Башня Мудреца

– Я в полном порядке, Максимус, – сказал он, словно плюнув мне в лицо. Он смотрел на меня так, будто я его палач, решающий, отрубить ему голову или помиловать. – Я не буду обузой для группы.

– У тебя температура, – ответил я. – К тому же ты не выспался. Хочешь, поешь немного, сделай милость.

С этими словами я буквально ткнул в него миской с супом, который приготовил во время утреннего дежурства. После этого встал и пошёл к парням, которые собирали всё, что не было запрещено брать с собой. В памятке о запрете нападения была также информация о том, что категорически нельзя выносить из лагеря. А нельзя было брать как раз то, что нам крайне нужно: палатки и тёплые одеяла.

– Как он? – спросил Арчибальд.

– Никак, – ответил я. – У него жар, раны на руках продолжают кровоточить, а отёк не спадает. Держать меч, и уж точно сражаться он не сможет. Сейчас стоит вопрос, сможет ли он хотя бы дойти своим ходом до следующей точки отдыха.

– 

Неужели настолько всё плохо?

– Боюсь, что да. Нам, по всей видимости, придётся силком связать его, когда будем переходить через Змею. Справиться он сам не сможет – там слишком сильный напор воды. А его гордое эго не позволит нам перенести его по собственному согласию.

– Да, проблема. Но это потом. Давайте сперва хоть доберёмся до нужного места, а уж там будем действовать по ситуации, – сказал Арчибальд, доставая карту.

– До брода нам нужно пройти добрые два километра по одному из притоков. Рельеф не позволит нам передвигаться по берегу: там крутые холмы, корни деревьев и кустарников создают естественную преграду для передвижения. Поэтому единственный путь – идти по реке до самого брода.

– Ага, – добавил я. – И тут же мы становимся удачной целью для атаки из-за засады.

– Боюсь, это так. Готов поставить на это свой годовой размер жалования, что мы будем вынуждены сразиться с следующими противниками именно на этом отрезке, – ткнул на карту Арканос, и мы вместе согласились с его предположением.

– Там будет сидеть группа, которая первой пройдет приток, – продолжал Арчибальд. – Мы бы могли успеть пройти туда быстрее всех, физическая подготовка у нас на уровне. Но у нас раненый Виктор, который будет нас очень сильно тормозить, поэтому надеяться добраться первыми туда не стоит. Надо быть готовыми к нападению.

– Что будем делать, если нам снова попадутся копейщики? – вдруг за спиной раздался голос Виктора, который стоял и слышал весь разговор.

– Бежать! – сказал Арчибальд, как отрезал. – Мы будем в невыгодной позиции, они зажмут нас с двух сторон, а вода замедлит наши движения, что сыграет им на руку. Мы не сможем выстоять. Поэтому, если вдруг увидим копейщиков, не ввязываемся в драку и максимально быстро уходим по течению к броду – там у нас будет небольшой шанс.

– И ты называешь себя будущим офицером и сыном генерала, Арчибальд?! – раздраженно прорычал Виктор. – Имперские гвардейцы не убегают от врага!

Все мы понимали, почему он так себя ведет, да и он сам тоже. В случае отступления, обессилевший от недосыпа, температуры и ран, он ни за что не сможет оторваться от копейщиков и просто станет их первой жертвой. Но Виктор хотел выставить других виновными в этой ситуации и спровоцировал их, задев эго. К счастью, здравый смысл Арчибальда всегда был непоколебим:

– Во-первых, я себя так не называю, и мы ещё не гвардейцы Империи. Во-вторых, если ты помнишь уроки тактики, нам рассказывали, что не стоит попадать в места, где есть угроза засады, а в случае, если таковая произошла, немедленно покинуть стратегически невыгодную позицию, – сказал Арчибальд, и с секундной задержкой добавил: – Сохраняя боеспособность подразделения, даже несмотря на потери.

Добавленная фраза была явно лишней, ибо за ней последовал замах Виктора кулаком в сторону Арчибальда. Сил у него хватило лишь на небольшой замах, который вовремя остановил Арканос.

– Это я для тебя допустимая потеря, сукин сын? – начал орать Виктор.

– Ты сам сделал подобный вывод, я просто процитировал один из принципов тактики.

– Я переживу вас всех, мать вашу! – продолжал верещать Виктор, пока его держал Арканос, благо сил нужно было немного, чтобы его удержать. – Это твоя вина, твоего отца, что мы тут оказались!

