Башня Мудреца

– Ты врешь! Вы не планировали этого! – он кричал пронзительно, и каждое его слово, словно игла, пробивало меня. Глядя на Арчибальда, казалось, что он пребывал в таком же потрясении. – Вы даже не собирались помочь мне, особенно в таком израненном состоянии. Вы планировали меня как минимум бросить здесь на произвол судьбы! Но нет, вы просчитались, я не бесхребетное создание, за которое вы меня принимаете.

Я и Арчибальд стояли на расстоянии в два метра друг от друга, словно вкопанные статуи, пока Виктор приближался к мертвому Арканосу. Белый снег под его ногами хрустел до тех пор, пока он не наступил на красный, после чего звук перешел в чавканье. Он присел на колено слева от тела и быстрыми движениями сорвал все три повязки с его левой руки. Никакого отторжения и удара эфиром не последовало, указывая на законность его действий.

– Вот и все! – торжествующе сказал он, поднимаясь на ноги и показывая нам повязки. – Теперь вам не нужно думать, где найти еще три жертвы для меня. Не нужно рисковать своими жизнями! Я добился прохождения экзамена без вашей помощи! Наш отряд может возвращаться в академию.

– Нет, Виктор! – наконец сказал Арчибальд. – Ты больше не часть нашего отряда. Для нас ты враг. Дальше мы пойдем с Максимус вдвоем.

Арчибальд поместил шпагу в ножны и направился за оставшимися вещами к леднику. Я продолжал смотреть на Виктора, не веря, что такой жизнерадостный и добрый человек мог обезуметь за пару дней. Я все еще надеялся, что найдется разумная причина его поступка. Но ее не было. Арчибальд с вещами подошел ко мне, положил руку на плечо и мотнув головой в сторону, указал, что нам нужно идти. Я напоследок посмотрел на убитого Арканоса и, не проронив ни слова, развернулся следом за Арчибальдом.

Теперь нас осталось лишь двое. Мы не оборачивались, пока Виктор продолжал кричать нам в след оскорбления. Несмотря на произошедшее, мы должны выполнить приказ генерала и сдать экзамен в установленное время. Этого хотел и Арканос…

Движение по заснеженным хребтам оказалось настоящей задачей. Ноги сами несли меня за Арчибальдом, пока мысли пытались осознать произошедшее. Неужели Виктор всегда был таким? Мы жили в одной комнате почти год и не замечали этого? Два дня назад никто бы и не подумал об этом. Мы были в бешенстве от самого испытания, от его бесчеловечности по отношению к собственным курсантам. Но сейчас, как бы мне ни хотелось это осознавать, я понимал, для чего проводили эту кровавую жатву.

Люди по своей природе любят надевать различные маски, скрывая под ними свои истинные лица. Только в критической ситуации, в момент абсолютного отчаяния и борьбы за собственную жизнь, человек открывается на полную, срывая маску и борясь до последнего, высвобождая своего скрытого демона.

Я всей душой уверен, что Виктор никогда бы не раскрыл себя, если бы на кону не стояла его жизнь. Именно этого добивались экзаменаторы, чтобы каждый из будущих офицеров Империи Нова стал элитой, а не сбродом расфуфыренных неженок, которые поступили в академию только благодаря своей родословной. В армии императора должны быть только сильные, и тогда они смогут превзойти даже сотню бойцов.

Эти выводы начали приходить мне в голову сразу после того, как мы начали спускаться с заснеженного холма и выходить снова к лесной опушке. Сосновый бор был практически идентичен тому, что был с другой стороны хребта – такой же мрачный, тишина которого нарушалась только изредка пробегающими белками и редкой лесной дичью. Звуки сражений уже не слышались, а ранее наблюдаемые вспышки магии эфира не виднелись на горизонте. Пока мы добирались до финальной точки, нам встретились еще две группы курсантов, но близко друг к другу мы не подходили. Стоя на достаточном расстоянии, чтобы разглядеть друг друга, мы даже не обмолвились словами, показав достаточное количество повязок на руках и кивнув в знак согласия, расходились, не проявляя признаков агрессии. Зачем еще сражаться, если мы уже прошли? Видимо, так считали абсолютно все. Особенно если ценой этого экзамена стали твои друзья.

