Страна сумасшедших попугаев

–Ага. Я припрятала полбутылки.

–Быстро учишься,–хохотнула Антонина,–Есть он не будет и не надо, опять активированный уголь, аскорбинку таблеток пять–шесть и сердечное, все это не меньше четырех раз в сутки. Поняла?

–Поняла.

–Если сильно поплохеет, звони. Договорюсь, специальные люди приедут, но это, как ты понимаешь, не бесплатно, и на службу могут настучать, если денег мало дашь. Сама как?

–Нормально.

–Трясет, небось, тебе бы сейчас «супчику»… Ладно, иди, а то, не дай бог чего.

–Ика…, Ика…,–опять из ванной…

***

–Ты, зачем распрягаешь моих лошадей, прячешь упряжь, и думаешь, что не найду…,–Ленский не глядя перебирает струны,–…Накрываешь на стол, созываешь гостей? Если будет нужда, я пешим уйду…,–окно открыто и по комнате гуляет прохладный ветерок,–Почему ты не смотришь мне прямо в глаза? Прячешь взгляд свой под пологом длинных ресниц…,–его баритон заполняет помещение нашей комнатенки, и проникает в каждую щель,–…Может быть, полюбила, кого или так, согрешила с тоски, от которой невмочь…,–я дымлю сигаретой и наблюдаю, как Вовкины руки лелеют гитару и мне ужасно хочется оказаться на ее месте… В голове пусто,–Или просто боишься остаться без ласк, коротать в одиночестве каждую ночь?–мыслительный процесс у меня прервался, остались только звуки, видения, запахи…,–Я напрасно пытаюсь судьбу разгадать, бог простит и накажет тебя, если что…,–но иногда в зомбированном мозгу все же возникают проблески сознания: …лелеют…, оказаться…, банально до приторности…, но я жестоко гоню их пинками куда подальше, дабы не портили чудесный вечер…,–Мне с тобой хорошо, мне с тобой благодать…,–проблемы, заботы. Какая чушь!… Потом, может быть…, но не сейчас…,–А, что будет назавтра, не знает никто…

Последний аккорд… Тихо…

–Никогда не слышала. Это романс?

–Ну, можно и так сказать, для узкого круга… Хотя круг не такой уж и узкий. Это совместное творение моих однокашников. Слова Витьки Ардашникова, а музыка Толика Левченко. У нас в училище ансамбль был.

–И руководство не возражало?

–А зачем? План культмассовой работы выполнять надо. Опять же воспитательный момент в духе генеральной линии партии.

–Это как?

–Народ и армия едины! Мы же на всяких мероприятиях выступали, слеты, съезды и прочее… Репертуар был на любой вкус, если сходка ветеранов партии, то обязательно: «Полюшко–поле», «Гренада», коронная «Вновь продолжается бой….» и так далее…., если ветераны войны; «Землянка», «Давай закурим», а если сходка молодежная, то несколько программных: «Мой адрес Советский Союз», «Увезу тебя я в тундру», еще чего–нибудь, а потом играли Антонова, «Машину», «Цветы» и свое, конечно. Бывало, даже Битлов исполняли, правда, без слов и всегда в конце, когда уже всем на все плевать.

–И за Битлов не влетало?!

–Ну, замполит, конечно, головой покачает, пальчиком постучит, а потом Витька в «Боевой листок» поэму правильную тиснет, и инцидент исчерпан.

–А ты стихи или музыку писал?

–Не…, мое дело гитара и концерт вести. Условия разные бывали и аппаратура у нас не экстра–класса, а паузы заполнять надо. Помню, случай был, электричество вырубилось, напрочь, так полчаса языком молол. В другой раз усилитель посреди концерта накрылся, пока наши умельцы его в чувство приводили, я публику развлекал. А репертуаром у нас Витька с Толяном заведовали. Оба теперь при любимом деле. Левченко после четвертого курса ушел, теперь клавишник в каком–то ансамбле при Москонцерте, музыку пишет, аранжировками занимается, а Витька Ардашников корреспондент «Красной звезды», книгу стихов выпустил, две повести написал, в кино консультирует. Большой человек!

