Нёвиллет и Люмин

Когда первые лучи утреннего солнца пробились сквозь высокие стрельчатые окна архива, окрасив столбы пыли в золотистый цвет, Нёвиллет понял, что провел здесь всю ночь. Он устало потер переносицу. Поиски дали некоторые зацепки, но не окончательный ответ. Однако сейчас его мысли занимало другое. Люмин. Он не мог отделаться от беспокойства. Как она там? Помогли ли лекарства Сиджвин? Решение пришло само собой, оттеснив на время протоколы и древние тексты. Он должен ее навестить. Убедиться лично, что ей лучше. Возможно, в неформальной обстановке, вдали от суеты и срочных дел, они смогут поговорить не только об угрозе Бездны, но и… о чем-то еще. О том невысказанном, что витало между ними с момента их первой встречи, но особенно остро ощущалось сейчас.

Утренний визит и приглашение на ужин.

Выйдя из прохладной тишины архива на залитые утренним светом улицы Фонтейна, Нёвиллет ощутил контраст. Город уже просыпался. Слышался стук колес аквабусов, голоса торговцев, смех детей. Следы вчерашней паники почти стерлись, замененные привычной деловой активностью. Жизнь продолжалась, но угроза никуда не исчезла, она лишь затаилась в тенях. Он шел к снятой Люмин квартире, его обычно размеренный шаг был чуть быстрее обычного. Он пытался облечь свое желание ее увидеть в рамки долга – проверка состояния ключевого союзника в борьбе с Бездной. Но где-то в глубине души, там, где обитал не Верховный Судья, а древний дракон, он понимал истинную причину своего визита. Ему просто нужно было ее увидеть. Увидеть свет в ее глазах, а не ту болезненную бледность, что так встревожила его вчера.

Дверь квартиры открылась почти сразу после его осторожного стука. На пороге стояла Люмин. И первое, что отметил Нёвиллет – она действительно выглядела лучше. Бледность уступила место легкому румянцу, а в золотистых глазах, хоть и виднелась тень усталости, снова горел живой огонек любопытства и… удивления? Она явно не ожидала его увидеть так рано. На ней была простая домашняя одежда, волосы собраны в небрежный пучок. В руке она держала чашку с дымящимся напитком – вероятно, один из травяных отваров Сиджвин. В маленькой гостиной было чисто и немного пусто, чувствовалось, что это временное жилье, но на столике у окна стояла ваза с несколькими яркими цветами радужной розы – подарок кого-то из благодарных жителей?

– Месье Нёвиллет? – Голос Люмин звучал чуть тише обычного, но уже не так слабо, как вчера. – Не ожидала вас… Проходите.

Она отступила в сторону, пропуская его внутрь. Он вошел, стараясь не нарушить хрупкую атмосферу покоя, царившую в комнате.

– Доброе утро, Люмин, – произнес он, его голос был ровным, но внимательный взгляд изучал ее состояние. – Прошу прощения за столь ранний визит без предупреждения. Я хотел убедиться, что вы чувствуете себя лучше после… вчерашнего. Рекомендации мадмуазель Сиджвин оказались действенными?

– Да, спасибо, – она слегка улыбнулась, жестом приглашая его присесть на небольшой диванчик. – Мне значительно лучше. Сиджвин – настоящая волшебница. Ее настойки и правда творят чудеса. Хотя голова еще немного кружится, если резко встать.

– Это ожидаемо, – кивнул Нёвиллет, садясь напротив и стараясь сохранять привычную сдержанность, хотя внутри ощущал явное облегчение. – Вам все еще необходим покой. Энергия Бездны оставляет коварные следы, а ваше истощение было значительным. Он заметил, как при упоминании Бездны ее взгляд на мгновение стал серьезнее, словно она вспомнила недавние события. Но она быстро взяла себя в руки.

– Я понимаю. Постараюсь быть осторожнее.