До контрольной точки мы с Арчибальдом добрались за восемь часов, практически не разговаривая, перекинувшись лишь парой фраз о том, как лучше идти и что делать. Но никто из нас не решался обсудить события на хребте. Только когда на горизонте появился финальный лагерь, Арчибальд завел разговор:

– Мы дошли, Максимус. Хоть и не все.

– Да… Мы… справились, – произнес я сквозь зубы. В этот момент на меня нахлынули эмоции, которые я пытался спрятать. Слезы пытались пробиться через глаза. Мне хотелось упасть на колени и закричать во весь голос. Но это была слабость, которую я больше не мог себе позволить! Только не при всех этих курсантов, экзаменаторах и других членах лагеря.

– Я знаю, что ты можешь не принять мои следующие слова, но, пожалуйста, постарайся их понять, – он говорил очень серьезно, и это заставило меня напрячься. – Виктор поступил так, как посчитал нужным для спасения себя и выполнения приказа, и как бы мы к этому ни относились, иной раз просто невозможно сделать иначе. Жизнь рассудит его поступок, но не мы.

– О чем ты говоришь?

– Я говорю, вернее, прошу тебя не рассказывать о событиях на хребте, – произнес он с полной уверенностью и настойчивостью, которые мне тогда было непонятно. – Если такие действия не были запрещены, значит, экзаменаторам нужны такие люди, способные на это. А если мы будем подначивать остальных и настраивать против него других курсантов, то это выльется в большие проблемы для нас, чем для него. Ты понимаешь, к чему я веду?

– Я понимаю, Арчибальд, – ответил я, и он был прав. – Я не собирался этого делать, я не интриган, чтобы плести такие интриги. Но и ты должен понимать, что ни о каком дальнейшем общении с ним с моей стороны не может быть и речи. Я не могу больше ему доверять и уж точно не подставлю спину под удар.

– Тогда на этом и договоримся, Максимус. Мы продолжим держаться вместе и максимально дистанцируемся от Виктора! Но никто больше не проронит и слова о тех утренних событиях.

Я молча кивнул, и мы продолжили идти к лагерю. Конечно, сказать было легче, чем сделать. Последующие несколько лет меня с ужасающей периодичностью снились кошмары. В одних Виктор заставлял меня смотреть, как он убивает Арканоса, в других – как убивает Арчибальда, и все это время я никак не мог ему помешать. Я постоянно опаздывал к ним, а он возвышался надо мной и смеялся во весь голос, обвиняя меня в их смерти. Со временем это прошло, и я начал отстраняться от чувства вины за свою слабость. В тот момент мы подходили к очередному этапу своего обучения.

Лагерь был не очень большим, состоял из пары десятков палаток для сна, большой палатки в качестве госпиталя и одной в виде столовой. Когда мы подошли к наспех сделанному посту, нас тут же записали в журнал прошедших, предварительно проверив количество повязок, и порекомендовали сперва зайти в лазарет, а затем подкрепиться горячей едой. Как только мы отошли от регистраторов, к ним тут же подобрался отряд из двух человек, одетых во все черное. «Отряд теней», – сразу понял я. Именно они все время следили за нами во время экзамена. Скрытные, жестокие, безжалостные. Их привлекали для шпионских операций и тайных убийств на континенте. А тут они, видимо, выполняли задания по сбору информации о выполнении задач и характеризовали наши действия. От их выводов в дальнейшем было принято решение, в какие подразделения нас всех назначить.

Они передали свои наблюдения регистраторам и посмотрели на нас. Наши глаза на миг встретились, но ожидаемого презрения или холода я в них не увидел. Я увидел в них понимание, а у одного с шрамом под правым глазом даже сочувствие. Они одобрительно кивнули нам и отправились к палатке командования для очередного доклада.

В лагере уже находилось порядка тридцати курсантов, по крайней мере, тех, кого мы видели. И когда мы рассчитывали уйти от вида крови и смерти, нас окунули в жестокую реальность. Не всем удалось дойти до лагеря в целости. В лазарете царило кровавое месиво. Повсюду лежали окровавленные бинты, а запах спирта и камфоры смешивался с запахом крови. Около десятка курсантов кричали в агонии, когда их лечили магистры эфира. Особенно тяжело приходилось тем, кто был сильно ранен в первый день сражения. Раны на руках и ногах, за время антисанитарии и отсутствия помощи, приводили к гангрене. Сильные целители, которые были вызваны сюда, могли полностью восстановить конечности, отрастить их до прежних размеров, если это необходимо. Но был нюанс: чтобы отрастить новую, нужно было лишиться старой, и делать это приходилось на живую, так как обезболивание могло привести к неправильному восстановлению.