–Завидуешь?

–Горжусь,–Ленский откладывает гитару в сторону, берет со стола бутылку «Вазисубани» и разливает вино по чайным чашкам. Они у нас вместо бокалов.

С посудой у меня так себе, вернее не у меня, а у тети Лиды, кое–что было, конечно, так побили, прежние жильцы постарались, мы не без греха, даже Гришка по пьяни отметился. Этот, правда, на утро извинялся и даже графин вместо разбитого бокала предлагал, графин я взяла, потому как знала, что он его у тетки Дуни прихватил, вернуть надо было…, кажется, в кухонном столе есть еще парочка граненых стаканов, только, чтобы до них добраться, много чего вынуть надо. Неохота…

–Эй, красавица! О чем грезишь?–Вовка слегка дотрагивается до моей чашки, вроде как чокается, но посудина с трещиной, поэтому звук напоминает скорее старческий кашель, чем хрустальный благовест,–За друзей!

Я молча киваю и послушно выпиваю слегка искрящуюся янтарную жидкость, она медленно растекается по организму и приводит его в умиротворенное состояние, как–никак, это уже третья бутылка.

Я смотрю на Вовку, лицо у него покраснело, а глаза приобрели лихорадочный блеск. Он опять тянется за бутылкой, но я решительно перехватываю его руку и тяну за собой,–Иди, ко мне…

***

Доброе дело я сделала, чем бы еще заняться? Пятница, на работу завтра не идти, Ленский в командировке, уже два дня, а там еще неделю в перспективе, домой неохота. Пройдусь, пожалуй, теперь надо решить в какую сторону: вдоль по Кирова к Чистопрудному или по Фуркасовскому на Кузнецкий?… Ни то, ни другое, махнем к Политеху.

Вешаю сумку на плечо, а она, собака, тяжелая, там, кроме обычной бабской муры еще два толстенных тома, именно за ними–то я в «Книжный мир» и приезжала, братец просил выкупить, его, как передовика и общественника, подпиской на Тургенева премировали.

Вчера Борька позвонил мне на работу, мол, так и так, помоги, сестренка, мне надо на дачу ехать, продукты вести, народ там за неделю все подъел, а в местном сельпо, сама знаешь, какое снабжение, так что они с батей сначала по магазинам, а потом в Чуйково, матушку, жену и мелкого кормить. Я согласилась, почему бы не помочь, вечер свободный и деньги есть, как раз зарплату на днях получила.

Покрутилась у Политехнического, пересекла площадь, обошла «Детский мир». Стою на Пушечной, глазею… Пятница, а народу немного.

Стоп. Это кто?!

По другой стороне улицы идут двое. В руках у девушки белые розы, она радостно щебечет и восхищенно взирает на своего спутника, а тот, по–свойски обхватив ее за талию, довольно улыбается, на мгновение парочка останавливается, мужчина что–то шепчет подруге на ухо, та радостно взвизгивает и бросается ему на шею, они целуется, потом идут к ресторану «Берлин». Мужчина подходит к швейцару и о чем–то с ним разговаривает, его пассия покорно стоит в сторонке и с наслаждением нюхает розы, через пару минут швейцар согласно кивает, а мужчина машет рукой и кричит: «Оксана!!». Девушка тут же оказывается рядом, берет своего «принца» под руку и они направляются внутрь, на пороге она оглядывается и окидывает победным взглядом вечернюю улицу… В этот момент я узнаю ее.

Это одна из тех студенточек, которые были тогда у Нельки.

А мужчина? Ну, тут никаких загадок. Мужчина? Мужчина… Ленский.

***

Первый раз самостоятельно варю «супчик»: в кружку одну треть кипятка…

Перед глазами всплывает лицо Туанетты,–Заварки клади ложку, максимум полторы, ты непривычная, лишку хватишь и каюк! Это я тебе, как медик говорю.