Арканос отвел Виктора к все еще тлеющему костру. Мы не слышали, что он ему сказал, но это помогло, и обиженный Виктор, опустив голову, остался на месте, то и дело хватаясь за неё и покачиваясь.

– 

Не держи на него зла, он не в себе, – сказал Арканос.

– Я прекрасно понимаю, – ответил я. – Будь я на вашем месте, я также был бы рад обвинить кого-либо в такой ситуации. Тем не менее, мы не должны терять голову, не сейчас. Сейчас наша задача – вместе добраться до конца живыми! Ладно, нам пора идти, нельзя больше тратить время.

С этими словами мы кивнули и начали собираться. К счастью, вещей собирать не пришлось много: одежда, накидки, защитная экипировка, оружие и небольшой сухпай. Слишком большой вес всё равно замедлит нас и сделает неповоротливыми в бою.

Утреннее спокойствие очень быстро сменилась, стоило нам выйти на путь по реке. Начался вечер с проливным дождем, который то и дело превращался в снег. Тяжелые капли падали на металлические капеллины и отдавались эхом в голове: кап, кап, кап. В какой-то миг даже хотелось выкинуть этот чертов шлем, чтобы не слышать эти звуки, но они были единственной преградой от мокрой головы. Порывистый ветер направлял дождь в разные стороны. Капли холодным лезвием резали не только кожу на лице, но и острыми иглами впивались в глаза, закрывая обзор.

Там, где это было возможно, мы старались передвигаться вдоль реки по каменной кладке, обросшей мхом и очень скользкой. Однако в большинстве случаев нам приходилось идти по мелководью притока. Время уж никак не летнее, но даже будь это теплым солнечным деньком, горная вода всегда была весьма холодной, что уж говорить о начале весны. Мы шли медленно и тяжело, то и дело останавливаясь на небольшой привал.

Через всего час пути и не более четверти преодоленного расстояния мы все дико замерзли и решили сделать получасовой привал. Деревья вдоль реки были весьма густыми, и их кроны не позволяли даже мельчайшим лучам света проникнуть через ветви. Казалось, если всмотреться слишком долго в тьму лесной чащи, она может поглотить твой дух и разум, унеся их в бездну. С другой стороны, в лесу жили животные и птицы, которые время от времени предупреждали о своем присутствии издаваемыми звуками. В один из моментов продвижения по реке мы увидели оленя, который мирно пил воду в нескольких метрах от нас. Он даже не испугался, когда мы проходили рядом, а лишь поднял голову и взглянул на нас глазами истинного зверя, словно заглядывая в душу. Он смотрел так, будто уже не ощущал никакой опасности от нас, словно нас и не было, словно мы были частью природы – леса, камней и этой самой воды. Может, именно это нам и нужно сделать, чтобы выжить в таком месте.

– Почему мы все время идем по этой проклятой воде? – спросил Виктор. – Неужели нельзя выйти на берег и пройти вдоль нее чуть поодаль, сократив путь? Приток вьется и уходит в поворот, мы можем сэкономить много времени, если…

– Нельзя, – прервал его Арканос. – Мы читали записку касательно передвижения к следующей точке. Строго вдоль реки, с возможностью отхода от водной части не дальше 10 метров. Это условие из карты.

– Чертовы условия. Интересно, что они хотят проверить? Насколько долго мы продержимся в этой ледяной воде?

– Нет, Виктор, – вмешался Арчибальд. – Они создают нам экстремальные условия и наблюдают, как мы будем справляться с ними. Тем более таких притоков не так много, и легче стравить отряды на таком узком проходе, чем надеяться, что мы найдем друг друга в огромном лесу.

– Все во имя твоего отца, Арчибальд, – сказал Виктор, небрежно отдавая солдатское приветствие.

К счастью, он этого не увидел, ибо шел спиной. В начале похода мы согласовали построение во время движения и действия при нападении. Первым шел Арканос; у него был самый лучший слух, и он мог хоть как-то услышать противника быстрее нас. Однако даже эта особенность сводилась на нет, поскольку река была очень бурной, создавая практически непроходимый шум от плеска и удара воды о камни. Вторым был Арчибальд, за ним шел Виктор, а уж потом я, то и дело подхватывая теряющего равновесие товарища. Каждый раз, когда я не давал ему упасть в реку, он постоянно отдергивал мою руку, вырываясь из поддержки и бросая на меня кривые взгляды.