Крики и барахтанье курсантов на столах, когда им отрезали конечности, пробирали до костей. Если бы я мог, я бы вырвал все содержимое желудка, но он был пуст, вызывая лишь несколько безуспешных позывов. К нам быстро подошел один из младших лекарей и начал осматривать раны. Кажется, он задавал вопросы, но я не отвечал. Меня словно парализовало, когда я смотрел на одного из раненых, которого безуспешно пытались привести в себя. Он потерял сознание сразу же, как только ему отняли руку, и по виду лекарей этого не должно было произойти.

Следующие несколько минут они бегали вокруг него, пытаясь вернуть его в сознание, пока меня лечил эфиром другой лекарь. В один из моментов от нижней части стола, на котором лежал бедолага, начали исходить частицы эфира, тянущиеся к земле, заставив лекарей тут же отойти, а затем накрыть бездыханное тело простыней. Самое жуткое и обидное – умереть за пару шагов от победы, преодолев столь ужасные испытания.

– Видимо, дойти до сюда – это еще не гарантия, что ты выживешь, – сказал я вслух.

– К несчастью, при таких ранениях тяжело выжить, – ответил лекарь, продолжая меня восстанавливать. – Все же один-два курсанта погибают от ранений даже здесь.

Задерживаться в госпитале мы не стали, и как только нас восстановили, отправились в столовую. Сейчас, вспоминая об этом, меня может вывернуть наизнанку. Как человек в здравом уме после увиденного может просто пойти и перекусить? Но тогда, после нескольких дней голодовки и лишь изредка съеденного хлеба, голод требовал теплой похлебки.

На скорую руку сделанная полевая кухня стояла вдалеке от лазарета, совершенно на другой стороне лагеря. Подойдя к ней, мы ощутили приятные запахи свежего хлеба, который заставил наши животы урчать невиданной доселе силой. Мы быстро добежали до палатки и уселись за одним из столов. Кроме нас сидели еще несколько человек, которые, похоже, тоже прибыли сюда не так давно. Палатка была полностью открыта со всех сторон и защищала только от осадков, которые могли начаться в любую минуту. Но в целом это больше напоминало накрытые тентом несколько сводов под деревьями, нежели настоящую палатку. Но для нас это было не важно.

Через несколько секунд нам уже принесли тарелки с супом, вареный картофель с гарниром и горячий чай. Мы накинулись на эту простую еду, словно никогда не ели приготовленных блюд. Картофель был сладковатым, что придавало ему незабываемый вкус, а горячий суп и чай проваливались в горло и грели организм изнутри. Не успев доесть основные блюда, нам принесли вареные овощи и несколько фруктов, которые мы уже ели не так быстро, как первые блюда.

В процессе трапезы мы заметили, как к посту регистраторов подошел отряд из четырех человек, что заставило нас внимательно на них посмотреть. К нашему удивлению, это оказались старые знакомые. Это был Клейф со своим сбежавшим отрядом, состоящим из курсанта поддержки и фехтовальщика. Однако к его группе присоединился еще один копейщик и тот, кого мы вовсе не ожидали увидеть, – Виктор. Не знаю, что должно было произойти, чтобы Клейф, который еще вчера требовал от нас убить Виктора, согласился объединиться с ним в группу, но тогда для нас с Арчибальдом это уже не имело значения. Виктор больше не был членом нашего отряда. Проходя мимо, он увидел нас, и наши взгляды встретились. На секунду показалось, что он выглядел преданным, но затем отвел взгляд и направился в госпиталь.

Ближе к вечеру к лагерю начали подъезжать упряжки с лошадьми, чтобы отвезти выполнивших экзамен курсантов обратно в академию. Это были простые армейские лошади – две особи, привязанные к небольшой телеге, вмещающей восемь пассажиров. Мы с Арчибальдом сели во вторую, которая подъехала к нам, и уже через два часа, когда ночь окутала все вокруг, прибыли к стенам академии.

