Полная версия
Диалог глухонемого со слепцом
И это так еще и потому, что вместе с господами он, нисколько тем себя и близко уж не стесняя, направо и налево убивает довольно немалое число людей из того самого совершенно простого народа.
То есть, явно уж приносит он на алтарь грядущего всеобщего и будто бы как-никак истинно неминуемого счастья кое-кого из той самой весьма ведь необъятно широкой и простоволосой когорты неимущих людей, во имя которых, он вроде бы со всею старательностью и устраивал то самое леденящее душу смертоубийство.
И до чего смело действует он на редкость уж яростно всячески направо и налево беззастенчиво уничтожая тех самых наиболее лютых классовых врагов.
А между тем совсем вот безразлично, словно мух убивая рядом с царскими вельможами всяческих простых граждан, революционеры никак не несли над собою знамя грядущего всеобщего благоденствия.
Нет даже и в своих бесноватых речах они-то яснее ясного выше всяких небес только и превозносили одно, знамо дело, разве что безудержно лютое пламя анархии.
Причем наиболее страшную стихийную силу все эти яростные поползновения приобрели как раз-таки потому, что кое-кому из представителей тогдашней довольно упитанной и благовоспитанной интеллигенции было попросту именно что как раз совсем уж явно невтерпеж.
То есть эти люди буквально-то горели идеей поскорее бы освободить слепые народные массы от всех тех сколь еще застарелых их прежних оков.
А между тем все их на редкость же славные сны наяву попросту сходу ведь разом и превратились в сущий кошмар до чего же, что попросту и невозможной кровавой реальности.
Ну, а заодно и вообще все то что тогда стало до чего еще самой естественной частью быта и вылилось затем в самую, что ни на есть беспрестанную свару и неразбериху самого так всеобщего гражданского неповиновения.
Люди, невежество коих вообще никак не имело каких-либо более-менее ясных и четких границ в единый миг тогда стали именно, что, как есть чисто же всесильными временными царьками.
Они повелевали над всем тем ныне прошлым, а также настоящим и будущим, а потому их волосатая лапища и была отныне главным законом и верховным судьей.
Правда, то уж было только лишь самое начало, ну а затем вся та безбрежная анархия разом всецело слилась воедино, как есть до конца, полноценно же выразив всю свою суть в глубоко прочувствованном образе весьма ведь нахрапистого грузинского уголовника Сталина.
Однако уж ныне вполне хватает людей, что вот только между делом его, поругивая при всем том, явно что никак не забывают от всей души сколь слащаво его похвалить.
Причем никак не иначе, а именно за те более чем невероятно великие успехи, что при нем некогда семимильными шагами столь еще славно же совершила та самая необъятно широкая страна.
Вот будто бы без него ничего подобного и близко-то никак совсем никогда вовсе так не случилось.
А между тем во всем том уж не было даже и капли какой-либо его личной и, персональной заслуги.
Сталин был вполне безупречным царем кровопийц и душителей творческой мысли.
Ну а все те достижения это ведь разве что остатки с барского стола тех славных деяний, которыми Россия могла бы ныне гордиться, коли бы ее царственный стан большевики до чего быстро разом уж не согнули, считай в три погибели.
Но кое-кто явно хочет видеть одно только пламя сжигающее старое невежество и сущую косность всего того прежнего и серого и близко при этом нисколько не замечая, что все оттенки прежнего серого остались на своем месте и разве что внешняя расцветка их стала несколько другой.
Ну а всякое то демонически черное, раньше жавшееся где-то в самых закутках, ныне вылезло и стало рядиться в одежды высшего добра и справедливости.
Ну, это все сегодня можно либо совсем никак не замечать, либо относиться ко всему этому чисто философически…
Причем как есть, именно так оно когда-то разом и было да только чего уж обо всем том теперь вовсе вот понапрасну вообще ныне вспоминать?
То есть, все те самые беспредельные муки вовсе-то ни за что репрессированных граждан это ведь ныне для кое-кого одни лишь те чисто уж исключительно временные издержки модернизации общества железною и твердой рукой ведомого к той во всем и впрямь на редкость замечательной и наилучшей жизни.
