Запретный предел

– Как я справляюсь?

– Ваше Величество, превосходно, – искренне ответил он. – Я поражён до глубины души.

– Ваше Величество, вы – настоящая королева, – сказал Адельядо, – только спрашивать об этом ни у кого не надо. Даже у нас, которые беспредельно преданы вам.

– Спасибо за совет, – она улыбнулась, но уголки её губ тут же скорбно опустились. – Что всё это стоит, если король умирает? Я бы с радостью отдала и корону, и свою жизнь, лишь бы он…

Линда всхлипнула, а затем, уткнувшись в плечо Дилля, навзрыд заплакала. Адельядо свирепо глянул на Дилля, тот дёрнул бровями, показывая, что, мол, он тут совершенно ни при чём. Гроссмейстер закатил глаза к потолку, немного подождал и мягко сказал:

– Ваше Величество, я бы хотел посетить короля как можно быстрее.

– Да, не время предаваться скорби, – Линда выпрямила спину. – Надо действовать. Пройдёмте, господа.

Они шли в левое крыло замка, и не замечали, что за ними следует фигура в тёмной одежде. Илонна не скрывалась, но и не афишировала своё присутствие. Она не торопилась, но быстро догоняла идущих впереди – вампирша даже не замечала, что всё время ускоряет шаг. И когда она ступила на лестницу, которую только что миновали королева и оба мага, Илонна услышала голос Дилля.

– …поэтому я прошу вас, Ваше Величество, прикажите Илонне отправиться обратно в клан. Нужно убрать её из Тирогиса, как можно быстрее.

Илонна даже задохнулась от обуревавшей её ярости. Каков наглец! Просит свою любовницу, чтобы та отправила её подальше отсюда. Наверное, она мешает ему своим присутствием. Рука Илонны сама вынула меч из ножен. Сейчас она отправит кое-кого на тот свет! По лезвию меча забегали кровавые искры, но Илонна этого даже не заметила и только ускорила шаг.

– Зачем, сэр Диллитон? Здесь она под защитой крепких стен и армии.

– Ваше Величество, если Тирогис падёт, у Илонны не будет ни единого шанса спастись. Её уже один раз прибивали к кресту, второго раза ей не пережить. Прошу вас, попробуйте уговорить её.

Илонна замедлила шаг. Что этот изменщик болтает о кресте?

– Она – личный представитель короля, а не королевы. Боюсь, ваша любимая меня не послушает.

Ревность вспыхнула в душе Илонны с новой силой. Откуда эта женщина знает, что она – любимая?!! И тут до Илонны дошёл смысл сказанного. О, Единый, какая же она дура! В этот момент Адельядо, шедший перед Линдой и Диллем, обернулся, желая о чём-то спросить королеву и увидел невдалеке вампиршу.

– Это ещё что такое? – рявкнул он, отталкивая в сторону королеву и закрывая её собой.

Дилль тоже обернулся и выпучил глаза, увидев пламенный меч в руке непонятно откуда тут взявшейся девушки.

– Илонна! – воскликнул он, устремляясь к ней. – Ты что тут делаешь? И откуда у тебя такая штука?

Вампирша только сейчас заметила пламенеющее лезвие меча и от неожиданности бросила его на пол. Огоньки на лезвии тут же померкли, и меч превратился в обычное оружие.

– Я шла за вами и всё слышала, – она с вызовом посмотрела на Линду. – Ваше Величество, будь вы хоть трижды королевой, я вам его не отдам.

И схватила под руку ошеломлённого Дилля. Линда растерянно смотрела то на вампиршу, то на Дилля, не в силах понять, в чём её обвиняют. Адельядо цыкнул, закатил глаза к белому потолку, громко вздохнул и сказал:

– Ваше Величество, не обращайте внимания на этих умалишённых. Они буйные, но, по большому счёту, безопасны. Позвольте предложить вам руку? Доставьте старику радость.

– Ваша премудрость, ну какой же вы старик? Пойдёмте, – она взяла под руку гроссмейстера и тихо спросила: – Вы видели, какой у неё ужасный меч? Вы уверены, что она… э-э… не повредит сэру Диллитону?