– Надеюсь, что подобные экзамены больше не повторятся, – сказал Арчибальд, вглядываясь в привычные каменные стены.

«Надеюсь, я тоже», – подумал я, понимая, что реальные сражения будут куда кровавей того, через что нам пришлось пройти.

3 день месяца весеннего пробуждения 2028 года, контент Хуркатор, имперская академия фехтовальщиков Альтаира

Вечером, по приезду в академию, нас развеселили в новом корпусе для второгодников. Корпус был такого же размера, как и предыдущий, но с одним значительным отличием: каждому курсанту, который прошел экзамен, теперь предоставлялась отдельная комната. Удобств здесь было гораздо больше, чем в прошлой комнате: хорошая кровать, отдельный душ с уборной, теплая вода и даже ванна. Я с удовольствием воспользовался всем этим по приезду.

Сегодня утром нас собирали на центральной площади академии. В девять часов утра мы, как на параде, стояли в ожидании высшего руководства академии. На удивление, день был относительно теплым для этого времени года. Солнце светило ярко, так как облаков не было. Ветер, который всю ночь бушевал, заставляя ветки деревьев стучать по створкам окон, словно по магическому приказу, полностью прекратился.

Две колонны курсантов второго года стояли лицом к центральному входу в административное здание, дорожка к которому была выслана красным ковром. На вершине небольших ступенек уже была установлена деревянная трибуна.

Наконец, из центрального входа начали появляться преподаватели академии во главе с генералом Валерианом, а за ним следовали высшие чины различных военизированных подразделений империи. Они становились ровно по разные стороны от трибуны: с правой стороны – преподаватели, с левой – офицеры действующей армии.

– Курсанты, поздравляю вас с успешно сданным экзаменом на звание младшего со-офицера имперской армии! – торжественно, не теряя времени, произнес генерал Валериан. Он всегда был прямолинейным и не любил тратить время на пустые разговоры. – По результатам вашей оценки действий в критической ситуации и следованию приказам вы будете распределены по различным родам войск и подразделениям. Офицеры, которых вы сейчас видите рядом со мной, станут вашими командирами в вашей будущей карьере. На втором году обучения вы будете время от времени командироваться в действующие войска для восполнения практической нехватки ваших знаний!

«Повезло так повезло», – подумал я, глядя на командование войск. Все взгляды были строгими и внимательными. Они смотрели на нас, словно львы, выискивающие своих жертв и готовящиеся накинуться на добычу. Форма была практически идентичной, отличаясь лишь цветом и регалиями, которые определяли их подразделения.

Генерал продолжал произносить воодушевляющие речи о «гордости за себя», «жертве ради империи» и прочей дребедени, которая мне, честно говоря, не лезла в голову. В конце концов, он сказал то, ради чего мы, собственно, здесь и собрались.

– Сейчас, после того как вы услышите свои имена, вы должны будете сделать два шага вперед, и стюарды передадут вам конверты с назначением. После окончания процедуры назначения вы встретитесь с вашими командирами и обсудите интересующие вас вопросы.

Имена звучали одно за другим, и курсанты получали назначения. Я не обращал на них внимания, считая это ненужной затеей. Однако одно имя все же заставило меня обратить на себя внимание – Виктор фон Райхтенберг. Он подошел к стюарду, взял назначение, вскрыл его очень быстро и, прочитав, сделал корявую ухмылку. Он посмотрел на меня, все еще стоящего в строю, и демонстративно ударил пару раз пальцами по кинжалу, который я ему дал. Без сомнений, его забирают в подразделение кинжальщиков.

Затем прозвучало имя Арчибальда. На удивление, само назначение ему вручил сам генерал Валериан, тем самым показывая принадлежность своего сына к роду Драконборн. Он похлопал его по плечу и что-то тихо шепнул на ухо. Арчибальд открыл конверт, после чего все мышцы его лица напряглись. Он скривил лицо в отвращении, но не проронил ни слова. Отсалютовав генералу, он озлобленно прошагал назад в строй. Он кинул на меня взгляд, говорящий о том, что абсолютно не доволен назначением. Это я понял совершенно точно.