Мол, это все было сделано только во имя лучшего и светлого дня сегодняшнего…
Ну а как раз потому и близко никак совсем не стоило большевикам себя уж вообще хоть как-либо затруднять в том самом безупречно тщательном выборе всех тех спешно сопутствующих делу средств.
Ну а как вообще может оно быть хоть сколько-то вообще вот иначе коли та самая до чего еще светлая цель и всяческие благородные идеалы сами собой, в конце концов, все уж полностью набело выбелят и подчистую раз и навсегда всецело оправдают?
42
И довелось уж всем тем «благим идеям» более чем явственно и всевластно разом так консолидироваться в некий тот чисто единый узел, а как раз потому и предстали они затем в виде отъявленно же всесильной идеологии, яростно карающей отступников и сколь незабвенно вдохновляющей народ на «светлый подвиг» медленного, но верного самопорабощения.
А именно это и дозволило большевикам неизменно же брать всегда вверх над всяческим, и впрямь-то до самого полного неприличия косно же объективным здравым смыслом.
А как раз потому и от чего – это вообще кое-кому хоть сколько-то явно же следовало затем удивляться, что, до чего еще вот вовсе невольно подчас сталкиваясь со всем тем исключительно откровенным неприятием всех тех новоявленных таинств промозгло казарменного большевистского бытия, простоватые и глуповатые люди подчас частенько брали на себя роль той самой карающей немезиды.
Причем основано, то было вовсе не на клокочущем, словно сельский самовар, беззастенчиво кичливом невежестве.
Нет, уж еще первоначально все – это так и вздымалось к тем самым отныне только совсем же бескрайне пустым небесам.
И ведь главное происходило это разве что из-за того, что народ столь тщательно тогда пока пережевывал тягучую жвачку славных мыслей и чувств, неимоверно высоких во всех своих задушевных устремлениях сколь и впрямь-то добрейших господ идеалистов.
И это как раз-таки именно им и было суждено до чего безмерно почитать всякую книгу за нечто чрезвычайно же чувственно утонченное, великое и святое, раз по всем их совершенно искренне необычайно «светлым воззрениям» буквально-то все разнообразие жизни должно было рассматриваться только лишь через эту совсем между тем неизбежно узкую призму.
А потому о какой-либо вообще вполне стоящей правде и кривде, дружбе и недружбе со здравым смыслом (в его доподлинно естественном виде) тут и говорить нисколько уж, собственно, никак не приходится.
И при всех тех своих довольно редких столкновениях со всею той порою безумно ужасной и бесконечно суровой действительностью (во вполне естественной обыденности они от нее чураются, словно черт от ладана), такие люди зачастую и приобретают черты самой осатанелой жестокости, вовсе-то явно не свойственной каким-либо весьма вот до чего примитивным же дикарям.
43
А все дело тут в том, что главным мерилом для них разве что только ведь и является не некая житейская правда, а правда возвышенная и напрочь очищенная от всего того бытового и безбожно грязного.
Это так называемое бесподобно самоуверенное чувство сопричастности к высшей истине и придает для кое-кого право судить именно что своей меркой весь тот остальной мир.
И людям подобного плана белый свет мил только пока он белый, а черная сторона приподнимает в них жгучую жажду самых незамедлительных кровавых свершений.
И ясное дело от чего еще только берет свое начало этакая кипучая жажда создания языческих алтарей, на которые в виде искупительной жертвы и должны были оказаться, затем привнесены все те более чем пресловутые паразитические классы.
Причем та крайне вялая народная масса только-то лишь и впрямь сколь еще сумасшедше заслушалась благодушно сказочных речей всяких большевистских агитаторов, а потому и прониклась она до самого дна беспечной вольностью…
По самые же ноздри, впитав ее дух от тех, кто яростно растлевал дух солдат на всех фронтах Первой мировой войны.