– Уверен. Сейчас они выяснят отношения, потом помирятся, потом придут вместе.

Всё случилось так, как и предсказывал гроссмейстер. Сначала Дилль выслушал кучу несправедливых упрёков, затем Илонна назвала его похотливым самцом, недостойным даже погребения в навозной яме, после чего расплакалась. Закончилось всё жарким поцелуем и обещанием отрезать кое-кому кое-что, если он ещё раз позволит себе хоть одним глазом посмотреть на королеву.

– Балбесина ты, – улыбнулся Дилль. – Я ж о тебе заботился.

– Да я поняла уже, – ответно улыбнулась Илонна. – Но нельзя же было упустить шанс постращать тебя. А то стоило мне отлучиться, как ты тут же подкатился к самой королеве. Всё, теперь от меня ты ни на шаг не отойдёшь.

– Даже не знаю, предлагать ли тебе поселиться в пажеских казармах? – изобразил задумчивость Дилль. – Сейчас все маги живут там, и мы с Тео в том числе. Я уже договорился с гроссмейстером, но теперь что-то засомневался.

– А ты не сомневайся. Мейс ведь тоже там живёт?

– Та-ак…

– Ладно, не надувайся, шучу. Вы куда шли?

– К королю.

– Надеюсь, ты уже оставил мысль попросить его отослать меня подальше?

– Говорят, король… – Дилль нахмурился. – В общем, он умирает. Врачеватели ничего не могут сделать. Вся надежда на гроссмейстера.

– А если я тоже пойду? – Илонна помрачнела. – Меня не выгонят?

– Выгонят, будем вместе ждать, когда Адельядо выйдет.

Против опасений Илонны, никто им не воспрепятствовал войти в королевскую опочивальню. Напротив, едва они приблизились, гвардейцы раскрыли перед ними створки дверей. Дилль удивился, сколько, оказывается, там находилось народу. Около королевского ложа сидели пять магов-врачевателей, среди которых был и Мейс. Трое монахов во главе с архиепископом Одборгским тихо бубнили молитвы, прося Единого вдохнуть жизнь в умирающего короля. Гроссмейстер Адельядо негромко разговаривал с мастером Мернаэлем. А в углу опочивальни стояла, кусая губы, Линда.

Увидев вошедших, она сделала им знак входить. Дилль приблизился к ложу, на котором лежал король, и вздрогнул. Сейчас Юловар ничем не напоминал того цветущего, ухоженного и сильного мужчину, каким его помнил Дилль. Скорее, он выглядел, как ещё живая мумия. Кожа туго обтягивала кости лица, глаза ввалились, а в уголках растрескавшихся губ запеклась кровь. Высохшие руки, лежащие поверх одеяла, напомнили Диллю те обрубки, которые он видел в кабинете мастера Гвинарда. И которые тот заставлял Дилля оживлять.

Илонна горестно вздохнула и отошла от ложа. Поймав взгляд Линды, она подошла к ней и с поклоном сказала:

– Простите меня, Ваше Величество. Я ведь едва вас не прикончила.

Голубые глаза Линды смотрели в зелёные Илонны.

– Любишь?

– Да.

– Тогда прощаю. И я люблю Юловара. Если бы моя смерть помогла ему вернуть жизнь, я ни мгновенья бы не задумалась.

– Гроссмейстер обязательно найдёт средство, – убеждённо сказала Илонна.

– На него вся надежда, – еле слышно сказала Линда. – Лекари со своими мазями и настойками беспомощны, врачеватели не знают, что предпринять, два монастыря монахов день и ночь молятся за здравие короля, но Единый не внемлет им. Если и гроссмейстер не сумеет помочь… я умру вместе с Юловаром.

Глаза Линды были сухими – все слёзы она уже выплакала. Илонна, поколебавшись, взяла её за руку и слегка сжала, словно пытаясь передать часть энергии королеве.

– Он обязательно найдёт средство, – повторила она.