Наконец прозвучало и мое имя. Любопытно, но до этого полное равновесие в моем теле улетучилось в одночасье. Мое сердце забилось с бешеной скоростью, а конечности охватил легкий дрожь. Я торжественно вышел на указанное место, и мне передали конверт. Я развернул его и прочитал написанное:

«Подразделение Синее Око. Командующий – полковник Далтар Равенвальд».

Отсалютовав, я развернулся и вернулся в строй. Мои расширенные глаза говорили сами за себя. «Синее Око» – это элитное спецподразделение империи. Последние сто лет они являются самым сильным отрядом в имперской армии, выполняя задания, которые де-факто считаются практически невыполнимыми.

«Каким образом они решили взять меня в этот отряд? Что мне там делать?» – думал я все оставшееся время назначения, которое заняло не более тридцати минут. Как только генерал Валериан официально завершил церемонию, все курсанты разбрелись по указанным местам к своим будущим командирам. Это случилось так быстро, что в порыве движения толпы я даже не успел перекинуться парой слов с Арчибальдом. В итоге за минуту я оказался стоять на площади один, а с трибуны на меня пристально смотрел один из офицеров.

Его высокий рост и широкие плечи внушали уважение, а мускулистые руки свидетельствовали о долгих тренировках с шпагой. Лицо офицера выражало решимость и сосредоточенность, а его глаза смотрели на меня прямо и уверенно. В отличие от других офицеров, у полковника были черные волосы, указывающие на его не аристократические корни. На нем была надета униформа подразделения в синих тонах с элементами серебра. Рубашка с высоким воротником подчеркивала строгий образ, а накидка с гербом добавляла официальности. На поясе у него висели две рапиры с инкрустированными драгоценными камнями на рукоятках, что указывало на высокое звание и мастерство владельца.

Герб, который я разглядел, подтвердил, что это «Синее Око». Я смотрел на него несколько секунд, но затем, как следует из устава, уверенным шагом подошел к офицеру и отдал честь.

– Курсанта Максимус фон Шварцвингель! – торжественно проговорил я. Идеальная выправка в тот день давалась мне с трудом; мышцы отдавали ужасной болью во всем теле.

– Вольно, Максимус, – ответил буквально сразу Далтар. – Официозную ерунду пропустим, если ты не против. Всегда считал её слишком заносчивой и ненужной.

– Да, сэр, как скажете, – сказал я, расслабляя мышцы. «Этот парень мне уже нравится», – подумал я про себя.

На удивление, я оказался единственным из всего курса, кого прикрепили к этому отряду, поэтому, не тратя времени, Далтар направился в административное здание, чтобы выбрать кабинет, где нас никто не побеспокоит.

Административная часть академии была весьма роскошной. Длинные коридоры с высокими потолками и изысканной резьбой на деревянных дверях воистину захватывали дух. Открыв одну из дверей в кабинет, который, видимо, заранее был заготовлен для нас, полковник сразу же зашел внутрь и уселся за одно из кресел у деревянного круглого стола. По всем полагающимся уставным частям я закрыл дверь и встал рядом, ожидая приглашения присесть.

– Максимус, мы всего пару минут назад договорились без этого твоего официоза, – произнес он, неловко махая руками в мою сторону. – И вот ты его снова показываешь.

– Прошу прощения, сэр, – молниеносно выпалил я, понимая, о чем он, и тут же расслабленно сел в кресло рядом.

– Не будем ходить вокруг да около. У тебя есть вопросы ко мне, у меня есть ответы! Сперва ты мне их задашь, а когда получишь исчерпывающие ответы, я озвучу свои требования на твой счет. Договорились? – не дождавшись моего ответа, он тут же добавил: – При этом хочу тебе сразу сказать, что на некоторые вопросы я могу не дать ответа, ибо ты еще не офицер действующей армии. Все, что ты спрашиваешь, и все твои действия в последующие два года также будут частью испытаний. Уяснил? Тогда приступим.

– Почему я?

– О, какой правильный вопрос! Мне это нравится, – сказал он, перекинув ногу на ногу и доставая сигарету из внутреннего кармана. Закурив, он выдохнул дым, который врезался мне в лицо, но я не отвел взгляда. – Ты обладаешь некоторыми способностями, которые используются непосредственно в нашем отряде. При этом тебя ими не обучали, я уж это точно знаю, ибо поспрашивал у преподавателей. А следовательно, ты изучил их самостоятельно, и, поверь мне, это не так уж и просто сделать, даже когда над тобой стоит наставник. Следовательно, при правильном обучении ты можешь достичь нужных нам вершин, служа в «Синем Оке».