Ну а заодно и никак уж до чего не в меру слащавые восторги интеллигенции по поводу светлых грядущих дней попросту ведь в конечном своем итоге и затопили страну алую людской кровью.
Причем все это было самым наглядным и явным производным сколь наилучших дум и весьма славных чьих-либо блажных устремлений.
А именно – самого уж конкретного переизбытка во всем чьем-либо восторженном сознании всяческого рода штампов и готовых клише, вживленных в него именно благодаря самозабвенному срастанию душ с миром литературы до самого потолка, так и переполнившего некоторые жилища целым ворохом твердолобо веских самоубеждений.
Хотя да жизнь она, конечно, нуждается в несколько уж совсем отвлеченном на нее взгляде…
И она, кстати, вполне наглядно способна чудовищно же трансформировать человека в нечто иное, нежели чем был тот, как есть отныне полностью же прежний человек, только лишь и оставив от него разве что одну густую и страшную тень.
И как-никак, а при всем том та самая подчас безумно суровая жизнь всенепременно же может почти что ни в чем и близко не затронуть внешние черты его исключительно, между тем, самого что ни на есть обыденного лица.
44
А именно потому никак и близко нельзя рассматривать лицо человека, как нечто вполне естественно отображающее весь его духовный лик, раз даже и выражение чьих-то красивых глаз безупречно так будет на деле способно порой оказаться чем-то непременно уж явно вот вовсе обманчивым.
Причем совсем не обязательно, чтобы подобные вещи были, как есть и впрямь сколь неразрывно связаны именно с сущим перерождением чьей-либо души, раз уж нечто подобное может случиться, в том числе и от самой элементарной духовной немощи.
Обратим этот процесс или нет, можно будет понять разве что при более близком знакомстве, однако то еще нисколько не повод, чтобы светить, откуда-то издалека ожидая в точности такого ответного света.
Поскольку это разве что лишь отнимает у человека его самые последние силы, которые между тем и впрямь уж необходимы как раз-таки ему самому, а именно – для той день за днем совсем истощающей его душу борьбы со всею той бессердечно недоброй к нему судьбой.
45
Чей-то, в принципе, светлый путь, да только с тем самым на редкость же чрезвычайным засильем тьмы вокруг будет более чем сходу вполне способен разве что лишь, как есть разом создать довольно-то с виду целый, но где-то изнутри сколь еще серьезно подпорченный лик…
И он и вправду способен откуда-то издали манить всею той своей сокрытой и сокровенной сутью, да вот беда так беда…
Раз на все те чьи-то исконно наилучшие человеческие качества внутри подобного вовсе нескладного человека был некогда уж той непосильною ношей жизни явно наложен тяжкий крест чьего-либо чрезвычайно невзрачного, а по временам и крайне опасного существования.
46
И главное, буквально все, в конечном итоге стремятся к одному и тому же, однако на редкость злокозненное недопонимание промеж тех людей, что выросли явно уж вовсе по-разному, несомненно, может достигать тех самых ни с чем и близко никак несоразмерных ничему другому пределов!
Они попросту говорят на абсолютно разных языках, а потому и понять друг друга, когда речь пойдет о каких-либо действительно сложных понятиях, им будет, куда посложнее, нежели чем это окажется в случае общения каких-либо двух дикарей, отчаянно пытающихся между собой изъясниться при помощи тех абсолютно между собой никак непохожих наречий.
Причем все это будет так и не иначе, в том числе и при том самом раскладе, коли вот доведется этим двум диким и ничему необученным людям вступить в ту еще весьма жаркую дискуссию в почти полнейшей кромешной темноте.
Раз даже и при подобных условиях они как-нибудь до чего-то обязательно уж все-таки договорятся…
Ну, а люди исключительно по-разному мыслящие – пожалуй, что нисколько и нет.
47
Можно, конечно, сказать, что это куда в большей степени проблема одиночек, чем больших и вполне верно образованных сообществ, где все друг друга прекрасно почти уж всегда до конца фактически полностью понимают.
