ВЕЩЬ И ПРОСТРАНСТВО. Лекции 1907 года

2. Однако теперь все это становится проблематичным, поскольку мы действительно делаем эти самоочевидные утверждения и все же не понимаем, как они возможны. Так выдвигается на первый план фундаментальная трудность конституции объекта ("Konstitution des Gegenstandes") в феномене: как возможны самоочевидные утверждения об объективности, которая актуально не дана в феномене? Как возможны сравнения между ней и имманентными моментами феномена? Как же далее мы придем к пониманию перцептивных полаганий ("Wahrnehmungsglauben"), которые относятся к актуальному бытию ("wirkliches Sein") воспринимаемого объекта и которые то "подтверждаются" (bestätigen), то "сталкиваются" (konfligieren), то определяются точнее, то, возможно, определяются совершенно новым образом через новые восприятия, которые приводят объект к "все более полной" данности и показывают во все новых направлениях "что объект есть в актуальности"? Как все это понять, если, в самом деле, во всем процессе познания протекают лишь все новые последовательности переживаний, и, несмотря на всю самоочевидность (с соответствующими ограничениями), присущую суждениям об объекте, все же нельзя указать в переживании места, где объект был бы реален ("reell")? Объективность ("Gegenständlichkeit") конституируется в переживании. Как нам понять то, что конституируется на своих различных уровнях, как интендированную данность, подтверждающую себя шаг за шагом? Как выглядит конституированное? Мы должны прояснить это. То есть, я не могу удовлетвориться всеми самоочевидностями суждений, но должен привести к чистой данности само сознание самоочевидности ("Evidenzbewusstsein") согласно всем его моментам, должен проследить его изменения и подвергнуть его анализу, который чисто интуитивно установит, что актуально там лежит, что лежит в сущности таких связей переживаний. Вместо того чтобы жить в самоочевидностях, я их рассматриваю ("betrachte") и отношусь к ним, чисто рассматривая и анализируя чисто имманентно то, что дано там абсолютно и неоспоримо. Мы должны поэтому исследовать возможность трансцендентной интенции и значимости ("transzendente Meinen und Geltung") в сфере чистейшей имманентности, т.е. в сфере, где всякое констатирование ("Konstatierung") приводит к интуиции вид данности, не содержащий абсолютно ничего неясного.

В этом цель. И здесь пребывает более высокий слой исследований, который сам вновь может разделяться на слои. Я думал, что теперь, ввиду этого разделения, фактически соберу первый ряд очевидных данностей – или даже самоочевидностей – которые затем составляют проблемы высшего слоя, и буду принимать во внимание мотивы для новых исследований лишь шаг за шагом. Этими мотивами являются обширные трудности, которые повсюду связаны с трансцендентностью внутри самоочевидности.

Между тем, это разделение влечет за собой большую работу для наших лекций, поскольку все, представленное на первом уровне, должно быть представлено вновь на новом уровне, ибо проблема пребывает в последнем. Мы продвинемся несколько быстрее – а наше время, конечно, ограничено – если будем шаг за шагом непосредственно входить в трудности и их решение, насколько в каждом случае решение может быть проведено. Соответственно, то, что я сказал в начале прошлой лекции о нашем дальнейшем плане и его методе, придется скорректировать.

Раздел второй. Анализ неизменного внешнего восприятия.

Глава 2. Методологическая возможность анализа восприятия.

§8. Абсолютная данность восприятия в феноменологической рефлексии. Расширение понятия восприятия.