Две таких разных женщины сидели рядом и, держась за руки, смотрели на короля. Дилль поглядел на них, но, разумеется, подходить не стал. Здесь он был лишний. Да и вообще, он пришёл сюда узнать, как себя чувствует Гунвальд. Дилль подошёл к гроссмейстеру сказать, что поищет каршарца.

– … а я тебе говорю, это явное некромагическое воздействие, – убеждал гроссмейстер Мернаэля. – Неужели зеленоватость кожи тебе ни о чём не говорит?

– Это может быть неизвестный яд, – возражал Мернаэль.

– Слушай, я тебе уже сказал, что сделал это Гвинард. Он у нас был самым большим спецом по некромагии. Не ты, не я, не покойный Грифнерд. Говорю тебе – надо копать в сторону некромагии.

– Да ведь даже последнему ушлёпку известно, что некромагия работает с мёртвыми организмами. Ади, ты меня поражаешь.

– Ты кого это последним ушлёпком назвал, пердун старый?

Дилль слушал, как высшие мастера ругаются шёпотом и всё не решался встрять в разговор.

– Сам ты старый болван! Некромагия вливает энергию в мёртвые ткани – чем это поможет живому королю?

– Откуда я знаю? Я же не некромаг. Но уверен, что искать нужно именно в этом направлении.

– Ваша премудрость, а если некромагическое заклинание использовать наоборот, оно будет высасывать энергию из живых тканей? – Дилль под предлогом вклиниться в беседу ляпнул первое, что ему пришло в голову. – Извините, если я глупость сказал. Можно мне удалиться, я хотел Гунвальда найти?

Адельядо и Мернаэль уставились на Дилля, затем обменялись взглядами.

– Слушай, а ведь он прав, – задумчиво сказал Мернаэль. – Если допустить, что Гвинард использовал такое извращённое заклинание, тогда становится понятным, почему жизненная энергия покидает короля, как вода – дырявое сито. Но почему он выжил, хотя трое бывших рядом с ним уже умерли?

– Скорее всего, амулеты смягчили воздействие, – гроссмейстер нахмурился. – Погоди, если следовать этой логике, то для возврата Юловара к нормальной жизни на него нужно применить неискажённое заклятье? То есть, ударить истинной некромагией по некромагии искажённой? Ещё живой, но умирающий организм должен получить отрицательное воздействие, но положительную энергию. Так что ли?

Мозги Дилля начали закипать – он уже на середине потерял нить рассуждений гроссмейстера. Зато мастер Мернаэль тут же вытащил листок и стилус и принялся что-то писать. Адельядо склонился над писаниной, и на Дилля внимания не обращал.

Он огляделся – врачеватели заняты, монахи в полутрансе, Линда и Илонна сидят рядышком, как две статуи скорби. Он вышел из опочивальни и спросил у гвардейцев, не знают ли они, где находится раненый королевский телохранитель.

– За поворотом коридора третья дверь справа.

Дилль отправился туда и вскоре входил в указанную комнату. Окна были занавешены тёмными шторами, а в воздухе витал густой запах травяных настоек и мазей. На широкой кровати лежал Гунвальд, неподалёку на складном стуле клевал носом старичок-лекарь. Дилль подошёл к кровати. Голова каршарца была в жёлтых от мазей бинтах, грудь и руки тоже – сейчас Гунвальд выглядел братом-близнецом Тео.

– Гунвальд, – тихо сказал Дилль, но каршарец не откликнулся.

Зато проснулся лекарь и подскочил со стула.

– Извините, сударь, я задремал, – лекарь протёр сонные глаза и спросил: – А вы кто такой? Посторонним сюда нельзя – так Её Величество распорядилась.

– Я – его друг. Как он?

– Другу, наверное, можно, – лекарь плюхнулся обратно на стул. – Честно сказать – плохо. Удар был такой силы, что у него грудина треснула. Лицо превратилось к кровавый блин. Обе руки сломаны, каждая не меньше, чем в двух местах. Внутренности тоже повреждены. Я сделал всё, что мог. Он – необычный человек. Другого удар такой силы убил бы на месте.