Однако этакого рода конфликты подчас и близко никак не являются конфликтом личности и общества.
И все, то чье-либо полнейшее же несоответствие словно бы сам белый свет всяческим обыденным нравственным нормам, может быть, и впрямь всерьез тогда расценена чисто как та сколь расчетливая и совсем беспрецедентная сознательная подлость.
А между тем абсолютно любой индивидуум никак не смог бы хоть сколько-то вырасти сам по себе один именно таковым, каковым он и вправду бы вырос в том полностью родственном его душе социуме, то есть посреди во всем ему подобных людей, и это самый обыденный и, безусловно, более чем непреложный факт!
48
И, кстати, буквально каждый человек неизменно весьма старательно как есть повседневно уж приноравливается именно что ко всему тому, что как есть непосредственно было у него всегдашне вокруг, а как раз подобным образом он между тем и создает в нем все те совершенно незыблемые стереотипы мышления, и поведения в обществе.
Но все это, разумеется, одно лишь и только самое еще мелкотравчатое перечисление всяческих мелких и до чего на редкость ничтожных частностей!
Но при всем том в целом каждый полностью разве что сам за себя порой и решает – укорачивать ли ему все концы той изначально в нем вдоволь имеющейся природной дикости, или, наоборот, а не постарается ли он сколь еще искусственно и изощренно их культивировать на несколько иной изысканно культурной почве.
И зачастую все это будет зависеть разве что только лишь оттого, а чего это именно поселилось в душе какого-либо сугубо вот отдельно взятого индивидуума.
Причем то и впрямь будет самым максимально прочным узлом разом еще всецело увязано совсем не с тем истинно же абсолютным большинством всех тех самых изначальных его природных задатков, а прежде всего с тем, где он живет и в каких, так сказать, сферах он довольно-то повседневно вообще ведь вращается.
49
Что, однако, никак вот не делает людей хуже или лучше, а разве что стискивает их в рамках всего того им доподлинно весьма верно известного, поскольку было оно ими до самого конца изведано на своей собственной шкуре, а не вычитано из некой книжной проекции полусонно-мечтательного восприятия всяческого того или иного каждодневного бытия.
И неужели то и близко вовсе вот никому непонятно, что бытие вполне на деле полноценно формирует, хотя и нисколько не обязательно, во всем разом полностью до конца определяет границы чьего-либо самого конкретного сознания?
Наш ежечасный быт, безусловно, так сколь еще строго довлеет над нашим менталитетом и совсем не только из-за всей той извечной его суеты, но и в связи с самой наипростейшей его наглядностью, ни в чем и близко не отменяемой никакими бликами светлого ума, всецело сосредоточенного в узком переплете кем-либо на редкость вымученно надуманных реалий.
50
Причем коли почти всех великих гениев общемировой литературы подобные слова уж более чем весьма несправедливо бы оскорбили, то вот всякому честному труженику, медленно взрыхляющему почву на ее ниве, непременно бы пристало поставить под ними свою до чего только весьма откровенно широкую и размашистую подпись.
Да, правда, свет хороших книг действительно рассеивает тьму в наших душах, он даже как есть будет способен разом еще послужить довольно же серьезной предпосылкой для, куда поболее благовидных поступков в той или иной самой конкретной житейской ситуации.
И нечто подобное сколь еще разом, затем и произойдет, но при этом, яснее ясного, исключительно вот только когда человеку и впрямь-то будет довольно легко сходу ведь, в принципе, во всем разобраться, поняв всю суть дела, да и именно в тех наиболее разнообразных его аспектах.
51
С другой стороны, внешний облик человека, его образ мыслей, а также и его культура – это зачастую одно то, что он именно на деле сумел уловить в виде путеводной нити, медленно следуя своей судьбе.
Да только исключительно многое из книг без некой той четко и ясно направляющей руки будет вовсе-то никому и никак и близко так явно не вычитать.
И ведь все мы впитываем, как губка всяческие вполне готовые понятия из всей той сколь повседневно нами обжитой, крайне обыденной и при всем том для каждого из нас на редкость насущной действительности.