Компонент этого решения содержится уже в следующем соображении. Различие между реальной [reell] данностью и лишь являющейся – но не реальной [reell] – данностью абсолютно несомненно и абсолютно дано. Возьмем и усмотрим прежде всего случай актуального переживания. Мы берем его так, как оно есть «в себе», и исключаем всякое суждение, ведущее за пределы, в «трансцендентность»: например, только что пережитое нами чувство, или только что осуществленное восприятие, представление в фантазии и т.д. Если мы займем такую установку, то мы имеем переживание не как психологическое, но как абсолютное феноменологическое данное, на которое мы взираем и которое дано в этом взирании. Как оно дано? Переживание, абсолютное данное, стоит здесь во плоти; оно не как-то лишь фантазировано, помыслено в уподоблении или понято совершенно символически и концептуально, но дано перед нашими глазами как само, актуальное и теперь. Мы замечаем, что так называемое «взирание» на переживание, осуществляемое в описанной нами установке, имеет, самое общее, тот же основной характер, что и восприятие вещи (которое было нашим предметом до сих пор). Этот основной характер может определять и дальнейшее понятие восприятия, понятие, не связанное с данностью вещей. Восприятие вещи становится затем, хотя само оно не есть нечто вещественное, объектом другого «восприятия», т.е. объектом того взирания, той рефлексии (как говорят со времен Локка), и равным образом любого другого переживания, поскольку взор направлен на него. При условии только что упомянутой установки, установки феноменологической редукции, объект, о котором идет речь, т.е. чистое данное соответствующего переживания (восприятия, представления, чувства и т.д.), все же несомненно дан, т.е. дан абсолютно и реально [reell]. Что здесь означает «абсолютно»? Что касается внешнего восприятия, вера была отделима от присутствия во плоти; могло быть явление во плоти, соединенное с неверием и сомнением. Здесь это не так. Очевидно, что сущность редуцированного переживания восприятия несовместима с неверием и сомнением. Ибо это переживание есть не только сознание, чьей сущностной чертой является сознание актуального присутствия объекта, но оно также, как абсолютно дающее сознание, характеризуется как обладающее объектом как актуальным и во плоти, таким образом, что неверие и сомнение исключены. В некотором смысле, оно даже исключает веру. Ибо вера в обычном смысле есть лишь нацеливание на Бытие. Но здесь мы имеем не просто нацеливание. При нацеливании цель еще не дана; она еще должна быть достигнута. В абсолютно дающем восприятии, однако, воспринимающая хватка есть как раз схватывание само-данного.

С другой стороны, мы, конечно, не упустим из виду различие между отсутствием веры в этом случае от того случая, когда есть внешнее восприятие без веры. Мы проводим фундаментальное различие между восприятием, которое есть лишь явление объекта во плоти, и восприятием, чьей сущностью является не только являть, но и схватывать сам объект во плоти. Общее у них то, что в обоих случаях мы имеем дело с «сознанием» присутствия во плоти объекта. В нормальном восприятии есть сознание-веры, так что мы можем затем сказать: объект стоит здесь во плоти, он актуально здесь. С другой стороны, мы также находим контраст между двумя видами восприятия: здесь мы имеем само-обладание и тем самым абсолютную данность Бытия, и всякое сомнение в Бытии, всякое неверие, и даже всякая вера в обычном смысле (δόξα), исключены в виду чистого и простого наличия и обладания; там же мы имеем дело с явлением, а именно в модусе, который мы называем лишь явлением актуального присутствия, имеющем свой феноменологический характер в простом явлении, но не являющимся Бытием абсолютной данности Бытия в настоящем.

То же самое, очевидно, имеет силу для сферы схватывания сущности и сферы всех всеобщих интуиций вообще, естественно, с соответствующими изменениями. Абстрагирование и генерализация, интуитивно основанные на единичных интуициях домов, проясняют для нас сущность дома и являют сущность как данную. Эта сущность здесь есть объект интуиции и являет себя в интуиции как, так сказать, присутствующая во плоти. Но она лишь являет себя. С другой стороны, «сущность», всеобщее, может быть дано абсолютно и несомненно; например, сущность типа переживания в феноменологической редукции и в интуитивном абстрагировании не просто являет себя, но вместо этого есть абсолютная данность в строгой «имманентной» абстракции, а не просто «явление».

§9. Самополагающие восприятия и представляющие восприятия. Нераздельность восприятия и веры внутри самополагающего восприятия.