Некоторое время они сидели в тишине, нарушаемой лишь тихим тиканьем часов где-то в комнате и отдаленным шумом города за окном. Нёвиллет обдумывал, как перейти к тому, ради чего еще он пришел. Разговор о Бездне был неизбежен, но не сейчас, не в этой обстановке. Он хотел предложить нечто иное.

– Люмин, – начал он, тщательно подбирая слова, – я провел ночь в архивах, изучая природу недавних атак. Есть определенные зацепки, которые требуют обсуждения. Но я также понимаю, что вам нужен отдых, и обстановка моего кабинета, возможно, не самая располагающая для восстановления сил.

Он сделал паузу, встретившись с ней взглядом. Ее золотистые глаза смотрели на него внимательно, с ноткой вопроса.

– Я подумал… возможно, сегодня вечером, если вы будете чувствовать себя достаточно хорошо… мы могли бы поужинать вместе? Во дворце Мермония. В более… спокойной и неформальной обстановке. Это позволило бы нам обсудить текущую ситуацию без спешки и давления срочных дел.

Приглашение повисло в воздухе. Для Нёвиллета это был шаг далеко за пределы его обычной роли. Пригласить кого-то на ужин во дворец, не по официальному поводу… Это было почти личным жестом. Он сам удивился своей решимости, но не отступил, ожидая ее ответа. Сердце, которое он считал давно уснувшим под толщей веков и долга, сейчас билось чуть быстрее.

Люмин замерла, услышав приглашение. Ужин? Во дворце Мермония? С Нёвиллетом? В неформальной обстановке? Ее первой реакцией было удивление, смешанное с чем-то еще – трепетом, который она не сразу смогла определить. Мысли пронеслись вихрем. С одной стороны, это действительно была отличная возможность обсудить угрозу Бездны спокойно, без посторонних ушей. Она доверяла его суждениям и знала, что их совместная работа необходима для защиты Фонтейна. Но с другой стороны… ужин наедине с ним. Образ строгого, но заботливого Верховного Судьи, склонившегося над ней вчера, когда она была без сознания, нежные прикосновения прохладного компресса к ее лбу… Все это всплыло в памяти, заставляя сердце забиться чаще. Это приглашение казалось чем-то большим, чем просто деловая встреча. Возможностью узнать его лучше? Понять, что скрывается за этой безупречной сдержанностью?

Она посмотрела на него. В его глазах цвета индиго, обычно таких спокойных и непроницаемых, сейчас читалось… ожидание? Возможно, даже легкая неуверенность. Это делало его неожиданно человечным, уязвимым. И это подтолкнуло ее к решению. Страх перед неизвестностью, перед собственными зарождающимися чувствами, отступил перед желанием принять этот шаг навстречу.

– Да, месье Нёвиллет, – ответила она, стараясь, чтобы голос звучал ровно, хотя легкая улыбка все же коснулась ее губ. – Я думаю, это хорошая идея. Обсудить все в спокойной обстановке будет полезно. Я принимаю ваше приглашение. К вечеру, я уверена, буду чувствовать себя гораздо лучше.

– Прекрасно, – в голосе Нёвиллета прозвучало явное удовлетворение, хотя выражение его лица почти не изменилось, лишь уголки губ едва заметно дрогнули. – Я пришлю за вами экипаж ближе к вечеру. А сейчас… отдыхайте, Люмин. Вам это необходимо.

Он поднялся. Короткий кивок, взгляд, задержавшийся на ней на долю секунды дольше положенного, и он вышел, оставив Люмин наедине со своими мыслями и чашкой остывающего чая. Когда шаги Нёвиллета затихли в коридоре, она прислонилась к спинке дивана, чувствуя, как по телу разливается странное тепло. Ужин во дворце Мермония. Это определенно будет не просто обсуждение планов. Мир, казалось, снова сделал неожиданный поворот, и она чувствовала одновременно и волнение, и предвкушение того, что ждет ее впереди.

Ужин в дворце Мермония.