–А ты врач? Да?

–Не с нашим суконным рылом в калашный ряд, нам среднее специальное и ладушки. Я десятое фармулище закончила, что на первой Бородинской, по диплому фармацевт,–она хитро усмехается и подмигивает,–а дипломчик–то, между прочим, красный. Меня в НИИ фармакологии брали, в Филатовскую, даже на Петровку к экспертам, ну, это я сразу отмела, пошла в инфекционку на Соколиной, три года отпахала и смоталась, теперь работаю провизором в аптеке.

–А почему на Петровку не пошла? Там зарплата явно больше и экспертизы разные.

–Родословная не позволяет, кривоколенная она у меня.

–Это как?

–Родственники зону топтать любили. Брат и сейчас там.

–Ты извини я…

–Да, ладно тебе. Значит так: заварки ложку, крышкой закрыла, пусть настаивается. Минут пять–десять. Добавишь кусок сахару, можно мяты, корицы…

Я в точности выполняю указания Туанетты и ставлю «супчик» на плиту,–Огонь убавь,–командует в голове ее голос,–Прокипит, малость остуди и пей… Пока так… Колес не добавляй и «снежок» тебе рано…

…Глоток, один, второй, третий… Господи, как хорошо… Полетели… попугаи…

***

Я выхожу из проходной и вижу Ленского. Сказать, что я удивлена– ничего не сказать–Ты как?… Зачем?…

Он хватает меня за руку и тащит к машине,–Некогда! Пошли скорей,–за рулем незнакомый мужик,–Поехали,–командует ему Ленский,–Ну, как договорились, подкинешь нас в Теплый Стан, а сам за Викой, в восемь мы будем на Октябрьской, подберешь…, и да,–Вовка стучит мужика по плечу и кивает сначала в мою сторону,–Знакомься, Инга,–потом кивает в сторону мужика,–Андрей.

Оказывается, мы сегодня отбываем в Подмосковье, в пансионат Минобороны, это, так называемый, однодневный дом отдыха (в пятницу вечером приехал, в воскресенье вечером уехал). С нами еще пара, Вовкин сослуживец (тот, что за рулем) и его дама, кем они друг другу приходятся, Ленский не в курсе. Путевка на четверых (групповой тур), но номера двухместные. Все это и еще многое другое я узнала, пока мы ехали до моего дома.

–Условия шикарные: бассейн, бар, бильярд,–захлебывался от удовольствия Ленский,–кормежка классная,–а меня так и подмывало выложить все, что я о нем думаю…, и про девицу, и про ресторан…,–а какая там природа! Тебе понравится,–он накланяется…,–тебе очень понравится…,–и я попадаю в плен его рук, его… Потом скажу… Выберу момент и…

***

Время тянется невыносимо медленно, такое впечатление, что стрелки в часах уснули, а может они умерли? Если бы… Секундная мечется по циферблату с завидным усердием, а за ней минутная, ать, два, ать два…

Ленский звонил больше трех часов назад, сказал, что выезжает и все… Первые сорок минут, я даже не заметила, когда прошел час, стала с беспокойством поглядывать на дверь, а еще через сорок минут мое беспокойство стало уверено перерастать в панику…

…И теперь я судорожно мечусь от окна в кухне, к окну в моей комнате, хотя в плане обзора разница небольшая. Расположены они через стенку, смотрят в одну сторону и из каждого виден вход в подъезд, единственное отличие: из кухонного окна хорошо просматривается дорожка, ведущая к остановке автобуса, а из моего, к остановке троллейбуса…

Темнота медленно оседает на землю, сначала пропадают очертания дорожек, потом размывается силуэт детской площадки, потом кусты и деревья сливаются в единое целое.

Я устало отрываюсь от стекла. Все… Смотреть бесполезно, на улице полный мрак, на всю округу два фонаря, да окна соседнего дома.