Представляется наиболее уместным терминологически различать между самополагающими [selbststellend] восприятиями и представляющими [darstellend] восприятиями. Я нашел выражение «самополагание» [Selbststellung] при чтении Мюнстерберга, но у него оно имеет совершенно иной смысл, так что опасность смешения отсутствует.

Через феноменологическую характеристику самополагающего восприятия мы впервые определяем смысл имманентности и трансцендентности. Самополагаемое называется имманентным; представляемое (будь то в смысле восприятия как во плоти или как само-представляемое) называется трансцендентным. Части или моменты самополагаемого называются имманентными ему, и именно, чтобы устранить всякую двусмысленность, реально [reell] имманентными, поскольку они могут прийти к очевидному самополаганию, т.е. поскольку сущность тотального самополагания обосновывает, согласно своей возможности, новое самополагание, объекты которого очевидным образом частично тождественны объекту тотального самополагания. Однако самополагаемое само может быть восприятием, представлением и т.д., т.е. имманентным объектом, который, со своей стороны, самополагает объект или представляет его. В последнем случае этот представляемый объект тогда не является реально [reell] имманентным исходному самополаганию, но трансцендентным (это то, что часто называют лишь интенциональным Объектом). Но если самополагаемое восприятие есть самополагание, то его Объект имманентен первому восприятию. Все это будет перенесено на объективирующие феномены, параллельные восприятиям, которые мы называем фантазиями. Мы будем различать фантазии в фантазийных самополаганиях и фантазии в фантазийных представлениях, и мы будем говорить о фантазийно-имманентном и фантазийно-трансцендентном. Но время для этого еще не пришло.

Мы уже видели, что в сфере абсолютно дающих восприятий мы не можем говорить о восприятии, самом по себе отделимом, которое то связано с верой или неверием, то со сомнением. Самообладание очевидного восприятия состоит в обладании и полагании, и анализ не должен отделять обладание и полагание. Обладание самополагания есть тогда реальное [reell] обладание. Полагание сродни вере; оно есть то, что исключает неверие. Оно есть то, что составляет сознание Бытия и конституирует абсолютное Бытие в данности. Это есть характер, общий всем самополагающим восприятиям. Что их различает, коренится в том, что дано в них. Общий всем им как «дающим» характер есть сознание присутствия чего-то во плоти, и это общее им, как и всем восприятиям вообще. Но, конечно, не следует здесь просто умножать факторы присутствия во плоти, факторы абсолютного самополагания присутствующего во плоти, факторы содержания присутствия во плоти и самополагаемого, как если бы в конце концов каждое произвольное «содержание» полагалось как единое с этими факторами самополагания и присутствия во плоти, так что каждый произвольный объект мог бы быть самополагаем. Напротив, мы еще достаточно услышим о необходимой трансцендентности вещности, хотя она являет себя во плоти в каждом отдельном своем восприятии; самополагание здесь исключено. С другой стороны, мы услышим о достоинствах перцептивной связи, о степенях возрастания к «совершенству» явления, в котором осуществляется нечто сродни самополаганию. Здесь нам сначала нужно лишь подчеркнуть, что объекты или содержания не суть сначала нечто, а затем умножаются теми или иными произвольными характерами познания, но вместо этого мы в нашем анализе, который должен быть осуществлен с очевидностью, рассматриваем и анализируем только данности, выделяем их различные стороны, схватываем то их отделимость, то их неотделимость, и делаем все это в сфере сущностей.

§10. Сознание тождества и сознание различия в представляющем восприятии.

Мы теперь изучим представляющие восприятия, к которым, очевидно, принадлежат восприятия вещей, но не менее и Эго-восприятия, восприятия Эго-переживаний. И мы будем изучать их по мере примеров восприятия дома и т.д. В случае самополагающих восприятий тождество объекта и тождество восприятия суть одно и то же; я имею в виду, что разные восприятия имеют разные объекты.