Величественные коридоры Дворца Мермония, обычно наполненные деловитой суетой служащих и посетителей, сейчас были погружены в предвечернюю тишину. Шаги Люмин, сопровождаемой молчаливой мелюзиной-распорядительницей, отдавались тихим эхом от полированных мраморных стен. Золотистый свет заходящего солнца, проникавший сквозь высокие арочные окна, смягчал строгую геометрию дворцовых интерьеров, придавая им оттенок теплоты и покоя. Люмин невольно замедлила шаг, впитывая эту атмосферу – такой разительный контраст с хаосом битв, пылью дорог и напряженным ожиданием, ставшими ее постоянными спутниками. Возвращение в Фонтейн, решение остаться здесь на неопределенный срок… все это казалось сейчас одновременно правильным и пугающе непривычным. Паймон наверняка сейчас нежится в горячих источниках Натлана, болтая без умолку с Муалани, и Люмин впервые за долгое время почувствовала острое, почти болезненное одиночество, которое не могла заглушить даже близость цели ее визита.

Мелюзина остановилась у резной двери из темного дерева и, поклонившись, бесшумно отворила ее, жестом приглашая Люмин войти. За дверью оказался небольшой, но изысканно обставленный обеденный зал. Он разительно отличался от огромных, сверкающих залов для официальных приемов. Здесь царила атмосфера уединения и интимности. Тяжелые портьеры глубокого синего цвета были приоткрыты, открывая вид на город, где один за другим зажигались огни, отражаясь в спокойных водах каналов. Хрустальная люстра под потолком источала мягкий, теплый свет, который играл на гранях бокалов и тускло поблескивал на серебряных приборах, аккуратно разложенных на белоснежной скатерти. В центре стола стояла ваза со свежими радужными розами – любимыми цветами Нёвиллета, их тонкий аромат едва уловимо смешивался с запахом полированного дерева и… озона. Этот характерный, чуть металлический запах свежести всегда витал вокруг Властелина Гидро Драконов, как незримое напоминание о его истинной природе. Нёвиллет уже был там. Он стоял у окна, спиной к входу, глядя на вечерний город. Одетый в свой обычный строгий костюм, он казался воплощением спокойствия и порядка, присущего этому месту. Услышав шаги Люмин, он медленно обернулся. На его лице, как всегда, было сложно прочесть эмоции, но во взгляде глубоких синих глаз мелькнуло что-то… живое. Облегчение? Беспокойство? Возможно, и то, и другое. Он слегка кивнул, приветствуя ее. В этот момент другая мелюзина, такая же тихая и непроницаемая, как и распорядительница, бесшумно внесла две дымящиеся тарелки с консоме. Прозрачный золотистый бульон источал тонкий, дразнящий аромат трав и специй.

– Прошу вас, Люмин, – голос Нёвиллета прозвучал ровно, но Люмин, уже научившаяся различать тончайшие интонации в его речи, уловила в нем нотки… непривычной, почти личной заботы. Он указал на стул напротив себя, обитый тем же синим бархатом, что и портьеры. – Вам необходимо восстановить силы. Сиджвин была весьма настойчива в своих рекомендациях относительно вашего отдыха и питания.

Люмин слегка улыбнулась, чувствуя, как щеки заливает легкий румянец. Забота Нёвиллета, такая непривычная и осторожная, трогала ее до глубины души. Она подошла к столу и села, стараясь двигаться плавно, хотя легкая слабость после недавних обмороков все еще давала о себе знать. Сиджвин действительно была строга, но ее беспокойство было искренним, как и беспокойство Нёвиллета сейчас. Мысль о том, что этот могущественный, древний дракон, верховный судья Фонтейна, лично заботится о ее ужине, казалась сюрреалистичной.

– Спасибо, месье Нёвиллет, – ответила она, ее голос прозвучал чуть тише, чем она ожидала. – Это… очень любезно с вашей стороны. И да, Сиджвин умеет быть убедительной.