– И каковы эти способности?

– К примеру, ты сам того не осознавая, усиливал свои физические характеристики. Ты сражался двумя шпагами одновременно, наделяя каждую из них магией эфира, что в свою очередь весьма сложно, не создав цепей связи.

– Но ведь кинжальщики тоже на это способны. Чем я тогда хуже их?

– Сами кинжалы не такие длинные, как шпаги, и усиление на них идет незначительное, но в целом достаточное. Ты же наделил магией эфира именно концы лезвий, по свидетельствам наблюдателей, а это уже совсем другой тип техники.

– Я делал это на инстинктивном уровне, – словно пытаясь оправдаться, сказал я. – В манускриптах техника описывалась вкратце, без углублений и понятий, как это сделать. Я вынужден был все додумывать сам на практике.

– Это замечательно, ха-ха-ха, просто восхитительно, – смеясь, сказал он. – Кроме того, я думаю, у тебя есть некая особенность, о которой ты даже не сказал своим товарищам, не так ли?

– Я не уверен, о чем вы, полковник.

– Когда ты наносил удары, у тебя создавалось ощущение, словно ты можешь реагировать быстрее, нежели твои противники?

«Откуда он знает?» – проскользнула мысль у меня в голове. Но отрицать было бессмысленно, ибо он видел меня как на ладони.

– Да, сэр… я словно на несколько секунд могу повышать свое осознание происходящего и принимать более быстрые решения. Но не считаю, что это…

– То, что нужно! – восторженно сказал он, не дав мне закончить. – То, что ты услышишь сейчас, мало где описывается, но все же находятся один из тысячи солдат, которые могут развить в себе такую технику при помощи эфира. Манипуляция временем – возможность замедлять или ускорять течение времени вокруг себя или других объектов. Эта способность дает преимущество в бою, позволяя быстрее атаковать врагов или уклоняться от их ударов. Ты ее используешь бессознательно в критических ситуациях и потрясениях, но у нас, после должной тренировки, ты сможешь использовать ее, когда тебе это будет нужно.

– Разве такое возможно?

– Еще как возможно! Главное, все зависит от человека. Ты удивишься, но мы откроем в тебе еще много таких способностей, о которых ты даже в самых смелых мечтах представить себе не мог. Что ж, на этом, пожалуй, все. Продолжай обучаться согласно академическому расписанию, а когда настанет время в месяц ягодных полей, тебе придет письмо с приказом, куда тебе стоит явиться для проведения полевого обучения. – Он говорил очень быстро, не давая мне осмыслить все сказанное, после чего встал и быстрым шагом направился к выходу из комнаты. – И да… о своих суперспособностях сильно не распространяйся. Можешь говорить это только тем, кому искренне доверяешь, и чтобы они тоже не распространялись. Удачи, Максимус!

После выхода из административного корпуса я направился в столовую, чтобы слегка перекусить. Занятий в ближайшую неделю не было, нам давали своего рода дни отдыха и восстановления после экзамена. Там же я встретил Арчибальда, который подсел ко мне через несколько минут после моего прихода.

– Я видел, ты не очень был доволен назначением, или как? – спросил Арчибальд.

– Не то слово, Максимус… Меня назначают в армейское командование, – сказал он с таким отвращением, словно его заставили съесть жабу. Моя же реакция была противоположной: я чуть ли не подавился пирожным, которое только что взял к чаю.

– Ого! А разве в командование берут офицеров с академии сразу? Я слышал, чтобы туда попасть, нужно дослужиться до майора и пройти через кучу битв…

– Видимо, командование разглядело то, что не вижу я сам.

– Отец?

– Нет, я у него спросил, он ответил, что не имеет к этому никакого отношения. А поскольку у него нет манеры врать на этот счет, то я склонен ему верить, – Арчибальд ударил кулаком по столу, вызвав дрожь чашки с чаем, и она слегка вылила содержимое на стол. – Черт побери, я хотел стать фехтовальщиком, а не канцелярской крысой.