Дзик…, дзик… Где это?. Дзик…, дзик… Входная дверь! Ну, да, звонок! Только тихо очень… Мчусь в коридор, от волнения руки ходуном ходят. Чертов замок!…

На пороге стоит пацан лет пятнадцати, он окидывает меня внимательным взглядом и цедит сквозь зубы,–Пахтеев прислал. Велел приходить. Там твой…

Из другого конца коридора доносится характерный скрип, тетка Лена на шум высунулась.

–Где это там? А Пахтеев кто?

Парнишка молчит и криво усмехается.

–Участковый,–слышу я за спиной. Оборачиваюсь. Старуха уже в двух метрах от плеча, когда успела?–Пахтеев Иван Степаныч. А это,–бабка тычет в пацана кривым пальцем,–Леха Чиж. Фулюган местный, а твой должно в «упорном», натворил, небось, чо…,–она отходит от двери и призывно машет рукой. Я иду за ней,–Ты, это… Парню рубь дай, он тя доведет… СредствА, возьми, раз гонца прислали, стал быть, без протокола отпустять, не даром канешна…

–А сколько платить?

Тетка Лена досадливо качает головой, мол, ничего девка в жизни не понимает,–Ежли Степаныч один–десятку, а ежли ищо кто есть, то рублев двадцать, а то и четвертной,–я испугано вздрагиваю, но бабка успокаивает,–Нету денег, скажи, потом возвернешь. Участковый мужик хороший, поверит, только возверни обязательно, а то в другой раз хуже будет,–я согласно киваю,–Лехе ищо рубь дашь, он те поможет мужика до дому дотащыть. Ну, и,–старуха хитро прищуривается,–мне конфеток хороших, за беспокойство…

Все было в точности, как описала тетка Лена.

Леха получил свой рубль и привел меня к опорному пункту милиции, на местном жаргоне, к «упорному».

–Еще заработать хочешь?–поинтересовалась я. Пацан прищурился, мол, кто же не хочет?–Жди,–Леха согласно кивнул и сплюнул сквозь зубы.

Степаныч меня встретил, как родную, даже чаю предложил, по тому, как участковый себя вел, я поняла, что он не только знает, кто я и что я, но и отлично осведомлен о моей личной жизни.

Оценив ситуацию, я сразу взяла быка за рога,–Давно он здесь?

–Мне из магазина в седьмом часу звонили, оттуда и забрал.

–Буянил?

–Не особо, малость погоношился, теперь спит.

Я вынула из сумки червонец и положила на стол–За беспокойство, за мной еще пятерка, через пару дней занесу.

–Не надо,–Пахтеев сунул деньги в карман,–На первый раз достаточно, да и убытку особого не было,–участковый встал из–за стола и надел китель,–Пошли.

Опорный пункт делил помещение с местным ЖЭКом. Вход–выход был у каждого свой, но внутри их разделяла не стенка, а широкий коридор и, при желании, можно было попасть из одного заведения в другое.

–Я его в дежурке у слесарей оставил,–сообщил Степаныч,–Мне отлучиться надо было, а там сегодня Сафронов с Темкиным дежурят, мужики здоровые, присмотрят, если что…

В дежурке было темновато, верхний свет выключен, горела только лампа над входной дверью. В углу на электрической плитке тарахтел чайник, рядом стоял старый письменный стол, на нем в произвольном порядке располагались инструменты, обрывки проводов, амбарная книга, разнокалиберная посуда, продукты и еще много чего, часть комнаты была отгорожена железным шкафом, а у окна стоял здоровенный мужик, в руках у него были консервный нож и банка тушенки.

–Петро, ты, видать, ужинать собрался,–окликнул его участковый,–а Темкин где?

–Митюха, в девятый пошел,–отозвался мужик,–В семьдесят второй кран сорвали.

–Это у Юдиных?–уточнил Степаныч. Мужик согласно кивнул,–Наверное, опять Гошка не в себе. Ладно, завтра загляну. А мы за вашим постояльцем. Как он тут?

–Та, нормально, как положили, так сразу и захрапел.