Иначе обстоит дело в случае представляющих восприятий; то, что два восприятия имеют один и тот же объект, не означает здесь, что они по сущности суть одно и то же восприятие, и еще менее означает, что они суть одно и то же тождественное восприятие. Следовательно, по сущности не-тождественные восприятия могут по своей сущности относиться к одному и тому же объекту. Например, восприятия дома могут по своему реальному [reell] содержанию быть весьма различными и все же быть восприятиями одного и того же дома. Вы поймете, если я использую обычные способы выражения. Возьмем дом, видимый то спереди, то сзади, или видимый изнутри, а затем снаружи. Если мы рассмотрим эти восприятия внутри феноменологической редукции или, как мы теперь можем также сказать, в самополаганиях, и именно в их единичной сущности, то каждое предстает по-иному, так сказать; каждое по сущности есть одно и снова другое. Тем не менее, мы говорим, и с некоторой очевидностью, что они представляют один и тот же дом.

Как это происходит? Мы находим в их сущности нечто, что их соединяет или что позволяет и требует определенного соединения. Это соединение есть соединение тождества, которое находит свое чистое выражение в утверждении, что разные восприятия интендируют или представляют одну и ту же вещь. Сознание тождества, своеобразный феномен, данный в самополагании, связывает восприятие с восприятием. Это сознание, хотя и не восприятие в манере нашей сферы примеров, все же, в некотором смысле, есть дающее сознание; оно относится к объекту, а именно к тождеству того, что воспринимается здесь и там, и обладает чем-то от характера интуиции или восприятия, в более широком смысле, поскольку очевидно, что двусторонний объект, в смысле восприятий, есть тот же самый.

Но мы должны быть осмотрительны. Надо отметить, прежде всего, что мы говорим о сознании тождества, которое объединяет два восприятия и тем самым осуществляет сознание их объекта как одного и того же, но не о том, что это сознание тождества отождествляет два восприятия и представляет их как одно и то же восприятие. То, что А и Б отождествлены, означает феноменологически, что сознание тождества связывает соответствующие представления А и Б, будь то восприятие или представление в фантазии и т.д. Отождествление двух восприятий потребовало бы, таким образом, представлений восприятий, а также сознания единства, которое связывает эти представления. Если же теперь в связующем сознании, т.е. в сознании, что воспринятый объект А и воспринятый объект Б суть один и тот же объект, действительно существует некоторая очевидность для этого тождества, то можем ли мы на самом деле сказать, что тем самым очевидно, что объект тот же? Немедленно будет возражено: как я могу быть данным тождество в собственном смысле, если мне не дано должным образом сам объект, а вместо этого я обладаю лишь его явлениями? Кроме того, разве здесь не может быть обмана? Например, у меня есть восприятие, скажем, дома спереди. Я затем обхожу его, чтобы увидеть заднюю сторону, и когда я воспринимаю ее, я говорю: это тот же дом; прежнее и текущее восприятие схватывают один и тот же дом. Но я был обманут, возможно, это был другой дом, чего я не заметил, пока шел кругом, как мне пришлось сделать. Это была видимость очевидности, которая могла быть ложной. Это совершенно верно, и фактически ни одно, ни другое единичное восприятие не дает объект в абсолютной несомненности. Действительно, действителен общий тезис, как мы только что сказали: каждое «внешне» представляющее восприятие и, точнее, восприятие, совместимо, поскольку исключительно его сущность есть вопрос, с любой позицией, включая сомнение, в отношении своего объекта. (Мы можем, пожалуй, верить сколь угодно сильно, но неверие остается «представимым»; неверие, как очевидно, совместимо с восприятием.) Далее, отождествление, т.е. сознание тождества, охватывающее оба восприятия, есть действительно сознание тождества – это очевидно, и это конституирует его сущность, но оно остается в некотором смысле лишь репрезентациональным сознанием тождества, лишь интендированием тождества. Оно, как очевидно, совместимо с неверием и сомнением относительно актуальности тождества.