Причем, как правило, люди незаурядные и действительно достойные к себе безупречно большего уважения и близко-то никак не смогут до чего сходу переиначить все свое внутреннее естество в том самом наиболее полноценном и весьма явном же соответствии со всею той, так или иначе, всех нас окружающей обстановкой.
Что, однако, и близко не является хоть сколько-то стоящей обсуждения проблемой для всевозможных «длинноязыких хамелеонов».
И это как раз подобного рода хитроватые людишки на деле окажутся затем вот способны действительно, раз за разом полностью переиначивать весь свой душевный настрой на тот самый именно в данный момент времени наиболее нужный им лад.
Причем делать они это порой могут по два, а то и по три раза на дню!
Вот они-то и будут вечером с невестой из интеллигентной семьи разговаривать о композиторах классической музыки и о балете, а ночью – с шалавами о совсем других, куда всецело поболее прозаичных вещах.
52
Ну есть уж люди, вовсе никак не владеющие эдакой чересчур пронырливо прыткой способностью быстро и, главное, фактически так легко и беззаботно скидывать с самих себя всю ту чисто внешнюю шелуху их на редкость безотрадно простоватого кругозора, дабы тут же напялить на самих себя совершенно… другое лицо.
И как оно уж вполне понятно это как раз они и окажутся затем в той самой до чего только весьма незавидной роли грязных калек всего своего уж навечно оставшегося в памяти и вправду более чем безотрадно трудного детства.
И все проблематика чьей-либо неимоверно трудного существования в этом мире вовсе не в том сколь еще тщательном пережевывании всех тех былых жутких сцен и кошмаров, некогда кем-то пережитых и порядочно же давно вроде бы напрочь ныне полузабытых.
Нет, скорее тут дело именно в том, как оно есть, еще самом так явственном начале всего бытия, попросту как раз и создавшего человека во всем таковым, каков он и вправду, в сущности, есть.
А это сколь немало отягощает существование души, как на грех еще изначально (словно бы к чертям на жаровню) и впрямь разом попавшей в крайне неудобную для нее обстановку.
Ну и при подобных злосчастных обстоятельствах над человеком весьма тяжко довлеет ее или его чисто вплотную до чего плотски совсем уж неказисто обступающий какого-либо человека быт.
Причем нависает он подчас именно что словно нож гильотины, но зачастую он исключительно туп, не слишком остер, а потому и куда почаще он разве что изранит чью-либо высокую душу, нежели чем попросту нелепо сгубит ее.
И если человек действительно же бойко и храбро выбрал сучью жизнь, то ведь обязан он был при этом под нее хоть сколько-то непременно всецело подстроиться?
53
Ну а сама по себе довольно-то существенная необходимость разом уж при этом приобретать все внешние признаки той или иной окружающей среды есть самая неотъемлемая часть буквально всякого сознания, а не только лишь разве что тех, кто совсем непотребно явно уж кого-либо несоизмеримо ниже по всему своему духу и образу мысли.
И явление – это весьма объективно и легко сколь безупречно же объяснимо как раз при помощи той на редкость простой и самой элементарной логики.
Человек никак не рождается, чтобы мыслить и чувствовать во вполне заранее заданных категориях он по мере взросления вбирает в себя весь окружающий мир и его единственной прерогативой является все-таки разве что только и проявлять определенные склонности и, что есть силы, всячески тянутся, к тому, чего жаждет его душа и тело.
Но тут как-никак, а всегда могут возникнуть самого еще разного рода более чем исключительно, как есть непредвиденные препятствия.
И это, считай само течение жизни до чего только запросто может весьма отчаянно толкать в исключительно другую сторону, чем кому-то было бы охота плыть даже и невзирая на все, что тому до самого полного неприличия уж ныне мешает.
Но коли те чисто внешние обстоятельства разом оказываются вовсе ведь непомерно как есть только разом сильнее…
Или вот чего – это тут не говори, а человеку вполне же должно будет сколь еще верно дождаться именно того времени, когда с возрастом он явно приобретет и впрямь самую конкретную самостоятельность.