Участковый заглянул за шкаф,‒Надо же. Сопит, как дитя, ангел, да и только, а недавно все орал: «Сатрапы, отребья, палачи»… Эй, уважаемый!–Степаныч потряс Ленского за плечо, тот не отреагировал,–Воды принеси,–распорядился Пахтеев. После «холодного омовения» и интенсивных физических усилий, Вовка, наконец, проснулся,–Ну, вот и хорошо,–удовлетворенно констатировал участковый,–Поднимайся! Домой пора.

Мы кое–как поставили Ленского на ноги, и повели к выходу. На крыльце нас ждал Леха и еще один парнишка.

–Ишь, ты!–восхитился участковый,–Ты, Чижов, своего не упустишь! Справитесь?

Леха в ответ только усмехнулся, потом кивнул напарнику, они ловко подхватили Ленского под руки, и повели в сторону моего дома…

***

Я так ничего ему и не сказала…

В пансионат мы приехали в половине восьмого, поселили нас в двухместный дубль, это когда коридор, туалет и ванная общие, а комната у каждой пары своя.

«Напарники» наши мне понравились, Андрей мужик простой, компанейский, (когда узнала, что он в чине подполковника, очень удивилась), и спутница ему под стать, милая, без фанаберий.

Забросили сумки в номер и побежали на ужин. Условия действительно были шикарные, чистота, ковры, зимний сад, в столовой столики на четверых и за каждым закреплен официант, нас обслуживала молоденькая девушка, она сказала, что сегодня ужин стандартный, но завтра уже по индивидуальному заказу.

«Стандартный» ужин, сильно смахивал на обед в ресторане, даже по бокалу вина подали, в конце трапезы появилась молодая дама, она нас проинформировала о возможном времяпровождении (бассейн, бар, бильярд, спортивная площадка, библиотека, кинотеатр) и культурных мероприятиях (экскурсия в природный заказник и вечер танцев, сегодня под магнитофон, завтра живая музыка), напоследок сообщила, что по всем вопросам следует обращаться лично к ней и пожелала приятного отдыха, после чего все присутствующие дружно похлопали и двинулись на выход.

–Привет!–кто–то ловко вклинился между мной и Ленским,–Какие планы?–оказалось, Пашка Николаев,–Бильярд, бар или танцульки?–то, что встретили знакомого, меня ничуть не удивило, удивило, что только одного, хотя…,–Ну, так как?

–Я за бильярд,–отозвался Вовка,–пару партий сгоняем, а там видно будет.

–Мне надо себя в порядок привести,–запротестовала я,–Вы идите, я вас потом найду.

Мужики пошли искать бильярдную, а я поднялась в номер, приняла душ, переоделась, потом стала раздумывать, идти вниз или нет? На танцульки не хотелось, бильярд меня не интересовал, а бар… Решила все–таки спуститься.

В огромном холле на первом этаже людей почти не было, несмотря на размеры, помещение выглядело уютным. Мягкая мебель, растения в кадках, подсветка, не зная чем себя занять, я вышла на улицу и прошлась до ближайшей скамейки.

Похоже, территория у пансионата довольно обширная, в темноте оценить, конечно, сложно, но кроме нашего корпуса в отдалении виднелась еще парочка, чуть левее просматривалось широкое одноэтажное здание с большими окнами, а дальше и не разглядишь.

Пока я занималась обозрением окружающей среды, из здания вышел мужчина, силуэт мне показался знакомым. Мужчина спустился с крыльца и стал прикуривать, и тут я разглядела его лицо…

–Слав!! Слава!!–объект моего внимания недоуменно покрутил головой,–Вячеслав Иванович!–я встала и пошла навстречу Гордееву.

–Привет,–улыбнулся тот,–А я тебя искал.

–Искал?!

–Я Вовку в бильярдной видел, понял, что и ты здесь.

–А твоя спутница где?

–Нету. Совсем нету. Я уже три недели в свободном полете.