Что же тогда очевидно на основании сознания тождества, фактически осуществленного на основе восприятий? Мы сказали, что в восприятиях, по самому их смыслу, их объект один и тот же. Что здесь делает смысл, сущность восприятий? Поразмыслим; данное таково: восприятия стоят в синтезе отождествления, единство сознания тождества охватывает их.

Но мы говорим не о случайных событиях, преходящих восприятиях как cogitationes. Нас интересует «сущностное», и мы замечаем здесь немедленно, что сознание тождества не есть упаковочная лента, которой можно соединить любые два произвольных феномена или восприятия; напротив, возможна ли связь или нет, зависит от сущности вовлеченных феноменов. Восприятие или представление слона и восприятие или представление камня не могут, по своей сущности, быть вставлены в отождествление; их сущность исключает это отождествление. С другой стороны, восприятия, которые мы называем восприятиями одного и того же объекта, проявляют себя как таковые в единстве сознания тождества, которое они обосновывают, которое они обосновывают своей сущностью. Интендировать с очевидностью один и тот же объект в нескольких восприятиях означает не что иное, как то, что они по сущности вставляются в единство сознания тождества, т.е. что в их сущности возможность такого объединения обоснована априори. Или, выраженное в чисто сущностном рассмотрении, которое здесь и есть предмет: две такие единичные перцептивные сущности обосновывают в чистой интуиции сущность, их охватывающую, а именно сознание тождества; это сознание едино с ними в чистой очевидности. Поэтому, если у нас есть два восприятия, о которых мы говорим с очевидностью, что они суть восприятия одного и того же объекта – а это происходит лишь в синтезе непрерывности – то здесь коренится факт, что «смысл» одного и смысл другого обосновывают сознание само-тождественности. И тогда восприятия, поскольку они вообще через свой смысл, через свою сущность, входят в такое сознание само-тождественности, называются по этой причине восприятиями одного и того же объекта. Очевидно, мы можем сказать о таких восприятиях, что они не обосновывают сознание тождества, что они воспринимают разные объекты; и обратно, мы можем сказать и помыслить и даже интендировать о произвольных восприятиях, даже если они не связаны друг с другом относительно своего объекта, что они представляют один и тот же объект. Но тогда это именно лишь сказано и помыслено.

Но то, что нас здесь интересует, это то, что восприятия, как мы схватываем их в очевидности самополагания, фактически связаны через сознание тождества, так что если мы теперь говорим об этой связи, то это не пустая болтовня, это не просто принято в пустой интенции такого рода, но вместо этого речь просто выражает связь-тождества, как она абсолютно дана в самополагании. Осуществляя эйдетическую интуицию, мы схватываем теперь также сущностное положение дел, что сознание тождества по самой своей сущности обосновано в сущности связанных восприятий и что по сущности обосновано говорить о вставленности в единство сознания тождества.

Сопоставим это еще с противоположным случаем: мы говорим о восприятиях, или, точнее, восприятиях, разных объектов, что они относятся именно к разным объектам, что они не воспринимают [perzipieren] один и тот же объект; это опять же, конечно, не должно пониматься как объективный факт, но феноменологически. Два восприятия стоят сами по себе как характеризованные с очевидностью таким образом, что они представляют разные объекты. Что коренится в этом феноменологическом обстоятельстве? Итак, два восприятия стоят перед нашим самополагающим взором не изолированно, но как связанные через охватывающее их сознание различия, через сознание «не то же самое». Сначала схватывание вместе в интуиции, собирающая хватка, может унифицировать их таким образом, что эта хватка не имеет, чисто предикативно, характера, известного нам как сознание тождества. Восприятия, таким образом, не стоят в характере, который в некотором смысле говорит нам: мы воспринимаем одно и то же. Но это еще не сознание различия. Когда присутствует нечто подобное? Предположим, у нас сначала было сознание тождества, связывающее p1 и p2, и затем мы хотели бы подставить вместо p2 p1', которое принадлежит другому объекту, тогда не-тождество выпрыгнуло бы. Нацеливание на тождество или определение тождества схватывает p1 и p1' как единое, и теперь эта интенция на тождество «конфликтует» с p1 и p1', данными в интуиции, схватывающей их вместе.

