Что вам, барин, задерживаться здесь, у меня сейчас помощника нету, на службу в церковь ушел за две версты, когда вернется – неизвестно,– смотритель хотел как можно скорее проводить гостя, испугавшись, кабы не получилось ничего дурного с его дочерью.

 Был уже случай, когда такой же прыткий барин, только тот называл себя писателем, который путешествует по России, захотел увезти Аглаю в город, чтобы она там обучалась грамоте. Горы ей насулил, а та и разомлела, даже вступила в спор с батюшкой. Пришлось ее запереть в комнате для приезжих, а писателя этого в срочном порядке отправить со станции. Выпустил Лука тогда Аглаю из комнаты только на следующий день, боясь, что побежит вдогонку за писателем, зная ее характер.

– Ну хорошо, тогда прощай, увидимся еще,– сказал Федор и вдруг, отстранив смотрителя в сторону, раздвинул занавеску и оказался лицом к лицу с Аглаей, которая наверняка подслушивала их разговор.

– Я еще вернусь к вам,– пылко сказал Столетов.

– Зачем? – растерянно спросила Аглая.

– Так надо. Жди меня, всенепременно жди, – выпалил Федор и побежал на улицу. Испуганный происходящим Лука даже не смог сдвинутся с места. Аглая не понимала произошедшего, но ей было так приятно, что молодой барин заинтересовался ею.

В экипаже молчали. Наина впервые в жизни испытала неведомое ей доселе чувство -ревность. Нет, она не хотела даже думать о той девушке, но поведение Федора заставило ее усомниться в искренности его слов, когда он отвечал священнику, что готов взять в жены Наину. Почему же она так беспокоится, ведь он сразу говорил ей, что это венчание – путь к спасению ее от тюрьмы и не более того, но зачем тогда он целовал ее на пароходе, к чему были пылкие слова. Обман. Это всего лишь обман мужчины, которым, как она и предполагала раньше, вообще не стоит доверять. Ах, как ей захотелось сейчас вернуться в свою келью и молиться, усердно молиться за спасение своей души. А рядом нет никого, кто бы мог пожалеть ее, хотя жалось Наина не принимала ни в каком виде.

– Вы о чем-то печалитесь? – спокойно спросил Федор жену, когда они выехали на большую дорогу.

– Нет, печаль мне не свойственна,– пыталась отговориться Наина.

– Я чувствую, что вы опечалены, и смею догадаться, что причиной тому стала дочь смотрителя, не так ли?!– настаивал Федор.

– Что вы, я о ней даже не подумала,– попыталась соврать Наина.

– Хотелось бы мне верить, что это так, потому что невозможно видеть печальную женщину, – рассуждал Столетов.

– Послушайте, Федор Владимирович, зачем вы везете нас в деревню, пора уже открыться?! – серьезно спросила Наина.

– Да, я все вам поведаю,– согласился говорить на эту тему купец. – Помните, я разговаривал на улице с помещиком Огрызовым?! Ведь он тогда специально дожидался меня. Причиной тому был визит неизвестных людей из полицейского участка и от помещика Говорова. Именно дочь этого помещика они и разыскивают. Я не могу верить Огрызову в том, что он не передаст в полицию наше прибытие. Вот почему я решил увезти вас в деревню, где я когда-то родился и жил. У моих родителей добротный дом, я помог им его построить, они занимаются большим хозяйством, времени скучать там не найдется.

– И вы оставите нас в деревне? – осторожно спросила жена.

– Да, я хотел бы оставить вас там на какое -то время, пока все успокоится в городе.

– А если полицейские схватят вас?! Что же будет с нами тогда? – испуганно спросила Наина.

– Меня им сложно будет найти, я уезжаю на прииски, уже все готово к отправлению: люди, лошади, снаряжение, материалы. Когда я обоснуюсь на новых приисках, я перевезу вас к себе в Сибирь.

– Сколько же нам ждать?– вполне серьезно спросила жена.

– Я дам вам весточку, но это будет не так скоро, как бы хотелось,– ответил Федор.

– А как примут меня ваши родители? – тревожась за встречу с новыми людьми, спросила Наина.

– Они всегда меня понимали, поймут и в этот раз, – успокоил жену Столетов.– Прошу вас, не печальтесь.

Им пришлось заночевать еще на одной почтовой станции, на которой уже не было  молодой особы, все хозяйство находилось  в запущенном состоянии. Крыша конюшни протекала в нескольких местах, а лошади в стойлах были заморенными, но и этим довольствовались проезжающие. В доме смотрителя ощущался неприятный запах, словно что-то проквасили. Но выхода у Столетовых не было, и они здесь заночевали. На следующий день путешествие продолжилось, и уже к вечеру семья приехала в деревню, где когда-то начиналась жизнь Федора Владимировича. Для родителей  приезд сына оказался неожиданным.

– Мир этому дому,– сказал он, улыбаясь.

– Ба, кто к нам приехал?! – захлопотала мать  Степанида Герасимовна,– да как же так внезапно, мы и не ведали…

– Не один приехал?! – сказал отец Владимир Тимофеевич, пристально глядя на Наину и Аксинью.

– Вот, батюшка, жена моя Наина Павловна, а это дочь Аксинья.

– Как же так?! – всполошилась мать.– А мы ничего не знали.

– А где вам знать?! Живете в тьму тараканьей,– упрекнул сын, а затем представил родителей,– матушка моя Степанида Герасимовна, а это батюшка Владимир Тимофеевич.