– Он – каршарец, – с печальной гордостью сказал Дилль. – Маги-врачеватели его смотрели?

– Да что вы, сударь? – удивился лекарь. – Они от Его Величества не отходят ни на минуту. Как только один теряет силы, его тут же меняет другой. Ваш друг, если и выживет без помощи врачевателей, то останется калекой.

Лицо Дилля окаменело. Гунвальд, в котором жизнь всегда плескала через край, будет калекой? Могучий каршарец, одним своим видом ввергающий врагов в ужас, будет ползать на искалеченных ногах и протягивать скрюченную руку, прося милостыню? Не бывать этому!

– Но, сказать честно, я не вижу шансов даже на такой исход, – продолжал лекарь. – Боюсь, ему недолго осталось.

– Сколько он ещё выдержит? – глухо спросил Дилль.

– Думаю, ещё столько же, но не больше.

– То есть, грубо говоря, неделю?

– Да. Плюс минус пару дней. Вы хотите ему гроб заказать?

– Тьфу, типун тебе на язык! – выругался Дилль. – Слушай меня внимательно: сиди около него круглыми сутками, делай, что хочешь, но Гунвальд должен дожить до того времени, когда врачеватели смогут помочь ему. Ты меня понял?

– Я и без ваших указаний всё это делаю, – оскорбился лекарь.

– Извиняюсь, просто я очень волнуюсь за друга. Если сумеешь дотянуть Гунвальда, я… – он лихорадочно захлопал по бокам, но вспомнил, что кошель не носил с собой со времён Арьена. – Сотня золотых оксов устроит?

– Сколько? – вылупил глаза старичок.

– Сделай то, о чём я прошу, и сотня золотых твоя.

– Я постараюсь.

– Не постарайся, а сделай! – жёстко сказал Дилль. – Приведи помощников, скупи все немагические лекарства, но сделай так, чтобы он прожил ещё десять дней.

Старичок клятвенно пообещал выполнить приказ. Дилль бросил взгляд на Гунвальда и вернулся в королевскую опочивальню. Врачеватели у постели короля были уже другие – видимо, отдохнувшая смена. Монахи продолжали молитву, а архиепископ Одборгский слушал всё ещё споривших Адельядо и Мернаэля.

– …ты так говоришь, словно знаешь, какое заклятье он наслал на Его Величество. А без этого мы не сумеем определить изменённый вариант.

– Не знаю. Но подобных заклятий не так уж и много. Мне нужно попасть в Академию – возможно, дневники и записи Гвинарда уцелели. Од… э-э, ваше святейшество, нет ли у вас каких-нибудь амулетов против нежити? Всё-таки это больше ваша специализация.

Архиепископ поджал губы и задумался.

– Есть. Вопрос в другом: будут ли они действовать в свете последних событий?

Дилль решительно направился к высшим магам и архиепископу.

– Ваша премудрость, разрешите обратиться к мастеру Мернаэлю?

Гроссмейстер недовольно нахмурился, а Мернаэль побагровел от гнева.

– Мальчишка! Как ты смеешь врываться в наш разговор? Давно штрафы не отрабатывал?

– Ваша мудрость, – спокойно сказал Дилль, – прошу вас оказать помощь королевскому телохранителю. Он тут неподалёку. Лекари его обмазали мазями, но нужна помощь настоящего врачевателя, иначе он умрёт.

– Какая наглость! – почти в полный голос воскликнул Мернаэль. – Ваша премудрость, что вы намерены делать с этим нахалом?

– Так, ну-ка оба – вон отсюда! – распорядился гроссмейстер и, подавая им пример, первым вышел в коридор. – Адепт Диллитон, ты что себе позволяешь? Или возомнил себя гроссмейстером, что пытаешься приказывать высшему мастеру? Так я быстро тебя избавлю от подобных мыслей. И много ещё от чего.

– Ваша премудрость, я готов понести любое наказание, но врачеватели должны оказать помощь Гунвальду, – твёрдо сказал Дилль.