Она взяла ложку, чувствуя ее приятную тяжесть в руке. Серебро было теплым. Нёвиллет сел напротив, его движения были выверенными и элегантными. Он подождал, пока Люмин начнет есть первой. На мгновение их взгляды встретились над столом. В его глазах она снова увидела то сложное сочетание сдержанности и глубоко спрятанной эмоции. Он помнил ее обморок, ее ранение, ее рассказы о Бездне. Он помнил все. И этот ужин был не просто проявлением вежливости или выполнением рекомендаций медсестры. Это было нечто большее. Это был шаг навстречу, сделанный существом, которое веками держало мир на расстоянии.

– Я рад, что вы чувствуете себя лучше, – продолжил Нёвиллет, отпивая немного воды из бокала. Вода, конечно же. Что еще мог пить Гидро Дракон? – Последние события были… напряженными для всех нас. И особенно для вас. Ваша готовность немедленно броситься на защиту Фонтейна, несмотря на усталость после путешествия и… пережитого в Натлане, вызывает восхищение. Но самопожертвование не должно приводить к саморазрушению.

Его слова были размеренными, но в них чувствовалась твердость судьи, привыкшего выносить вердикты. И в то же время – искренняя обеспокоенность. Люмин опустила взгляд на тарелку с консоме. Ароматный пар ласкал лицо. Она сделала первый глоток. Бульон был насыщенным и согревающим, он словно разливался теплом по всему телу, прогоняя остатки слабости.

– Я не могла остаться в стороне, – тихо ответила она, снова поднимая на него глаза. – Бездна… она не выбирает время и место. И после того, что случилось в Натлане… я знала, что угроза реальна. Фонтейн стал для меня… важным местом. Я не хотела, чтобы и здесь повторился хаос.

Она не сказала «Фонтейн стал для меня домом». Еще не время. Но смысл был близок. И судя по тому, как чуть смягчилось выражение лица Нёвиллета, он понял ее недосказанность. Он слегка кивнул, принимая ее ответ. Тишина, повисшая между ними, не была неловкой. Она была наполнена пониманием, общими воспоминаниями о битвах, пережитой опасности и той незримой связи, что возникла между ними еще тогда, во время битвы с всепожирающим нарвалом, и окрепла теперь, перед лицом новой угрозы. За окном окончательно стемнело, и огни Кур-де-Фонтейна засияли ярче, отражаясь в глубине глаз Гидро Дракона. Ужин только начинался, и Люмин чувствовала, что этот вечер обещает быть долгим и, возможно, решающим. Решающим для ее выбора. Решающим для них обоих. В зале царила тишина, нарушаемая лишь тихим потрескиванием камина и едва слышным звоном столовых приборов. Люмин неловко теребила край скатерти, чувствуя на себе пристальный взгляд Нёвиллета. В этой тишине, в этой интимной обстановке, ей вдруг стало трудно дышать. Аромат изысканных блюд, казалось, только усиливал напряжение. Её мысли метались между воспоминаниями о недавних сражениях, переживаниями о брате и… непонятным, тревожащим чувством, возникавшим всякий раз, когда она находилась рядом с Нёвиллетом.

– Люмин, – голос Нёвиллета, обычно ровный и бесстрастный, сейчас звучал необычно мягко, – я рад, что вы согласились поужинать со мной.

– Я тоже, – ответила Люмин, стараясь придать своему голосу уверенности. – Мне… мне нужно было с вами поговорить.

Нёвиллет кивнул, его тонкие брови слегка приподнялись.

– Я вас слушаю.

Люмин замялась, не зная, с чего начать. Как объяснить ему, что её беспокоит не только активность Бездны, но и собственные чувства, которые она никак не могла понять и принять?

– Я… я видела что-то странное в каналах, – начала она, решив пока обойти личные переживания. – Темную субстанцию, похожую на ту, что использовали агенты Бездны. Мне кажется, это не просто случайные вылазки. Что-то более серьезное готовится.

Нёвиллет внимательно слушал, его взгляд был сосредоточенным и проницательным.

– Вы правы, – согласился он, когда Люмин закончила. – Мы заметили повышенную активность Бездны в последнее время. И это меня беспокоит. Тем более, что их атаки становятся все более организованными.