–Значит, ты все–таки создал даме условия для отхода.

–Правильно понимаешь, кстати, она тоже здесь, но уже не со мной. Погуляем?

Мы немного покружили по аллеям, обошли здание с большими окнами, оно оказалось спортивным комплексом, и решили вернуться.

–Я смотрю, ты замерзла?–улыбнулся Славка.

–Есть малость.

–Тогда пошли в бар, будем греться.

По пути решили заглянуть в бильярдную. Это было довольно просторное помещение, в котором располагались четыре больших стола, покрытых зеленым сукном, у ближайшего я увидела Ленского, тот тщательно прицеливался, намереваясь сделать удар, рядом стоял Николаев, а у него на плече висела Славкина «бывшая»!

Наташка заметила нас первая,–О!!!!! Привет, привет! Давайте сюда!

–Давайте, давайте,–вторил ей Николаев,–Еще пару минут и я Ленского обставлю, а потом твоя очередь, Гордеев.

Стук…, стук…, стук…, джик, плюх…

Бильярдный шар, ударился в бортик, отскочил, стукнул другой шар, тот собрал еще парочку и, в конце концов, вся компания закатилась в лузу.

Ленский с наслаждением разогнулся,–Это еще вопрос, кто кого обставит. Твой удар, парень.

–Вы тут и без меня управитесь,–в сторону Наташки Гордеев даже не взглянул, а та, наоборот, глазами на Славку зыркает, Николаева облапила так, что еще немного и на стол завалит,–Доигрывайте и приходите в бар,–мы в дверь, а Наташка к своему «новому» милому целоваться.

В баре Гордеев заказал себе коньяк, мне вино, а потом мы со вкусом устроились на шикарном кожаном диване.

–Не обращай внимания,–Славка слегка стукнул своим бокалом мой. Дзинь!…

–Ты о чем?

–О Наташке.

–Вот еще! С этой все ясно, недаром ее девчонки халдой зовут. Меня другое интересует, какого черта Пашка с ней связался?

–Ну, это тем более ясно, ты просто Николу ещё плохо знаешь. Он завистливый жуть, а ко мне у него особый счет. Мы в одной месте служим, специалист он средненький, а карьерист еще тот, высоких покровителей у него нет, так по мелочи, поэтому прогрызается, в основном, сам и неплохо прогрызается. Меня еще ни разу ответственным не назначали, даже временно, а он уже до замначальника дорос, только это роли не играет, все равно, как‒то так получается, что самый большой кусок работы у меня, и начальство напрямую ко мне обращается, вот Никола и беситься. Зря. У нас обычно продвигают не тех, кто дело делает, а тех, кто службу знает, так что карьерный рост ему, считай, обеспечен.

–А тебе не обидно?

–Да что ты! Мне эти подковёрные игрища ни к чему.

–К пенсии майора дадут и ладно… Я помню.

***

Господи, наконец–то я добралась, автобус, метро, еще автобус, а последние четыреста метров пришлось пешком идти, рядом с этим монстром ни один общественный транспорт не останавливается. Сюда только на такси, туристическим автобусом, на худой конец, на личной машине…

…Как там она говорила: обойти здание справа от центрального входа…, так обошла…, третий подъезд…, вот он…

Завтра мне обязательно надо отдать двадцатку Крупиной, а денег нет и перезанять не у кого. У Вальки Жмаевой я в прошлый раз занимала, у матери тоже недавно. Борька отпадает, он хоть и получает хорошо, но ему семью кормить надо и к рождению ребенка готовиться, есть еще Ирка Горбачева из соседнего отдела, мы с ней приятельствуем, хотя и встречаемся только в курилке, но той я еще старый долг не отдала. Это не страшно, у нее муж вахтовик, в Сибири нефть добывает, и мои пятнадцать ре она даже не заметит, но отдавать все равно надо. Ирка подождет, а вот Крупина…, у них с Андрюхой очередь на чешскую стенку подошла, каждая копейка на счету.