– А ты знаешь, что сейчас все, кто имеет хоть небольшие врачебные умения, находятся здесь, во дворце? Даже Эрстан, хотя генерал Куберт был категорически против. И что Его Величество не умер только потому, что они непрерывно вливают в него свои жизненные силы. И что долго так продолжаться не может, потому что врачеватели не успевают восстанавливаться, – гроссмейстер говорил уже в полный голос. Гвардейцы у дверей на всякий случай расступились в стороны – вдруг старый маг начнёт швыряться чем-нибудь магическим? – А ты хочешь, чтобы они прекратили поддерживать короля и занялись каким-то каршарцем?

– Но мастер Мернаэль не участвует в этом, он мог бы хоть немного поддержать Гунвальда.

– Не тебе решать, кто чем должен заниматься, – сурово сказал Адельядо. – Сейчас главное – поддержать жизнь короля, поэтому каждый врачеватель на счету.

– Тогда научите меня, – не отступался Дилль. – Научите, как передавать жизненные силы, и я сам помогу Гунвальду.

– Я всегда подозревал, что ты – полный дурень, – уже не так громко сказал гроссмейстер. – Ты ведь не врачеватель, а боевой маг. Твоя энергия служит для уничтожения, и от неё пациент сгорит до пепла.

– А биомагия? У меня есть биомагия.

– Биомагия разрушения, не забывай добавлять. Чтобы созидать, а не разрушать, нужно долго учиться. Нет, если ты хочешь превратить каршарца в кучу гниющей плоти – действуй. Возьми свой посох, разозлись, и твой друг моментально перевоплотится.

– Тогда я отправлюсь к тилисцам и выкраду у них врачевателя, – Дилль насупился. – И никто не посмеет мне сказать…

– Умолкни, болван! – в голосе гроссмейстера появились нотки настоящего гнева. – Считаешь себя всесильным сверхмагом? К тилисцам он отправится… Не может Мернаэль сейчас тратить силы ни на кого другого. Если мы сумеем найти в Академии записи Гвинарда, то Мернаэль останется единственным из сильных врачевателей, кто сумеет применить обращённое некромагическое заклятье. Остальные высшие мастера, и я в том числе, пока на это не способны.

– Пусть мастер Мернаэль хоть немного поможет Гунвальду, а в вашем некромагическом заклятьи я тоже могу поучаствовать, – упрямо заявил Дилль. – Гвинард как-то заставил меня оживить мёртвую руку, поэтому я помогу мастеру Мернаэлю, если он поможет Гунвальду.

– Он ещё торгуется! – в негодовании воскликнул Мернаэль, а гроссмейстер удивлённо спросил:

– Что ты сделал?

– Раз тридцать прочитал какое-то некромагическое заклятье, и кисть казнённого преступника начала двигать пальцами. Что-то не так? Гвинард тогда говорил, что все водники занимаются этим.

На лице гроссмейстера появилось странное выражение.

– А ведь я помню тот разговор с ним. Он желал получить тебя в ученики и упомянул, что ты смог передать энергию. Я тогда, честно говоря, не поверил Гвинарду – он был слишком заинтересован в твоём посохе, – Адельядо задумчиво погладил бороду. – Но я даже представить не мог, что ты передал энергию в мёртвую плоть.

– Ты помнишь то заклятье? – мастер Мернаэль вперился грозным взглядом в Дилля.

– Нет, конечно. Там слова такие были, что язык сломаешь. Только контрольное слово помню – эйшвергхиум.

– Эйшвергхиум? Ты ничего не путаешь? – Мернаэль и Адельядо озадаченно переглянулись, и гроссмейстер сказал: – Если мне не изменяет память, Эйшвергхиум – это один из высших некромагов прошлого. Хочешь сказать, что ты сумел воплотить сложное некромагическое заклятье?

– Не думаю, что оно было таким уж сложным, – рассудительно сказал Дилль. – Скорее – наоборот. Гвинард, когда его искал, требовал у фамильяра зелёный список. А если зелёный, значит, не такой уж трудный. Мастер Иггер когда мне отдавал свою книгу, предупреждал, что чёрные заклятья – сложные, красные – трудные, а зелёные я могу и сам пробовать.