Он сделал паузу, задумчиво покручивая бокал с водой в руках.

– Я уже отдал распоряжение усилить патрулирование города и окрестностей, – продолжил он. – Но боюсь, этого может быть недостаточно.

Люмин кивнула, чувствуя, как её тревога возрастает. Она понимала, что Фонтейн находится в опасности, и она должна сделать все возможное, чтобы защитить этот город, который стал для неё почти домом.

– Я думаю, нам нужно исследовать каналы, – предложила Люмин. – Возможно, мы сможем найти там какие-то зацепки.

Нёвиллет ответил не сразу. Он медленно отпил глоток воды, его взгляд был устремлен куда-то вдаль, словно он взвешивал все «за» и «против».

– Это опасно, – наконец произнес он, поворачиваясь к Люмин. – Каналы Фонтейна – место темное и полное тайных угроз.

– Я знаю, – ответила Люмин, встречая его взгляд. – Но мы должны рискнуть. Мы не можем сидеть сложа руки, пока Бездна готовится нанести новый удар.

На лице Нёвиллета промелькнуло нечто, похожее на улыбку.

– Вы очень храбры, Люмин, – сказал он. – И я ценю вашу готовность помочь Фонтейну. Я пойду с вами.

Они еще долго обсуждали детали предстоящей экспедиции, изучая карты каналов и планируя маршрут. С каждым словом, с каждым обмененным взглядом, невидимая стена между ними словно тает, уступая место чему-то более глубокому, более личному. Люмин чувствовала, как её сердце бьется все быстрее, а щеки покрываются румянцем. Она пыталась скрыть свое волнение, сосредоточившись на разговоре, но взгляд Нёвиллета, внимательный и проницательный, не давал ей покоя. Он словно видел её насквозь, читал её мысли и чувства.

– Нам нужно быть осторожными, – предупредил Нёвиллет, складывая карту. – Бездна хитра и коварна. Они могут поджидать нас в самом неожиданном месте.

– Я знаю, – ответила Люмин, пытаясь унять дрожь в голосе. – Я готова ко всему.

– Ваша помощь неоценима, Люмин, – произнес он наконец, поднимая на нее взгляд. В его глазах мелькнула искренняя благодарность, но почти сразу ее сменило другое, более сложное чувство. – Ваша сила, ваш опыт… они являются огромным подспорьем для Фонтейна. И я… ценю это. Больше, чем могу выразить словами.

Он запнулся, что было для него крайне нехарактерно. Его обычная сдержанность, казалось, дала трещину. Впервые Люмин видела его таким – уязвимым, открытым. И это заставляло её сердце биться чаще.

Откровенный разговор и признание.

– Но именно потому, что я ценю вашу помощь… – продолжил он тише, его голос стал почти интимным, несмотря на официальную обстановку. – Я не могу не беспокоиться. Бездна – опасный враг. Их методы коварны, их ненависть безгранична. Вы снова и снова бросаетесь в бой, защищая места, которые даже не являются вашим домом. Защищая… нас.

Он сделал короткий, почти незаметный жест рукой, словно включая себя в это "нас". Это простое слово, произнесенное им, отозвалось теплом в груди Люмин. Она вдруг остро почувствовала, как сильно устала от бесконечных странствий, от постоянной борьбы. Фонтейн, с его порядком и спокойствием, с его… Нёвиллетом, стал для неё чем-то вроде тихой гавани. Местом, где она могла, хоть на мгновение, снять маску и просто быть собой.

– Я боюсь, Люмин, – признался он почти шепотом, и это простое признание прозвучало оглушительно в тишине зала. – Боюсь, что однажды вы можете пострадать, защищая мое королевство. Что цена этой защиты окажется слишком высока. Вы уже столько пережили…

Люмин молчала, внимательно слушая. Она видела искреннюю тревогу в его глазах, и это трогало её до глубины души.