– Мне не нужна поддержка, я сам справлюсь, – то и дело говорил он, и казалось, что с каждым разом он ненавидел меня все сильнее и сильнее.

К счастью для нас, ближе к обеду состояние Виктора немного улучшилось. Жар сошел практически на нет. Возможно, этому способствовала холодная вода или же новые травы, которые я чуть ли не влил ему в горло утром, но это подействовало, и я не мог не радоваться: «Хоть не придется тянуть эту тушку на себе». Виктор не был очень тяжелым, и в другой ситуации это было бы легко, но не в нашей.

Пройдя приличную половину пути, мы остановились у очередного поворота. Вернее, нас остановил Арканос, пытаясь всмотреться в серость сквозь дымку тумана и проливного дождя.

– Смотрите! – воскликнул он, указывая рукой вперед. – Вы видите всплески эфира?

Подбежав к нему и держа наготове шпаги, мы действительно увидели голубые искры магии в пятисот-шестисот метрах от нас. Похоже, там столкнулись отряды и сражались между собой.

– Что будем делать? – спросил Арчибальд.

– Ворвемся, пока враг слаб, и убьем кого сможем, – сказал Виктор. Никто не повел глазом после сказанного. С точки зрения аристократов подобные действия добавляют чести, но упускать такой шанс никто не хотел. Все были согласны с этой точкой зрения, но никто не решался согласиться вслух. – Или что, дадим им время для отдыха? Они нам такой шанс точно не дали бы.

С такими словами, хоть и ослабленный, Виктор растолкал нас и, обнажив шпагу, двинулся в сторону доносящихся звуков битвы. Мы переглянулись друг с другом, молча кивнули и, обогнув его, направились впереди. Двигались мы очень быстро, чтобы успеть хотя бы к тому моменту, когда выжившие начнут забирать трофеи. Проходя мимо Виктора, я сделал то, что кардинально изменит его судьбу на многие годы, возможно, даже откроет ему истину его силы.

– Отдай мне свою шпагу, – сказал я, протягивая клинок, который забрал у копейщика.

– Я не кинжальщик, а фехтовальщик, черт тебя бери. Я не отдам тебе свой меч.

– Виктор, нам некогда спорить. Твои руки слишком повреждены, чтобы держать шпагу. Она слишком тяжелая, и любой удар выбьет её из хватки. Ты сам это прекрасно знаешь, – я заметил, что эти слова доходят до его здравого смысла, и не сбавляя напора, добавил: – Кинжал – совсем другое дело. Ты сможешь быть более маневренным, парируя скользящими движениями, отбивать удары и наносить свои.

На удивление, он быстро согласился, схватив клинок и отдав мне свою шпагу. Покрутив его в руке, он ощутил балансировку и подвижность, а затем достал его из ножен. Яркая сталь блеснула искрой. Его лезвие было настолько чистым и гладко отполированным, что в нём можно было рассмотреть своё отражение. Он очень быстро провел по нему пальцами другой руки, оставляя синий шлейф магии эфира, и на удивление кротко улыбнулся.

– Он хорошо проводит мои силы, с ним я не стану для вас обузой, – сказал он.

– Ты никогда ей и не был! – ответил Арканос и, перейдя на бег, добавил: – Быстрей, видимо, бой уже кончился, я не вижу всплесков магии.

И действительно, всплески и звуки боя прекратились, а до места предполагаемого сражения оставалось еще добрых двести метров за поворотом. Мы прибавили скорость, стараясь дойти как можно быстрее, но при этом не потерять сил перед битвой. Однако было уже поздно. Побоище, а по-другому это назвать было нельзя, которое мы увидели, не имело ничего общего с сражением. Все камни вдоль реки на берегу окрасились из серого цвета в кроваво-красный. Складывалось впечатление, что их специально облили кровью – уж настолько жуткое было зрелище. То там, то тут лежали не просто убитые курсанты, а скорее их обрубки, части тел которых были раскинуты на несколько метров друг от друга. Их не просто убили вражеские солдаты. Те, кто это сотворил, словно получали удовольствие от содеянного.

Мы около секунды стояли неподвижно, поддавшись звериному ужасу от картины, а затем решили обойти погибших. Убийство стало финальной частью этой ужасной картины. С ними играли, калечили, отрубая одну конечность за другой – это было видно по следам крови и попыткам несчастных бороться за свою жизнь.