– Отличный ход мысли, адепт, – криво усмехнулся гроссмейстер. – Вот только у некромагов зелёные заклятья – самые мощные, под цвет биомагии.

Дилль ошарашенно умолк. Получается, он при помощи обломка посоха сумел провести настоящий некромагический ритуал.

– Так, – Адельядо побарабанил пальцами по стене. – Мер, сходи-ка, проведай каршарца.

– Ади! – мастер Мернаэль возмущённо посмотрел на гроссмейстера.

– Сходи, сходи. Много сил не трать, погляди, чем его можно укрепить до того времени, когда ему смогут помочь остальные.

Мернаэль фыркнул и, стуча посохом, пошёл по коридору. Гроссмейстер ткнул пальцем в Дилля:

– В другой раз я твою башку в гнилую тыкву превращу за такие выходки. Совсем страх перед мастерами потерял – никакого уважения, – Адельядо исподлобья посмотрел на него и спросил: – Ты что, в самом деле собирался идти к тилисцам и выкрадывать у них врачевателя для каршарца?

– Гунвальд – мой друг, и не раз рисковал жизнью ради меня. Я должен попытаться его спасти.

– А как же вампирша? – поднял бровь гроссмейстер. – Ты подумал о ней?

– Илонна первая перестала бы меня уважать, поступи я по-другому, – твёрдо сказал Дилль.

– Тогда забирай её и иди в пажеские казармы. Мы с Мернаэлем скоро вернёмся, передай Оквальду и Криану… хотя, не надо. Я сам им всё скажу.

– Мастер, спасибо вам за Гунвальда, – Дилль поклонился.

– Иди уже, – сварливо сказал Адельядо. – И вот что: позанимайся-ка медитацией. Тебе это вскоре пригодится.

*****

Эмтрис – был последним крупным городом на пути мироттийцев к Тирогису. Разбежавшиеся остатки юго-западной ситгарской армии стекались в него, и к моменту появления под стенами Эмтриса мироттийцев уже заняли плотную оборону. Король Ниал в очередной раз встал перед дилеммой. Плюнуть на укрывшихся в городе и двинуть армию к Тирогису, опасаясь в любой момент получить удар в спину, или же заняться взятием этого укреплённого города, позволив королю Энмунду захватить первенство в войне против Ситгара.

Ситуация для Ниала с каждым днём становилась всё хуже. Виной тому были наглые хиваши, чьи быстрые всадники саранчой налетали на земли, которые Ниал уже считал своими, вырезали или угоняли в рабство поселян и держали в постоянном страхе жителей городов. Баморр с ног сбился, пытаясь уничтожить пустынников, сегодня появившихся на одном участке условной границы, а завтра сжигавших деревни уже в паре десятков лиг восточнее. И, что самое пакостное, хиваши оставляли за собой поднятых мертвецов. Зомби было недостаточно, чтобы нанести существенный вред – их довольно быстро уничтожали силами воинов и ополченцев, но люди стали бояться покидать дома даже в сумерках, не говоря уже про ночь. Страх перед поднятыми разъедал души не только крестьян, но и воинов.

Встав под Эмтрисом, Ниал в очередной раз собрал военачальников на совещание. Король долго слушал их высказывания и споры по поводу дальнейшего развития военной кампании, потом нашёл взглядом генерала Юнка, не сказавшего за всё время ни слова. Юнк был тем самым человеком, который в прошлый раз не пожелал лишаться головы, выразив своё мнение, не совпадающее с мнением короля.

– Генерал Юнк! – Ниал жестом подозвал его. – Я бы хотел узнать ваши мысли, но вы всё время молчите.

– Я всего лишь солдат, Ваше Величество, и не умею красиво и правильно говорить, – генерал вытянулся перед королём.

– Говорите, как умеете, я хочу знать ваше мнение. Я так понимаю, голова дана военному, чтобы думать, а не просто шлем носить.