– Я знаю, о чем говорю, – продолжил Нёвиллет, словно прочитав её мысли. – Вы сражались с врагами, о которых большинство людей даже не слышали. Вы видели то, что способно сломить даже самых сильных. И я… не хочу, чтобы Фонтейн стал для вас ещё одним полем битвы, ещё одной причиной для боли.

– Нёвиллет, – начала Люмин, её голос был тихим, но твердым. – Я понимаю вашу заботу. Но я не могу оставаться в стороне, когда вижу несправедливость. Когда вижу, как страдают невинные люди. Это… мой путь. Мой долг.

Она подняла взгляд, встречаясь с его глазами.

– И Фонтейн… он стал для меня чем-то большим, чем просто очередная остановка в моем путешествии. Здесь живут люди, которые мне дороги. И я буду защищать их, так же, как защищала бы свой собственный дом.

Нёвиллет молчал несколько секунд, пристально глядя на неё. Казалось, он пытается что-то сказать, но не может подобрать нужных слов.

– Я понимаю, – произнес он наконец, его голос был тихим, почти хриплым. – Я… восхищаюсь вашей решимостью. Но прошу вас, будьте осторожны. Берегите себя.

Он протянул руку и коснулся её ладони. Его прикосновение было легким, почти невесомым, но Люмин почувствовала, как по её телу пробежала волна тепла.

– Для меня это тоже важно, – добавил он, его взгляд стал глубже, словно он открывал ей что-то очень личное, сокровенное.

Люмин сжала его руку в ответ. В этот момент слова были излишни. Они понимали друг друга без слов. Между ними возникла невидимая связь, сплетенная из общих переживаний, из уважения и… чего-то ещё, более глубокого и сложного. Чего-то, что оба пока не решались назвать по имени.

Тишина повисла в воздухе, но она не была тягостной. Признание Нёвиллета, вырвавшееся почти шепотом, повисло между ними, хрупкое и оглушительное одновременно. «Я боюсь, Люмин…» Эти слова, произнесенные Верховным Судьей Фонтейна, Властелином Гидро Драконов, существом, казалось бы, неподвластным человеческим слабостям, отозвались в душе Люмин странным резонансом. Она видела, как в следующий же миг он словно отдернул себя, невидимая стена вновь выросла между ними. Плечи его неуловимо расправились, подбородок чуть приподнялся, возвращая лицу привычное выражение спокойной отстраненности. Но это была лишь маска, тонкая, как лед на весенней луже. Люмин видела – тревога не ушла из его глаз, она лишь спряталась глубже, затаилась в аквамариновой бездне его зрачков, словно подводное течение, невидимое на поверхности, но ощущаемое нутром. Это мимолетное проявление уязвимости, тут же подавленное, было красноречивее любых слов. Она наблюдала за этой внутренней борьбой с тихим, почти болезненным сочувствием. Борьбой Судьи, чье бремя – ответственность за целое королевство, и… кого-то еще? Кого-то, кто только что позволил себе на мгновение забыть о долге и просто испугаться за нее. Этот кто-то смотрел на нее не просто как на ценного союзника или временного гостя. Взгляд, которым он проводил ее, когда она теряла сознание. Забота, с которой он, создавал прохладный компресс, все это складывалось в картину, от которой у Люмин теплело внутри, но одновременно становилось тревожно. Она мягко улыбнулась, хотя улыбка вышла немного усталой, тронутой тенью пережитых битв и бессонных ночей. Усталость въелась глубоко, не только в тело, но и в душу, однако сейчас, видя его неприкрытую заботу, пусть и мимолетную, она почувствовала странный прилив сил. Не физических – скорее, душевных. Осознание того, что даже такому существу, как он, не чуждо беспокойство о ней, придавало ее собственным действиям новый, неожиданный смысл. Она чуть наклонила голову, встречая его вновь обретенный строгий взгляд своим – теплым и понимающим.