– Очень приятно,– засуетилась мать,– я сейчас на стол накрою,– сказала она и ушла на кухню.

– Что же ты, Федор, на венчание нас не пригласил, али теперь без благословения родителей венчают? – с обидой спросил отец.

– Потом, батюшка, после поговорим,– ответил сын, желая сменить беседу.

И тут Аксинья разрядила обстановку, потянув Наину за платье.

– Мама, я боюсь дядю с бородой…

– Что ты, Асенька, он добрый,– сказала Наина.

– Я завтра тебе кур покажу, корову,– попытался сказать ласково Владимир Тимофеевич.

– Зачем ей про твоих кур и коров знать,– поправил отца сын,– городская она, не привыкшая к такой жизни.

– Привыкнет, ей еще понравится здесь, – возразил Столетов старший.

– Вы не будете против, если мы поживем у вас? – вновь Федор обратился к отцу.

– Да что же ты такое говоришь?! – ответил Владимир Тимофеевич. -Живите сколько душе будет угодно.

Тут появилась мать Фёдора, вынося угощения.

– Отведайте, чем Бог послал, – обратилась она к гостям.

За столом разговаривали мало, потому что гости были голодны, но мать изредка посматривала на Наину и Аксинью, словно оценивала их. Отец же повел разговор с сыном.

– Так ты ныне не ездишь на прииски? Закончил это дело? – полюбопытствовал Владимир Тимофеевич.

– Что ты, батюшка, напротив, подготовил новых людей, на днях тронемся в Сибирь, – живо говорил Федор.

– И далече вам ехать? – спросил отец, желая выведать у сына его жизнь, о которой он знал совсем немного.

– Далеко. На реку Бирикуль, что в Томской губернии, – рассказывал сын. -Там у меня уже работают люди, вот еще повезу три партии, закупил лошадей и прочее снаряжение. Думаю, побольше взять участков для отмывания золота.

– А много там золотишка- то?– хитро спросил Владимир Тимофеевич.

– Золота много, но и добытчиков развелось не меньше,– с сожалением отвечал Федор.

– Так ты в другом месте пробуй,– советовал отец.

– Надо эти места хорошо промыть, а уж там видно будет, – стоял на своем сын.

– Дом, поди, выстроил там? – интересовался Владимир Тимофеевич.

– А как же, поболее, чем у вас будет,– хвастался сын.

– Куда тебе одному там такой дом? – не понимал отец.

– Думаю со временем семью туда перевезти,– отвечал Федор.

– Заморозишь их в своей Сибири, – засмеялся отец.

– Ничего, привыкнут, там люди тоже живут,– говорил сын.

– Они привычные к морозам, а мы тут хилые,– сказал Владимир Тимофеевич.

– Вы угощайтесь, не стесняйтесь,– теперь уже обращалась хозяйка к Наине,– у нас, у деревенских, все по- простому.

– Спасибо вам,– отвечала Наина,– этого всего много.

– Мы еще бычка забьем,– поддержал жену Столетов старший,– мясом свежим накормим.

– Все у вас просто!–  восхитился сын,– пойдем, забьем.

– На то и хозяйство, чтобы все под рукой было,– утверждал отец.

Они могли бы говорить еще долго на эту тему, только Аксинья вдруг захныкала и сказала Наине.

– Мама, я спать хочу…

– Ой, я сейчас все вам устрою, пойдемте со мной, мои родные,– сказала мать и увела Наину и Аксинью за собой.

– Девчушка у вас не похожая ни на тебя, ни на мать?! –  вдруг выдал отец, когда вся женская половина удалилась из кухни.

– Что ты, батюшка такое говоришь?! – старался воспротивиться Столетов младший.

– Говорю то, что вижу, – прямо сказал отец. – Ты, поди, ее уже с ребенком взял?

– Ну а если с ребенком, что из того?! – обиделся сын.

– Я же не против этого, просто любопытно стало узнать про девчушку,– извинялся Владимир Тимофеевич.

– Когда–нибудь, батюшка, все узнаешь, а пока не спрашивай ни меня, ни жену мою ни о чем, понял?! – прямо сказал сын.

– Да мне что, как скажешь,– теперь уже чувствовалась обида в голосе отца.

– Ты уж не серчай на меня, батюшка, мне самому непросто,– успокаивал его сын.

– Коли взял на себя решение, исполняй до конца, у нас в роду нет подлецов,– решительно сказал Владимир Тимофеевич.

– Все так и будет,– так же твердо ответил Федор.

Ночью Аксинье стало плохо, у нее начался жар, насморк, она постоянно плакала, отчего в доме все не спали. Степанида заваривала травы, молилась у икон и умывала ребенка святой водой. Ближе к утру девочка успокоилась, но температура оставалась высокой. Решили вызвать лекаря, который жил в пяти верстах от деревни. Владимир Тимофеевич самолично поехал за ним на своей лошади, которую запряг в телегу. Домашние хлопотали над ребенком. Прошло много времени, прежде чем лекарь приехал к ним. Оказалось, что девочку застудили в дороге, поэтому он оставил им микстуру и порошки, которыми они должны были поить ребёнка. К вечеру следующего дня Аксинья ожила, и, даже имея небольшую температуру, играла с бабушкой. Наина понимала, что Федору надо уезжать, но она боялась задавать ему вопросы на эту тему. Однако, он сам вывел ее на разговор.