На берегу лежало на удивление много тел: два копейщика, два фехтовальщика и три курсанта поддержки. Без сомнения, здесь встретились три отряда. Но оставался открытым один вопрос: какова судьба оставшихся членов их отрядов?

– Что-то есть? – спросил Арчибальд, осматривая камни и погибших на правом берегу.

– Нет, они все мертвы, – ответил я, не поворачивая головы.

В тот момент отвлечься мне не позволил взгляд убитого фехтовальщика. Я весьма хорошо знал его. Мы часто обсуждали вопросы истории в библиотеке, а на тренировках по рукопашному бою и фехтованию в большинстве случаев стояли в паре. Смотря в его остекленевшие глаза, я видел себя в их отражении, но сегодня облик смерти для него был представлен не в качестве моего лика. В тот день я пообещал себе – чтобы ни происходило, какие бы битвы и враги мне ни попадались на поле боя, я никогда не позволю себе тешиться над противником и его убийством.

Словно невидимой нитью, побродив среди убитых пару минут, мы снова сошлись в центре реки.

– У них нет повязок, следовательно, их забрали курсанты после убийства, – не очень радостно сказал Арканос. – Нам нужно как можно быстрее продолжать двигаться вперед, в надежде, что догоним тех, кто это сделал.

– Что? Ты хочешь столкнуться с этими монстрами? – удивленно воскликнул Виктор. – Нас просто перебьют и все.

– Нет, Виктор, он прав, – сказал я. – Мы в любом случае, двигаясь по реке, встретимся с ними дальше. Но сейчас они ослаблены. А это, даже если и незначительно, может сыграть нам на руку. Если же они полностью восстановятся, то нам уж точно не сдобровать.

– Тогда решено, шпаги не прячем и держим наготове. Каждая секунда может решить исход битвы, – согласился Арчибальд.

Не дожидаясь приказа, мы разом пошли ускоренным шагом по уже красному от крови притоку реки. Даже Виктор, немного покачиваясь с одной стороны на другую, пошел за нами, быстро сокращая расстояние.

Никто из нас даже не повел бровью касательно умерших. Удивительно, как быстро можно привыкнуть к виду трупов павших. Возможно, наши мысли были заняты лишь тем, как выжить самим, или мы приняли смерть как неотъемлемую часть нашей теперешней жизни, но от этого на душе не становилось легче. К счастью, нам не пришлось долго размышлять об этом. Довольно быстро мы прибыли к тому месту, где первоначально считали, будет находиться засада.

Место оказалось еще более выгодным для засады, нежели мы предполагали по карте. Река в этом участке сужалась, вызывая более бурное движение воды. То и дело она создавала водовороты и билась об большие валуны. Если потерять равновесие в таком течении, не факт, что можно выбраться живым. Ты либо захлебнешься в порыве течения, либо приложишься головой об очередной камень.

С правой стороны реки возвышался крутой скалистый берег с острыми камнями, который не позволит быстро взобраться на вершину, создавая тем самым хорошую преграду для отступления.

Единственный способ без опаски пройти это место – узкий проход у левого края берега. Он был сравнительно ровным, на нем отсутствовали большие камни, и выходил как раз за очередной поворот, где, по идее, должен был быть брод Змеи. Однако выше берега располагались деревья, за которыми можно было устроить неплохую засаду и не выдавать своего присутствия вплоть до самого нападения.

– Стойте, приготовьтесь, – остановил нас рукой Арканос. – Там засада, и как только мы подойдем, они нападут. Готов дать руку на отсечение.

Мы сжали свои клинки сильнее прежнего и начали немного обращаться к силе эфира, вызывая слабое голубое свечение вокруг тел. С каждым шагом, приближаясь к условному месту нападения, мое сердце ускоряло удары, которые отдавались в голове, словно барабанный стук.

«Сражение здесь неизбежно»…

Собственно, так и случилось. Стоило нам выйти на берег реки и пройти добрые 20 метров, как нас тотчас же окружили.

«Что за черт?» – сразу проговорил я у себя в голове, наблюдая за отрядом нападающих.

Из-за деревьев на склоне у поворота к броду выпрыгнули два копейщика, а между ними стоял фехтовальщик. Обернувшись назад, я увидел обратное построение: спереди стояли два фехтовальщика и прикрывающий их копейщик. А на самом склоне находился солдат поддержки. Это были курсанты из совершенно разных отрядов, но они объединились в один отряд. Позади нас было не просто поле сражения – там разразилось побоище, нацеленное на уничтожение конкурентов.