И если присутствующие на совещании не поняли, то Юнк очень даже сообразил, о чём говорит король.

– Как пожелаете, Ваше Величество, – генерал подошёл к карте, где красными и розовыми стрелками были изображены передвижения мироттийской и тилисской армий, а синими – ситгарских войск. – Моё мнение таково: мы уже находимся в заднице, и если пойдём дальше, то окажемся в полной заднице.

Среди присутствующих послышались смешки – действительно, генерал разговаривал, как простой солдат, каковым он, в сущности, и был. Король невозмутимо кивнул Юнку – продолжайте.

– На карте видно, что тилисцы, хотя они и изрядно потрёпаны западной армией Ситгара, находятся в очень выгодном положении. В тылу у них остался лишь один незахваченный крупный город – Морано, но они связали деятельность войск герцога Эльдо. По большому счёту линиям снабжения тилисцев ничто не угрожает, поэтому они могут себе позволить спокойно осадить Тирогис и ждать хоть до следующей зимы. Мы же прошли ситгарские земли почти без боёв. Вот он, наш путь – разрезающий Ситгар по диагонали от границы до Тирогиса. Но нельзя забывать о вонючих хиваши, которые стараниями Юловара теперь оказались в Винлике. Они уже сильно беспокоят примкнувшие к нам ситгарские кланы Кровавой выдры и Южного волка. Они не только рушат наши линии снабжения, но и, я уверен, готовят удар на Эштигер. Не знаю, о чём думает каган Джарем, но по-моему легче напасть на слабо защищённый Эштигер, нежели губить войска при захвате южных ситгарских городов. И если таковое произойдёт, уважаемые эштигерские союзники покинут наши ряды, чтобы оборонять собственную страну. Кроме того, нельзя исключать и нападения хиваши на Беатию, а это ещё минус к нашим силам.

Генерал посмотрел на карту, собираясь с мыслями, и продолжил:

– Эмтрис будет гнойной занозой, если мы оставим его у себя в тылу. Опять же, не стоит забывать о ситгарских городах, куда была оттянута их южная армия. Сейчас ситгарцы сидят, как мыши, боясь удара от нас или от хиваши. Но кто поручится, что через пару недель они останутся на месте, а не ударят нам в спину, когда мы начнём осаду Тирогиса? На первый взгляд ничего страшного в этом нет – мы легко отобьёмся. Но мы окажемся отрезанными от линий снабжения. А голодный солдат – плохой солдат. Наша армия будет зависеть от тилисцев, с которыми я, честно говоря, даже сортир рядом не вырыл бы. Опять же, восточный Ситгар ни нами, ни тилисцами пока не захвачен – оттуда могут прибыть войска и ополчение. Осаду они, конечно, не снимут – сил не хватит, но неприятности доставят. Нам, а не тилисцам. Если сложить всё вместе, получится картина, где мы будем терять силы, а король Энмунд – наоборот. А с уничтожением Ситгара, Мироттия останется единственным соперником Тилиса, и неплохо бы подумать о том, что будет через год-другой.

Король Ниал слушал генерала, а сам искоса поглядывал на высших военачальников – как они реагируют. Маршал Торон смотрел на Юнка с сочувствием, словно уже прощался с ним, а маршал Энквист, презрительно выпятив нижнюю губу, то и дело порывался сказать что-то резкое.

– Если Вашему Величеству хочется знать моё мнение, то вот оно. Мы должны осадить Эмтрис и отослать обратно мобильную часть армии – лёгкую и среднюю кавалерию, чтобы нейтрализовать угрозу хиваши. А к Тирогису можно отправить, скажем, немного пехоты, десяток инженеров, пару магов и всех церковников во главе с архиепископом Бронкурским – пусть они изображают осаду Тирогиса, а основная работа ляжет на тилисцев. Если же возникнет необходимость, мы за пару дней сможет перебросить основные силы под Тирогис. Но безоглядно рваться к ситгарской столице, рискуя получить удар в спину, нельзя.