Я долго не решалась ей позвонить, стыдно было, да и знакомы мы не настолько близко, чтобы тридцатник в долг просить. Двадцать Таньке, червонец на прокорм, в кошельке у меня рубль с мелочью, а до зарплаты десять дней.

…Теперь надо войти и сказать охраннику, чтобы он по внутреннему телефону вызвал Бочарову…

Я достала бумажку с номером, набрала воздуху в грудь и шагнула…

Охранник едва взглянул на протянутую бумажку и тут же набрал номер, через пять минут в коридоре появилась Нелька.

Одета она была по–деловому: белая блузка, прямая юбка, строгий пиджак, а ее шикарные пепельные волосы были уложены в замысловатую прическу.

–Здравствуй, здравствуй, дорогая!–она поцеловала меня в щеку, потом что–то сунула охраннику,–Пошли ко мне,–мы поднялись на десятый этаж, прошли по коридору, в самый конец, и очутились перед дверью с табличкой: «Восточный блок 1, Секция № 3. Старший администратор». Нелька улыбнулась и постучала пальцем по надписи,–Это я. Проходи,–комнатка была небольшая, но милая. Шкаф, диванчик, стеллаж с папками, стол, справа от двери железный сейф, а слева раковина,–Как тебе мое рабочее место?

–Нравится.

–Сейчас будем пировать,–Нелька отомкнула сейф и выгрузила из него чайную посуду, сахарницу, сухарницу, заполненную всякой всячиной, электрический чайник, вилки, ложки…,–По правилам держать чайник на этаже не положено даже персоналу, утюг, электробритву, щипцы электрические для завивки можно, а чайник нельзя, где логика? Хотя пожарники, конечно, знают, что персонал нарушает, а как без этого, если ночное дежурство или сутки через двое? Вот они и закрывают глаза, но требуют, чтобы на виду ничего не было,–в комнату робко постучали. Нелька извинилась и вышла, отсутствовала совсем немного и вернулась радостная,–Сейчас гости будут!

Действительно, минут через пять дверь приоткрылась, а потом кто–то робко спросил,–Можно? Это мы, Неля Павловна.

–Можно, можно,–отозвалась Нелька, и в комнату вошла молодая женщина, за руку она держала девочку дошкольного возраста,–Здравствуй, Лизонька,–девчушка сосредоточенно кивнула,–Останешься со мной, пока мама работает?–малышка опять кивнула и только после того, как получила в подарок конфету, пролепетала нечто вроде «пасиб»,–Это она тебя стесняется,–пояснила Нелька,–мы–то с ней давние друзья.

–Спасибо вам, Неля Павловна, в саду дезинфекция, а соседка к сестре в Боровск уехала, оставить не с кем,–женщина виновато вздохнула.

–Подумаешь, проблема,–фыркнула Нелька,–Мы сейчас порисуем, поспим, потом обедать пойдем,–девчушка радостно заулыбалась, а Нелька нежно поцеловала ее в кудрявую головку и повернулась к матери,–Не беспокойся, Клава, все нормально будет, ты, вот что, сходи в бар к Ревазу, за кофе,–она протянула женщине пузатый металлический термос,–и еще в кондитерскую за пирожными, скажи для меня, потом все оплачу.

Клава ушла, девчушка достала из материной сумки бумагу, цветные карандаши и принялась рисовать, а мы открыли окно и закурили.

Зазвонил телефон, хозяйка взяла трубку,–Бочарова. Добрый день, Олег Михайлович! Да, я все заказала, еще вчера…

Нелька говорила о графике, дополнительной проверке, упоминала какую–то Лядову, а я вдруг поймала себя на том, что ведет она себя не так, как обычно… Ну, конечно же! Манера речи сильно отличается от той, к которой я привыкла. Никакой «мягкости» и ласкового растягивания слов, никакой «нездешней» интонации, она даже когда меня приветствовала, произнесла «здравствуй», а ведь обычно говорила «лабас». Единственное, что осталось, «слишком» правильное построение фразы…