– Какого хера их семеро? – испуганно произнес Виктор, сделав два шага назад, но остановился, врезавшись в мою спину.

Если учесть количество погибших на том участке, можно было сделать вывод, что первое сражение разразилось еще до нашего прихода. Один копейщик и фехтовальщик, видимо, остались одними из своей группы и решили не добивать друг друга, а объединиться.

– Так, так, так, кто у нас здесь? – начал один из них. Мы целый год жили и учились вместе, поэтому знали друг друга. Это был Клейф – довольно неприятный тип, который то и дело пытался показать свое превосходство, хотя на самом деле был середнячком среди нас. – Очередная мошка попала к нам в сети. Давайте не будем затягивать неизбежное. Просто положите оружие, и, так уж быть, мы убьем вас быстро.

– Уж слишком ты самоуверен, Фейф, – сказал Арчибальд.

– Я КЛЕЙФ! Сколько можно говорить?! – закричал он так громко, что вены на его шее вздулись, а лицо побагровело от злости. Арчибальд постоянно коверкал его имя, пытаясь вернуть его с небес самодовольства на землю. – Ты, чертов аристократишка… Вы всегда относились ко мне как к второсортному дерьму. И что теперь? Кто теперь победитель?

Арчибальд не зря дразнил его. Если вывести противника из себя, он лишится хладнокровия и начнет совершать ошибки. Мы переглянулись и кивнули друг другу. В ту же секунду Клейф закричал:

– Убейте их!

– Максимус, Виктор, вы с тыла, мы займемся этими четырьмя! – сразу крикнул Арканос.

Эти слова были излишними, ведь мы уже приготовились к бою. Виктор первым ринулся в атаку на одного из фехтовальщиков, прыгая с камня. Он наносил один удар за другим. Я был прав: кинжал оказался самым удачным оружием для него в текущей ситуации. Виктор держал его крепко в руке, не давая противнику опомниться и контратаковать, заставляя его лишь защищаться. Он пытался воспользоваться усилением эфирной магии, чтобы нанести противнику удар разрядом синей молнии, но защита из эфира у противника была слишком крепкой, и атака отражалась в разные стороны.

Но наблюдать за ними у меня не было времени – против меня стояли два противника, и довольно сильные. Копейщика я не узнал, так как он скрыл свое лицо под тканевой маской. Фехтовальщиком же был курсант по имени Милдор. Он был слаб на удары слева, но открываться не собирался, поставив копейщика по левую руку от себя.

Но у меня тоже был козырь, который я собирался разыграть с первого удара, чтобы уравнять шансы. Вторая шпага Виктора оказалась как нельзя кстати и помогла мне. Я уже практиковал этот удар в свободное время в академии, и о нем знал только Арчибальд, который однажды застукал меня за его применением. Забегая вперед, скажу, что он дал мне ряд советов, как довести его до нормального использования, хотя сам не смог его освоить, несмотря на многочисленные попытки. Этот прием не был описан в магистерских манускриптах по использованию магии эфира, и Арчибальд считал, что его применение возможно только для определенных людей с уникальной связью с эфиром.

Я сбросил с плеч тяжелую от воды накидку и капеллину, которые ограничивали мой обзор. Остался только в форме отряда и начал проворачивать шпаги в кистях рук, рисуя их кончиками круги по бокам от себя. В момент, когда был совершен десятый оборот, я рванул к копейщику, оттолкнувшись от большого камня, и налетел на него сверху. В момент движения и прыжка кончики шпаг начали светиться синей магией эфира, формируя два идеальных огненных кольца по обе стороны от меня, переходящие в шлейф эфира.

Моя авантюра оказалась абсолютно успешной. Копейщик предпринял попытку укрепления тела и сдерживания удара древовидной частью рунки, но это не помогло. Удар был настолько мощным и сокрушительным, что рунка сломалась, не выдержав нагрузки, и тут же рассыпалась на тысячи пылинок. Голубая укрепленная защита тела копейщика не смогла остановить клинки, которые без особых усилий вошли в его тело.