Опять же, это очевидная данность в чистом самополагании, что по сущности «тождество» конфликтует с подстановкой p1' вместо p2, или, далее, что возникает «конфликт» между «тождеством» и p1 и p1', данным вместе с ним, по причине их сущности, или, далее, что сущности p1 и p1' приходят к единству в сущности «сознание различия». С другой стороны, принадлежит к сущности p1 и p2, что они обосновывают возможность сознания тождества, но исключают возможность сознания различия. Далее, вообще принадлежит к сущности сознания различия и сознания тождества, что они исключают друг друга в случае идентично взятых членов связи, т.е. что они снова обосновывают отношение конфликта.

Поэтому выражения «теперь вставшие в сознание тождества» и, с другой стороны, «вставшие в сознание не-тождества» весьма значимы. И это есть как раз лишь другое выражение для положения дел, которое мы обозначаем следующим образом: два восприятия представляют один и тот же объект, и они представляют разные объекты. Все познания, которые мы приобрели здесь, осуществлены в сфере чистого самополагания и в сфере соответствующей ей эйдетической интуиции, которая также в некотором смысле есть чистое самополагание. Фактически, выражение и смысл выражения полностью переносимы.

§11. Разрешение одной трудности: даже интенциональные компоненты восприятия даны в модусе самополагания.

Теперь, когда мы увидели, что очевидности типа «два восприятия, А и В, представляют один и тот же объект (или, затем опять, другой объект)» не содержат никакой тайны и понятны без того, чтобы сознание загадочно выходило за пределы того, что реально [reell] имманентно в нем, тут же открывается перспектива разрешить трудности, которые стояли перед нами в первых очевидностях относительно восприятия и его объектов. Здесь у нас есть очевидность, что каждое представляющее восприятие внешнего типа представляет так называемый объект, который не пребывает в нем как реальная [reell] часть и не дан в этом восприятии в модусе самополагаемого объекта. И должны быть возможны очевидные утверждения, которые полагают моменты или части восприятия в сравнении и в других отношениях с частями и свойствами объекта. Очевидности существуют. Как они возможны? Как мы знаем что-либо непосредственно о представляемом, трансцендентном объекте, или об отношении к нему?

Эта мысль естественно напрашивается на нас теперь: отношение к объекту есть, с феноменологической точки зрения, не что иное, как пригодность, основанная в сущности объективирующего переживания (здесь – восприятия), к обоснованию сознания тождества. Или, лучше сказать, это есть своеобразная сущность восприятия, которая делает его пригодным к обоснованию сознания тождества и тем самым к исключению сознания различия, или, наоборот, к обоснованию последнего и тем самым к исключению первого. То есть, в сущности соответствующего восприятия обоснованы, как демонстрируют соответствующие самополагания, идеальные возможности для тождественных связей с другими восприятиями такого-то и такого-то характера, актуальными или возможными. Выражаясь субъективно, если бы мы имели перед глазами все сущности единичного восприятия, и если бы мы сравнивали их в самополагании с предданным восприятием А, и если бы мы были расположены приобрести и установить всё эйдетическое усмотрение, обоснованное в этих сущностях, тогда эти сущности распались бы на два класса. Каждая сущность восприятия одного класса обосновывала бы с А, с сущностью А, сознание тождества (последнее также взятое как сущность), и каждая сущность восприятия другого класса обосновывала бы сознание нетождественности. В первую группу вошли бы, например, в случае восприятия дома, идеальное тотальное содержание «возможных восприятий» того же самого дома. Это затем переносимо на идеальное тотальное содержание возможных фантазменных представлений, мнемических представлений и образных представлений этого дома, в их отношении друг к другу, а также к возможным восприятиям и, наконец, в отношении ко всем другим представлениям, даже пустым интенциям и т.д.