– Нёвиллет, я ценю вашу заботу, правда, – тихо ответила она, ее голос звучал ровно, но с едва заметной ноткой искренности, способной, как ей показалось, проникнуть сквозь его защитные барьеры. – Вы беспокоитесь, что цена моей помощи окажется слишком высока? Возможно. Но цена бездействия всегда выше. Вы же знаете, я не могу стоять в стороне, когда вижу несправедливость или опасность. Неважно, в Мондштадте это, где ветер шепчет о свободе, в Ли Юэ, где скалы хранят древние контракты, в Инадзуме под сенью вечной грозы, или здесь, в Фонтейне, под вашим покровительством. Я видела слишком много боли, слишком много разрушений, чтобы просто наблюдать.

Ее пальцы легко коснулись края стола, словно ища опору не для тела, а для своих слов. Воспоминания о Натлане, о ярости Пиро Архонта и ледяном дыхании Бездны были еще свежи, обжигали память. Но именно там, в огненном сердце Натлана, она окончательно поняла – ее путь неразрывно связан с борьбой. Не только за брата, но и за этот мир, такой хрупкий и прекрасный в своем многообразии.

– Это… часть меня, – продолжила она, поднимая взгляд и вновь встречая его глубокие глаза. В ее голосе не было пафоса или самолюбования, лишь констатация факта, простого и непреложного, как смена дня и ночи. – Часть моего пути. Пути, который привел меня сюда, в Фонтейн. И если этот путь требует снова, встать на защиту… значит, я встану. Не только ради Фонтейна, Нёвиллет., но и ради тех принципов, которые вы здесь так ревностно оберегаете. Ради справедливости. Возможно, это единственное, что у меня осталось неизменным во всех мирах. Защищать и искать. Она говорила о своем пути, но думала и о его. О бремени вечности, которое он нес. О его одиночестве, которое она, такая же чужая этому миру, такая же долгожительница по меркам смертных, чувствовала почти физически. Возможно, именно это неосознанное родство душ и заставляло его так беспокоиться? Осознание этого заставило ее сердце пропустить удар. Она отвела взгляд, сосредоточившись на узоре скатерти, чтобы скрыть внезапно подступившее смущение. Эта близость, возникшая между ними – хрупкая, невысказанная – пугала и влекла одновременно. Она понимала его страх – страх потерять не просто союзника, а кого-то… значимого. И этот страх был ей до боли знаком. Сколько раз она сама боялась потерять тех, кто становился ей дорог в ее бесконечном путешествии?

Нёвиллет молчал, внимательно слушая ее. Его лицо оставалось непроницаемым, но Люмин показалось, что напряжение в его плечах чуть ослабло. Он не перебивал, не спорил, лишь впитывал ее слова, словно судья, выслушивающий последнее слово подсудимого. Когда она закончила, он медленно кивнул, словно принимая ее решение, ее природу.

– Ваш путь… – произнес он задумчиво, его голос снова стал ровным, но в нем слышался оттенок чего-то похожего на смирение. – Он ведет вас через опасности, которые большинство не может и вообразить. И ваша решимость… достойна уважения. Глубочайшего уважения. – Он сделал паузу, его взгляд скользнул к окну, за которым огни Кур-де-Фонтейна отражались в темнеющей воде каналов. – Но Бездна – это не просто опасность. Это порча. Искажение самой сути мира. И то, что они посмели действовать так открыто, здесь… Это требует не только решимости, но и предельной осторожности. Они явно что-то задумали, и их цели могут быть куда страшнее, чем мы предполагаем. Я приму вашу помощь, Люмин. Но прошу вас об одном – будьте благоразумны. Фонтейн не сможет пережить еще одну потерю. И… я не смогу. Последние слова прозвучали почти неразборчиво, словно он произнес их больше для себя, чем для нее. Он снова взял вилку, на этот раз решительнее, и коснулся рыбы на тарелке, нарушая затянувшуюся паузу. Но взгляд, который он мельком бросил на Люмин, был полон той самой тревоги, которую он так тщетно пытался скрыть. Маска Верховного Судьи снова была на месте, но трещина, оставленная мимолетной откровенностью, осталась. И Люмин знала – она видела ее. И это меняло все.