Оба клинка попали точно туда, куда я целил – в ключицы по обе стороны от шеи. Моей целью в данном нападении было вовсе не убийство, а обезвреживание противника, но удар оказался слишком сильным. Лезвия шпаг прошли до самой земли, вызвав удар, который откинул камни с того места, на котором я стоял. Если бы все вокруг не промокло от беспощадного дождя, то после такого удара все в округе закутало бы в пыль. Бездыханное тело копейщика было намертво вбито в камни под нами. Я не разглядывал, вышел ли эфир с погибшего, но, как мне показалось, удар просто выбил его в момент смерти, и тот разлетелся по сторонам. Либо его не было видно за раскинутыми камнями.

Ошарашенный произошедшим, Милдор дал мне пару секунд перевести дух. После удара шпага Виктора, которую я использовал, разлетелась пополам, и я вынужден был откинуть ее в сторону. В голове резко потемнело, и мир вокруг закрутился каруселью. «Слишком много эфира потратил за раз», – подумал я, пытаясь устоять на ногах. Это заметил и мой противник, который в одночасье опомнился и начал нападать. Он был в ярости, и это играло мне на руку. Он наносил удар за ударом, а я оборонялся. В его ударах не было той техники, которую нам преподавали на занятиях, и будь я в нормальном состоянии, то с легкостью справился бы с ним. Видимо, увиденное им привело к его впадению в отчаяние и страх, которые заставили его вернуться к звериным инстинктам и лишиться хладнокровия. Но сейчас я был вынужден обороняться и парировать его удары, чтобы восстановить эфир хотя бы на одну минуту.

Пока я отражал атаки, я мельком видел ход сражения, который проходил рядом. Виктор, хоть и продолжал напирать и наносить удары, которые доставали соперника, не мог нанести смертельной раны, лишь несколько раз порезав фехтовальщика по корпусу и левой ноге.

Ситуация у Арчибальда и Арканоса была не лучше. Они также не могли пробить оборону двух копейщиков, которых то и дело мастерски поддерживал Клейф. Казалось, что сейчас Арканос нанесет удар по отшатнувшемуся копейщику, но его атаку сразу же парировал предводитель предателей своих отрядов. В эти секунды сталь шпаг, усиленная магией эфира, звенела как наковальня, выбивая искры не только из металла, но и из соединившихся потоков эфира. Казалось, что всплеск эфира был такой силы, что каждый удар разносил в стороны волной, отбрасывая не только самих противников, но и капли дождя, которые то и дело попадали в глаза, мешая обзору.

Не выдерживая натиск противника, я вынужден был сделать несколько шагов назад, затем еще и еще, пока не уперся в спину Арчибальда. Мой противник отступил, переводя дух. Я осмотрелся и увидел, что бой временно прекратился – мы все вчетвером переводили дух. Виктору немного досталось от шпаги по ребрам, но это была лишь царапина. Мне тоже досталось: противник задел меня по шее, слегка повредив кожу. Арчибальд был цел. Но больше всего пострадал Арканос, который держался за правый бок; в одном из моментов его порезали боковой частью рунки.

Противник тоже переводил дух; их кровоточащие тела, кое-где покрытые ранами, указывали на то, что им досталось гораздо больше, чем нам. Их численное превосходство не сыграло должного эффекта, на который они рассчитывали. Клейф ожидал быструю победу, но, видимо, молниеносная потеря одного из копейщиков и усталость от предыдущего боя оказали решающее влияние. Он отступил к курсанту поддержки, чтобы тот остановил кровотечение из его пробитого шпагой Арчибальда левого плеча, которое то и дело болталось в стороны, словно неконтролируемая рука. Видимо, были повреждены сухожилия и сам сустав. В целом это не проблема для опытных лекарей и магистров эфира; по возвращении в академию ему восстановят плечо, но сейчас на поле боя был лишь курсант.

Курсанты поддержки годились лишь для транспортировки вещей, снаряжения и, собственно, лечения раненых. Они обладали слабой связью с эфиром и зачастую были выходцами из средних и низших слоев общества – обедневшими людьми, сиротами, которые хотели выбраться из нищеты, или теми, кто потерял смысл жизни и видел его в служении империи. Мы использовали эфир на совершенно ином уровне, в отличие от них. Нам достаточно было представить себе движение эфира, его форму и направить в нужное русло. Что касается солдат поддержки, они вынуждены были провоцировать его в нужное русло с помощью различных движений рук, а в некоторых случаях даже прибегать к словам для усиления эффекта. В академии нам преподавали основы эфирного словотворения, но для нас использование этого на интуитивном уровне было естественным; знания давались для общего понимания.