Но навыки приобретенные в детстве зачастую остаются с человеком и дальше и он может умело прятать внутреннее свое естество будучи одетым, но вот надо быть очень большим лицемером, чтобы суметь все неприглядное спрятать оставшись совсем без одежды.
54
Однако все те привитые внешним обществом задатки отнюдь не являются свидетельством чьей-то глубоко испорченной натуры.
Раз уж как это можно ведь того не понять, а именно, что речь тут идет как раз о том, что буквально всем людям фактически с самого зарождения их жизни ничего иного вовсе не остается, кроме как медленно постараться более чем так деятельно акклиматизироваться внутри всей той день и ночь беспрестанно их окружающей житейской атмосферы.
Причем какой-либо существенной альтернативы всему тому попросту нет, да и быть ее, собственно, уж никак явно не может.
И главное, все тут дело было не в том до самого неприличия маленьком, а не в том вполне полноценно большом задушевном уюте (а куда поточнее о самом так исключительно безысходном его отсутствии).
Ну уж нет, куда только весьма поточнее речь тут пойдет как раз о том самом так повседневном бытии в сущей грязи, как суровой данности беспросветно серой жизни.
Что, однако, вовсе не нивелирует чью-либо личность, а лишь куда значительнее усугубляет все его или ее и впрямь уж еще внешне наглядно видимые недостатки.
Ну а те самые исключительно наилучшие чьи-то качества попросту разом тогда ведь становятся как бы до чего вот нарочито стертыми или глубоко вдавленными.
Причем внешние элементы окружающей среды могут ужасать, но если они привычны, то тот или иной человек будет следовать традициям, не вдумываясь в их суть, а просто беря пример со старшего поколения.
И это, кстати, как раз, поэтому всяческие и всевозможные буквоеды-моралисты, будучи кем-либо в чисто подобном уж духе дико воспитаны, ели бы за обе щеки плоть своих ближних, да и пальчики свои при этом (в конце трапезы) до чего еще непременно так сладко облизывали.
Причем те самые папуасы Соломоновых островов разве что те сколь давние представители первобытной культуры.
И вот коли бы им вполне довелось усыновить белого младенца, то тот бы, подросши, и близко затем точно бы не спросил:
– Папа, а почему это ты ешь людей?
Ну, уж нет, разве что лишь тем он и впрямь бы очень вот живо поинтересовался, «а почему это я белый, а не черный, как все».
Хотя, по правде говоря, все это, конечно, самого крайнего рода полнейшее исключение из всех тех или иных правил самого обыденного человеческого существования.
Поскольку, как правило, общество всецело предоставляет человеку на редкость яркую альтернативу всему тому, что он мог вовсе вот ненароком лицезреть около самого себя сколь еще злосчастно родившись точно не там, где ему самому бы того действительно явно бы еще самому захотелось.
55
А все же тот человек, что более чем медленно, но верно взрослел в тех самых весьма определенных условиях, как правило, будет собой представлять только самое естественное продолжение всей той чисто ведь до чего каждодневно окружающей его среды…
Поскольку в самом-то принципе, крайне уж обыденного житейского существования и вправду заложена самая естественная схожесть потребностей и желаний, как у детей, да так и у их закоренело взрослых родителей.
И всегда она есть, та самая нить, которая и впрямь более чем прочно увязывает воедино оба эти порою разве что с только виду уж различные поколения…
То есть их чисто внешняя довольно-то существенная неидентичность зачастую вполне еще может послужить довольно существенной первопричиной для всякого рода крайне воинственного антагонизма, да только не столь и сильно она подчас разводит в стороны те не так чтоб и впрямь до конца различные по всему их быту поколения.
Новому поколению, в принципе, свойственно искать себе ранее нисколько уж никем пока вот вовсе не изведанные, новые пути, однако, во всем при этом разве что лишь след в след затем повторяя кем-либо давно уже пройденный маршрут.
